она. - Ты стрелял в него, но между вами оказался Джулиан. Ведь именно так все случилось? Ты ведь не выстрелил в Джулиана сознательно? Ведь правда? Скажи мне, что ты не сделал этого. Скажи мне, что ты лишь случайно убил его.
     - Ребекка... - Она поняла, что Дэвид встал. Его голос прозвучал откуда-то сзади. Она прикрыла лицо ладонями.
     - Я любил его, - сказал Дэвид. - Он был мне близок, как брат. Я хотел бы, чтобы все оказалось иначе. Я хотел бы умереть сам, а Джулиана отправить домой к тебе.
     - А все произошло как раз наоборот. - Ребекка задумалась, не может ли случиться так, что она сейчас проснется и поймет, что это был всего лишь очень яркий ночной кошмар. Но она знала, что это не так. Знала, что все это происходит на самом деле. - Это ты, Дэвид, заслужил смерть.
     Она чувствовала, что он неподвижно стоит позади нее.
     Он не сказал ничего.
     - Почему ты стрелял в сэра Джорджа? - спросила Ребекка. - Ради самообороны, Дэвид? Он пытался убить тебя за то, что ты так поступил с его женой? А Джулиан хотел как-то разнять вас? В самый разгар сражения? Это действительно произошло в разгар битвы? Почему этого не видел никто другой?
     - Стоял густой туман, - объяснил Дэвид. - И все было покрыто дымом от пушечных выстрелов.
     - Таким образом, вы были только втроем. - Она почувствовала, что пошатнулась на мгновение, но смогла устоять и взяла себя в руки. Если бы она споткнулась или упала, то Дэвид прикоснулся бы к ней. - Это действительно была самооборона?
     - Сложилась ситуация, о которой говорят "убей или будь убитым", - ответил он. Его голос стал абсолютно бесцветным.
     - Из-за леди Шерер, - сказала Ребекка. - Ее муж тогда только что выяснил правду и был оскорблен.
     - Да.
     - А Джулиан оказался между вами, - сказала она. - Жизнь сэру Джорджу спас Джулиан, а не ты. В Джулиана попала, пуля, предназначенная для сэра Джорджа. У меня отняли моего мужа, потому что ты не смог держаться подальше от жены другого мужчины.
     Дэвид ничего не ответил.
     - Итак, - продолжала Ребекка, - ты вернулся домой и женился на мне. - Она вдруг рассмеялась. - Разве я была не права в отношении этого? Я тогда предположила, что ты ощущаешь за собой вину, что не предпринял должных усилий, чтобы спасти Джулиана. Очень комично. Я сформулировала все значительно точнее, чем предполагала, когда сказала это. Ты женился на мне, чтобы как-то смягчить для себя тот факт, что ты убил Джулиана. - Казалось, что она не в силах перестать смеяться. И ее смех внезапно показался Дэвиду еще более ужасающим, еще более гротескным, чем все, что произошло за последние несколько минут.
     - Ребекка... - заговорил было Дэвид.
     - О, не тревожься, - сказала она. - Я не намереваюсь поступать с тобой не праведно, Дэвид. Я знаю, что твой поступок не доставил тебе радости и что с того времени тебя гложет чувство вины. С момента твоего возвращения выражение твоих глаз, твоего лица говорило мне о том, что ты страдаешь, и очень сильно. Это должно быть ужасно - считать себя убийцей, хотя ты и совершил это неумышленно. Это должно быть ужасно - сознавать, что Джулиан погиб из-за твоих грехов. - Она закрыла глаза.
     - Да. - Какое-то невыносимое отчаяние прозвучало в этом одном-единственном слове.
     Ребекка наконец повернулась и взглянула на Дэвида. Его лицо было пепельного цвета, почти как его сорочка. И если она до этого считала, что у него мрачный взгляд, то теперь ей не хватило бы слов, чтобы описать его глаза. В них отражался ад.
     - Мы стали друзьями, - сказала она. - Занимались любовью. У нас появился ребенок.
     - Да.
     - И тем не менее именно ты убил Джулиана.
     - Да.
     - Я вышла замуж за убийцу своего мужа, - продолжала она.
     Его ответа пришлось ждать долго.
     - Да, - произнес он наконец.
