омощник конюха понял, что перед ним джентльмен; и поспешил к нему, чтобы позаботиться о лошади.
     - Благодарю, - ответил Фердинанд, - но я не уверен, что попал в нужное место. Я ищу хозяина гостиницы по имени Торнхилл.
     - Он вон там, сэр, - ответил парнишка, указывая на скопление людей около дилижанса. - Он сейчас занят, но, если нужно, я позову его.
     - Нет. - Фердинанд спешился и протянул парнишке монету. - Я войду внутрь и подожду.
     Владелец гостиницы был высок и широк в талии. Он обменивался любезностями с кучером дилижанса, его звали Торнхилл. "Неужели мои поиски так легко закончились?" - подумал Фердинанд.
     Он вошел в дверь и очутился на темной веранде. Изящная хорошенькая девушка с подносом грязной посуды в руках сделала ему реверанс и пошла бы по своим делам, если бы он не заговорил с ней.
     - Я ищу мисс Виолу Торнхилл, - сказал он.
     Тогда она посмотрела на него более пристально.
     - Виолу? - переспросила она. - Виола в кофейне. Позвать ее?
     - Нет. - Фердинанд почувствовал, что у него кружится голова. Итак, она здесь. - Где эта комната?
     Девушка указала нужное направление и осталась стоять, наблюдая за ним.
     "Вряд ли дилижанс отправится сразу", - подумал Фердинанд. Комната была заполнена посетителями, но он тут же заметил Виолу, сидевшую в дальнем углу лицом к нему.
     Она разговаривала с каким-то человеком.
     Фердинанд стоял, наблюдая за ними, раздираемый чувством облегчения, гневом и неопределенностью. Он не задумывался, как будет вести себя, когда найдет ее. Он мог приблизиться к столу, положить перед ней бумаги, поклониться и, не говоря ни слова, удалиться. А потом продолжать жить со спокойной совестью.
     Но прежде чем он решил, как действовать, случилось непредвиденное.
     Мужчина повернул голову, чтобы посмотреть в окно.
     Фердинанд не видел его лица целиком, но увидел достаточно, чтобы понять, что знает его. Не лично, но Фердинанд полагал, что не было ни одного человека его круга, кто не узнал бы Дэниела Кирби. Он был джентльменом, хотя не принадлежал к высшему обществу. Он крутился вокруг таких мест, как конный рынок, клуб Джексона, и на ипподромах - в местах, часто посещаемых мужчинами. Невысокий круглолицый общительный человек, он в то же время считался скользким пронырой. Он слыл ростовщиком и шантажистом. Где бы ни делались темным путем деньги, он был всегда тут как тут.
     И Виола Торнхилл разговаривала с ним.
     Кроме того, когда Виола взглянула поверх плеча своего собеседника, она на мгновение встретилась взглядом с Фердинандом. И хотя она в тот момент замолчала, выражение ее лица не изменилось. Ее лицо не выразило ни удивления, ни гнева, ни смущения. Затем она вновь обратила внимание на Кирби и продолжала с ним разговор как ни в чем не бывало.
     Она не хотела, чтобы Кирби знал, что он здесь, заключил Фердинанд. Должно быть, прошло всего несколько секунд, понял Фердинанд, когда, обернувшись, увидел, что молодая девушка по-прежнему стоит на месте с подносом в руках.
     - Она живет здесь? - спросил он.
     - Да, сэр, - ответила девчушка.
     - И ее мать тоже?
     - Да, сэр.
     - Как ее имя?
     - Моей мамы? - нахмурилась она.
     - Вашей матери? - Фердинанд пристальнее вгляделся в нее. - Мисс Торнхилл - ваша сестра?
     - Сводная сестра, сэр, - объяснила девушка. - Я Клер Уайлдинг.
     Фердинанд даже не знал, что у нее есть сестра. Молодая девушка была невысокой изящной блондинкой. И он принял неожиданное решение.
     - Вы не попросите миссис Уайлдинг принять меня? - Фердинанд вынул из кармана одну из своих визитных карточек.
