и это вслух.
   - Наконец-то! - Глядя на нее своими потемневшими от страсти  глазами,
он приподнялся на локтях. - Наконец-то, Гарриет! После столь долгих  лет
ожидания!
   Он входил сначала так медленно, что страх постепенно отпускал ее.  Но
он вторгался все глубже и глубже, и она вдруг прикусила  нижнюю  губу  и
сжалась. Он остановился.
   - Гарриет! - приказал он. - Отдайтесь мне, дорогая!
   И тогда она закрыла глаза, обмякла и позволила ему войти до конца.  В
какой-то миг она поняла, что это означало - он победил. Он отнял  у  нее
добродетель - то, чем она так дорожила! Она предала самое себя. Отдалась
мужчине, согласилась стать его любовницей  -  до  той  поры,  когда  они
наскучат друг другу. "Пока наши тела не соединятся, все еще  поправимо",
- сказал он ей. Теперь пути назад нет.
   - Великолепно! -  воскликнул  он,  когда  Гарриет  открыла  глаза.  -
Гарриет, вы так же  восхитительны  внутри,  как  и  снаружи.  Горячая  и
влажная. Но у вас испуганные глаза. Поверьте,  я  сделаю  так,  что  вам
будет хорошо - и сейчас, и в  будущие  наши  встречи.  Обещаю.  Закройте
глаза и позвольте мне лю... Позвольте дарить вам наслаждение.
   Он взял ее руки и, скрестив запястья, завел их за  голову,  сплел  ее
пальцы со своими и, опустившись на нее всем телом, прижался щекой  к  ее
виску. Затем начал двигаться, и спустя две-три минуты Гарриет уже  ни  о
чем не думала - страстное желание  охватило  ее,  наслаждение  на  грани
боли, которое взорвалось вдруг невыразимым блаженством. Казалось, у  нее
сейчас остановится сердце, она взлетала куда-то ввысь, но неожиданно  на
нее снизошел покой, словно вся энергия выплеснулась наружу.
   Он был в самой сердцевине ее тела,  пока  она  не  затихла,  а  потом
достиг пика блаженства, и она держала его в своих руках. Она  так  нежно
любила его в эту минуту, как не любила никогда и  никого.  Она  испытала
похожее чувство, только когда Сьюзен вырвалась из ее  чрева;  И  она  не
воспротивилась этой мысли - что  две  ее  любви,  два  ее  мира  слились
воедино.
   - Нам было хорошо, Гарриет, - разъединившись с ней, лежа  на  боку  и
глядя на нее, сказал Тенби.
   - Да, Арчи, - сонно уткнувшись  ему  в  грудь,  проговорила  Гарриет.
"Ничего больше не говори, - молча молила она его. - Не спрашивай меня ни
о чем. Не допытывайся, получила ли я наслаждение".
   Он нежно привлек ее к себе и  поцеловал  в  макушку.  Она  благодарно
прильнула к нему. "Разве можно спать после  того,  что  я  испытала?"  -
подумала она.
   И тут же уснула, но поняла это, лишь  когда,  немного  погодя,  снова
пробудилась. Он осторожно перекатывал между пальцами ее сосок. Язык  его
медленно двигался, следуя очертаниям ее губ. Гарриет открыла глаза.
   - Еще раз? - спросила она и  тут  же  пожалела  об  этом.  Удивленная
усмешка промелькнула на его лице.
   - Я надеюсь, мы будем с вами встречаться регулярно два раза в неделю,
- сказал он. - Честно говоря,  одного  раза  абсолютно  недостаточно,  а
более частые встречи могут быть замечены и вызовут скандал. Два  раза  в
неделю тоже прискорбно мало, в особенности если учесть,  что  мы  только
что узнали друг друга. Будем же разумны: если мы можем быть вместе всего
два раза в неделю, мы должны получить как можно больше от  каждой  нашей
встречи. И до минимума сократить сон - тогда мы будем наслаждаться  друг
другом дважды или трижды за одну встречу. Вы согласны?
