олькими минутами позже Керзи причалил к берегу и, вытащив лодку на песок, предложил даме руку. Сегодня Дженнифер выглядела совсем девочкой в своем муслиновом платье в нежный цветочек, соломенной шляпке и с голубым зонтиком, отделанным кружевными рюшами.
     - Мисс Ньюмен! - Виконт улыбался, глядя на кузину своей невесты, маленькую блондинку, стоявшую в окружении нескольких молодых людей. - Ваша очередь. Можно мне?
     Судя по взгляду молодой леди, ей вовсе не хотелось кататься в обществе Керзи. Но она шагнула ему навстречу, послушно взяв его под руку. В это же время полковник Моррис обратился с каким-то вопросом к леди Бромли, вовлекая ее в разговор, и Торнхилл понял, что вот она, та чудесная возможность, о которой он мечтал все утро.
     - Мисс Уинвуд, - обратился он к ней до того, как Дженнифер успела присоединиться к группе молодежи. - Могу я проводить вас до террасы? По-моему, там как раз сейчас подадут лимонад.
     Лучшего момента и выбрать было нельзя. Он предложил ей пройтись на глазах у всего общества, в том числе и Керзи, который беспомощно взирал на происходящее.
     Дженнифер колебалась совсем чуть-чуть, прежде чем опереться на предложенную руку. Разумеется, она не могла поступить иначе. У нее как у воспитанной девушки из хорошей семьи не было выбора.
     - Благодарю вас, милорд - сказала она. - Стакан лимонада был бы весьма кстати.
     Граф Торнхилл, искренне любуясь красотой своей спутницы, вдруг подумал о том, не играет ли он в одиночестве. Неужели Керзи не видел его на берегу беседующим с леди Бромли? Если так, то почему он оставил мисс Уинвуд в столь опасный момент?
     Создавалось впечатление, что Керзи решил сдать эту партию без боя. Или... Или он играет в поддавки? Ведет свою игру, в которой Торнхиллу отводится пассивная роль?
     Как занимательно! В самом деле занимательно.
     И все же в чем именно состояла игра?

Глава 7

     Дженнифер давно заметила его. Она от всей души надеялась, что он либо уйдет к тому моменту, как Керзи причалит к берегу, либо продолжит разговор с леди Бромли, не делая никаких попыток к общению с ней. Но как назло, возник полковник Моррис, явно желающий подойти к леди Бромли. Наблюдая за перемещениями полковника, она вдруг вспомнила, что перед тем, как покатать в лодке ее, Дженнифер, Керзи любезно предложил Саманте стать следующей. К удивлению Дженнифер, кузина решительно воспротивилась, заявив, что не любит воду. Странно, но дома Саманта слыла заядлой пловчихой, не вылезала из реки все лето и плавала гораздо искуснее, чем Дженнифер.
     У нее возникло неприятное чувство, будто она играет роль в кем-то написанной пьесе. Она не в силах была ничего изменить. Оставалось уповать лишь на чудо. Может быть, если она не станет смотреть в сторону Торнхилла, он не решится подойти к ней? Или ей поторопиться присоединиться к пестрой группе молодежи, едва сойдя на берег?
     Но как она и предчувствовала, надежде ее не суждено было сбыться. Леди Бромли оставила графа. Керзи помог ей сойти на берег и, не мешкая ни минуты, направился к Саманте. Дженнифер смогла бы затеряться среди молодежи, если бы пустилась бежать следом за Керзи. Торнхилл повел себя именно так, как и чувствовала Дженнифер, - направился прямо к ней.
     - Мисс Уинвуд, - сказал он. - Могу я проводить вас до террасы? По-моему, там как раз сейчас подадут лимонад.
     Едва ли она могла отказать ему, не привлекая внимания присутствующих гостей. Тон его был вполне благовоспитанным. К своему удивлению, она вдруг поняла, что ей совершенно не хочется ему отказывать. С того злополучного бала она каждый день каким-то шестым чувством угадывала, где находится Торнхилл, ощущая на себе его неотступный взгляд.