     - Ты знаешь, что я хотела умереть, - сказала Ребекка, - когда твой отец пригласил меня в библиотеку и они сообщили мне эту новость - он и тот солдат, который прибыл с этим известием. Я не знала, как мне жить без Джулиана. Но смерть не может наступить по собственному желанию. Я хотела умереть. Я думала, что не может быть ничего хуже, чем узнать, что его нет в живых. Я ошибалась.
     Дэвид закрыл глаза и опустил голову.
     - Смерть в бою кажется такой бессмысленной, - сказала она. - Но ей все же присуща определенная логика. Он умер за свою страну. Он погиб, как герой. Он погиб, ведя в бой своих солдат. В подобных мыслях мало приятного, но какое-то утешение все же есть. Но то, как в действительности погиб Джулиан, хуже любой бессмысленности. Ему было двадцать четыре года. Сегодня ему было бы двадцать восемь. Мне было двадцать два года. Мы, два невинных существа, стали жертвами грязного адюльтера. Но я полагаю, что тебе вряд ли нужны мои обвинения, которые лишь усугубляют твою вину.
     Он, не открывая глаз, покачал головой.
     - Все, видимо, произошло так быстро, - сказала она. - И я знаю, что ты не собирался убивать его. Я думаю, Дэвид, что, может быть, наступит время, когда я смогу простить тебя. Возможно. Не знаю. Но я никогда не смогу простить тебя за то, что ты женился на мне.
     Он взглянул на нее,
     - Я замужем за человеком, который убил Джулиана, - сказала она. - За отцом Чарльза. Как я могу простить тебе это?
     - Чарльз еще малютка. - Дэвид наконец перестал отвечать односложно. - И его никоим образом нельзя осуждать за то, что он - плод моего семени. Ко всему, то произошло, он не имеет никакого отношения, Ребекка. Твои чувства к нему не должны перемениться из-за того, что ты теперь узнала обо мне.
     У нее от удивления расширились глаза.
     - Чарльз - мое дитя, - сказала она. - Я выносила его в своем чреве и родила его в муках. Он - источник радости моей жизни. Моя любовь к нему никогда не может ослабнуть.
     Они, не отрываясь, смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами. Прозвучавшая в ее словах страсть несколько разрядила атмосферу. Они оба с предельной ясностью осознали, что оказались в этой ситуации, не зная, где искать из нее выход.
     - Что ты хочешь от меня? - спросил Дэвид. - Какие будут наши дальнейшие шаги?
     - Я не знаю, - ответила Ребекка. Она на мгновение задумалась. - Я не знаю. Тем не менее Шерер отомстил.
     - Шерер? - переспросил Дэвид. - Да, он сделал нашу супружескую жизнь столь же адски невыносимой, что и его собственная. Должен ли сохраниться наш брак, Ребекка? Или ты хочешь, чтобы я отправил тебя и Чарльза куда-нибудь в другое место? Ты именно этого хочешь?
     "Этого ли?" - подумала она. Она пристально посмотрела на убийцу Джулиана и увидела Дэвида. И стала размышлять об отъезде из Стэдвелла, о расставании со своими соседями и друзьями. О прекращении участия в жизни общины и отказе от своих обязанностей хозяйки поместья. О вынужденном отъезде Чарльза и его воспитании в доме, в котором не будет отца. И о том, что она будет вынуждена покинуть Дэвида и, возможно, никогда больше не видеться с ним, за исключением очень коротких и очень формальных встреч, связанных с особыми событиями в жизни Чарльза.
     Пойти теперь на все это слишком поздно. Они уже женаты полтора года. Их жизни тесно переплелись друг с другом. Дэвид - ее муж. Может быть, она действительно никогда не простила бы его за то, что он женился на ней, но факт остается фактом - они женаты.
     - Я твоя жена, - сказала она.
     - Долг, покорность и подчинение. - Дэвид стиснул зубы. В голосе его прозвучала горечь.
     - Да, - ответила Ребекка. - Ты всегда обнаружишь во мне эти качества, Дэвид, потому что я могу жить только так, как меня научили и как я перед лицом Бога поклялась жить. Я твоя жена и буду послушна долгу и покорна тебе так же, как до тебя была послушна и покорна Джулиану. Наш брак, который нельзя было заключать, состоялся и длится уже полтора года. У нас есть ребенок, и мы оба ему нужны. - Она говорила таким же горестным тоном, что и Дэвид.
