ова, повторила Эмми.
   Можно было лишь догадываться  о  том,  сколько  времени  пришлось  им
практиковаться. Эшли знал, что Эмми произнесет целиком весь текст, чтобы
и он, и весь мир услышали  ее  торжественную  клятву.  Должно  быть,  им
пришлось практиковаться втайне от всех, судя по тому,  как  родственники
дружно охнули от неожиданности и по церкви прошел изумленный шепоток. Но
он не смотрел на присутствующих. Он смотрел только на нее и встретился с
ней взглядом, как только она  повернула  к  нему  голову,  на  мгновение
оторвав глаза от губ Хорнсби.
   - ..пока смерть не разлучит нас. Да поможет мне  Богх,  -  произнесла
она. - А вдруг он будет потом поддразнивать ее? - Бог, - поправилась она
и с торжествующей улыбкой взглянула на него.
   Эшли больше не слышал слов Хорнсби, пока тот не объявил  их  мужем  и
женой. Она принадлежала ему  до  конца  жизни.  Чем  он  заслужил  такое
счастье? Ничем. Он всего лишь любил ее и позволял ей любить себя.
   Он наклонил голову и поцеловал ее. Свою жену.
   Свою любовь. Свой душевный покой и радость. Ее глаза говорили  ему  в
ответ то же самое. Они стали мужем и женой.

***

   Решив переночевать в Боуден-Эбби, с тем чтобы отправиться в Пенсхерст
рано утром и добраться туда за один день, они удалились на  покой  рано,
сопровождаемые понимающими улыбками, слезами, от которых  не  удержались
сестры Эмили, и грубоватыми напутствиями  лорда  Куинна.  Они  сразу  же
легли в постель и занялись любовью неторопливо и нежно. Эшли называл  ее
своей женой, шепча это слово прижатыми к ее  губам  губами.  По  крайней
мере она догадывалась, что он  шептал  именно  эти  слова,  потому  что,
подняв голову, Эшли повторил  их,  чтобы  она  при  свете  свечи  смогла
прочитать их по губам.
   Потом они тихо лежали в объятиях друг друга, снова занимались любовью
и снова отдыхали, пока он не сказал ей, что в доме наконец все  затихло.
Тогда, заговорщически  улыбаясь  друг  другу,  они  встали,  оделись  и,
спустившись по черной лестнице, выскользнули из дома.
   И вот они оказались там, куда договорились  прийти,  когда  ненадолго
остались наедине в карете после свадебной церемонии. Они были у водопада
и стояли, держась за руки, на высокой скале, нависшей над водой.  Звезды
на небе висели, казалось, так низко, что их можно  было  достать  рукой.
Даже если бы не светила полная луна, звезд  было  бы  достаточно,  чтобы
вокруг было светло как днем.
   - Ну, что скажешь, маленький олененок? - спросил Эшли, повернув ее  к
себе. - Мы вернулись туда, где все началось.
   - Да, - сказала она. Именно здесь они впервые разговаривали, сидя  на
камне и болтая в воде ногами. Она  вспомнила,  каким  юным,  красивым  и
неугомонным был он тогда.
   И вспомнила себя, отдавшую ему свою любовь и преданность.
   - Но не туда, где все кончится, - продолжал он.  -  Завтра  мы  уедем
домой, в Пенсхерст. В тех комнатах уже ничего не осталось. И я хотел бы,
чтобы ты изменила там все по своему вкусу. Хочу, чтобы это был твой дом.
Наш дом. Вскоре нам предстоит присутствовать  на  свадьбе:  Генри  Верни
женится на Кэтрин Смит. И еще я уговорил управляющего снова  перебраться
на север Англии, в места, откуда он родом. А  его  должность  я  намерен
предложить Бинчли.
   Она улыбнулась ему и показала жестами, понятными только им  двоим:  Я
очень счастлива.
   - Я тоже очень счастлив, - ответил он тоже с помощью жестов.
   Но кое-что она хотела сказать с помощью слов, а не жестов.
   - Ахшли, - произнесла она.
   - Эмми, - улыбнулся Эшли, - я обожаю слушать, как ты произносишь  мое
имя.
   - Ахшли, - повторила она и продолжила, помогая себе жестами:
   - Ты. Я. Дитя. - Она, конечно, была не  вполне  уверена  и  не  могла
заставить себя посоветоваться с Анной.
   Но ее тело знало и ее сердце знало, что так оно и есть.
   Она заметила, как в его глазах заблестели  слезы.  Он  закусил  губу.
Потом сгреб ее в охапку и крепко прижал к  себе,  что-то  говоря  ей.  И
разве имело значение, что она не слышала его слов и не видела губ? Слова
были не нужны.
   Эмми окинула взглядом небо, усыпанное звездами.  Небо  и  земля,  вся
вселенная пели. Разве важно, что она не могла слышать? Радостная мелодия
звучала в их сердцах: неслышимая мелодия любви.



