бе все уголки Европы. Мы уедем подальше от английских берегов по меньшей мере на целый год, а может быть, и на два или три. Париж, Вена, Рим, Венеция - ты увидишь все эти города, и не только их.
     - M-м, - вздохнула Мэри. - Это будет так чудесно. Я должна буду ущипнуть себя, чтобы поверить, что все это не сон.
     - О, все это будет на самом деле, обещаю тебе.
     - Но ты преувеличиваешь, Саймон, - рассмеялась Мэри. - Целый год? Тебе, безусловно, не понравится так долго жить вдали от дома. А как же твои сыновья?
     - Они в школе, у них есть родственники, у которых можно провести каникулы, и потом, они уже вышли из того возраста, когда требуется нянька. Я никогда не поощрял в них стремления зависеть от меня.
     - И все-таки ты должен считаться с ними. - У Мэри вытянулось лицо. - Это же твои сыновья, Саймон. Знаешь, ты напрасно чувствуешь себя обязанным везти меня в далекое свадебное путешествие. Для меня будет счастьем просто жить с тобой в твоем доме.
     - Ах, Мэри, - с улыбкой возразил он, - цель моей жизни - сделать тебя счастливой. Мы поедем путешествовать, а когда вернемся, обязательно будем жить в самом фешенебельном месте, где для тебя всегда найдутся развлечения.
     - Саймон, мне уже тридцать лет. Ты это знаешь? Несомненно, знаешь, потому что я не скрываю свой возраст. - Она покраснела. - Я не могу слишком долго тянуть, если хочу подарить тебе детей.
     - У меня уже есть дети. Ты не должна беспокоиться об этой утомительной обязанности. Мэри, я вовсе не собираюсь обременять тебя детьми.
     - Обременять? - удивленно повторила Мэри. - О нет, Саймон, для меня это было бы не бремя, а радость.
     Они не стали продолжать эту тему, потому что ехали в большой компании и их отвлекли другие разговоры, а кроме того, их помолвка состоялась совсем недавно, и они понимали, что на обсуждение таких вопросов у них еще будет время. "Я смогу, - решила Мэри, - убедить виконта, что семейные радости для меня - это загородный дом, муж и мои собственные дети".
     И все-таки утро утратило маленькую частицу своей прелести. А что, если они совсем по-разному представляют себе семейное счастье? Мэри постаралась прогнать эту мысль.

***

     Его тетя, этакая сводница, старалась сосватать их. Лорд Эдмонд заподозрил это еще в день приема под открытым небом в Ричмонде, когда она неожиданно предложила им остаться на обед. Ей понравилась Мэри, и она по какой-то ей одной известной причине решила, что Мэри будет ему хорошей женой.
     Эти подозрения еще больше укрепились, когда он вместе с приглашением провести неделю в Рэндалл-Парке получил от тети записку, в которой она специально сообщала о том, что пригласила и Мэри вместе с Гудричем. А приехав в Рэндалл-парк и поговорив с тетей, лорд Эдмонд еще больше уверился в своих догадках.
     Могло бы показаться странным, что леди Элинор, желая свести своего племянника и Мэри, пригласила еще и Гудрича, который, по ее собственным словам, был бы очень подходящим мужем для Мэри. Но у его тети просто была такая манера действовать, она предпочитала решать проблемы в открытую. Приглашая за город всех троих, она надеялась, что лорд Эдмонд лишит Гудрича расположения Мэри и докажет ей, что сам он намного лучше виконта.
     Ха, намного лучше!
     То, что делала его тетя, вынуждало лорда Эдмонда притворяться даже более плохим, чем он был на самом деле.
     После той грубой выходки он старался, изо всех сил старался, держаться от Мэри подальше. Он даже порыскал среди незамужних женщин из числа тетиных гостей в поисках какой-нибудь жалкой поживы и попытался проявить вежливый интерес к мисс Уиггинс, которая была настолько юной, что годилась ему в дочери. Утром он лишил себя удовольствия верховой прогулки только из-за того, что Мэри приняла в ней участие.
     Однако днем лорду Эдмонду все-таки не удалось избежать общества Мэри. Его тетя собрала гостей, желавших посмотреть в соседней деревне древнюю нормандскую церковь и церковный двор, и, схитрив, предложила Гуд-ричу место рядом с собой прежде, чем он успел сообразить, что поедут только те, кому досталось место в экипаже, и что Мэри среди них нет.