     Знать о его присутствии, знать, где он и что делает, даже не поворачивая в его сторону головы, - все это казалось ей странным и необычным. Дженнифер искренне желала сосредоточить все свои помыслы на Лайонеле. До свадьбы оставались какие-то недели, и ей хотелось думать только о своем женихе. К несчастью, то, что рисовалось ей в мечтах сплошной чередой счастливых мгновений, оказалось грустным и тревожным. Несмотря на то что они с Лайонелом проводили вместе все больше и больше времени, напряженность в их отношениях не спадала; они не могли освоиться в обществе друг друга настолько, чтобы общаться свободно. Дженнифер говорила себе, что это происходит от двусмысленности их положения: все вокруг знали, что они с Керзи помолвлены, но официального объявления все еще не было. Поэтому она так ждала бала у Рашфордов, который намечался на следующей неделе, где и произойдет официальное оглашение их помолвки.
     Дженнифер не нуждалась во внимании к ней графа Торнхилла, воспринимая его навязчивые ухаживания как помеху своему счастью. И она глубоко сожалела о том, что Торнхилл поцеловал ее, а жених - нет. И в то же время ее словно магнитом тянуло к Торнхиллу. Рассудок противился этому, но чувства она пока не научилась сдерживать. Когда он был рядом, ощущение его присутствия мешало ей сосредоточиться на Лайонеле. Когда его не было, она ругала себя за то, что поддается влиянию Торнхилла. Получалось, что она думает о нем постоянно.
     Сейчас, когда он, по сути дела, принудил ее составить ему компанию, Дженнифер чувствовала почти облегчение. Возможно, если она возьмет его под руку и прогуляется с ним до террасы и выпьет там стакан лимонада, это неосознанное и неуместное... влечение, возникшее на балу у Числи, пройдет. Итак, она нашла определение тому, что испытывала. И в этом слове заключалась правда. Ее влекло к графу Торнхиллу.
     - Благодарю вас, милорд, - ответила она холодным тоном, которым ее учили разговаривать с теми, кого надо держать подальше от себя. - Стакан лимонада был бы весьма кстати.
     Но вновь все получилось не так, как Дженнифер рассчитала. Его близость, прикосновение руки пробудили в ней волнующие воспоминания о том злополучном поцелуе. Она пыталась, но не могла справиться с собой. Противоядие этой сладкой отраве было ей неведомо.
     День выдался чудесный, парк манил прохладной тенью деревьев и ароматом цветов. По пути Дженнифер вспомнила, что даже не оглянулась на Лайонела, который был так ослепительно красив там, на реке, в лодке.
     Она сосредоточилась на своем чувстве к нему, повторяя про себя, что беззаветно любит своего будущего мужа.
     - Я должен перед вами извиниться? - спросил Торнхилл.
     - Извиниться? - переспросила Дженнифер, отвлекшись от мыслей о Лайонеле.
     Торнхилл смотрел ей прямо в глаза, прожигая взглядом.
     - Извиниться за то, что поцеловал вас, - продолжил он. - Не говорите мне, что для вас это был сущий пустяк, о котором вы тут же забыли.
     Дженнифер чувствовала, что мучительно краснеет. И хоть убей, не знает, что сказать.
     - Я не простил себе то, что осмелился вас поцеловать, - возобновил разговор граф. - Я мог бы привести в качестве оправдания лунный свет или тишину, но ведь я сам привел вас в сад и мог оценить рискованность своего поступка. Я глубоко сожалею о беспокойстве, которое я вам, должно быть, причинил.
     Значит, она в нем не ошиблась. Она говорила с настоящим джентльменом. Дженнифер была рада. Ее почти убедили в том, что она ошиблась в Торнхилле. Его поцелуй был подтверждением того, что свет прав, считая его проходимцем. Но он оказался порядочным человеком, ибо искренне просил у нее прощения за дерзость. И тут же у нее возникло двойственное чувство. Получалось, что ей было бы проще противостоять натиску беспринципного волокиты, чем порядочного человека. С повесой она смогла бы разобраться без лишних церемоний.
     - Благодарю вас, - сказала она. - Мне действительно было не по себе. Я помолвлена, и только мой будущий муж имеет право...
     - Да, конечно, - перебил ее Торнхилл, легко коснувшись пальцами тыльной стороны ее ладони. - Если мои извинения приняты, давайте сменим тему. Вы не против? Скажите, что вы думаете о поэзии Попа?
     - Я получила истинное удовольствие. Отточенный и изящный стиль.