   Мэри БЭЛОУ
   ЗНАМЕНИТАЯ ГЕРОИНЯ



Анонс

    Вступление  очаровательной  Коры  Даунс  в  лондонский  высший  свет
состоялось  при  обстоятельствах  славных  и   совершенно   невероятных.
Нетитулованная дочь купца в одночасье стала любимицей роскошных  салонов
и бальных зал... Однако смела ли она, простолюдинка, даже мечтать о том,
что покорит  сердце  самого  ветреного,  самого  пресыщенного  и  самого
неотразимого из "светских львов", лорда Фрэнсиса Неллера? Но явь  иногда
превосходит самые безумные мечты, а подлинная  страсть  не  считается  с
условностями...

Глава 1

   Герцогиня Бриджуотер,  непередаваемо  элегантная  в  своем  пурпурном
вечернем платье и тюрбане с  высоким  плюмажем,  сияя  всеми  фамильными
драгоценностями, неторопливо и методично разглядывала мисс Кору Даунс  -
с головы до ног,  от  тщательно  продуманной  прически  до  туфель,  уже
начинавших немилосердно жать.
   Эти тесные туфли Кора  неосмотрительно  надела,  послушавшись  совета
леди Элизабет Монро, старшей дочери герцогини. Та настояла,  чтобы  мисс
Даунс купила туфли на два размера меньше нужного, так как, по ее словам,
мужчинам нравятся только маленькие ножки. Сидя на кровати и  разглядывая
свои босые ноги, Кора решила, что они не такие уж  и  большие.  Конечно,
немного больше, чем у Элизабет, и гораздо больше ножек Джейн, ее младшей
сестры. Но ведь Джейн необыкновенно миниатюрна и хрупка. Вообще-то  Коре
было все равно, какие ножки предпочитают джентльмены. Вряд ли кто-нибудь
из них стал бы ползать по бальному залу на четвереньках  в  поисках  ног
нужного размера, чтобы, основываясь на этом, решить, годится ли  та  или
иная леди в подруги жизни.
   Но было уже поздно. В конце концов Кора все же купила туфли на размер
меньше, чем обычно. Должно быть, от волнения. "Что ж,  придется  терпеть
последствия собственной глупости", - решила она. Правда, пока  ноги  еще
не болели, но впереди бал, целый вечер нужно  будет  танцевать  -  если,
конечно, кто-нибудь соизволит пригласить ее. Кора скривила было  губы  в
предчувствии этой весьма реальной опасности, но вовремя заметила, что ее
светлость все еще изучающе разглядывает ее.
   "Только бы она не пустила в ход лорнет!  -  безмолвно,  неизвестно  к
кому обращаясь, взмолилась девушка. - Я умру от унижения".
   Хотя Коре уже исполнился двадцать один год, на ее щеках все еще цвели
розы  юности,  и  ей  предстоял   первый   настоящий   выход   в   свет.
Восемнадцатилетняя Джейн  уже  год  назад  была  представлена  королеве.
Сейчас она в платье, которое Кора назвала про себя "униформой".  И  если
учесть, что Джейн вообще  была  намного  меньше  Коры,  а  не  только  в
отношении ножек, - картина получалась малоутешительная.
   Девятнадцатилетняя Элизабет в дополнение к  розовому  туалету  надела
сегодня маску безразличия и скуки, приличествующую в  этом  сезоне  леди
высшего света. Ее судьба была уже очень хорошо устроена: она  помолвлена
с невероятно богатым и невероятно старым -  ему  было  тридцать  три!  -
маркизом, вынужденным провести этот год в  Вене,  в  силу  чего  свадьба
отложена на неопределенный срок.
   Герцогиня  наконец  вынесла  свой  вердикт  в  отношении  Коры.   Она
наклонила голову, и плюмаж ее тюрбана несколько  раз  приветливо  кивнул
девушке.
   - Неплохо, моя дорогая, - произнесла герцогиня.
   Это было все, что она изволила  сказать,  но  Элизабет  тут  же  мило
заулыбалась, почти комически копируя царственную манеру матери, Джейн же
