скорее всего не больше пары недель, а миссис  Уинтерс  в  состоянии,
судя по всему, поддерживать интерес к себе в течение этого времени.
   В этот вечер никто из  деревни  не  был  приглашен  в  Боудли-Хаус,  хотя
Клариссу все еще смущало нечетное количество гостей. Любителей карт  нашлось
достаточно, чтобы составилась партия. Он был свободен.
   - Пойду подышу свежим воздухом, - заявил он вялым голосом,  надеясь,  что
никто не выразит пламенного желания составить ему компанию. К счастью, Эллен
Хадсон присоединилась к играющим.
   - Уже темнеет, - проговорила Кларисса,  явно  раздраженная  тем,  что  он
увильнул от необходимости ухаживать за ее сестрой. - Вы можете  заблудиться,
Роули.
   Клод хмыкнул:
   - Любовь моя, мы с Рексом часто тайком развлекались здесь по ночам, когда
были мальчишками. Если ты не вернешься домой к полуночи, мы вышлем людей  на
поиски, - обратился он затем к брату.
   - Я возьму моток бечевки, если это вас успокоит, Кларисса, - ответил  его
светлость с раздражением в голосе.
   И вскоре он уже  шел  по  парку,  наслаждаясь  благодатным  одиночеством.
Благословлял он и свое знание местности, хотя  не  бывал  здесь  много  лет.
Мальчишеские проделки не так-то легко забыть. Даже в сгущающихся сумерках он
безошибочно находил дорогу, ведущую сначала по лужайке, потом среди деревьев
к задней двери в стене, окружающей парк. Через эту дверцу он вышел на дорогу
неподалеку от того края деревни, где стоял домик миссис  Уинтерс.  Роули  не
хотел испытывать судьбу и подходить к ее коттеджу через деревню.
   Когда он вышел через заднюю дверь на дорогу, уже почти  стемнело.  Виконт
увидел, что со стороны улицы занавески на окнах  ее  коттеджа  задернуты.  В
одном из окон горит свет. Значит, она дома. Оставалось  надеяться,  что  она
одна. Если это не так, придется как-то объяснить причину своего прихода.
   Он открыл калитку, вошел и осторожно притворил ее за собой. Затем, бросив
взгляд на улицу, убедился, что та совершенно пустынна,  и  вдруг  неожиданно
для себя разволновался. До того он никогда  не  проделывал  таких  штучек  в
деревне. Тем более в Стрэтгоне. Да и никогда он не жил на  одном  месте  так
долго, чтобы у него возникло желание заняться чем-либо подобным. Такого рода
дела ассоциируются с анонимностью большого города  наподобие  Лондона.  Если
Клод что-нибудь заподозрит, он будет недоволен. Иден и Нэт тоже не придут  в
восторг и ни за что не позволят ему довести дело до конца.
   Надо постараться, чтобы никто ничего не узнал. Виконт постучал в дверь.
   И уже подумал, что придется постучать еще  раз,  но  тут  в  доме  громко
залаяла собака, и он услышал, как в замке поворачивается ключ -  как  раз  в
тот момент, когда он вновь поднял руку... Дверь немного приоткрылась.
   Она посмотрела на него не без  удивления.  В  обшитом  кружевами  чепчике
Кэтрин казалась невероятно хорошенькой и  совсем  не  походила  на  замужнюю
даму. На ней было то же  самое  шерстяное  платье  с  длинными  рукавами,  в
котором она встречала их днем. Интересно, подумал он, сознает  ли  она,  что
это платье подчеркивает стройность фигуры и плотно облегает все  выпуклости?
- Милорд!.. - проговорила она. Он едва расслышал ее из-за тявканья собаки. И
подивился, как ей удается различить их с Клодом. Это получалось далеко не  у
всех, по крайней мере при недолгом знакомстве.
   - Миссис Уинтерс, - он снял шляпу, - добрый вечер. Могу я войти?
   Она заглянула за его плечо, словно высматривая, нет ли там  еще  кого-то.
Прошло несколько секунд, прежде чем она отворила дверь пошире и отступила  в
сторону, чтобы он мог  пройти.  Маленький  бело-коричневый  терьер  бросился
между ними, демонстрируя намерение охранять свою территорию.
   - Я не кусаюсь, - проговорил Роули тихо, обращаясь к собаке,  -  надеюсь,
что вы будете настолько же любезны, сэр.
   - Тоби, - сказала она, - успокойся.
   Но эти слова оказались излишними. Собака легла на спину,  колотя  хвостом
по полу и помахивая лапами в воздухе. Роули потыкал в него концом сапога,  и
Тоби встал и потрусил прочь, явно довольный знакомством.
