Карл. - Мы  встречались  много  раз,  Бэкворт.  К
обоюдному удовольствию, должен добавить.
   Джеймс крепче сжал его лацканы.
   - Что вы рассказали ей о Доре? - спросил он. - И о мальчике?
   Карл Бисли снова улыбнулся:
   - Мне незачем было рассказывать. Вы же знаете, она видела вас  вместе
с Дорой наедине и слышала перепалку между  вами  и  Беном  с  Эдамом.  Я
только успокоил ее.
   Джеймс опустил руки и смотрел, как Карл поправляет сюртук.
   - Это вы сказали ей, что мы с Дорой были любовниками? - спросил он. -
И позволили ей поверить, что ребенок - от меня?
   Карл небрежным жестом отряхнул рукава.
   - Я удивился, что вы сами промолчали, Бэкворт. Всякий решил  бы,  что
вам есть что скрывать.
   - Еще одно. - Джеймс угрожающе подступил  к  Карлу.  -  Вы  заставили
Мэдлин поверить, что между мной и Дорой и сейчас что-то есть?
   - Она сама  видела,  -  напомнил  Карл.  -  Мне  не  пришлось  ничего
объяснять.
   - Но вы все же сказали, не так ли? - Глаза Джеймса снова сузились,  и
впервые за все время разговора Карл  насторожился.  -  В  вашей  обычной
манере - как бы предполагая, что другому уже все известно. И как всегда,
так, что другой может принять  вас  за  обеспокоенного  друга.  Вы  были
обижены на меня, Бисли. Хотели причинить мне боль. Зачем  же  заставлять
страдать еще и мою жену?
   - Просто потому, что она ваша жена, - ответил Карл, насмешливо  глядя
на Джеймса.
   - В прошлый раз, когда у нас  была  подобная  встреча,  -  проговорил
Джеймс спокойным и ровным голосом, - я наказал вас, как это  свойственно
молодому человеку - с позиции силы. Потом я понял, что насилие ничего не
дает. Я скажу только это, Бисли. В будущем держитесь  подальше  от  моей
жены. Вы не будете ни разговаривать с ней, ни даже подходить  к  ней.  В
противном случае я найду способ поквитаться с вами. Я ясно выразился?
   Карл улыбнулся.
   - А как вы будете держать эту леди на расстоянии от меня, Бэкворт?  -
осведомился он. - Посадите ее под замок? Судя по всему, вы  не  очень-то
старались сделать ее счастливой в семейной жизни, а?
   - Слава Богу, - отозвался Джеймс, - ни  счастье  моей  жены,  ни  мое
счастье, ни наша семейная жизнь вас не касаются, Бисли. Всего  хорошего.
- И, повернувшись, Джеймс отправился за своей лошадью.
   Но прошел почти месяц, прежде чем он  накопил  отправился  за  женой.
Первым его порывом было броситься за ней тотчас же,  узнать,  уехала  ли
она в дилижансе или в почтовой карете, догнать ее и вернуть домой.
   Но для чего ее  возвращать?  Чтобы  заставить  по-прежнему  быть  его
женой? Чтобы заставить ее вести дом, принимать его гостей, сидеть  рядом
с ним во время трапез и  в  одной  гостиной  с  ним  по  вечерам?  Чтобы
заставить ее разделять с ним ложе по ночам и доставлять ему наслаждение?
Чтобы вынашивать его детей - если у них когда-нибудь будут дети?
   Чтобы знать, что его ненавидят? Чтобы знать - все, что она  делает  в
его доме, делается постольку, поскольку он настаивает на ее  покорности?
Чтобы знать - всякий раз,  вернувшись  после  отлучки  домой,  он  может
обнаружить, что она уехала и что он должен снова мчаться за ней?
   Неужели он этого хочет? Мэдлин любой ценой?
   Случилось то, что, как Джеймс всегда знал, должно случиться. Он любил
ее, женился на ней и погубил ее. А теперь,  судя  по  всему,  ничего  не
может сделать, чтобы изменить ход вещей.
