равду? Догадаться о его истинных желаниях?
     - Смешно даже думать об этом, - сказала она. - Если я поступлю так, как вы хотите, я окажусь в ужасном положении, и полковнику Бедвину тоже будет за меня стыдно.
     - Еще есть время подготовить вас, леди Эйдан. Будем надеяться, что вы способная ученица. Маркиза Рочестер - моя тетка. Она возьмет на себя ваше представление королеве. Она поможет вам выбрать подходящий гардероб для выездов в свет, включая и придворное платье. И она объяснит вам правила поведения в обществе, которым вас не обучали. Ваше представление и бал в Бедвин-Хаусе дадут возможность ввести вас в общество еще до обеда в Карлтон-Хаусе и других торжественных приемов в честь победы, на которые вас пригласят вместе с Эйданом. Остается один вопрос, вернее, два. Чувствуете ли вы благодарность, даже если ваш муж не требует этого от вас? И хватит ли у вас смелости?
     Наступило долгое молчание, прерывать которое герцог, видимо, не собирался.
     - Если бы только знать, чего хочет ваш брат, - сказала Ева.
     Снова наступило молчание.
     - Хорошо, - наконец тихо сказала она. Снова облизнув губы, Ева заговорила более твердым тоном:
     - Я обязана полковнику Бедвину домом, состоянием и благополучием многих людей, которые от меня зависят. Более всего я благодарна ему за своих детей, которые мне дороже жизни. Если несколько недель моего пребывания в Лондоне спасут его от осуждения светом, я уделю ему это время. Но я сделаю это ради него, а не для вас. Я не позволю запугивать себя ежеминутно и ежедневно и выговаривать мне за ошибки. Я сделаю все, что смогу, ради полковника Бедвина.
     - Это все, что от вас требуется, мадам, - ответил герцог. - Полагаю, гостиница, мимо которой я проезжал, это лучшее, на что я могу здесь рассчитывать?
     - Да.
     - Я так и думал. - Герцог допил чай, поставил чашку на стол и поднялся. - Будьте готовы к отъезду, утром я заеду за вами, леди Эйдан.
     Это был приказ, ясный и понятный. Ева в душе пожалела, что "Три пера" славятся не блохами и крысами, а только плохой кухней.

***

     После верховой прогулки по Гайд-парку с Фреей и Аллином Эйдан вернулся домой в более приподнятом настроении. Днем он встретил несколько старых знакомых, в том числе и бывших сослуживцев. Они поговорили о многом. Никто не упомянул о его браке. Видимо, Вулф ошибался. Не всем об этом было известно, и не будет ни неприятностей, ни тем более скандала. Эйдан был рад, что до сих пор не признавался родным в своем браке.
     Он чувствовал прилив энергии. В его семье все, включая девушек, были отчаянными наездниками. Они втроем несколько раз не останавливаясь, галопом промчались по Роттен-роу, а не плелись, по выражению Фреи, мелким шагом, как большинство верховых, больше старавшихся показать себя и произвести впечатление на глазеющую публику, чем выездкой лошадей и ловкостью.
     В холле Бедвин-Хауса они увидели Флеминга, дворецкого Бьюкасла, прибывшего накануне из Линдсей-Хрлла вместе с другими слугами и горой багажа.
     - Герцог еще не вернулся? - спросила дворецкого Фрея, сняв шляпу и тряхнув непокорными волосами. Накануне, приехав в Лондон, все были удивлены, узнав, что Вулф еще не появлялся. Фрея вслух, нисколько не смущаясь, высказала предположение, что он по приезде направился прямо к своей любовнице.
     - Его светлость здесь, миледи, - со свойственным ему чопорным поклоном ответил Флеминг. - Он попросил полковника Бедвина, как только тот вернется, немедленно пройти к нему в библиотеку, а вас и лорда Аллина присоединиться к нему в гостиной, где будет через полчаса сервирован стол.
     - "Попросил", - усмехнулся Аллин, - "немедленно". Тебе за что-то попадет, Эйдан. Хорошо, что у нас с Фреей будет время вымыть руки перед тем, как предстать перед его августейшей особой.
     Дворецкий повел Эйдана в библиотеку и, тихо постучав, распахнул дверь и отступил в сторону, пропуская полковника.