   Находясь в узком коридорчике, он понял, что  домик  почти  игрушечный.  И
даже подумал, что нужно нагнуть голову, чтобы не стукнуться о притолоку.
   Кэтрин закрыла дверь и какое-то  время  стояла  спиной  к  гостю  -  явно
дольше, чем было необходимо. Потом обернулась и спокойно посмотрела на  него
своими глазами цвета ореха, опушенными длинными каштановыми ресницами.
   - В гостиной не топится, - сказала она. - Я никого не  ждала  и  была  на
кухне.
   Из кухни доносился соблазнительный запах, и он увидел, войдя туда, поднос
с маленькими кексиками, стоящий на столе, покрытом салфеткой.  Уютная  кухня
была очень обжитой: у  очага  кресло-качалка  с  подушкой,  расшитой  яркими
нитками, на столе - горящая лампа и лежащая вверх обложкой раскрытая  книга.
На стуле расположился Тоби.
   Виконт повернулся, чтобы взглянуть на миссис  Уинтерс.  Та  была  бледна.
Кажется, даже губы у нее обесцветились.
   - Не хотите ли присесть, милорд? -  неожиданно  спросила  она,  порывисто
указав рукой на стул, стоявший по другую сторону очага.
   - Благодарю вас. - Он прошел через комнату и  сел.  Она  тоже  села  -  в
кресло. Терьер при приближении хозяйки спрыгнул со стула. "Как она изящна! -
подумал Роули. - Сидит, не касаясь спинки кресла, при этом  в  позе  ее  нет
ничего напряженного".
   - Могу ли я предложить вам чашку чаю? - спросила она, вставая.  -  Боюсь,
ничего более крепкого у меня не найдется.
   - Спасибо, нет, - ответил Роули.
   Оказавшись рядом с ней,  он  наслаждался  напряжением,  которое  возникло
между ними. И она сознавала это не меньше, чем  он.  Никогда  прежде  он  не
испытывал с женщинами такого блаженного напряжения.
   Виконт наблюдал, как она пытается освоиться в создавшейся ситуации, снова
усевшись в кресло. Руки она положила на колени,  одну  поверх  другой,  явно
успокаиваясь.
   - Вам понравилась верховая прогулка, милорд?  -  осведомилась  Кэтрин.  -
Окрестности здесь приятные даже в это время года, не так ли?
   - Весьма приятные, - ответил он. - А местами - особенно.
   - О-о-о? - Губы ее так и остались округленными. Он представил  себе,  как
прикоснется кончиком языка к этому алому кружочку.
   - Я  говорю  о  деревне,  -  пояснил  виконт.  -  В  этом  ее  конце.  Мы
остановились, чтобы рассмотреть все хорошенько. Хотя, если быть точным,  это
нельзя назвать окрестностями.
   Роули смотрел, как она осознает сказанное. И вспыхнула, что очень ей шло.
   Она быстро отвела взгляд.
   - Должно быть, вы рады повидать ваших племянника и племянницу, -  сказала
Кэтрин. - Ведь они не часто выезжают из Боудли. Наверное,  вы  давно  их  не
видели.
   - С меня уже достаточно их общества, - ответил он. - Я обнаружил  сегодня
утром,  что  дети  имеют  склонность  полагать,   будто   дядья   существуют
исключительно для того, чтобы на них забираться.
   - А вам  это  не  нравится?  -  спросила  Кэтрин.  Вопрос  прозвучал  так
двусмысленно, что, поняв это, она вновь залилась румянцем, прежде чем  Роули
успел ответить.
   - Это зависит от того, миссис Уинтерс, кто  влезает.  Это  может  быть  и
весьма приятным.
   Опустив глаза, она вытянула ногу, обутую в домашнюю туфлю, и погладила ею
по спине собаку.  Опять  весьма  искусный  прием.  Роули  почувствовал,  как
забилось у него сердце. Но он наслаждался. Ему не хотелось торопить события.
Пусть даже позднее возвращение в Боудли и  вызовет  любопытные  вопросы.  Он
ждал, когда она возобновит разговор.
   Наконец Кэтрин подняла глаза, задержала взгляд на его  подбородке,  потом
встретилась с ним взглядом.
   - Я не понимаю, зачем вы пришли, милорд? - сказала она. -  Ваш  визит  не
очень приличен.
   Ах так! В отличие от него она не испытывает такого же наслаждения  игрой,
не хочет дать ситуации естественный ход. Ей хочется сразу же подвести его  к
последней черте.
   - Мне кажется, вы это понимаете, - возразил он. - И уверяю вас, никто  не
видел, как я входил. Сплетен никаких не будет.