     Торнхилл усмехнулся.
     - Если бы на моем месте сейчас оказался Поп, то, услышав вас, он пошел бы и не долго думая застрелился.
     Дженнифер в ответ засмеялась, весело поигрывая зонтиком.
     - Я сказала именно то, что думаю. Поэзия Попа не нашла в моей душе большого эмоционального отклика, как, например, стихи мистера Вордсворта. Но это не значит, что стихи Попа мне понравились меньше. Просто они другие.
     - Вы читали "Похищение локона"? - спросил он.
     - Мне понравилось, - ответила она. - Занимательно и умно.
     - Согласитесь, порой становится неловко от того, что приходится делать, повинуясь требованиям общества, которые зачастую бывают довольно глупыми. Не так ли? Вам нравится сатира в литературе или вы предпочитаете мягкий юмор?
     - И то и другое. Мне нравится "Молль Флендерс" за тонкий и дружелюбный юмор и "Путешествие Гулливера" за острую и иногда злую сатиру. И еще, должна признаться, мне нравятся сентиментальные романы. Они трогают мои чувства. Да-да, романы, хотя джентльмены всегда напускают на себя важный вид и раздуваются от превосходства, когда женщина в этом признается.
     Граф Торнхилл откинул голову и весело рассмеялся.
     - Теперь я уже никогда не осмелюсь так реагировать на подобные признания, - сказал он. - Особенно в разговоре с вами. По вашему тону я мог бы подумать, что вы сейчас бросите мне перчатку, вызывая на поединок. Кроме того, должен признаться, что чуть не плакал, читая "Ромео и Джульетту", хотя, - заговорщицким шепотом сообщил Торнхилл, - я скорее соглашусь, чтобы меня приковали к скале и пустили орла клевать мою печень, чем признаюсь в этом публично.
     - Но ведь вы уже признались! - со смехом возразила Дженнифер.
     Потом они прогуливались по зеленому газону, расстилавшемуся перед террасой. Потом, потягивая прохладный лимонад, заговорили о друзьях меньших. Оба считали, что более преданного друга, чем собака, у человека не было и не будет. Дженнифер сама не заметила, как стала рассказывать графу о своем колли, который любит печенье, и она, зная об этой его страсти, таскала из кухни печенье для своего любимца, а тот бегал вокруг нее кругами и скулил, всячески изъявляя свои чувства, лишь бы заполучить лакомый кусочек.
     - Мне не хватает моей собаки, - призналась она, - но в городе ему было бы плохо. Он не привык ходить на поводке.
     - Не лучше ли нам пройти в сад? - осведомился Торнхилл, забирая у Дженнифер пустой стакан и предлагая ей руку. - В это время года для фруктов еще рановато, а для цветов поздно, но зато мы сможем укрыться от солнца в ожидании чая.
     Дженнифер не знала, сколько времени прошло с тех пор, как они покинули берег. Десять минут или час? Только сейчас она заметила, что здесь много гостей, которые прогуливались парами и небольшими группами. Несколько человек играли в крокет, другие наблюдали за игрой. Но Лайонела и Саманты нигде не было видно. Скорее всего они все еще катались на лодке.
     Дженнифер вдруг пришло в голову, что она совершенно забыла о близких, увлекшись беседой с графом. Ей следовало бы находиться рядом с Лайонелом, и этот долг полностью согласовывался с ее желанием. Она с нетерпением ждала этого праздника и, проснувшись утром и выглянув в окно, не могла сдержать радости. Погода была прекрасной. Возможно, сегодня им представится случай погулять вдали от людей, побыть вдвоем, мечтала Дженнифер. Тем более что Лайонел один сопровождал их с Самантой. Тетя Агата и графиня Рашфорд были заняты другими делами.
     - Наверное, - ответила Дженнифер, - вам следует проводить меня назад, к реке. Думаю, моя кузина и лорд Керзи все еще там.
     - Как хотите, - с улыбкой согласился Торнхилл, - хотя, признайтесь, прохлада и тишина пусть всего на несколько минут - заманчивая идея, не так ли?
     Все так. Заманчивым показалось ей прежде всего продлить их уединение хотя бы на несколько минут. Ведь рядом с Лайонелом она чувствовала себя далеко не так комфортно, как сейчас. Скорее всего пристальное внимание общества к их помолвке делало их общение слишком натянутым. В скором времени им будет хорошо и уютно вдвоем, но это время пока не наступило.