   Дважды. Или трижды. Разве это  возможно?  Ей  и  в  голову  такое  не
приходило. Он намерен снова овладеть ею? А потом, может быть, и в третий
раз?
   - Согласна, - сказала она.
   И убедилась, что это и впрямь возможно. И так же восхитительно.  И  в
третий раз тоже, а он последовал так быстро за вторым, что они  даже  не
разъединились друг с другом. "Жизнь любовницы несравнимо  отличается  от
жизни жены", - думала Гарриет, уткнувшись лицом  в  его  влажную  грудь.
Однако она так устала, что не стала подсчитывать эти различия.

***

   Он одевался у кровати, она на другой стороне спальни. Он  заметил  ее
колебания, но затем она, видимо, решила, что нести одежду в  гардеробную
бессмысленно, это уже  ложная  скромность.  Только  повернулась  к  нему
спиной. Он наблюдал, как она  одевается.  Гарриет.  Маленькая,  изящная,
прекрасная. И уже  не  загадочная.  Теперь  он  знает  ее,  и  тело  его
испытывает  сладостную  усталость  и  удовлетворение.  Теперь   она   не
недоступная, добродетельная  малышка  Гарриет.  Она  его  любовница.  За
последние полтора  часа  она  позволила  ему  овладеть  ею  трижды,  она
принадлежит ему.
   "Ну а если бы шесть лет назад она  согласилась  на  его  предложение,
была бы она его любовницей и сейчас?"  -  спросил  себя  герцог.  Восемь
месяцев - вот обычный срок для его дам. Шесть лет? Без сомнения, он  уже
давным-давно устал бы от нее. Сейчас она была бы уже забыта. Отошла бы в
область преданий. Тенби не помнил ни имен, ни лиц  дам,  с  которыми  он
развлекался шесть или даже пять лет назад. Если все пойдет гладко,  если
они будут встречаться дважды в неделю и если встречи эти будут протекать
столь же бурно, как сегодня, их связь прервется  еще  до  конца  сезона.
Отныне она стала для него просто женщиной, и благодаря  частым  встречам
он скоро пресытится ее прекрасным телом. Он был рад, что не предложил ей
выйти за  него  замуж.  Все  же  она  не  принадлежит  к  его  кругу,  и
неизвестно, как обернулось бы дело. Она спасла  его  от  самой  большой,
самой ужасной ошибки в жизни.
   Он получил ее и был доволен.  Очень  доволен!  Впереди  у  них  много
времени, и он утолит свою страсть. И  все  же  легкое  разочарование  он
чувствовал. Только что он предавался любви с женщиной, которая  подарила
ему такое блаженство, какого он не испытывал в своей  жизни.  И  впереди
его, несомненно, ожидают еще большие удовольствия, однако чувство у него
было такое, словно он что-то утратил. Кого-то потерял. Потерял  Гарриет!
Она оказалась другой. Он никогда не подумал бы, что она сама пойдет  ему
навстречу...
   Он подошел к ней, чтобы помочь застегнуть верхние пуговицы платья.
   - Благодарю,  -  сказала  она  и  повернулась  к  нему.  Щеки  у  нее
разрумянились, но не  от  смущения,  а  от  того,  чем  они  только  что
занимались с такой страстью.
   Боже мой, когда она смотрела на него  вот  так,  как  сейчас,  широко
раскрытыми прекрасными зелеными глазами, она опять становилась  все  той
же Гарриет  -  очаровательной,  чистой  и  нежной!  И  оставшиеся  в  их
распоряжении недели вдруг показались ему ужасающе короткими.
   - Два раза в неделю  -  это  вас  устроит?  -  спросил  он,  мысленно
отстраняясь от  нее  и  с  удивлением  вслушиваясь  в  холодную  деловую
интонацию своего голоса.