   Возможно, знай он давно то, что узнал сейчас, все было бы по-другому.
Он не жил бы много лет, терзаясь от  чувства  вины.  Он  не  утратил  бы
окончательно веру в жизнь и в  людей.  И  чувствовал  бы,  что  свободен
любить и быть счастливым. Свободен любить Мэдлин, с любовью к которой он
боролся долгие годы.
   Может статься, он предложил бы ей себя, а  не  свое  тело  на  склоне
холма в Эмберли - и свою руку и имя через неделю у алтаря.
   Может статься, он сделал бы ее счастливой - и самого себя тоже.
   Может статься. Но что толку размышлять? Факт  остается  фактом:  свой
брак он превратил в бедлам; свою жену сделал такой несчастной,  что  она
совершила неслыханный поступок - покинула его.
   Джеймс не мог поехать за ней и вернуть. Если он  действительно  любит
ее так, как говорит, то должен отпустить, и пусть  найдет  свое  счастье
без него.
   И  в  течение  месяца  он  выказывал  любовь  к  ней,   оставаясь   в
Данстейбл-Холле и занимаясь повседневными делами так, словно  ничего  не
случилось. Джеймс улучшал положение своих работников и арендаторов,  чем
начал заниматься за несколько месяцев до того. Он продолжал  внимательно
следить за деятельностью своего управляющего и за счетными  книгами.  Он
посещал соседей, улыбался, рассказывал всем  и  каждому,  что  его  жена
поехала в Лондон навестить родных и что он, конечно же, страшно  скучает
по ней.
   А  дома  он  замечал  не  без  сожаления,   что   слуги   мало-помалу
возвращаются к своим прежним привычкам.  Красивые  локоны  и  ямочки  на
щеках, появившиеся у молодых  горничных,  начали  исчезать,  как  только
миссис Кокинз снова взяла на себя ведение хозяйства.
   Он скучал по Мэдлин, ощущая пустоту как боль. Но в отличие от  всякой
другой боли эта не  стихала  с  течением  времени,  но  становилась  все
сильнее и сильнее до тех пор, пока ему не пришлось уже  заставлять  себя
вставать по утрам с кровати, заниматься повседневными  делами,  а  потом
заставлять себя вечером снова ложиться в пустую кровать.
   Вестей от Мэдлин не было. Только одно, наспех  нацарапанное  письмецо
от Алекс, сообщавшее, что они едут в Лондон, так как узнали, что  Мэдлин
находится там. Письмо это немного утешило его. По крайней мере теперь он
знает, что его жена в целости и сохранности.
   В целости и сохранности - но у своих родных. Там она своя, и там  она
останется на всю жизнь. Не с ним - с ним она несчастна.
   Письма от нее так и не пришло, хотя  Джеймс  начинал  каждый  день  с
просматривания новой почты.
   В конце концов он сам отправился  в  Лондон.  Джеймс  обосновал  свое
решение. Он должен с ней увидеться. Если они будут жить раздельно, нужно
о многом договориться. Он должен убедиться, что она  хорошо  устроена  и
получает приличное содержание. И он должен по крайней мере рассказать ей
правду о Доре и Джонатане. Каким-то образом - возможно  ли  это?  -  ему
следует попросить прощения за то, что случилось с ней в последнюю ночь в
его доме.
   Джеймс не знал, достаточно ли этих оснований для поездки. Но  к  тому
времени, когда он уехал, ему уже не нужны  были  никакие  основания.  Он
поехал, потому что должен был поехать. Выбора у него не было.
 
*** 
 
   Вдовствующая леди Эмберли откинулась на спинку дивана, прислонилась к
ней головой, закрыла глаза и вздохнула.
   - Мне действительно не следует находиться  здесь.  Мне  следовало  бы
уйти вместе со всеми гостями. Эдак я сделаюсь притчей во языцех, Седрик.