     Ева, в сером, с волосами, собранными в тугой пучок, сидела у камина. Она была бледна, ее кожа приобрела почти болезненный землистый оттенок. Когда она встала, у полковника создалось впечатление, что она похудела. Сжав губы, она взглянула на него. Эйдан молча смотрел на нее. И только заметив краем глаза какое-то движение в комнате, он понял, что они не одни. С дивана поднялся Бьюкасл. Эйдан перевел взгляд на брата.
     - Что это значит? - резко спросил он.
     - Это? - ответил вопросом Вулф с некоторым высокомерием. - Разве леди Эйдан - неодушевленный предает, Эйдан? Я привез к тебе твою жену.
     - Так вот где ты побывал! - Холодная ярость закипела в груди полковника. - В Рингвуде? Вопреки всем моим распоряжениям!
     Брови герцога поползли вверх.
     - Боже мой, - сказал он, - с каких это пор я получаю приказания от младшего брата? Ты, кажется, принимаешь меня за одного из своих солдат, Эйдан!
     - Я вправе распоряжаться собственной женой! - Эй-дан, пылая гневом, шагнул к брату. - Я говорил тебе, что она должна оставаться в Рингвуде? Говорил, что она мне здесь не нужна? Говорил, что ничто не заставит меня изменить это решение?
     - Может быть, тебе напомнить, - спокойно заметил Бьюкасл, - что ни леди Эйдан, ни я не страдаем глухотой. По крайней мере я полагаю, что у этой леди отличный слух. Будь добр, побереги свой голос для сражений. Я объяснял тебе необходимость присутствия в Лондоне твоей жены в ближайшие недели. Не собираюсь повторять свои объяснения. Делами моей семьи распоряжаюсь я.
     - Тебе придется препроводить ее обратно домой! - ледяным тоном сказал Эйдан. - Немедленно! А еще лучше я сделаю это сам. - Он повернулся на каблуках и направился к двери. Он уже давно не впадал в такую ярость, пожалуй, со времени своего последнего отпуска, когда он столкнулся с упрямством и деспотизмом Бьюкасла.
     Какой-то шорох заставил его обернуться, и он увидел, что его жена опустилась в кресло и сидит, выпрямившись и опустив глаза, с побелевшим как мел безучастным лицом. Черт побери, она слышала все, что он наговорил в ее присутствии! Эйдан был просто в бешенстве... Он застыл на месте, глядя на Еву.
     - Вы приехали совсем недавно, мадам? - неизвестно зачем спросил он. - Вы провели в дороге весь день?
     Она медленно подняла глаза, и их взгляды встретились. Он не понял выражения ее глаз.
     - Пожалуйста, - холодно и четко произнесла Ела, - не узнает ли один из вас название и местонахождение гостиницы, от которой отправляются дилижансы в Оксфордшир? Мне нужен наемный экипаж, чтобы добраться туда. И будьте добры, пусть один из вас пошлет за ним немедленно!
     - Мадам, - сказал Эйдан, - прошу прощения. Я не...
     - Немедленно! - Она встала.
     Эйдан со злостью взглянул на брата, но Бьюкасл отвернулся с равнодушным видом, как будто вовсе не он сам затеял все это.
     - Может быть, - сказал Эйдан, - нам следует...
     - Немедленно!
     - ...остыть немного, - упорствовал Эйдан, - и все обсудить.
     - Если я еще больше остыну, - сказала она, - то превращусь в айсберг. Я ухожу. Только поднимусь за моими вещами. Надеюсь, когда я спущусь, кэб будет ждать меня у дверей. Если же нет, я сама пешком отправлюсь на поиски экипажа.
     Ева широким полукругом обошла Эйдана и вышла, закрыв за собой дверь. Бьюкасл повернулся и посмотрел ей вслед.
     - Моя карета в твоем распоряжении, - сказал он.
     - Черт бы побрал тебя, Вулф! - с яростью произнес Эйдан. - Как бы я хотел вышибить тебе зубы и затолкать их в твою глотку! Она хочет этот чертов кэб. Его она и получит.
     Он развернулся и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты.

Глава 11

     Ева не сразу спустилась в холл. Она хотела дать время братьям нанять ей кэб. Ей не хотелось ожидать в холле. Ева ходила по гостиной роскошных апартаментов, в которые, когда она приехала, ее отвела экономка.
     Ева была в ярости и чувствовала себя униженной. Более сердитой, чем униженной. Она сердилась на полковника. И еще больше на себя. "Я говорил тебе, что она должна оставаться в Рингвуде".