     - Значит, мы продолжаем жить вместе? - спросил он.
     - У нас нет другого выхода.
     - Как муж и жена?
     - А мы, Дэвид, и есть муж и жена.
     Предельная напряженность стала довольно резко спадать, и обоих охватило какое-то странное чувство. Ощущение некоей ужасной ошибки.
     Продолжать совместную жизнь казалось теперь невозможным. Он убил ее мужа, а потом вернулся и сам женился на ней. Она жила с мужчиной, который лишил Джулиана жизни, супружества, детей. Она зачала ребенка от этого человека. А теперь она согласилась жить с ним и дальше.
     Потому что выбора у них нет. Потому что они стали супругами. А еще потому, что у них теперь есть Чарльз. Дэвид протянул руку и выжидающе прикоснулся к Ребекке. Ее первым инстинктивным порывом было желание в ужасе отодвинуться от него. Но она смотрела в его глаза, полные страдания. Ребекка не шевельнулась. Дэвид поднял другую руку и, сомкнув их в кольцо, обнял жену.
     - Я мог бы сказать, что мне очень жаль, Ребекка, - заговорил он. - Но мои слова не смогли бы передать моей печали и прозвучали бы оскорбительно. Я могу лишь добавить, что хотя я любил Джулиана иной любовью - не такой, как ты, - но тем не менее любил его так же сильно.
     - Да, - ответила она. - Я это знаю. - Она откинула голову назад и через мгновение взглянула на него.
     - Дэвид, - произнесла она, - я знаю, что ты нанес обиду сэру Джорджу Шереру, но он допустил, чтобы ненависть в конце концов отравила его жизнь и его брак, Я не хочу позволить ему распространить и дальше свою ненависть и отравить ею нашу жизнь и наш брак. Теперь между нами нет никаких тайн. Мы опустились на самое дно. Нам теперь можно либо остаться там, либо выкарабкаться наверх и двигаться дальше.
     - И двигаться дальше... - повторил он. Ребекка еще ни у кого не видела такой печали в глазах.
     - Между нами больше нет никаких тайн. Правда?
     Дэвид долго смотрел ей в глаза.
     - Никаких, - наконец ответил он.
     - Ужасно видеть, как у твоих ног разверзается земля - продолжала она. - Но в конце концов это лучше чем знать, что ты на краю пропасти, и бояться заглянуть в нее. Долгое время мы оба знали о пропасти. Теперь мы заглянули в нее. Ведь так лучше? Правда?
     - Да. - Он закрыл глаза и, опустив голову, слегка прикоснулся сжатыми губами к ее губам. - Так лучше.
     "И все же, - подумала Ребекка, закрывая глаза и прильнув к мужу, - я не знаю, как мы станем жить дальше".
     Но ведь у них все равно нет выбора.
     Она не знала, как сможет теперь выносить его прикосновения.
     И тем не менее это все тот же прежний Дэвид.

***

     Еще в детстве Дэвид пытался понять, является ли проявлением силы или же, наоборот, слабости его характера постоянная готовность покрывать проступки Джулиана, принимать на себя наказание за них. Дэвиду было нелегко видеть разочарование на лице своего отца и терпеть порки, которых он не заслуживал. Порой ему, несмотря на благодарность Джулиана, казалось, что тот им беззастенчиво манипулирует.
     Так что же это: сила или слабость? В семнадцатилетнем возрасте он пришел к выводу, что все-таки это слабость, и положил ей конец - пока не приключилась история с Флорой Эллис. Вновь согласившись стать козлом отпущения, Дэвид окончательно убедился в слабости своего характера. Он помог выпутаться Джулиану, но скрыл от Ребекки то, что она была вправе знать перед тем, как предпринять бесповоротный шаг, выйдя замуж за Джулиана. Дальнейшее поведение Джулиана свидетельствовало о том, что Ребекке все-таки надо было сообщить всю правду. Следовало бы предоставить ей возможность принять решение, основанное на знании этой правды.
     После случая с Флорой Дэвид понял, что правда всегда лучше. Он проявил слабость, согласившись скрыть правду от Ребекки.
     Ну а на этот раз?
     Он заверил жену в том, что между ними больше нет тайн, что все окончательно выяснено.