     Девушка взглянула на нее, когда он положил ее на поднос.
     - Хорошо, милорд. - Она сделала реверанс и покраснела.
     У нее было правильное произношение, как и у Виолы, заметил Фердинанд. И определенно, она умела читать.
     Жизнь не может не быть мрачной, подумала Виола, когда мистер Дэниел Кирби удалился. Когда ее дядя поднялся наверх и сообщил о его приходе, он улыбался. Ее мать тоже улыбалась и настояла на том, чтобы спуститься в кофейню и выразить ему свое уважение.
     Как только они остались вдвоем, разговор, естественно, стал деловым. Условия были те же, что и раньше. Виола не сдалась без протеста, хотя и понимала бесполезность своих стараний. Когда она упомянула о расписке, которую мистер Кирби подписал и передал ее отцу, он взглянул на нее любезно, но недоумевающе.
     - О какой расписке вы говорите? - спросил он. - Я не помню ничего подобного.
     - Нет, конечно, нет. Вы и не вспомните, - холодно заметила Виола.
     Он должен был найти ей комнаты. Он должен был пустить слух, что она вернулась в город. Он должен был подыскать ей клиентов. Он подарил ей неделю, чтобы провести ее с родными, пока он занят приготовлениями.
     - Вашей семье может показаться странным, если я так скоро найду вам место гувернантки, - сказал он. - А мы ведь не хотим огорчать вашу семью?
     И словно беседы с мистером Дэниелом Кирби было недостаточно для одного утра, так произошло еще одно из ряда вон выходящее событие. Она подняла глаза, чувствуя, что кто-то стоит в дверях, и на минуту полностью забыла, о чем идет речь.
     В долю секунды Виола собралась с мыслями, но единственное, о чем она могла думать, это что он нашел ее, пришел за ней, что она могла броситься к нему в объятия, где будет в безопасности до конца своих дней. Окончательно придя в себя. Виола отвернулась. Когда же она вновь посмотрела в направлении двери, Фердинанд уже ушел.
     Она почувствовала огромное облегчение и в то же время окунулась в бездну отчаяния.
     Виола поднялась из-за пустого столика. Она обещала помочь в конторе заняться счетами, перед которыми Клер испытывала священный ужас. Но прежде она должна пойти в свою комнату и побыть одна.
     Как он нашел ее?
     Почему он пришел?
     Почему ушел, не сказав ни слова?
     Вернется ли он?
     Ханна была в комнате, вешая выстиранное: и отутюженное дорожное платье Виолы.
     - Ваша мать просила зайти к ней, как только тот человек уйдет, - сообщила она.
     Виола вздохнула.
     - Она не говорила, чего хочет, Ханна?
     - Нет, - ответила горничная, хотя у Виолы появилось чувство, что она отлично знала, о чем пойдет речь.
     Виола снова вздохнула. Ее мать, возможно, хочет поделиться с ней радостью по поводу обещания мистера Кирби помочь ее дочери подыскать приличное место, подумала Виола, открывая дверь гостиной и входя внутрь.
     Около камина сидел лорд Фердинанд Дадли.
     - Видишь, кто пришел навестить нас сегодня утром, - сказала ее мать, поднимаясь и торопясь ей навстречу. - Думаю, он не нуждается в представлении.
     Фердинанд встал и отвесил поклон, а ее мать повернулась к нему с радостной улыбкой.
     - Мисс Торнхилл, - произнес он.
     - Лорд Фердинанд только что из Сомерсетшира, - объяснила ее мать, - и он пришел выразить мне свое уважение. Разве это не любезно с его стороны. Виола? Он только что рассказывал мне и Марии, как все любят и уважают тебя в "Сосновом бору".
     Виола посмотрела на гостя с молчаливым упреком.
     - Очень мило с вашей стороны посетить нас, милорд, - спокойно сказала она, хотя в душе у нее все кричало: "Как вы нашли меня? Зачем вы меня нашли?"