     Как будто она была ненужной, выброшенной за ненадобностью вещью.
     "Я говорил, что она мне здесь не нужна".
     Какая жестокая откровенность, учитывая то, что она все слышала. Но она ведь это знала. Ни один из них не притворялся, что нуждается в другом. О, как она на себя сердилась.
     "Я имею право распоряжаться собственной женой".
     Как он мог! Никогда даже не возникал вопрос об этом... Как она его ненавидела.
     А этот герцог Бьюкасл! Весь день он сидел напротив нее в карете, даже удивительно, что он не посадил ее спиной к лошадям, почти все время хранил высокомерное молчание, а когда снисходил до разговора, то рассказывал ей о своей семье и ее славной истории, как будто Ева была исключительно невежественной и неотесанной ученицей, которая не знает, что важно в этой жизни. Ева не удивилась бы, если бы он порезался и из его вен потекла бы не кровь, а ледяная вода. Герцог был так ужасен, что один его вид вызывал у нее дрожь.
     Она не могла дождаться, когда вернется в Рингвуд. И зачем только она уехала? Так тяжело было расставаться с детьми. Бекки молча прижалась к ее груди, даже обещание подарков не могло ее утешить. Дэви с упреком смотрел на Еву, как бы говоря, что он всегда знал: она предпочтет развлечения Лондона детям, которые не были ей родными и после смерти родителей никому не были нужны.
     Наконец, когда Ева решила, что прошло достаточно времени, она взяла свой саквояж со скудным содержимым - герцог велел ей захватить с собой только кое-что из одежды - и решительно направилась к лестнице. Это было нелегко. Она ожидала, что братья плечом к плечу преградят ей путь в холле, мрачные, разгневанные и угрожающие, и потребуют от нее исполнения своего долга. Однако там был только величественный суровый дворецкий и пара лакеев, один из которых подхватил ее саквояж.
     - Кэб ждет меня? - спросила она.
     - Да, миледи. - Дворецкий поклонился и распахнул дверь.
     - А кучер знает, куда меня отвезти?
     - Да, миледи.
     Ева с гордо поднятой головой прошла мимо и, выйдя за дверь, вопреки всякой логике подумала, что полковник мог хотя бы выйти из дома, чтобы попрощаться с ней. И тут она увидела его. Эйдан стоял у дверцы кареты, а кучер сидел на козлах. При ее приближении он открыл дверцу, и она забралась в карету, даже не взглянув на него и не заметив предложенную им руку. Она в нем разочаровалась. Да, разочаровалась. Там, в Рингвуде, он начинал нравиться ей. В же время она чувствовала себя виноватой и униженной. Она усложнила его жизнь, явившись незваной, когда он думал, что освободился от нее навсегда.
     Затем полковник сел следом за ней в карету и, закрыв дверцу, расположился рядом с Евой. Сиденье оказалось узким. Он касался своим боком ее плеча и бедра, и вместо голодного гнева ее охватывал жар.
     - Если это любезность, полковник Бедвин, - замети Ева, - то она неуместна. Я не нуждаюсь в вашем сопровождении.
     - Все равно я еду с вами, мадам. Я помогу вам устроиться в гостинице.
     Она отвернулась от него и стала смотреть в окно на |оживленные улицы Лондона, который так очаровал ее всего лишь три недели назад. Неужели это было так недавно? Казалось, с тех пор минуло лет сто, целая жизнь. Никто из них не делал попытки заговорить.
     Ева твердо собиралась отослать его обратно в Бедвин-Хаус в этом же экипаже, как только они приедут в гостиницу. Но она оказалась такой большой, а в мощенном булыжником дворе стоял такой шум и гвалт, что Ева просто растерялась. И уже не возражала, когда Эйдан первым вышел из кэба, чтобы взять ее саквояж, а затем помог ей выйти и широким шагом пошел сквозь толпу к двери. Кэб уехал. Видимо, он заплатил кучеру заранее.
     Ева осталась стоять у дверей, пока полковник разговаривал с человеком за стойкой. В гостинице было очень многолюдно и шумно. Ева чувствовала себя неуютно, как напуганная деревенская мышь.
     - Я снял вам комнату, - возвратившись, сказал полковник. - На третьем этаже, с окнами на улицу. Там будет потише, чем в комнатах окнами во двор.