   - Да, Арчи, - ответила она.
   - В таком случае понедельник и четверг, - сказал он. - В то же время.
   - Хорошо, - согласилась Гарриет.
   - Нам следует заботиться о вашей репутации, - продолжал Тенби. - И  о
моей тоже, коль скоро я ухаживаю за другой. Было бы крайне бестактно  по
отношению к ней, если бы наша связь получила огласку. Мой  экипаж  будет
каждый раз приезжать за вами, но мы будем менять место  встречи.  Станем
уславливаться заранее. Вас это устраивает?
   - Да, Арчи.
   - Нам предстоит встречаться друг с  другом  на  балах  и  приемах,  -
продолжал Тенби. - Прошу вас, Гарриет, при таких  встречах  не  называть
меня уменьшительным именем. Вы можете употреблять его только здесь.
   Гарриет покраснела, но  продолжала  спокойно  смотреть  на  него.  Он
понимал, что этот его деловой тон и слова, которые он выбирает,  унижают
ее, но, к собственному удивлению, не мог остановиться. Непонятно, почему
ему захотелось уязвить ее. Быть может, потому, что  она  по  собственной
воле низвергла себя с пьедестала? Ну  а  он  поспешил  подхватить  ее  и
уложить в свою постель.
   Он наклонился и поцеловал ее в губы.
   - Благодарю вас,  дорогая!  -  произнес  он.  -  Вы  очаровательны  и
доставили мне большое  удовольствие.  -  Этими  словами  он  намеревался
смягчить свою резкость и успокоить ее, однако они  прозвучали  столь  же
сухо, как и предыдущие. - Пойдемте, я провожу вас.
   - Спасибо, - сказала она.
   Он положил руку ей на поясницу - на нежный изгиб спины - и  вывел  из
спальни. Ему хотелось остановиться, крепко прижать ее к себе и держать в
своих объятиях до тех пор, пока она не убедится, что он вовсе не холоден
и не груб, но он этого не сделал. С той  минуты,  как  она  села  в  его
карету, прошло уже около двух часов. Нельзя было рисковать и  оставаться
наедине друг с другом еще дольше.
   "Странно, почему я  чувствую  себя  подавленным?  -  подумал  герцог,
спускаясь по лестнице и подводя Гарриет к карете. - И это  после  полной
своей победы, после того, как она три  раза  позволила  насладиться  ею?
Может быть, просто устал?" Он привык к тому, что любовница  жила  в  его
доме и он, если хотел, проводил у нее всю ночь и спал. Или оттого у него
такое настроение, что теперь ему придется дожидаться понедельника, чтобы
снова встретиться с Гарриет? В начале  очередной  любовной  интрижки  он
любил предаваться любовным утехам каждый день. Четыре дня будут тянуться
очень медленно.
   Они сели в карету рядом друг  с  другом.  В  простом  сером  плаще  и
простой шляпке она опять выглядела  добродетельной  и  чопорной  молодой
дамой. "Наверное, она  сожалеет?"  -  подумал  герцог,  но  не  стал  ее
спрашивать. Или она в эйфории - хотя никакого радостного возбуждения  он
не замечал, - или так же подавлена, как и он? А может, она не  чувствует
ни того ни другого? Может быть, для нее это  был  чисто  физиологический
акт, и теперь она обдумывает, куда ей поехать вечером.
   Карета остановилась. Он поцеловал ей руку и проводил взглядом,  когда
кучер опустил ее на мостовую. Покидая карету, Гарриет не  посмотрела  на
него и не оглянулась, пока дверца кареты была еще открыта.