     - Вы меня искушаете, милорд, - с улыбкой призналась Дженнифер. - Зонтики от солнца выглядят, конечно, очень мило, но пользы от них почти нет.
     - Я всегда подозревал, что это так, - подыгрывая ей, ответил Торнхилл, - но не дай Бог, женщины признают этот факт и станут более прагматичными, отказавшись от такой очаровательной декорации. Не хотел бы я дожить до этих ужасных времен.
     Дженнифер легко оперлась на его руку, и они направились в сад.
     - Значит, вы считаете, что женщины призваны только украшать жизнь мужчины и ничего больше? - спросила она.
     - Я бы убрал слово "только", - ответил граф. - И мужчины, и женщины любят жить в окружении красивых вещей. Это делает земное существование более приятным и более утонченным. Но жизнь была бы смертельно скучна, если бы в ней ничего, кроме этого, не существовало. Тогда и красота утратила бы свою привлекательность. Так красивая ваза становится объектом для вымещения гнева. Женщина не исключение. Она теряет свою притягательность для мужчины, не важно, какой бы прекрасной ни сотворил ее Господь, если ей нечего больше предложить, кроме своей миловидности.
     - И тогда она становится объектом для вымещения раздражения собственного мужа, - сказала Дженнифер.
     Торнхилл усмехнулся.
     - В этом причина краха многих браков. Сколько пар оказываются в ловушке пожизненной скуки или даже настоящего страдания. Вы этого не замечали? И очень часто все происходит оттого, что мужчины, реже - женщины, верят, будто то, что приятно глазу, способно удовлетворить чувства и ум до конца жизни.
     - Вы не прочите себе в жены красавицу, надо понимать? - спросила Дженнифер. И вновь Торнхилл рассмеялся.
     - Я еще не знаю, чего ищу. Но вы исказили смысл, на свой лад переиначив мои слова. Красота - важная составляющая жизни. Для того чтобы ощутить ее полноту, необходимо испытывать эстетическое удовольствие. Но кроме этого, должно быть много всего другого.
     Женщина, которую граф Торнхилл решит выбрать себе в жены, должна быть весьма одаренной судьбой. Его требования очень высоки. Хотелось бы посмотреть на его избранницу, подумала Дженнифер.
     В саду среди деревьев было божественно хорошо. Солнечный свет проникал сквозь кроны, создавая совершенно особую атмосферу уединения, тишины и блаженства, и это несмотря на то что вокруг находилось немало гостей праздника. А Дженнифер вдруг охватила тоска и грусть по дому в имении, по той жизни, которую она оставила ради лондонского сезона.
     - А что думаете по этому поводу вы? - спросил граф. - Насколько я знаю, ваш брак был обговорен заранее. Вам оставили право выбора?
     - Нет, - ответила она. - Папа и граф Рашфорд - давние друзья, и они решили, что брак между их детьми будет весьма благосостоятелен.
     - И вы не стали бороться против такой дискриминации? Рвать и метать? Требовать справедливости? - с улыбкой спросил Торнхилл.
     - Нет, - просто ответила Дженнифер. - Зачем бы я стала бороться? Я доверяю мудрости отца.
     - И по-прежнему относитесь к его выбору одобрительно?
     - Да.
     - Потому что ваш жених красив? - спросил граф. - Вне сомнений, он будет прекрасным украшением, на которое вы сможете любоваться всю жизнь.
     Дженнифер чувствовала, что должна была бы оскорбиться. Каким-то образом Торнхиллу удалось унизить Керзи. В его глазах поблескивала насмешка. Он словно дразнил ее, вызывал на спор. И Дженнифер показалось, что в этом споре она потерпит поражение. Торнхилл уже успел поведать ей о своих убеждениях относительно брака. С точки зрения графа, для счастливого супружества необходимо нечто большее, чем красота. Да, Лайонел был красив, и она влюбилась в него именно по этой причине. Но помимо внешности, ей нравилась в нем холодноватая вежливость, светский лоск и безошибочное чутье, позволяющее вести себя так, как надо. В нем было... О, в течение нескольких предстоящих недель она откроет для себя многое и многое, что составляет его характер, его личность. Да, они будут безгранично счастливы. Пять долгих лет она ждала того счастья, которое скоро должно на нее снизойти.