Наедине с джентльменом в его доме в одиннадцать часов ночи.
   - Вам нужно немного расслабиться, - предложил он. - В последнее время
у вас усталый вид.
   - М-м, - промурлыкала она. -  Признаюсь,  приятно  тихонько  посидеть
вдвоем с вами. Вы действуете на меня успокаивающе.
   Он сел рядом и взял ее за руку.
   - Мне кажется, что вы скорее всего  слишком  погрузились  в  проблемы
Мэдлин. Вы слишком переживаете, Луиза.
   - Она так отчаянно несчастна, - возразила графиня, -  хотя,  конечно,
этого не в состоянии понять тот,  кто  ее  не  знает.  Она  погружена  в
светскую жизнь, как это всегда бывало у нее во время сезонов, и  у  нее,
как всегда, целый двор. И она хорошо выглядит, хотя немного похудела.  Я
не знаю, что с ней  станется,  Седрик.  Расторжение  брака!  Такие  вещи
всегда случались с другими, но не с членами моей семьи.
   - Ей двадцать семь лет, - осторожно начал Седрик. -  Как  ни  жестоко
это звучит, но это ее трудности, дорогая. Ей и улаживать их. Разумеется,
с вашей любовью и поддержкой, но вам не следует взваливать себе на плечи
ее бремя.
   - Честно говоря, - сказала графиня, поворачивая голову и улыбаясь,  -
именно это она мне говорила уже не один раз. Но мы -  Рейни.  Мы  всегда
держимся вместе. Эдмунд собирается приехать из Йоркшира, как только  ему
удастся убедить Александру, что  она  подвергнет  риску  своего  еще  не
рожденного младенца, если пустится в дорогу  вместе  с  ним.  А  Доминик
намеревается отвезти Мэдлин в Уилтшир и устроить  там  для  нее  дом,  в
котором она могла бы жить на положении вдовы. А Мэдлин борется со  всеми
нами и вовсю наслаждается сезоном. Ах ты Господи!
   Сэр Седрик наклонился и поцеловал графиню весьма обстоятельно.
   - Оставьте на время ваши заботы, - попросил он. - Займитесь мной.
   - М-м, - проговорила она, коснувшись рукой его  щеки.  -  А  разве  я
пренебрегаю вами, Седрик?
   - Пренебрегаете.
   - Я не  нарочно.  Вы  точно  скала,  и  не  будь  вас  здесь,  я  вся
рассыпалась бы.
   - Я хочу быть чем-то большим, чем скала, - возразил он.
   - Тогда поцелуйте меня, -  попросила  Луиза.  -  Я,  знаете  ли,  уже
начинаю зависеть от ваших поцелуев.
   Он охотно выполнил ее просьбу.
   - Ах, - проговорила она, кладя голову ему на плечо и  целуя  его  под
подбородком, - какой вы славный, Седрик.
   - Оставайтесь здесь на ночь, - предложил он.
   - Седрик! - Графиня повернула голову и посмотрела на него. -  Что  вы
говорите?
   - Оставайтесь здесь, - повторил он, -  будем  любить  друг  друга.  С
каждым днем, Луиза, вы нужны мне все больше и больше. И я сумею  отвлечь
вас от всего, что вас так утомляет.
   - Да уж, - отозвалась она, отодвигаясь от него, - вы, конечно, сумели
бы. Ах, дорогой Седрик, с прошлого лета я  сильно  продвинулась  вперед.
Перспектива представляется мне весьма заманчивой. У меня просто  мурашки
по телу бегут. Но разумеется, нам не следует так поступать. Господи, что
за мысль! Вообразите себе - я крадучись возвращаюсь  домой  под  утро  в
мятом платье и растрепанная!
   - Оставайтесь здесь  до  утра,  -  повторил  Седрик.  -  Позавтракаем
вместе.