     - Вы за нее заплатили? - спросила она.
     - Разумеется.
     - Сколько? - Она открыла ридикюль. Наступило молчание.
     - Этого не надо, - сказал полковник.
     - Напротив. - Она посмотрела на него. - Непременно надо. Благодаря вам я не нищая, не так ли?
     Он сжал зубы и выглядел еще мрачнее, чем обычно..
     - Я буду удовлетворять потребности моей жены, пока я нахожусь в ее обществе, мадам.
     - Входит ли сюда ее потребность в уважительном отношении? - спросила она, щелкнув замком ридикюля и наклоняясь, чтобы взять свой саквояж. Его рука обхватила ее запястье.
     - Еще немного, - сказал он, - и все будут смотреть на нас. Если мы хотим ссориться, то лучше это сделать в вашей комнате, не привлекая внимания.
     - Я вполне в состоянии сама найти свою комнату, если скажете мне номер, - заявила Ева. - Я не хочу отнимать у вас даже лишнюю минуту, полковник Бедвин.
     Но он взял ее саквояж и зашагал к широкой деревянной лестнице. Ева засеменила за ним, с большой ловкостью избегая столкновений со спешащими куда-то постояльцами и слугами. Они поднялись по лестнице на третий этаж и пошли по длинной галерее, пока не остановились перед дверью в самом ее конце. Эйдан открыл перед Евой дверь, и она вошла первой.
     Комната была ни большой, ни хорошо обставленной. В ней стояли лишь большая кровать, комод, умывальник и один стул. Но по крайней мере было чисто. И сюда слабее доносился шум, особенно когда Эйдан вошел и закрыл за собой дверь.
     У него не было необходимости входить в комнату. Ева, повернувшись к нему спиной, сняла шляпу и перчатки и положила их на комод.
     - Почему вы приехали? - спросил он, - Или незачем об этом спрашивать? Герцог приехал за вами, а очень мало людей могут устоять перед Бьюкаслом, когда он хочет добиться своего. Как он уговорил вас?
     - Это не важно, - ответила Ева. - Завтра я снова буду в Рингвуде, и вы больше никогда не увидите меня и не услышите обо мне, как и я о вас. Вы сегодня ничего не потеряли, если не считать платы за комнату и кэб.
     - Ужас в том, - сказал Эйдан, - что я не помню, что я наговорил Вулфу, когда увидел вас там, в библиотеке, и понял, что он наделал. Кажется, я сказал, что вас надо было оставить там, в деревне.
     Ева отошла к окну, подальше от Эйдана, и уперлась ладонями в подоконник. Внизу под окном запряженная четверкой карета замедлила ход, поворачивая с улицы во двор гостиницы.
     - Вы сказали, - напомнила Ева, - что здесь я вам не нужна. Это было сказано ясно и понятно. Я тоже не хочу здесь находиться. В наше соглашение входило, что ни один из нас не будет досаждать другому дольше, чем этого требует необходимость.
     Она услыхала, как полковник поставил саквояж на пол. Ей не хотелось оборачиваться и смотреть на него. В своем старом поношенном мундире он вызывал у Евы страх, а они были наедине в маленькой комнате.
     - Но я говорил не подумав, и вышло грубо, - признался он. - Я хотел сказать совсем не то.
     - Вы сказали, - более уверенно возразила она, повернувшись и с упреком глядя на него, - что вы вправе распоряжаться собственной женой. Это было более чем непорядочно, полковник. Мы заключили брак по обоюдному согласию. Мы расстались с твердым намерением больше никогда не встречаться. Между нами никогда не возникал вопрос о вашей власти и моей покорности вам, ибо я вам не жена. И совершенно независима от вас.
     Полковник тоже был вне себя от ярости. Ева видела это по тому, как он сжал челюсти, его глаза сузились.
     - Возможно, мадам, - сказал он, - в этом заключается наша ошибка.
     - В чем ошибка?
     - В фиктивности нашего брака. Нам следовали бы сделать его настоящим, несмотря на то что мы решили жить отдельно. Тогда не было бы этих нелепых споров, жена вы мне или не жена, должен я оплачивать ваши счета или нет, и вправе ли я требовать от моего брата, чтобы он оставил в покое. Вероятно, нам следовало бы завершить день нашей свадьбы брачной ночью.