   - Вряд ли можно остаться незамеченным, пройдя по деревенской улице.
   - Я вышел из парка  через  заднюю  калитку,  -  объяснил  виконт.  -  Вы,
вероятно, не знаете, что мы с Клодом и Дафной долго жили  здесь  с  дедом  и
бабкой, будучи детьми.
   - Да, конечно. Но почему вы  сейчас  здесь?  Я  хочу  сказать  -  в  моем
коттедже?
   - Мне скучно, миссис Уинтерс, - ответил Роули.  -  Похоже,  я  пробуду  в
Боудли несколько недель, и хотя очень люблю брата и сестру и приехал сюда  в
обществе своих близких друзей, мне не хватает приятного женского общества. Я
скучаю, и мне кажется, что вы тоже скучаете.  Вы  вдова  и  живете  в  таком
месте, где почти нет того, что можно  назвать  светской  жизнью.  Разве  что
Кларисса снизойдет пригласить вас к себе.  А  мужского  общества  здесь  еще
меньше.
   Руки ее уже не были спокойны. Они вцепились одна в другую.
   - Я не гонюсь за светскими удовольствиями, - проговорила она. - И не  ищу
мужского общества с тех пор как.., с тех пор как умер мой  муж.  Я  довольна
своей жизнью. Мне не скучно и не одиноко.
   Она  намерена  изобразить  безразличие,   подумал   Роули.   Хорошо.   Он
развлекался. И она так красива сейчас, когда он  видит  ее  вблизи,  что  не
стоит торопиться уменьшить расстояние  между  ними.  Ему  не  хотелось  пока
прикасаться к ней. В предвкушении есть своя прелесть.
   - Вы лгунья, мадам, - сказал  он.  Услышав  это,  Кэтрин  какое-то  время
молчала. Глаза ее расширились, она внимательно взглянула на него:
   - А вы не  джентльмен,  милорд.  Он  окинул  ее  оценивающим  взглядом  -
строгую, стройную, вызывающую в нем горячее желание.
   - За то время, пока я буду находиться в  имении,  мы  могли  бы  развеять
скуку.
   - Подобными визитами? - спросила она. - Они неприличны,  милорд.  У  меня
нет компаньонки.
   - По сему случаю  мы  оба  могли  бы  прочесть  благодарственную  молитву
сегодня ночью, мадам.
   И какое нам, в сущности, дело до приличий? Вы  вдова,  миновавшая  первый
стыдливый румянец юности, если я могу  взять  на  себя  смелость  выразиться
таким образом.
   - Я... - она сглотнула, - я не верю,  что  ваши  визиты  помогли  бы  мне
излечиться  от  скуки,  милорд.  Кажется,  у  нас  слишком  мало  общего,  и
разговаривать нам не о чем.
   Ей просто цены нет.
   - В таком случае, полагаю, мы могли развлечь друг друга без слов.
   - О чем вы говорите? - Губы ее опять побледнели. Такие губы  нуждаются  в
поцелуях.
   - А вы никогда не развлекали мужа без слов? - спросил он. - Или  он  вас?
Имея такую очаровательную жену, вряд ли он лишал себя одного из самых острых
удовольствий в жизни.
   - Вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей, шлюхой? - прошептала она.
   - Мерзкое слово, - отозвался он.  -  Шлюхи  шляются  по  улицам,  пытаясь
подцепить случайного клиента. Но я хотел бы, чтобы вы были моей  любовницей,
миссис Уинтерс.
   - Это одно и то же, - ответила она все так же шепотом.
   - Напротив, - возразил  он,  -  это  совершенно  не  все  равно.  Мужчина
выбирает  себе  в  любовницы  определенную  женщину.  Если  она   не   очень
обеспеченная женщина и живет  в  стесненных  обстоятельствах,  она  выбирает
мужчину, который будет ее защитником. В каком-то смысле это похоже на брак.
   - В стесненных обстоятельствах... - повторила она. - Вы намерены  платить
мне, милорд?
   Роули уже думал об этом. Он не хотел  оскорблять  ее,  но,  вероятно,  ей
нужны деньги. Он вполне готов платить.
   - Если пожелаете. Я уверен, что мы можем прийти к обоюдному согласию.
   - Вы бы стали платить мне, - сказала Кэтрин, - за то, что я буду  с  вами
спать? За то, что  я  лягу  с  вами  в  постель?  За  то,  что  позволю  вам
пользоваться моим телом?
   Даже он не смог бы выразиться более эротично.