     Он вновь согласился стать козлом отпущения. Она предложила довольно логичную, на взгляд Дэвида, интерпретацию минувших событий, а он не стал ее разубеждать. Ребекка предположила, что именно у Дэвида был роман с Синтией Шерер, а он не отрицал этого обвинения. Ребекка решила, будто схватка не на жизнь, а на смерть вспыхнула между Джорджем Шерером и Дэвидом, а Джулиан попытался ее остановить. Дэвид согласился с этой версией.
     Он отнял у нее Джулиана. Она оставила себе лишь воспоминания о своем первом, счастливом замужестве. Их Дэвид отнимать не стал. Он не мог пойти на это. Ведь у нее больше ничего не осталось.
     Он не был уверен, что ему стало бы легче, расскажи он ей всю правду. Ведь он действительно убил Джулиана. Вся правда, возможно, выглядела бы еще хуже. Правда состояла в том, что он целился не в Шерера, а в Джулиана. Хотя решение и было принято в долю секунды, без всяких раздумий, Дэвид тем не менее прицелился в Джулиана и убил его.
     Принесло ли бы какую-то пользу, если бы теперь Дэвид попытался снять с себя обвинение в меньшем проступке? Отрицать свою любовную свяаь с леди Шерер? Он смог бы сделать это убедительно, лишь обвинив Джулиана. И тем самым уничтожив в душе Ребекки идеализированный образ ее бывшего мужа - самое ценное из того, что она хранила в памяти. Дэвид не смог этого сделать. Он бы никогда этого не сделал.
     Это слабость? Или сила?
     Дэвид решил, что в данном случае это не имеет значения.
     Хотя это и казалось не правдоподобным, их жизнь во многом шла, как прежде. Они продолжали свою работу, обедали и танцевали с друзьями, играли с сыном. Они даже занимались любовью.
     В ту первую ночь Дэвид испытал соблазн лечь спать где-нибудь в другом месте, но он знал, что, поступив так, он больше никогда не смог бы вернуться к жене. А ведь им предстояло провести вместе всю оставшуюся жизнь. Какое-то время он молча лежал рядом с Ребеккой, но когда повернулся, чтобы обнять ее, она приняла его ласки не с прежней готовностью подчиниться ему, не с недавней страстью. Она занималась с ним любовью, закрыв глаза. Она проявляла какую-то особую нежность.
     Будто сумела прочувствовать и понять его боль.
     Будто изо всех сил стремилась простить его.
     Словно сама хотела простить себя за то, что не отвергла Дэвида.
     Словно пыталась, несмотря ни на что, полюбить его.
     К концу января Дэвид уже отнюдь не был уверен, что они смогут продолжать жить так, как живут сейчас, что они когда-либо смогут наконец расстаться с прошлым и устремиться в будущее. Он не знал, что их сейчас объединяет - любовь или отчаяние. Что это такое - начало новой жизни? Или же начало конца?
     Он этого не знал...
     Но в конце января пришло письмо. Граф Хартингтон в обычной для него официальной манере звал их приехать в Крейборн. Речь идет, писал граф, о деле, не терпящем отлагательств. Они должны приехать немедленно - вдвоем.

Глава 21

Крейборн, 1858 год

     После краткого обмена мнениями супруги решили взять Чарльза с собой. Однако, разумеется, этот шаг был вынужденным, поскольку они смогли бы расстаться с сыном не больше чем на день.
     Несмотря на громкие протесты Чарльза, его повезли в купе в сопровождении няни, горничной его матери и камердинера отца. Дэвид и Ребекка ехали одни в отдельном купе, с тревогой обсуждая возможные причины столь внезапного вызова.
     - Может быть, папа заболел, - уже, наверное, в десятый раз высказала предположение Ребекка. Это казалось единственным разумным объяснением. Но непонятно: почему, если заболел граф, письмо написал он сам, а не Луиза. Если только это не затяжная болезнь, которая медленно приближает его конец. О подобной возможности они не говорили, хотя подразумевали ее.
     А вдруг заболела Луиза? Или Кэти... А может, ни с кем ничего и не случилось... Возможно...
     В конце концов они исчерпали все варианты. Но ни к чему так и не пришли. Никаких иных предположений они больше высказать не смогли, а поэтому переключились на другие темы. Какой-то замкнутый круг...
     - Скоро нам все станет ясно, - решил наконец Дэвид и положил тем самым конец дискуссии. Ведь все равно они уже приближались к Крейборну.