     Тем, кто остался, леди Элинор посоветовала прогуляться к озеру через пастбище и рощу, мимо нескольких беседок. "Хитрая женщина, - смекнул лорд Эдмонд, - она даже не намекнула на свое желание видеть нас с Мэри среди гуляющих, как будто об этом и не помышляла". Но вся сцена была сыграна великолепно, это нужно было честно признать. Поймав на себе взгляд Гудрича, сопровождавшего его тетю к ожидавшему их экипажу, лорд Эдмонд слегка кивнул ему и, к своему величайшему удовольствию, заметил, как виконт сжал зубы.
     А все остальное было уже предрешено. Из отправлявшихся на пешую прогулку лорд Эдмонд одним из первых спустился вниз, а Мэри была первой незамужней женщиной, попавшей в поле его зрения. Вероятно, он мог бы вернуться наверх и предложить руку мисс Уиггинс или вдовствующей леди Кэткарт, которая раньше была замужем за двоюродным братом его дяди. Но Мэри совершила ошибку - она взглянула на лорда Эд-монда и высоко вскинула голову. Чувство собственного достоинства заставило его пересечь холл и решительно подойти к ней.
     - Мэри, ты собираешься на прогулку и тебе не на кого опереться? Позволь мне предложить свою руку, - произнес лорд Эдмонд, сопроводив свою речь изысканным поклоном.
     - Благодарю вас, но я не уверена, что нуждаюсь в чьей-либо руке, - холодно отозвалась Мэри, а он, приподняв одну бровь, взглянул ей в лицо. - Ну, хорошо. - Она носком туфли постучала по светлому рисунку на изразце. - Благодарю вас, милорд.
     Постепенно в холле собралась большая и шумная группа.
     - Дорис и я пойдем впереди, - объявил Питер Шел-бурн. Это тропа многих наших детских приключений. Эндрю, Эдмонд, вы помните? Я найду ее с закрытыми глазами.
     - Весьма бессмысленное, хотя и впечатляющее заявление, - буркнул лорд Эдмонд. - Вперед, Питер. Леди Монингтон и я пойдем замыкающими и поможем отставшим или сбившимся с пути.
     - Очень тонкий ход, - высказала свое мнение Мэри, когда они позади всех спустились по лестнице. - Полагаю, вы намерены отстать как можно больше, чтобы я оказалась в полном вашем распоряжении.
     - Великолепная идея, но она не приходила мне в голову, пока ты не подсказала.
     - И, думаю, это вы устроили так, чтобы Саймон уехал без меня, и я осталась без защиты.
     - Очень далеко от истины. У меня до сих пор дрожат коленки после некоего ночного визита, который мне нанесли прошлой ночью.
     Мэри вопросительно взглянула на своего спутника.
     - Я должен держать свои руки, глаза и прочие части тела подальше от тебя, так как теперь ты чужая собственность. - Увидев, как Мэри стиснула зубы, он не прочь был бы узнать, на кого направлен ее гнев. - Я сделал вывод, что мои челюсти, нос и некоторые другие органы рискуют пострадать, если я буду вести себя вызывающе. И я уверен, что даже пуля в сердце или в висок не будет считаться чрезмерным наказанием.
     - Отлично. Во всяком случае, теперь вы все знаете.
     - Ну конечно. Мэри, неужели ты и вправду собираешься за него замуж?
     - Собираюсь. Я достаточно долго вдовствую и хочу найти в браке спокойствие и удовлетворение.
     - А я-то думал, он будет новым любовником, которого ты себе подыскивала. Неудивительно, что ты отвергла меня, Мэри. Мне следовало сделать тебе предложение.
     - Какая ерунда! - Она презрительно взглянула на лорда Эдмонда. - Как будто я согласилась бы выйти за вас замуж, даже если бы вы и сделали мне предложение. Вы совершенно не способны выполнять обязательства, которые предполагает брак. Например, соблюдать верность.
     - Ты так думаешь? Хотя, возможно, ты и права. Я совершенно не собирался хранить верность Доротее, женись я на ней. И она была достаточно цивилизованным человеком, чтобы не ожидать от меня этого. Подозреваю, она предпочла бы, чтобы всеми амурными делами я занимался с любовницей. С другой стороны, я был твердо намерен оставаться верным леди Рен. Она была самым очаровательным созданием из всех, кого мне довелось знать, включая и тебя.