   - Да, мадам. Я бы стал вам платить. Хотя я смог бы доставлять  вам  такое
же удовольствие, что и вы мне.
   - Убирайтесь, - проговорила она так спокойно, что Роули не  сразу  понял,
что она сказала. Он поднял брови:
   - Мадам?..
   - Убирайтесь, - произнесла она более отчетливо; лицо ее снова  вспыхнуло,
ноздри раздувались. - Убирайтесь отсюда и никогда больше не приходите.
   Собака глухо зарычала.
   - Вы подвели меня к этому моменту, - начал он, - только для  того,  чтобы
велеть мне убраться прочь? Или  я  неверно  прочел  ваши  сигналы?  Их  было
слишком много, я не мог ошибиться. Она встала.
   - Убирайтесь!
   Роули встал не сразу. Внимательно посмотрел на нее. Да, она  говорит  то,
что думает. Совершенно очевидно, что она не притворяется. Это он  ошибся.  А
если нет, то неверно подошел к делу. Вдова - добродетельная  женщина,  иначе
зачем она поселилась бы в такой деревне?  И  она  горда.  Нельзя  было  даже
допускать мысли о том, что он станет ей платить. И ее тянет к нему.  В  этом
почти нет сомнений. Но ей нужны нежность и ухаживания - нечто такое, что его
совершенно не интересует.
   Но может быть, если только он не был ослеплен ее знаками внимания,  нужно
было медленно и постепенно подвести ее от флирта к ухаживанию и к связи.  На
это, пожалуй, уйдет не одна неделя.
   Теперь уже поздно гадать, как все могло сложиться.
   - Нет, - сказал он, в то время как она  уже  раскрыла  рот,  чтобы  снова
заговорить, - нет надобности повторять это еще раз. - Он поднялся со  стула.
- Примите мои искренние извинения, мадам. Ваш покорный слуга. -  Он  коротко
поклонился, взял свою шляпу и вышел в ночь.
   В доме снова залаяла собака.

***

   - Тоби. - Кэтрин опять опустилась в кресло. Собака прыгнула ей на  колени
и устроилась поудобнее. Хозяйка не возражала и принялась почесывать Тоби  за
ухом. - Тоби, меня еще никогда в жизни так не оскорбляли.
   Она откинула голову на  спинку  кресла  и  уставилась  в  потолок.  Потом
тихонько засмеялась. Да, засмеялась. Неужели в ней есть  что-то  такое,  что
вызвало его на столь оскорбительное поведение?
   Неужели есть?
   Кэтрин несколько раз посмотрела на него и  дважды  улыбнулась,  один  раз
приняв его за мистера Адамса. А сегодня она вообще на него не  взглянула.  И
из-за  этого  должна  вынести  такое?  Виконт  решил,  что  она  станет  его
любовницей? Он решил, что она примет от него плату за то, что раскроет перед
ним свое тело в постели?
   - Я очень сердита, Тоби, - сказала она. - Я действительно очень сердита.
   Кэтрин все еще чесала  за  ухом  у  Тоби  и  смотрела  в  потолок,  когда
заплакала - сначала тихонько, а потом громко.
   В чем она никогда не призналась бы даже Тоби,  так  это  в  том,  что  ее
охватило ужасное, отвратительное искушение.
   Она жаждала его прикосновений.

Глава 4

   На следующее утро Кэтрин, лежа в  постели,  пыталась  обнаружить  у  себя
симптомы, которые могли бы там ее удержать. Но нос дышал  хорошо,  горло  не
саднило. Она дважды сглотнула, надеясь  почувствовать,  что  горло  все-таки
саднит и что будет разумнее не выходить из дома, не рисковать охладиться  на
улице, где ее простуда может стать еще сильнее и она,  чего  доброго,  может
заразить детей.
   Какая простуда! Никогда она еще не чувствовала  себя  такой  здоровой.  А
если судить по яркому свету, сиявшему за опущенными шторами, за окном  стоит
прекрасный весенний день.
   Нет, нельзя  избежать  неизбежного.  Сложность  заключалась  в  том,  что
сегодня один из тех дней, когда Джулиана  и  Уильям  занимаются  музыкой,  и
Кэтрин страшно боялась отправиться в Боудли, боялась встретиться с ним.  Она
просто умрет от стыда! Утром события вчерашнего  вечера  показались  ей  еще
отвратительнее. Он пришел к ней в  коттедж  -  один!  Если  хоть  кто-нибудь
видел, как он вошел или вышел, это сильно повредит ее репутации. И он  сидел
у нее на кухне, делая сначала непристойные  намеки,  а  затем  и  еще  более
непристойные предложения.