принялась с выражением искреннего ликования жать Коре руку.
   - Я говорила, что ты выглядишь великолепно, - сказала  Джейн,  и  это
было явным  преувеличением  по  сравнению  с  тем,  что  на  самом  деле
произнесла герцогиня.
   Кора  постаралась  не  выглядеть  букой   и   захихикала   в   ответ.
Удивительно, но в присутствии герцогини Бриджуотер, взявшей ее под  свое
титулованное крыло, смех Коры, обычно такой непринужденный,  превращался
в противное хихиканье. А такое поведение, конечно же, не пристало леди и
должно было быть изжито любой  ценой.  Самое  большее,  что  могла  себе
позволить леди, находясь в обществе,  -  легкий  смешок.  Но  когда  она
единственный раз попробовала  так  рассмеяться,  ей  пришлось  уткнуться
лицом  в  подушку,  чтобы  заглушить  всхлипы  и  рыдания,  -  так   она
расхохоталась.
   - Ну вот мы и на месте,  -  сказала  герцогиня,  улыбаясь  всем  трем
молодым леди, когда они  привели  себя  в  порядок  после  дороги.  "Она
действительно великолепна, когда улыбается, - подумала Кора  и  отметила
про себя с некоторой долей зависти:
   -  И  когда  не  улыбается,  тоже.  Хорошо,  наверное,   быть   такой
уравновешенной, грациозной и уверенной в себе". Трудно поверить, что  ее
светлость вырастила стольких детей  -  и  Элизабет,  и  Джейн,  и  лорда
Джорджа Монро.  И  еще  самого  герцога,  которому  Кору  в  первый  раз
герцогиня представила только вчера. И его светлость, так же как и  мать,
был сама элегантность, галантность и высокомерие.
   Коре казалось, что его светлость не был доволен ее присутствием в  их
доме. И хотя он склонился к ее руке и даже поднес руку  к  своим  губам,
Кора чувствовала какую-то неловкость.  Она  буквально  приросла  к  полу
гостиной, оглушенная сознанием того,  что  перед  ней  настоящий,  живой
герцог. И даже его уверения в том, что он рад познакомиться  с  ней,  не
вывели ее из шока. Он,  разумеется,  поблагодарил  ее  за  то,  что  она
помогла маленькому Генри. Маленький Генри был племянником и  наследником
герцога. И тем не менее Кора была изумлена, что  сам  герцог  Бриджуотер
слышал об этом происшествии. Он даже выразил восхищение ее героизмом,  и
она едва не оглянулась, чтобы посмотреть, кому он все это говорит.
   Впрочем, ведь он,  должно  быть,  поинтересовался,  почему  его  мать
пригласила погостить какую-то мисс Кору Даунс, дочь бристольского  купца
- правда, преуспевающего, приобретшего недавно значительную недвижимость
и  вложившего  огромные  суммы  в  восстановление  древнего   аббатства,
превратившегося почти в руины, но  все  же  купца.  Она,  помимо  этого,
собиралась ввести ее в свет наравне  со  своими  родными  дочерьми,  его
сестрами. С его точки  зрения,  все  это  должно  было  выглядеть  очень
странно.  И,  отвечая  на  его  недоуменные  вопросы,  ему,  разумеется,
рассказали, что случилось с маленьким Генри.
   А маленького Генри, когда он упал с моста "Палтни"  в  Бате  и  начал
тонуть, спасла  мисс  Кора  Даунс.  Именно  поэтому,  хотя  Коре  иногда
хотелось верить, что не только поэтому, герцогиня, бабушка Генри, в знак
признательности пригласила,  ее  погостить,  познакомила  с  дочерьми  и
намеревалась ввести в высший свет, чтобы найти ей там хорошую партию.
   Разумеется, герцогиня Бриджуотер собиралась найти  Коре  мужа  не  из
баронов,  маркизов  и  герцогов,  среди  которых  она   уже   "выловила"
подходящую "рыбку" для Элизабет  и  собиралась  столь  же  благополучным