   - И поеду домой среди белого дня  в  вечернем  платье,  -  подхватила
Луиза улыбаясь. - Нет, Седрик, какой у вас причудливый  нрав!  Моя  идея
лучше. Я выйду за вас замуж. Вы еще не раздумали?
   Харвей снова потянулся к ее руке.
   - Вы знаете, что об этом нечего и  спрашивать,  -  сказал  он.  -  Но
все-таки давайте сделаем все как полагается, верно? -  Он  встал,  помог
встать и ей. Потом взял ее за руки. - Луиза Рейни,  окажите  мне  честь,
будьте моей женой.
   - Луиза Харвей, - произнесла она с улыбкой. - У леди Луизы Харвей  не
будет прилагательного "вдовствующая". Мне  это  нравится.  Да,  мне  это
очень нравится. И вы мне очень нравитесь, друг  мой.  Мы  ведь  и  потом
останемся друзьями, не так ли?
   - Я считаю,  что  можно  в  одно  и  то  же  время  быть  друзьями  и
любовниками.
   - Любовниками? Ах, мне все больше и больше  нравится  звучание  этого
слова. Я хочу быть вашей любовницей, Седрик, невзирая  на  мой  солидный
возраст. Да, я выйду за вас, дорогой,  как  только  вы  все  устроите  с
венчанием. Поцелуйте меня, чтобы скрепить нашу сделку.
   Седрик поцеловал ее.
   - М-м, - проговорила она немного погодя, - что вы там говорили насчет
того, чтобы я осталась на ночь?
   - Я немедленно провожу вас до дома, - возразил он, отстраняя ее. -  Я
не хочу рисковать, вызывая сплетни о моей нареченной. И вам не следовало
оставаться здесь после того, как все гости ушли.
   Графиня улыбнулась.
 
*** 
 
   Мэдлин расположилась в гостиной матери, по одну  руку  от  нее  сидел
кузен Уолтер, по другую - Дженнифер Симпсон. Мэдлин и Дженнифер смеялись
над замечанием Уолтера о каком-то странном пари, заключенном  у  него  в
клубе.
   - Но в таком случае, - сказала она, похлопав кузена по  руке,  -  все
пари, которые заключаются джентльменами в  их  клубах,  очень  странные,
судя по тому, что я слышала. Вы  всегда  навеселе,  когда  бываете  там,
Уолтер?
   Тот запротестовал.
   Их окружали члены семьи и друзья вдовствующей графини и сэра Седрика.
Они собрались, чтобы  отпраздновать  неофициальную  помолвку,  удивившую
всех.
   Ничего особенно удивительного здесь нет, думала Мэдлин.  Мама  и  сэр
Седрик были близкими друзьями, и из них получилась красивая  пара,  даже
несмотря на то что в маминых волосах кое-где  появилась  седина,  а  сэр
Седрик совсем седой. Возможно, сама продолжительность их дружбы  сделала
помолвку такой неожиданной. Ведь все  давно  перестали  ждать,  что  они
когда-нибудь поженятся.
   Но они вступят в брак, как только будут сделаны оглашения. И сразу же
после свадебной церемонии новобрачные  уедут  на  континент,  где  будут
путешествовать всю зиму. А может быть, и все следующее лето, сказал  сэр
Седрик, сплетя свои пальцы с мамиными и улыбаясь ей так,  что  сердце  у
Мэдлин вздрогнуло.
   Она радовалась за них. После первого потрясения она пришла в восторг.
Они были друзьями и при этом очень любили друг друга. Их брак имеет  все
шансы  на  успех.  Дружба,  как  поняла   Мэдлин,   должна   неотъемлемо
присутствовать в любом супружестве, чтобы оно  было  удачным.  Эдмунд  и
Александра - друзья, равно как Домми и Эллен. Они же с Джеймсом  никогда
не были друзьями.
   Она беспокойно встала и подошла к другой группе гостей.
   - Ваш муж, леди Бэкворт, конечно же, приедет на свадьбу из  Йоркшира,
- сказал кто-то из друзей ее матери.