     - Спасибо. У меня никогда не было иллюзий относительно собственной внешности.
     - Тем не менее я мог бы хранить тебе верность. - Он пожирал глазами Мэри. - Не думаю, что у меня когда-нибудь появилось бы желание изменить тебе, Мэри.
     - Чушь! У нас нет абсолютно ничего общего.
     - Нет, кое-что есть.
     - А почему мы бродим по парку, вместо того чтобы пройти через него, как все остальные? - спросила Мэри, оглядываясь по сторонам.
     - Не стоит задавать вопрос, когда ответ так очевиден, Мэри, - ответил лорд Эдмонд, до этого момента и сам не замечавший, что они не идут вслед за остальными. - Конечно, мы могли сильно отстать.
     - Если вы намерены соблазнить меня, то получите по рукам, милорд, - непослушными губами предупредила она.
     - Большое искушение, но предлагаю вести себя культурно. Давай поговорим, Мэри. Расскажи, понравился ли тебе дом и что ты видела в парке.
     Она немного расслабилась, когда они обогнули край английского парка и вслед за остальными направились к изгороди перед дорожкой через пастбище.
     - О, мне он очень понравился. Не представляю себе, как люди, имеющие дома в провинции, могут бросать их, чтобы жить в городе.
     - Они ищут удовольствия и общества. Или стремятся убежать от себя. Среди шума городских развлечений не приходится так часто сталкиваться лицом к лицу с самим собой.
     - Поэтому и вы тоже все время живете в городе?
     - Как всегда, Мэри, ты безошибочно знаешь, чем больнее ранить. Ты думаешь, мне неприятно смотреть на себя?
     - А разве это не так?
     Освободив свою руку, лорд Эдмонд перебрался через изгородь и повернулся к Мэри. Помогая ей, он не сдержался и, опуская ее на землю, прижал к себе. Мэри вспыхнула, но, ничего не сказав, вполне спокойно расправила платье и снова приняла предложенную ей руку.
     - Почему я должен быть неприятен себе? - возобновил разговор лорд Эдмонд. - Я имею все, что человек может просить у жизни. У меня есть состояние, недвижимость и положение в обществе. Жизнь доставляет мне удовольствие.
     - А душевное спокойствие? А самоуважение? А место, которое можно назвать домом, и заполняющие его любимые люди?
     - О, Мэри, достаточно.
     - Нет, - покачала головой Мэри, взглянув на него, - абсолютно недостаточно, потому что всегда, когда я с вами, милорд, я делаю то, против чего вы возражаете. Я наношу вам раны, если вы еще в состоянии чувствовать боль. Я ваша совесть. Вы очень ошибаетесь, если думаете, что будете со мной счастливы.
     - Кажется, моя слабая попытка поддержать легкий разговор на общие темы не увенчалась успехом? - Лорд Эдмонд вздохнул. - Мы опять вернулись к пререканиям. Скажи мне, почему именно ты выходишь замуж за Гудрича? Ты просто считаешь, что в твоем возрасте уже нельзя откладывать? Или ради спокойствия и удовлетворения? Какие-то бесцветные слова. А любовь, огонь, волшебство - их нет?
     - Причины моего поступка касаются только меня, - ледяным тоном ответила Мэри.
     - Из твоих слов я заключаю, что в ваших отношениях нет ни одного из перечисленных мной элементов. А ты не из тех женщин, Мэри, которые могут всю жизнь прожить хотя бы без одного из них.
     - О, - рассердилась Мэри, - как вы можете делать вид, что знаете обо мне что-то? Вам известно только то, что я панически боюсь грозы и, когда она начинается, совершенно теряю рассудок.
     - Я знаю тебя, Мэри. Знаю очень хорошо, поверь мне.
     - Все уже миновали пастбище и вошли в лес, - проворчала Мэри. - Думаю, с вашей стороны, милорд, неприлично так задерживать меня.
     - С одной стороны, ты настойчиво повторяешь мне, что я не джентльмен, а с другой - требуешь, чтобы я вел себя прилично. Он собирается обосноваться с тобой в поместье? Тебе это должно понравиться.
     - Он хочет повезти меня путешествовать. Хочет, чтобы после свадьбы мы провели год, а может быть, и больше, путешествуя по Европе. Говорит, что теперь цель его жизни - сделать меня счастливой.