образом устроить Джейн. Но все же  это  должен  был  быть  джентльмен  с
положением. Удачливый, титулованный и богатый. Человек,  не  запачкавший
рук торговлей и  не  набивший  сундуки  при  помощи  деловых  махинаций.
Несмотря на богатство отца, Кора, если бы не случай с Генри, не могла бы
и мечтать о такой судьбе и  о  неожиданно  свалившейся  на  нее  милости
герцогини.
   Ее светлость с дочерьми даже и не появились бы  в  таком  не  слишком
престижном месте, как Бат, да еще в такое время года, как весна, если бы
накануне леди Джордж не перенесла трудные  роды.  Ее  светлость  обожала
свою невестку и внуков и ради них пожертвовала прелестями начала  сезона
в Лондоне.
   Вероятно, к счастью для них, происшествие с маленьким  Генри  вызвало
преждевременное появление на свет его сестры, которая родилась  два  дня
спустя. Мать и младенец чувствовали себя замечательно и были переданы на
попечение  гордого  отца.  После  чего  ее  светлость   наконец   смогла
отправиться в Лондон  в  сопровождении  двух  изнывающих  от  нетерпения
дочерей и совершенно сбитой с толку протеже, силящейся понять, как такая
волевая девушка, как она, могла  оказаться  в  столь  затруднительном  и
странном положении.
   За последние несколько  лет  Кора  отказала  троим  весьма  уважаемым
джентльменам, добивавшимся ее руки, всего лишь на том основании, что  не
испытывала К ним никаких чувств, кроме дружеской привязанности.
   Отца Коры развеселила мысль выдать дочь замуж за джентльмена. Так  же
несерьезно отнесся к этому и ее брат Эдгар, сказавший, что ей все  равно
придется выйти за кого-нибудь. Может быть, это  окажется  и  джентльмен,
который живо научит ее послушанию. А иначе  она  превратится  в  ужасную
старую деву, предупреждал он ее, тупую и властную,  но  не  знающую,  на
кого бы обрушить свою тиранию.
   Кора очень любила Эдгара и дорожила его мнением. И ей было невероятно
жаль, что кто-то пустил слух, будто ею  в  том  несчастном  происшествии
двигала трусость. Она-то знала, что это далеко  не  так.  Но  с  людской
молвой ничего не поделаешь.
   Кора кривилась и хмурилась, кусая губы, совсем забыв, что находится в
карете под бдительным оком герцогини.
   - Ты нервничаешь, дорогая, - сказала та снисходительно. - Что ж,  это
вполне понятно. Но не забывай, что ты одета не хуже других и твои манеры
достаточно изысканны для высшего общества. Ты  же  находишься  под  моим
покровительством, поэтому никому не придет в голову поинтересоваться, по
праву ли  ты  присутствуешь  на  балу  леди  Маркли.  Бриджуотер  обещал
подыскать тебе нескольких приличных кавалеров. Я тоже постараюсь,  чтобы
ты не скучала. Так что не куксись и не хмурься, дорогая, тебе это  вовсе
не к лицу.
   Кора тут же постаралась принять подобающее выражение. И пусть ее брат
думает что хочет, но именно благодаря маленькому Генри она сидит в  этой
карете, одетая так шикарно, что даже ее отец хорошо подумал  бы,  прежде
чем заплатить за такое платье.
   И она едет на бал. Что ж, в этом, наверное,  нет  ничего  особенного.
Она уже бывала на званых вечерах в Клифтоне и  Бристоле  и,  конечно,  в
Бате. Ей нравились и веселые народные танцы.
   Да, но этот бал - ее первый бал в Лондоне. Бал для избранных,  однако
она тоже приглашена туда. Бал в высшем обществе.
   Желудок Коры выбрал самый  неподходящий  момент,  чтобы  напомнить  о
себе. А за ним и съеденный обед возмутился своим пребыванием в  стянутом
корсетом желудке.
   Но Кора только стоически улыбнулась своим соседям по карете.