     - Садитесь, - сказала ее мать их гостю и усадила Виолу рядом с собой на двухместный диванчик. - Я уже объяснила, почему ты не могла жить вместе с нами. - Она вновь посмотрела на гостя. - Видите ли, мой отец был джентльменом, но он потерял свое состояние, сделав неудачные вложения, поэтому нам с братом и мне пришлось самим прокладывать дорогу в жизни. Я тоже была гувернанткой.
     Отец Виолы был джентльменом, как и мой покойный муж.
     "Мать защищается", - подумала Виола.
     - Никто из видевших, как мисс Торнхилл руководила сельским праздником, не усомнится в том, что она леди, сударыня, - сказал Фердинанд, глядя на Виолу смеющимися глазами.
     Он продолжал рассказывать матери и Марии о майском празднике в Треллике. Вскоре они обе смеялись и обменивались восторженными восклицаниями. Одной из его врожденных черт была способность очаровывать любую аудиторию. Это раздражало Виолу в "Сосновом бору", раздражало и теперь.
     - Мы так рады, что Виола снова с нами, - сообщила ее мать. - Конечно, она, возможно, вновь станет гувернанткой. Мистер Кирби обещал помочь ей найти достойное место, как он уже сделал однажды.
     Виола наблюдала за лордом Фердинандом, но он не подал виду, что это имя ему знакомо.
     - Тогда я вовремя вернулся в город, сударыня, - заметил он. - Я мог бы не застать мисс Торнхилл, если бы отложил свой визит на более поздний срок.
     - Возможно, - согласилась ее мать.
     - Могу я просить вашего разрешения побеседовать с вашей дочерью с глазу на глаз, сударыня? - спросил Фердинанд.
     Виола незаметно покачала головой, но никто не смотрел на нее. Ее мать встала без малейшего колебания.
     - Конечно, милорд, - сказала она вежливо. - Пойдем, Мария, посмотрим, можем ли мы помочь чем-нибудь внизу.
     "Мама решила, что он пришел свататься", - подумала Виола, когда ее мать, стоя спиной к гостю, бросила на нее многозначительный взгляд. Потом они с Марией покинули комнату.
     На камине неестественно громко тикали часы. Виола сложила руки на коленях и опустила глаза.
     - Как вы нашли меня? - спросила она.
     - Вы сказали, что ваш дядя держит гостиницу.
     Она что, действительно говорила ему об этом?
     - Я отправился на поиски вчера утром. Начал с постоялых дворов, и у меня была слабая надежда, что ваш дядя все еще занят этим делом и носит фамилию Торнхилл. Но мне повезло!
     Виола посмотрела на него.
     - А зачем?
     Фердинанд встал, когда поднялась ее мать, и продолжал стоять перед камином, заложив руки за спину. Он выглядел таким могучим, что Виола чувствовала его явное превосходство. Она увидела, как он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
     - Главным образом ради этого, - сказал он, вытаскивая из кармана сюртука какие-то бумаги.
     - Сколько раз я должна повторять вам "нет", чтобы вы поверили?
     - "Сосновый бор" ваш, - сказал Фердинанд. - Я официально передал его вам. Отныне он принадлежит вам, хотите вы этого или нет. Виола.
     Он протянул ей бумаги, но она не собиралась брать их.
     Теперь уже слишком поздно. Дэниел Кирби узнал о том, что Фердинанд выиграл имение, и заключил, что если ее отец не изменил своего завещания в ее пользу, он скорее всего не сохранил и данную им расписку. Он решил, что она вновь в его власти. "Сосновый бор" теперь уже не спасет ее. Кирби постарается сделать так, что ренты будет недостаточно, чтобы покрыть все долги ее отчима.
     Лорд Фердинанд подошел к столу и положил бумаги рядом с книгами Марии.
     - Он ваш, - повторил он.
     - Отлично, - сказала Виола, опуская глаза. - Вы успешно выполнили свою задачу. Всего доброго, милорд.
     - Виола, - тихо произнес он ее имя, и она услышала, как он в отчаянии вздохнул.
     В следующее мгновение Виола увидела, как его сапоги коснулись носками ее туфель, он присел на корточки и взял ее руки в свои. Ей не оставалось ничего другого, кроме как взглянуть в его глаза, которые были на одном уровне с ее.