   Да как же он посмел? Что она  сделала  такого?  Почему  у  него  возникло
впечатление, что она с радостью примет его  предложение,  которое  на  самом
деле она восприняла как оскорбление? Конечно, она знала  ответ.  Она  дважды
ему улыбнулась, считая, что это мистер Адаме.  Но  неужели  же  двух  улыбок
вполне достаточно, чтобы решить, будто она хочет стать его любовницей?
   Кэтрин  не  жалела  усилий,  чтобы  соответствовать  своему   теперешнему
положению и образу, чтобы вести себя как почтенная вдова. Она  поселилась  в
Боудли и  постаралась  приспособиться  к  деревенской  жизни.  Для  пришлого
человека это нелегкая задача. Ей очень хотелось стать скромной,  дружелюбной
и хорошей соседкой. И она сумела завоевать уважение к себе, так ей думалось,
и  даже  искреннюю  привязанность  со  стороны  некоторых  односельчан.  Она
добилась определенного покоя и чувства удовлетворения.
   - Ах, Тоби! - Она повернула голову, чтобы взглянуть  на  своего  терьера,
стоявшего подле кровати. И рассмеялась, несмотря ни на  что.  Когда  хозяйка
вставала чуть позже обычного, Тоби  всегда  проявлял  терпение:  он  вежливо
стоял там, где она могла его увидеть, навострив уши, свесив язык и  всячески
показывая своим пыхтением, что будет крайне рад, если  в  ближайшие  полчаса
или около того его выпустят погулять. - Что-то я сегодня заспалась, да? -  И
она решительно спустила ноги с кровати  и  набросила  теплый  халат.  -  Ну,
пойдем.
   Он потрусил впереди нее из спальни  и,  вприпрыжку  сбежав  по  лестнице,
ринулся по коридору к двери.
   Она говорила, глядя на его виляющий хвост:
   - Знаешь, ведь это несправедливо. У меня  нет  даже  намека  на  головную
боль, которая могла бы удержать меня сегодня дома с тобой. Как  ты  думаешь,
Тоби, не могу ли я притвориться, что мне показалось, будто сегодня не  будет
урока, потому как мамочка и папочка этих деток только что вернулись домой?
   Тоби, не реагируя на ее  слова,  ловко  выскочил  в  дверь,  едва  Кэтрин
приоткрыла ее.
   И тут она рассердилась. День действительно был чудесный. На голубом  небе
ни облачка. Было слышно, как в нижней части  сада  вода  журчит  по  камням.
Воздух, правда, показался ей прохладным, и она слегка  передернула  плечами,
хотя пока еще не вышла из дому. К полудню, если погода резко  не  изменится,
станет совсем тепло.  Именно  в  такой  день  она  обычно  совершает  долгие
прогулки с Тоби.
   И она отправится на прогулку, если ей не расхочется этого по  возвращении
из Боудли-Хауса. А если притворится больной  и  не  придет  на  занятия,  то
вообще не сможет выйти из дому.
   Почему  бы  ей  и  не  пойти?  Только  потому,  что  она  может  случайно
встретиться с виконтом Роули? С какой стати должна она избегать его? Она  не
сделала ничего дурного, разве что впустила его в дом вчера вечером.  Но  его
появление так удивило ее, она даже не подумала, что не стоило его впускать.
   Она не намерена его избегать. Или вешать голову,  если  увидит  его.  Или
краснеть,  запинаться  и  все  такое,  отчего  он  решит,   что   лишил   ее
самообладания.
   Кэтрин все еще сердилась, очень сердилась, что положение одинокой женщины
делает ее такой слабой, предоставляет ей так мало свободы. Ее сердило, что в
мире, созданном мужчинами, почти нет применения женщинам, разве что только в
одной сфере. Ее сердило, что она живет в таком мире.  Какое-то  время,  пока
Тоби не вбежал  в  дом  и  она  не  закрыла  дверь,  она  еще  ощущала  свою
беспомощность  -  чувство  унизительное  и  гнетущее.  Но  она  не  намерена
пестовать в себе  отрицательные  эмоции.  Покой  дался  ей  слишком  большим
трудом, чтобы она могла позволить поколебать  его  какому-то  бессердечному,
надменному повесе, полагающему, что коль скоро она несколько раз  улыбнулась
ему, то будет улыбаться и тогда,  когда  он  полезет  в  ее  постель,  чтобы
насладиться ею.
   - Тоби, - сказала она, разводя огонь на кухне, чтобы приготовить завтрак,
- лучше бы я взяла себе собаку женского  пола.  Возможно,  она  не  была  бы
уверена, что самое удобное кресло в доме поставлено исключит