***

   - Она - бриллиант чистой воды, Фрэнк, - сказал лорд Хоторн,  указывая
кивком головы на одну из дам в противоположном углу бального зала. -  На
прошлой неделе она все время отказывала мне, отговариваясь  тем,  что  у
нее нет ни одного свободного танца. А когда  позже  приехал  Денни,  его
приглашение она приняла.
   "По  всей  видимости,  дурные  манеры  леди  Августы  Хэвилл   только
прибавляют ей привлекательности в его глазах. Он, кажется, воспринял  ее
поведение как проявление снисходительности к его бедному кузену и только
еще больше уверился в собственных силах. - Так  думал  Фрэнсис  Неллер,.
наводя на леди Хэвилл свой усыпанный драгоценными камнями лорнет.  -  На
самом деле Боб еще слишком юн  и  немного  диковат,  а  потому  краснеет
и.теряется, сталкиваясь с этой общепризнанной звездой света".
   У леди Августы в этом сезоне была только  одна  соперница,  но  и  та
сейчас покинула Лондон - отправилась в аббатство Хаймур  в  Йоркшире.  В
качестве жены Кэрью, будь он неладен. "Саманта..." Сердце лорда Фрэнсиса
при мысли о ней сжалось и похолодело в глубинах  души,  которая  теперь,
наверное, находилась в носках его бальных туфель. За последние несколько
недель оно вело себя подобным образом довольно часто.
   Да, он нянчил свое разбитое сердце с помощью бальных башмаков.  Он  и
не предполагал, как сильно влюблен в Саманту, до тех пор пока  несколько
недель назад, сидя с ним  в  одном  фаэтоне  по  пути  в  парк,  она  не
объявила, что добирается выйти замуж за маркиза Кэрью.
   Кэрью! Лорд Фрэнсис не знал, что она знакома с  ним.  А  сам  он  был
верным членом ее свиты и постоянным партнером в танцах  так  долго,  что
уже и не помнил, когда это началось.
   - Да, - бесстрастным тоном сказал он, - она несравненна, Боб.
   Леди  Августа  напоминала  средневековую  статую  -  такая  стройная,
грациозная и утонченная. Ее кожа была подобна лучшему фарфору, а  волосы
напоминали золотой закат.
   Да, она была мила и очаровательна, но это  не  мешало  ей  отказывать
зеленым юнцам в пользу более обходительных кавалеров.
   Она заметила его взгляд, брошенный с противоположного конца  бального
зала, несмотря на окружавшую ее толпу поклонников, и решила, наверное, -
хоть эта мысль и не отразилась на ее лице, -  что  ей,  как  всегда,  не
стоит огорчаться, что он бродит по всему залу, раскланиваясь то с одной,
то с другой дамой и вписывая свое имя в их бальные карточки. От  нее  он
никуда не денется.
   - С тобой она непременно будет танцевать, Фрэнк, - сказал лорд Хоторн
смиренно, стараясь не показать, как он завидует  ему.  -  А  вот  и  мои
друзья.  Прошу  прощения.  -  И  он  покинул   лорда   Фрэнсиса,   чтобы
присоединиться к группе юнцов, старавшихся все вечера держаться  вместе,
чтобы подбадривать друг друга, - скорее всего в курительной комнате, где
мужчины чувствовали себя гораздо увереннее, чем в бальном зале.
   Лорд Фрэнсис опустил лорнет и вдруг подумал о том, почему до сих  пор
не ушел с бала у леди Маркли.  Здесь,  пожалуй,  ему  хотелось  бы  быть
меньше всего. Впрочем, в последние дни любое  место  не  доставляло  ему
радости. И, разочарованно решил он, это место не лучше и не хуже  любого
другого.
   - Несравненна, - раздался за его плечом  высокомерный  томный  голос,
невольно повторив слово, которое  он  сам  только  что  произнес.  -  Вы
собираетесь приволокнуться за ней, Неллер?
   Лорд Фрэнсис повернулся, чтобы поприветствовать герцога  Бриджуотера,
с которым в последнее время они стали приятелями. Хотя они были  знакомы
не один год, только в последние несколько недель начали проводить  много
времени вместе. Бриджуотер был другом Кэрью, а лорд Фрэнсис  -  Саманты.
Да, к сожалению, всего лишь другом, хотя он сам претендовал на  большее.
Этот брак сблизил их, его и Бриджуотера. Когда злодей  Рашфорд  оскорбил
Саманту и Кэрью был вынужден вызвать его на  дуэль,  несмотря  на  почти
полностью неподвижные ногу  и  руку,  они  оба  были  его  секундантами:
Бриджуотер по просьбе Кэрью, а лорд  Фрэнсис  -  повинуясь  собственному
благородному  порыву.  Вся  компания  отправилась  в  боксерский   салон
Джексона, чтобы стать свидетелями этого кровопролития  и  подобрать  то,
что останется от мужа Саманты. К их удивлению, они оказались  очевидцами
неожиданной и славной победы Кэрью.
   До сих пор в клубах  Лондона  не  перестали  обсуждать  эту  историю,
которая казалась каждому, кто не присутствовал при бое, преувеличенной и
приукрашенной.
   Лорд Фрэнсис готов был уже сам расправиться с Рашфордом, несмотря  на
то  что  Саманту  мог  защитить  муж,  но  Бриджуотер  отсоветовал   ему
вмешиваться в это дело.
   Во время всей этой истории Фрэнсис понял, что  Саманта  действительно
любит Кэрью и вышла за него замуж не случайно. Это, конечно, не  слишком
его обрадовало. Так же как и то, что Кэрью оказался вполне достоин ее.
   - Я думал об этом, - сказал он в ответ на вопрос  герцога,  -  многим
нравится поддерживать репутацию знатоков женской красоты.
   - Что до меня, - ответил его светлость, - я  не  удовольствовался  бы
тем, что являюсь всего лишь частью  чьего-либо  эскорта.  Я  предпочитаю
быт