Глава 7

   Мистер  Хардинг  сегодня  был,  кажется,  воплощенная  любезность   и
внимание. На концерте у миссис Крофтон,  сидя  возле  Гарриет  и  слегка
наклонившись к ней, он  минут  десять,  до  того  как  началось  сольное
выступление пианиста, вел разговор только с  ней  одной.  С  обаятельной
улыбкой он рассказывал Гарриет о скрипаче,  который  должен  был  играть
после пианиста и которого он слышал в  Вене.  Мистер  Хардинг  и  правда
очень интересный мужчина, думала Гарриет, слушая его. К тому же он молод
и довольно приятной наружности. Она любезно улыбалась  в  ответ  на  его
улыбки.
   - Как чудесно, должно быть, путешествовать! - сказала Гарриет. -  Как
интересно взглянуть на самые красивые европейские города!
   - Да, это так, - согласился мистер Хардинг. - Но я понял -  а  сейчас
лишний раз убедился, - что еще больше насладился  бы  этим  великолепным
путешествием, если бы был не один, а в компании с кем-то,  кто  разделял
бы мои восторги.
   - Я понимаю вас, - ответила Гарриет.
   Она ждала, когда он объяснится. Гарриет  не  собиралась  тешить  свое
тщеславие, но почему-то была уверена в том, что он  обязательно  откроет
ей свои чувства. "Это будет прекрасный  улов",  -  так  сказала  Аманда,
узнав, что мистер Хардинг пригласил Гарриет на концерт. Гарриет  и  сама
так считала. С ним она  обретет  то  чувство  согласия  и  защищенности,
которое давал ей Годфри.
   Одна лишь мысль мучила ее: может ли она даже подумать  о  том,  чтобы
выйти замуж за этого достойного джентльмена, - ведь сейчас она любовница
другого? Может ли она размышлять о его достоинствах? Что  скажет  ей  ее
совесть? - спрашивала она себя в предчувствии надвигающегося признания в
любви к ней мистера Хардинга. Впрочем, она уже знала, что ответит ему.
   - Леди Уингем, эта мысль сразу пришла мне в голову, едва я увидел вас
сегодня вечером, - сказал мистер Хардинг, коснувшись  кончиками  пальцев
тыльной стороны ее ладони и глядя на нее восторженными глазами, - теперь
же  я  абсолютно  в  этом  уверен.  Своей  красотой  вы   затмили   всех
присутствующих здесь дам. Впрочем, так бывает всегда и всюду,  но  нынче
вы просто неотразимы!
   - Ну что вы! Я благодарю вас, сэр, - проговорила Гарриет  и  невольно
засмеялась. Наверное, он не сильно преувеличивал - она с первого взгляда
влюбилась в этот шелк изумрудного цвета, и модистка уверила ее, что  она
сделала превосходный выбор, учитывая цвет ее глаз.  Но  Сьюзен  сказала,
что дело не в шелке.
   - Ты  красивая,  мамочка,  -  произнесла  она,  когда  Гарриет  перед
концертом зашла в детскую, чтобы обнять и поцеловать дочку и уложить  ее
в постель.
   - Я тоже чувствую себя красивой в этом платье, - сказала Гарриет.
   - Платье здесь ни при чем! - Сьюзен  обхватила  лицо  Гарриет  своими
маленькими ручонками и заглянула ей в глаза. -  Это  ты  сама  красивая,
мама!
   Гарриет рассмеялась и потерлась носом о носик Сьюзен.
   Но она понимала, о чем говорит дочка. И мистер Хардинг тоже. Она сама
это в себе заметила, когда смотрелась в зеркало. Яркий румянец на щеках,
блеск в глазах. Гарриет даже испугалась  и  на  минуту-другую  приложила
ладони к щекам. Кто на нее сейчас ни взглянет, сразу поймет,  что  перед
ним женщина, вкусившая сегодня плотских наслаждений. Тем не менее, когда
она под вечер приехала домой, Аманда совершенно мирно приветствовала  ее
и спросила, удачно ли они с леди Биконсвуд поездили по магазинам.
   За чаем Гарриет веселым тоном нарассказала всяких небылиц, думая  при
этом, сколько же ей придется сочинять и лгать в грядущие недели.  Каждый
понедельник и каждый четверг.