     - Тогда ты должна быть в восторге. Почему же этого не чувствуется?
     - Я хочу иметь дом, - ответила Мэри, глядя вдаль на лес вековых деревьев вокруг озера. - Во время своего первого брака я только и делала, что путешествовала. У нас никогда не было другого дома, кроме палатки и изредка комнат, в которых нас расквартировывали. Правда, сейчас у меня в Лондоне есть дом, но в нем по временам так одиноко.
     - Значит, путешествие тебя не привлекает. Если действительно твое счастье - его главная задача, Мэри, тогда все, что тебе нужно сделать, - это просто сказать ему о своем желании.
     - Но он настаивает на своем, он настроен на то, что удовольствие должно быть главным в нашей совместной жизни. Я хочу иметь семью, но он говорит, что не станет обременять меня детьми.
     - Он настроен на то, чтобы доставлять удовольствие себе и не обременять себя, Мэри, - спокойно пояснил лорд Эдмонд.
     - Ох! - Она бросила на него быстрый взгляд и порозовела. - Как вам это удается? Что заставляет меня признаваться вам в таких вещах? Вам, а не кому-нибудь другому?
     - Иногда сочувствующее ухо может развязать даже накрепко завязанный язык.
     - Сочувствующее! - Она неприязненно посмотрела на него. - Интересно, как вы используете это мое признание. Думаю, поделитесь со всеми и сделаете из меня посмешище. Саймон придет в негодование.
     - Я когда-нибудь делал всеобщим достоянием то, что знаю о тебе? - резко спросил он, повернув Мэри к себе и сжав ее плечи. - Уж от этого обвинения избавь меня, Мэри. И разве есть что-то позорное в том, что ты хочешь иметь дом и детей с человеком, за которого собираешься замуж?
     - Во всяком случае, - коротко усмехнулась Мэри, - вы должны быть мне благодарны, что каким-либо образом я не спровоцировала вас сделать мне предложение.
     Что может быть хуже, чем жизнь с женщиной, имеющей такие низменные стремления?
     - У меня есть загородный дом, который я мог бы предложить тебе. Он уединенный и уютный, как тебе и хочется, Мэри. Он понравился бы тебе. Я пренебрегал им много лет, и вот только что прожил в нем несколько недель. Его нужно полностью отремонтировать и заново обставить, ему нужна женская рука, Мэри. Он не такой большой, как Рэндалл-Парк или дом Гудрича, но, могу поручиться, он очень уютный. Это самое маленькое поместье из принадлежавших моему отцу как раз подходящее, чтобы отделаться от меня. Я мог бы предложить его тебе.
     - Значит, вы тоже могли бы так от меня отделаться? Что за ерунду вы говорите?! Иногда мне кажется, что вы сами верите своим словам. Неужели вы себя так плохо знаете?
     - И ты могла бы принять мое семя, - отпустив ее плечи, лорд Эдмонд нежно провел косточками пальцев по щеке Мэри, как это было однажды ночью. - И у нас могли бы быть общие дети, Мэри.
     Мэри открыла рот, собираясь заговорить, но почувствовала, что мышцы лица отказываются ей повиноваться.
     - Только вы способны сказать такую непристойность леди, которая даже не помолвлена с вами, - удалось ей произнести в конце концов.
     - Это мы могли бы изменить. Если бы только я встретил тебя лет пятнадцать назад. Ты тогда была еще совсем ребенком, верно? Да и я тоже, Мэри. Я был совершеннейшим младенцем до своего двадцать первого дня рождения и стал взрослым на следующий же день. Так пришло совершеннолетие, одарив меня тяжелым бременем последующих лет.
     - Вы просто пожинали плоды пьянства.
     - Да. - Он убрал руку от ее щеки. - Именно так. В этом ты права. - Опустив руки, лорд Эдмонд резко повернулся и зашагал по тропинке.
     - Почему вы не остановились после несчастья? - спросила Мэри, едва поспевая за ним. - Неужели оно не послужило вам уроком?
     Внезапно ему захотелось уйти от Мэри, захотелось остаться одному, но он не мог бросить ее здесь. Они были среди деревьев, и им предстояло по узкой тропинке пробраться к беседке Аполлона, где стояла круглая скамейка и откуда открывался вид на озеро.