   Мэдлин улыбнулась.
   - Он очень занят, - ответила она. - А путешествие такое утомительное.
   -  Но  свадьбы  -  достойный  предлог,  чтобы  соединиться  с   такой
очаровательной женой, - сказал кто-то еще и подмигнул. - И  не  говорите
мне, сударыня, что он не ищет предлогов.
   Мэдлин весело улыбнулась и пошла дальше.
   - Я буду иметь честь вести матушку по проходу и  выдать  ее  мужу,  -
говорил Эдмунд. - Не каждому сыну удается такое, не правда ли?
   - А вы разве не будете вне себя от радости, что наконец-то переложите
заботы о ней на  кого-то  другого?  -  спросил  дядя  Уильям  с  широкой
ухмылкой.
   - Уильям! - воскликнула тетя Виола. - Что за мысль! Не  обращайте  на
него внимания, Эдмунд. Он просто шутит. И ваша сестра, Уильям, тоже.
   Эдмунд рассмеялся.
   - Ну, - сказал он, - я с уверенностью  вложу  ее  руку  в  руку  сэра
Седрика.  И  не  могу  пожелать  для  нее  ничего  лучшего.  Тетя  Виола
подхватила Мэдлин под локоть.
   - А что вы собираетесь делать, милочка, когда ваша матушка  уедет?  -
спросила она. - Мы с Уильямом будем очень рады, если вы поживете  у  нас
какое-то время.
   - Ах, благодарю вас, - ответила  Мэдлин  с  улыбкой.  -  Но  я  скоро
займусь устройством своего будущего. Знаете, это такое волнующее занятие
- начинать новую жизнь. - И она высвободила руку и пошла дальше.
   Дворецкий матери коснулся ее руки и подал карточку.
   - Джентльмен не хотел, чтобы я объявлял о его  приходе,  сударыня,  -
сказал дворецкий, кланяясь. - Он велел мне спросить у вас, примете ли вы
его.
   Все вокруг нее закружилось,  голоса  отступили  на  задний  план.  Не
существовало больше ничего, кроме карточки в ее руке.
   - Нет, - сказала она. - Скажите лорду Бэкворту, что я  не  желаю  его
видеть.
   Дворецкий поклонился и вышел.
   Каким-то чудом рядом с ней оказался Доминик. Он взял ее за локоть,  и
Мэдлин улыбнулась. В противном случае она  упала  бы  в  обморок.  Может
быть,  все  присутствующие  знали,   что   произошло.   Она   не   стала
оглядываться.
   Она не заметила, как Александра выскользнула из комнаты.
   - Этот фрак вы шили у Вестона, не так ли? - спросила  она.  -  Я  уже
давно собираюсь сказать вам, Домми, что вы выглядите в нем превосходно.
   - Спасибо, - отозвался он. - Эллен тоже понравилось, когда я в первый
раз надел его сегодня вечером.
   - Скорее, она пришла в восторг  от  того,  кто  надел  этот  фрак,  -
сказала Мэдлин.
   - Ну что ж, я этого  не  исключаю,  -  ответил  Доминик.  -  Хотя  я,
конечно, не тщеславен.
   - Конечно, нет, - сказала она, и они усмехнулись.
   - У вас все в порядке? - тихо спросил он.
   - Все чудесно, - ответила она. - А почему бы и нет? Доминик повел  ее
под руку, и они расположились там, где сидели их мать и сэр Седрик.
   Он в Лондоне. Только что стоял внизу у лестницы. Он приехал за ней. О
Господи, он приехал за ней. Наконец-то.
   Прошло уже больше месяца. Что же он делал все это время? Сидел  дома?
Скучал ли он по ней? Был ли он так же рад, что она уехала, как рада была
уехать она?
   Скучал ли он по ней?
   Не написал ей ни разу.