   - Ну вот и начинается концерт! - сказал мистер Хардинг.
   Миссис Крофтон ступила в центр своей просторной гостиной и с  улыбкой
стала ждать, когда установится тишина.
   Граф и графиня Барторп и леди Филлис сидели в глубине гостиной, рядом
с дверью, напротив Гарриет и  мистера  Хардинга.  Гарриет,  заметив  их,
отвернулась, вдруг почувствовав себя виноватой. Но собственно, в чем  ее
вина? Не стань она его любовницей, он завел бы себе какую-нибудь  другую
женщину.  На  его  счету,  наверное,  уже  десятки,  а  может,  и  сотни
содержанок и любовниц. Он принадлежит к тому типу мужчин, которые,  даже
женившись, будут иметь любовниц  всю  свою  жизнь.  Гар-риет  не  должна
испытывать ни малейших угрызений совести.
   Гарриет снова взглянула на середину гостиной,  когда  миссис  Крофтон
закончила  свое  короткое  вступление.  Пианист  сел  за  инструмент   и
театральным жестом опустил пальцы на клавиши. Все зааплодировали. Герцог
Тенби только что опустился на стул возле  леди  Филлис  и  поцеловал  ее
руку. В те мгновения, когда пианист еще не начал играть,  герцог  окинул
взглядом гостиную,  нашел  Гарриет,  медленным  жестом  поднес  к  глазу
монокль и, прежде чем сделать довольно чопорный  поклон  в  ее  сторону,
снова опустил его.
   Гарриет постаралась все свое внимание  сосредоточить  на  музыке.  За
фортепианным концертом  последовал  скрипичный,  затем  прозвучала  ария
сопрано. Но ведь он предупредил ее, этого она и ожидала... Ей  предстоит
привыкнуть к двойной жизни. Наверняка в этой зале есть еще  такие  пары,
как они. Пары, которые сдержанно общаются друг с другом на людях и ведут
скрытую от общества жизнь. Мысль эта не принесла Гарриет облегчения.
   Он выглядел великолепно: красивый,  элегантный,  но,  может,  чуточку
высокомерный. И конечно же, не одна она заметила его  опоздание.  Герцог
Тенби, куда бы он ни явился, обращал на себя все взоры. Хотя вряд ли  он
думает о том, какое производит впечатление, размышляла Гарриет. Общество
с большим интересом следило за его ухаживаниями за леди Филлис.  Где  бы
Гарриет ни появилась, все только об этом и говорили. Он женится  на  ней
еще до начала сентября.
   Гарриет старалась не смотреть в ту сторону,  где  сидела  парочка,  и
слушать музыку. И все же тело постоянно напоминало о себе. С ней никогда
такого не было за все годы замужества, разве только  на  следующий  день
после брачной ночи. Груди ее вдруг томительно набухали,  и  она  ощущала
прикосновения его рук, его пальцы на сосках, его губы на своих губах, на
теле, его язык. Ноги были напряжены,  внутри  все  горячо  пульсировало.
Слишком бурно они провели свою первую встречу.
   Но она привыкнет к новой жизни, сказала себе Гарриет. Однако странно,
что окружающие не замечают, что с ней творится. Ей  казалось,  что  она,
обнаженная, сидит на виду у всех. Гарриет провела рукой по  краю  своего
декольте,  чтобы  убедиться,  что   вырез   достаточно   скромный.   Она
чувствовала себя падшей женщиной.
   Конечно, так она и знала, теперь ее будут мучить угрызения совести.
   После перерыва Гарриет не покинула  свое  место  и  только  позволила
мистеру Хардингу принести ей прохладительный напиток. Кресло возле  леди
Филлис тоже пустовало. Как  видно,  герцог  Тенби,  оказывая  повышенное
внимание леди Филлис,  все  же  соблюдал  свою  привычную  осторожность.