     - Вы настолько меня ненавидите? - поинтересовался он.
     Сердце у нее тоскливо сжалось. До этого момента она сама не понимала, как сильно любит его. Не влюблена, а любит.
     - Неужели вам так трудно понять, - в свою очередь Спросила она, - что мне больше хочется стать личностью, чем вашей любовницей?
     - Я предложил вам "Сосновый бор", - напомнил Фердинанд. - Вы сказали, что он так много значит для вас, потому что его вам завещал покойный граф Бамбер. Вы что же, любили его больше, чем меня? Он, наверное, был так стар, что мог быть вашим отцом.
     В ином случае его слова могли бы показаться забавными.
     - Дурачок! - сказала Виола, и голос ее прозвучал почти нежно. - Фердинанд, он и был моим отцом. Неужели вы думаете, что я способна принять подобный подарок от любовника?
     Его руки сжали ее пальцы, и Фердинанд в изумлении уставился на нее.
     - Бамбер был вашим отцом?
     Виола кивнула.
     - Я не видела его с тех пор, как моя мать вышла замуж за Кларенса Уайлдинга. Отец много болел в последние годы своей жизни и не часто приезжал в Лондон. Однажды он приехал, чтобы посоветоваться с врачом, но все было напрасно. Он знал, что умирает. Я всегда буду благодарить Всевышнего, что увидела его в Гайд-парке, узнала и бросилась к нему, ни о чем не думая. Он объяснил, почему я ничего не слышала о нем все эти годы. И он пытался компенсировать эго, сделать для меня то, что намеревался, если бы мы не были разобщены браком моей матери. Было уже поздно устраивать для меня приличную свадьбу, я отработала четыре года. Но он дал мне "Сосновый бор" и шанс начать новую жизнь. Это был бесценный дар, Фердинанд, потому что он исходил от моего отца. Это был дар чистой любви.
     Фердинанд опустил голову и закрыл глаза.
     - Это объясняет, почему вы отказываетесь верить, что он не изменил своего завещания, - понимающе сказал он.
     - Да.
     Фердинанд одну за другой поднес ее руки к своим губам.
     - Простите меня, - покаянно произнес он. - Я вел себя как законченный болван, когда ввалился в "Сосновый бор". Мне следовало немедленно уехать. Вы сейчас были бы там - счастливая и спокойная.
     - Нет, - искренне заявила Виола. - В сложившейся ситуации вы действовали вполне разумно. Вы могли в первый же день вышвырнуть меня оттуда.
     - Поезжайте домой, - попробовал он убедить ее, - поезжайте туда немедленно. И не потому, что я так хочу, а потому что таково было желание вашего отца.
     Вы просто созданы для той жизни.
     - Возможно, я и поеду.
     - Нет, - Фердинанд поднялся и притянул ее к себе, - я вижу по выражению вашего лица, что вы опять смеетесь надо мной. Вы не намерены возвращаться, потому что просьба исходит от меня. Это возвращает нас к моему первому вопросу. Вы так сильно меня ненавидите?
     - Я не ненавижу вас. - Виола закрыла глаза.
     Это было ошибкой. Фердинанд подошел ближе и, обняв, приник к ее губам в страстном поцелуе. У нее не было сил вырваться из его объятий, хотя он не держал ее как пленницу. Виола обняла его за шею, и все оборонительные сооружения, которые она воздвигала вокруг себя в последние несколько дней, рассыпались. Она поцеловала его в ответ со всей страстью, томлением и любовью, на которые было способно ее сердце.
     На эти несколько мгновений все, казалось, стало возможным. Но страсть не способна избавить от реальности.
     - Фердинанд, - сказала Виола, ее руки по-прежнему обвивали его шею, - я не могу стать вашей любовницей.
     - Конечно, черт побери, не можете, - согласился он, - место уже занято. Все было сказано и сделано неверно. Я не создан иметь любовниц. Я не могу лечь с женщиной в постель и потом жить дальше, словно ее не существовало.