     Ребекка вспоминала их последний визит к графу, когда они подъезжали к его дому на экипаже, который отец специально послал за ними. Это было всего несколько недель назад - на Рождество.
     С того времени все переменилось. Все и ничего. Интересно, заметят ли граф и Луиза, что Ребекка и Дэвид как-то изменились? И действительно ли они стали какими-то другими? Ведь их жизнь во многом осталась той же, что и прежде. Минувшим летом необычным оказался лишь тот короткий месяц счастья. И все же этот самый месяц неожиданно создал - или возродил - прочные узы между ними.
     Будь то к лучшему или худшему - они поженились, и Ребекка никак не могла окончательно убедить себя, будто сожалеет, что Дэвид вовлек ее в брак обманным путем, сыграв на ее уязвимости, скрыв истину о том, что на самом деле произошло в Крыму.
     Она знала, что ей следовало бы сожалеть. Почувствовать, что ей отныне невмоготу жить с Дэвидом. Однако на самом деле она этого не ощущала. Наоборот, за последнее время она обнаружила, с какой неожиданной глубиной ее охватило чувство привязанности к Дэвиду.
     Глядя из окна экипажа, Ребекка подумала, что дом графа выглядит совершенно обычно - нет никаких внешних признаков того, что в этом доме произошло нечто серьезное.
     Экипаж остановился.
     - Я отнесу Чарльза в детскую комнату и устрою его там, - сказала Ребекка. - Ты же, Дэвид, сможешь разыскать отца и успокоиться. Или он сам найдет тебя. Он, вероятно, видел, как подъезжает экипаж.
     Но в холле их встретил дворецкий, который выглядел, как обычно, - величественным и суровым. Он предложил, чтобы ребенка наверх отнесла няня. Его светлость, добавил дворецкий, желал бы без промедлений повидаться в библиотеке с лордом и леди Тэвисток.
     Ребекка передала няне уставшего и сердитого Чарльза и переглянулась с Дэвидом. Встреча на этот раз выглядела весьма официально. Она вспомнила, как граф вышел в холл поприветствовать возвратившегося из Крыма Дэвида. Даже на Рождество он ждал их в холле вместе с Луизой и Кэти.
     А теперь он захотел увидеть их обоих в библиотеке? Не одного Дэвида? Ребекка почувствовала, что ее сердце забилось быстрее. Она заметила, что ее беспокойство отразилось на лице Дэвида. Он обнял ее за талию и повел в библиотеку. Дворецкий распахнул перед ними дверь.
     Граф стоял напротив двери, повернувшись спиной к камину.
     - Папа? - произнесла Ребекка и сделала несколько шагов по направлению к графу. Но что-то ее остановило. Первой ее мыслью было, что граф действительно заболел. Он выглядел смертельно бледным и неестественно скованным. Нет, похоже, что-то случилось с Луизой. Неужели Луиза умерла?
     Какое-то непонятное ощущение заставило Ребекку резко повернуться в сторону расположенного слева от нее большого окна. Возможно, она вдруг почувствовала, что в комнате есть еще кто-то, кроме них. И действительно, перед окном стоял человек. Освещенный сзади светом из окна, этот человек был так же неподвижен и молчалив, как ее свекор.
     Ребекка не смогла сразу разглядеть его лицо. Но она тут же его узнала. Есть люди, которых можно узнать еще до того, как их разглядишь, - особенно, если давно и сильно к ним привязан. Ребекка еще не рассмотрела его, и он не успел произнести ни слова. Но она узнала его. Если бы умом она понимала, что это не он, ведь этого просто не может быть, что это совсем другой человек, внешне очень на него похожий: такого же роста, телосложения, с таким же цветом волос, - то ее сердце все равно без колебаний подсказало бы, что это все же именно он.
     Ребекка смотрела на него с каким-то странным спокойствием. Но конечно же, в такие моменты не имеют никакого значения ни время, ни место, ни реальность. Ребекка сейчас утратила всякую связь с ними. Она сделала два шага по направлению к этому человеку, остановилась и внезапно почувствовала, что освободилась от своего необычного оцепенения.
     - ДЖУЛИАН! - Она бросилась через всю комнату, выкрикивая его имя, и оказалась в крепчайших объятиях. Он приподнял ее и закружился на месте. Она плакала и причитала, уткнувшись лицом ему в грудь. А он смеялся