     - Мэри, если бы ты убила брата, ты что, просто шлепнула бы себя по руке и пообещала никогда больше такого не делать? Пообещала бы до конца жизни быть хорошей девочкой? Когда твой брат мертв в двадцать три года? Когда он не оживет, и рассчитывать на это нечего? А для тебя эта единственная ошибка обернулась адской жизнью, ужасом до самой смерти.
     - Одна ошибка. Это был единственный раз, когда вы напились допьяна? Или это был единственный раз, повлекший за собой тяжкие последствия?
     - Это был единственный раз. - Лорд Эдмонд чувствовал, что готов расплакаться, что-то до боли сжало ему горло и сдавило грудь, и он больно стиснул за спиной руки. - Первый раз. Ты не представляешь себе, Мэри, каким я был. Невинным. Рассудительным. Книжным червем. Моралистом. Я витал в облаках, и они решили в мой день рождения напоить меня. Не Дик, другие - Уоллес, мой отец, друзья. Они добились того, о чем даже не мечтали. Я был еще пьян даже на следующее утро, когда, подняв Дика с земли со сломанной шеей, гладил его по голове, говорил, что все будет хорошо, и ругал за то, что ему пришла в голову такая глупость - пытаться взять это препятствие.
     Остановившись, Мэри смотрела на лорда Эдмонда широко раскрытыми глазами.
     - Ты смотришь так, словно увидела привидение. Не хочешь ли снова взять меня под руку?
     - О, не знаю. Хотя я, возможно, начала догадываться. Значит, это правда? Вы действительно были другим до того несчастного случая? Вы учились в университете? Собирались стать священником?
     - Шутка века, верно? - усмехнулся лорд Эдмонд.
     - И вы так и не смогли простить себя? - Мэри с трудом перевела дыхание.
     - За убийство? - Он пожал плечами. - Это было давным-давно, Мэри, и я такой, какой есть. Вероятно, это к лучшему, что ты так презираешь меня. Если бы я хоть немного тебе нравился, ты постаралась бы переделать меня. Женщины этим славятся, верно? Но мне уже тридцать шесть лет, меня поздно переделывать.
     - Это не было убийством. Остальные тоже виноваты, включая и самого Дика. Ваша тетя была права, объясняя мне некоторые вещи, - это была просто ужасная случайность.
     - Погладь меня по головке, Мэри, и мне сразу станет легче, - криво усмехнулся он. - Где же, черт возьми, все остальные?
     Добравшись до беседки, они обнаружили, что там никого нет, но откуда-то доносились голоса.
     - Они впереди, - сказала Мэри. - Вы специально устроили все так, чтобы мы тащились сзади.
     - Вот как. Может, я планировал украсть у тебя поцелуй?
     - Возможно.
     - Я, вероятно, и так уже навлек на себя гнев твоего суженого, - сказал лорд Эдмонд, первым усаживаясь на каменную скамейку внутри беседки, - так что, по-моему, имею полное право оправдать его возмущение. Если ты соизволишь подойти чуть ближе, Мэри, я отважусь на этот поцелуй.
     - Значит, я все-таки была права? Вы себя ненавидите.
     - Пропади все пропадом. - Потянувшись, лорд Эдмонд крепко схватил Мэри за руку. - К чему этот разговор? Что из того, если я не в восторге от себя? Во всяком случае, таким образом я поддерживаю единодушное мнение общества.
     Мэри очень удивила лорда Эдмонда тем, что вдруг, даже не пытаясь выдернуть свою руку, вплотную придвинулась по скамье к нему.
     - Мне очень жаль Дика и больно за те страдания, которые вы перенесли после его смерти. Я раскаиваюсь во всех отвратительных и бесчувственных словах, которые говорила по поводу того, что случилось. Но ад не может длиться вечно, если только человек сам не обрек себя на это. Ваш брат любил вас?
     - Дик? Он заслуженно был всеобщим любимцем. У него не было ни одной плохой черты. Как ты думаешь, почему он поскакал за мной? Ведь больше никто этого не сделал. Они все со смехом наблюдали за мной, и только Дик бросился спасать меня, глупый.
     - Он бросился спасать вас, так разве он приговорил бы вас пятнадцать лет, а может быть, и всю жизнь жить в аду?
     - Довольно, Мэри. - Лорд Эдмонд резко поднялся на ноги. - Кто говорил про ад? Я? Иногда я склонен чересчур все драматизировать. Разве ты не замечала этого за мной? Знаешь, многие отдал