     - Вы любите его? - тихо спросил Торнхилл.
     Но их разговор зашел слишком далеко. Дженнифер еще не успела сказать Лайонелу, что любит его. И Лайонел пока не говорил ей о своих чувствах. И уж конечно, она не собирается обсуждать их взаимоотношения с посторонним.
     - Я думаю, - сказала она, - что нам следует вновь вернуться к поэзии.
     Торнхилл усмехнулся и похлопал ее по руке.
     - Да, - согласился он. - Я задал весьма неуместный вопрос. Простите меня. После непродолжительного знакомства я вообразил себя вашим другом. А друзья, знаете ли, говорят на любые темы, в том числе интимные. Но ведь друзья обычно бывают одного пола. В ином случае всегда возникает преграда. За исключением тех ситуаций, когда отношения между мужчиной и женщиной становятся интимными. Лично я не привык к тому, чтобы иметь другом женщину.
     - У меня тоже никогда не было друзей среди джентльменов, - сказала она. - И я не верю в то, что такая дружба возможна, милорд. Я имею в виду - между вами и мной.
     К собственному удивлению, она испытала некую горечь оттого, что произнесла эти слова вслух. Горечь и печаль. И еще она обнаружила, что они не прогуливаются, как раньше, по тропинке, а стоят в стороне, под раскидистой яблоней, что она прислонилась спиной к дереву, а он стоит перед ней, опираясь рукой на ствол слева от ее головы.
     - Я скоро выйду замуж.
     - Я знаю, - сказал он и грустно улыбнулся. - Глупо и наивно с моей стороны рассчитывать на вашу дружбу, не так ли? В будущем, я хочу сказать. Но сегодня, сейчас, разве мы не друзья? Возразите мне, если я не прав.
     Дженнифер покачала головой. Потом подумала, что стоило кивнуть. Ее позиция оставалась неясной.
     - Итак, - сказал Торнхилл, - я могу считать себя прощенным за допущенную на балу вольность?
     Дженнифер кивнула.
     - Я виновата в том, что произошло, в той же мере, что и вы, - почти шепотом пробормотала она.
     Глядя в его смеющиеся глаза, она не понимала, как могла согласиться с Самантой, назвавшей его дьяволом в человеческом обличье. И как вообще про него можно такое сказать? Разве что из-за необычной, несколько мистической внешности. Теперь, узнав Торнхилла лучше, она нашла, что он ей даже нравится. Дженнифер было искренне жаль, что между ними не могло быть настоящей дружбы.
     - Нет, - ответил он. - Я в этих делах поопытнее вас. Я должен был бы знать, куда нас это приведет, Дженнифер.
     Только через пару секунд она поняла, что в их отношениях произошли существенные изменения, словно повеяло теплым ветерком и они вдруг стали гораздо ближе друг другу. Словно случилось что-то очень интимное, почти такое же, как тот поцелуй во время бала. Она поняла, что он назвал ее по имени. Он сказал ей "Дженнифер", в то время как Лайонел все еще продолжал называть ее "мисс Уинвуд". Она открыла было рот, чтобы отчитать его, но закрыла вновь. Он был ее другом. Пусть только на сегодняшний день.
     - Ах, - быстро нашелся он, - простите меня. Еще одна невольная ошибка. Да, я был прав. Невозможно людям противоположного пола быть друзьями - обязательно примешиваются чувства иного плана. Увы. Я никогда не смог бы стать вам другом, Дженнифер Уинвуд. При сложившихся обстоятельствах - никогда.
     Она смотрела на свою руку, словно на чужую. И эта рука по собственной, независимой от сознания Дженнифер воле поднялась к его лицу и дотронулась до щеки. Затем она торопливо спрятала руку за спину и закусила губу.
     Даже если умом она понимала, к чему все клонится, то тело отказывалось прогнать наваждение. А может, ей просто не хотелось ничего предпринимать? Она испытывала неодолимую потребность почувствовать прикосновение его губ. Она хотела, чтобы он обнял ее, прижал к себе.
     - Вы только что простили меня, - сказал он тихо, почти вплотную приблизив к ней свое лицо, так, что губы его оказались в двух дюйм