   Зачем он приехал? Намеревается разыграть из себя  тирана  и  насильно
отвезти домой? И может ли он так поступить?  Мэдлин  всерьез  опасалась,
что такое право у него есть. Но она не поедет. Ему придется связать  ее,
заткнуть рот и так ехать всю дорогу, а потом держать ее до  конца  жизни
под замком. Она не поедет. Кроме того,  Эдмунд  не  позволит  увезти  ее
насильно. И Домми не позволит.
   Но они ведь всего лишь ее братья. А он -  муж.  Не  совершат  ли  они
благородный поступок, не отойдут ли в сторону, отказавшись вмешиваться?
   - Я не боюсь, что он приедет, - сказала она с  улыбкой,  обращаясь  к
леди, сидевшей рядом. - Он слишком занят, а дорога очень долгая.
   Но он здесь, подумала она. Он в Лондоне. Может быть, Джеймс не станет
принуждать ее. Может быть, он не станет тащить ее  домой  силком.  Может
быть, теперь, когда она отказалась принять его, он  уедет.  Может  быть,
Пар-нелл вернется домой один.
   Ее охватила паника. Может быть, она никогда больше не увидит его.
   Ее мысли сразу же обратились к тому, что постоянно вертелось у нее  в
голове. Неужели правда? Это прямо насмешка -  после  всех  этих  месяцев
тревожных ожиданий и мучительных  разочарований.  Теперь  это  не  может
безнадежно не запутать ее жизнь, а ведь похоже,  что  так  оно  и  есть.
Задержка уже на три недели.
   Последние полтора месяца она прожила в полном смятении. Из-за  этого.
Никаких других симптомов не было. Ни  тошноты  по  утрам,  Ни  необычной
утомляемости.  Ничего.  Только  задержка  на  три  недели.  А  последняя
задержка, которая была у нее задолго до того, длилась всего четыре дня.
   Теперь ей не хотелось, чтобы это было правдой. Если  она  понесла  от
него, он ни за что ее не отпустит. Джеймс заставит ее вернуться.  Ей  не
хотелось, чтобы это было правдой. Ей не хотелось возвращаться.
   А он здесь. Он приехал. Он приехал за ней. Он приехал к ней.
   Джеймс.
   - Я очень, очень переживала, как сказать детям, - говорила  ее  мать,
устремив взгляд на Мэдлин. - Я боялась, что они отнесутся неодобрительно
к моему выбору или решат, что я их предала.
   - Ах, матушка! - Мэдлин вскочила со стула и  подошла  к  матери.  Она
села на ручку ее кресла,  обняв  мать  за  плечи.  -  Невозможно  больше
радоваться за вас, чем это делаю я. Единственный  мой  упрек  состоит  в
том, что вы не сделали сэра Седрика нашим отчимом много лет тому  назад.
- Она наморщила носик, глядя на Харвея. - Вы считаете, мы  должны  будем
называть вас папочкой?
   Все засмеялись.
   "Где он теперь? - думала Мэдлин.  -  Вернется  ли  он?  Или  уедет  и
никогда больше не подойдет ко мне?"
   Она умрет, если он не вернется.
   И все же она десять раз отказалась принять его в течение  последующих
десяти дней.
 
*** 
 
   - Джеймс!
   Дворецкий понес  его  записку,  и  Джеймс  отвернулся  до  того,  как
Александра спустилась до половины лестницы. Она  бросилась  вниз,  а  он
повернулся и раскрыл ей объятия.
   - Джеймс! - И сестра повела его в маленькую гостиную.
   - Алекс, - сказал он, снова обняв ее, когда они вошли  в  комнату.  -
Как я рад снова вас видеть. Вы уже располнели.
   Потом она  отодвинулась  и  посмотрела  на  него.  Вид  у  брата  был
совершенно измученный, лицо худое и нездоровое,  глаза  очень  темные  и
пристальные. Волосы отросли. Она откинула завиток, падавший ему на лоб и
глаза.
   - Я знала, что вы приедете, - сказала она. - Эдмунд собирался ехать в
Йоркшир, но я знала, что вы приедете.