Гарриет облегченно вздохнула и приготовилась насладиться игрой скрипача,
которого так расхваливал мистер Хардинг. И почему-то почувствовала  себя
обиженной - герцог Тенби даже не соизволил  подойти  к  ней  и  сказать:
"Добрый вечер!"

***

   Утром в понедельник лорд Брюс Ингрэм помедлил на  пороге  столовой  в
доме Тенби, где завтракал его друг.
   - Почему хмуришься, Арчи? - с ухмылкой спросил он. - Вспомни,  что  я
тебе говорил! Вчера вечером ты не пришел к Аннет,  хотя  прошла  уже  не
одна неделя, с  тех  пор  как  ты  отставил  Бриджит.  Девушки  Аннет  в
прекрасной форме - во всяком случае, Элси. Насколько я помню, ты  обычно
в грош не ставил холостяцкое одиночество.
   - Тебя ждет бифштекс, - сказал герцог,  указывая  другу  на  стул.  -
Поджарен специально  для  тебя  -  я  знал,  что  ты  придешь.  Впрочем,
"поджарен" не совсем верное слово. Думаю, мой повар сунул его на огонь и
тут же плюхнул на тарелку.  Он  плавает  в  собственном  соку,  смотреть
противно.
   - О! Прекрасно!  -  Лорд  Брюс  довольно  потер  ладони,  глядя,  как
дворецкий ставит перед ним тарелку  с  бифштексом.  -  Мои  поздравления
твоему повару, Арчи. Поджарен в самую меру, так, как я люблю. Но сегодня
я все же затащу тебя к Аннет.  У  нее  появилась  новая  красотка.  Хочу
убедиться, так ли она хороша, как кажется. У тебя унылый вид, дружище, а
это верный знак, что тебе стоит поспешить к Аннет.
   Герцог отвел взгляд от тарелки с  почти  сырым  бифштексом  и  мрачно
посмотрел на стопку писем сбоку от своей тарелки.
   - За мной устанавливается наблюдение, - сказал он.
   - Да, неприятно, - посочувствовал лорд Брюс, принимаясь за  бифштекс,
- особенно когда ты герцог и сам волен решать, как тебе  жить.  В  город
едет твоя матушка?
   - Хуже, - мрачно проговорил герцог. - Куда хуже.
   Лорд Брюс перестал жевать.
   - Герцогиня?
   - Ты угадал - бабушка, - промолвил герцог. -  Она,  конечно,  не  для
того едет, чтобы, так сказать,  присмотреть  за  мной  и  поторопить  со
свадьбой. Беда в том, что из Бата приехала тетушка Софи и заявила,  что,
прежде чем удалиться на вечный покой, ей хочется  еще  раз  окунуться  в
столичную жизнь.
   Лорд Брюс рассмеялся.
   - Боюсь, ей под сто, - продолжал герцог.  -  Помню,  мы  всей  семьей
приезжали  в  Бат  по  случаю  то  ли  ее   восьмидесятилетия,   то   ли
девяностолетия - точно никто не знал. Это было как раз в тот год,  когда
Фредди Салливан собрался жениться. Шесть лет назад. Значит, теперь  моей
милой тетушке либо восемьдесят шесть, либо девяносто шесть. Моей бабушке
восемьдесят  или  исполнится  восемьдесят  в   августе.   И   они   едут
поразвлечься на лондонский сезон. Вот так-то, Брюс! Остановятся  в  этом
доме.
   Лорд Брюс разразился гомерическим хохотом, отчего наколотый на  вилку
кусочек бифштекса сорвался и упал на полпути от тарелки до его рта.
   - Все дамы, Арчи, умрут от зависти, когда ты вывезешь своих  старушек
в Гайд-парк! -  не  мог  угомониться  лорд  Брюс.  -  Потрясающее  будет
зрелище! Предупреди меня, когда сост