     С пылающими щеками Ева смотрела на него. Но вместо того чтобы воспользоваться этими драгоценными секундами и найти достойный ответ, чтобы выразить свое возмущение, она молчала, парализованная его словами: ей стало трудно дышать, грудь отяжелела, пульсирующая боль пронзила ее тело, колени ослабели.
     - Это было бы не правильно, - сказала она. - Мы оба не хотели этого.
     - Не правильно? Мы с вами - мужчина и женщина, - резко сказал он, - и несколько недель назад мы поженились. Мужчина и женщина, особенно если они женаты, ложатся в одну постель. Они удовлетворяют определенные потребности. У вас никогда не возникало такого желания?
     Ева облизала губы и прерывисто вздохнула. Почему закрыты окна? В этой комнате нечем дышать.
     Полковник издал какой-то раздраженный звук и решительным шагом направился к ней, огибая изножье кровати. Она прижалась к подоконнику и вцепилась в него обеими руками. Он встал перед ней, расставив ноги, и его большие руки потянулись к ее лицу, Ева закрыла глаза и почувствовала, как его губы прижались к ее губам так сильно, что причиняли ей боль. Но почти сразу же боль прошла, он раскрыл ее губы и проник в глубь ее рта. Ее тело откликнулось на его ласки, в нем пробуждалось желание.
     Ее первой мыслью было ощущение того, что она нарушает верность, изменяет. Но кому? Полковник Бедвин был ее мужем. Она за ним замужем. И если не с ним и не теперь, то она никогда и ни с кем этого не испытает. Никогда! Эта мысль оправдывала ее бессилие перед охватившим ее возбуждением. Она положила руки на его невероятно широкие плечи. Даже сквозь мундир она чувствовала его твердые мускулы.
     Ответив на его поцелуй таким же страстным поцелуем, она призналась себе, что тоже хочет его.
     Их разгоряченные тела пылали. Он обхватил ее за талию, а другой рукой приподнял за бедра и прижал к себе так сильно, что она, едва дыша, ощущала силу его мускулистых бедер и его плоть. Она обняла его за шею, всем телом стремясь прижаться к нему крепче и теснее...
     Когда он поднял голову и посмотрел на нее, на мгновение Ева вздрогнула, поняв, что происходит и с кем она. Его лицо с орлиным носом было таким же, как всегда, суровым. Возможно, ей следовало немного испугаться, почувствовать отвращение. Но ее возбуждение только возросло, особенно когда она заглянула в его глаза с тяжелыми веками и увидела в них ответную страсть.
     - Мы осуществим наш так называемый брак, - сказал он, - на этой постели. Если вы не хотите, скажите об этом прямо сейчас. Я ни на чем не настаиваю.
     Это не входило в их сделку. В то время им обоим казалось очень важным, чтобы брак был лишь номинальным и они расстались бы сразу после свадебной церемонии. Сейчас Ева не могла вспомнить почему. Она вспомнит потом, когда к ней вернется способность мыслить. Потом она возненавидит себя, если сейчас не остановится, если уступит своей похоти. Но почему? На это она не могла найти ответа. Они ведь были мужем и женой.
     - Я согласна, - ответила Ева, с удивлением заметив, как хрипло звучит ее голос. Но она тут же жестом остановила Эйдана. - Но сначала я должна вам кое-что сказать.
     Она почти не владела собой. Эйдан удивленно поднял брови.
     - Я не девственница.
     Он застыл на месте и пристально смотрел ей в глаза, пока она с ужасом осознавала то, что сказала.
     Ей даже в кошмарном сне не могло привидеться, что ей ридется признаваться в этом ему.
     - А, - тихо сказал он. - Вполне справедливо. Я тоже.
     Время разума и рассудительности истекло.
     Не отпуская ее, он одной рукой отбросил покрывала с постели. Расстегнув пуговки на ее накидке, он сбросил ее и, толкнув Еву на постель, стянул с нее туфли и чулки. Ева приподняла бедра, и он поднял подол ее платья, обнажив ее до пояса. Быстро сняв сапоги, сюртук и расстегнув панталоны, он всем телом опустился на нее.
     Он был так тяжел, что Ева едва могла дышать. Он просунул под нее руки, приподнял и одним быстрым скользящим движением вошел в нее. У нее перехватило дыхание. Его плоть, большая и твердая, заполонила ее всю, почти вызывая боль. Почти.
     Он