     Я хочу, чтобы вы вышли за меня замуж.
     - Потому что я дочь графа Бамбера? - Ее руки опустились ему на плечи.
     Он прищелкнул языком.
     - Незаконнорожденная дочь, вы забыли эту пикантную деталь, - насмешливо сказал он. - Нет, конечно, не поэтому. Я просил вас об этом давно, задолго до того, как узнал, чья вы дочь. Я хочу жениться на вас, вот и все. Мне вас не хватает.
     Он не сказал, что любит ее, но ему и не нужно было произносить эти слова. Это проявлялось в том, как он смотрел на нее, как держал ее в руках, в словах, которые говорил.
     Виола чуть было не поддалась искушению. Она знала, что одним "да" перевернет всю свою жизнь. Он любит ее. Он хочет жениться на ней. Она могла рассказать ему обо всем - он уже знал самое худшее. У нее не было сомнения, что он оплатит все долги Кларенса Уайлдинга и тем самым спасет ее семью от долговой тюрьмы. Она освободится от власти Дэниела Кирби и жизни проститутки.
     Но Виола любила его. Он не сможет жениться на ней, не жертвуя всем, чем дорожил, - своей семьей, положением в свете, своими друзьями. Сейчас он думает, что это его не заботит - Фердинанд отличался опрометчивой, опасной готовностью принять любой вызов, но сейчас не тот случай. Он будет несчастным, а следовательно, и она.
     - Фердинанд, - сказала Виола, прикрываясь презрительной полуулыбкой, как делала всегда в минуты отчаяния, - я отказала вам, потому что у меня нет никакого желания выходить замуж за вас или любого другого мужчину. Зачем мне это, когда я могу иметь любого мужчину, которого мне захочется и когда захочется, и при этом сохранять свободу. Я никогда не соглашалась стать вашей любовницей. Я спала с вами в ту ночь, когда мы приехали в Лондон, потому что мне казалось, что вам очень этого хотелось. И я должна признать - это было приятно. Но вы действительно пока не знаете - простите меня, - как доставить женщине удовольствие в постели. Если я останусь с вами, уже через неделю-две я потеряю покой. У меня уже появилось такое чувство в "Сосновом бору". Вы сделали мне большое одолжение, приехав туда и заставив меня сделать то, что я хотела сделать, - возобновить мою карьеру.
     Я нахожу такую жизнь возбуждающей и заманчивой.
     - Не правда! - Фердинанд схватил ее за руки достаточно сильно, чтобы остались синяки. Он не отрываясь смотрел ей в глаза, причем его глаза стали чернее грозовых туч. - Черт побери, Виола! Вы не доверяете мне? Если бы вы любили меня, вы были бы сговорчивее. Но я надеялся, что, может быть, вы все же любите меня.
     - О, Фердинанд, - улыбнулась Виола, - как это глупо.
     Он резко повернулся и взял свою шляпу и трость со стула.
     - Вы можете довериться мне. - Он оглянулся на нее, когда его рука уже сжимала дверную ручку. - Если он имеет какую-то власть над вами - вам следует сказать об этом. Мужчины из семейства Дадли знают, как защищать своих женщин. Но я не могу принудить вас к этому. И я не могу заставить вас любить меня, если вы ничего ко мне не испытываете. Всего хорошего.
     Дверь уже закрывалась за ним, когда Виола протянула руку, словно желая остановить его. Но она лишь прижала ладонь ко рту, чтобы не позвать его. Боль в сердце была невыносимой.
     Он знал, кто такой Дэниел Кирби.
     "Вы можете довериться мне.., вам следует сказать об этом. Мужчины из семейства Дадли знают, как защищать своих женщин".
     Виола не знала, где он живет. Она не сможет найти его, если передумает.
     И слава Богу, что не знает. Ей было бы невыносимо бороться с искушением.

Глава 21

     Фердинанд все еще не воспринимал своего брата как доброго семьянина, однако когда дворецкий Трешема провел его в детскую и объявил о его приходе, он нашел брата на полу, строящим очень ненадежный замок из деревянных кубиков со своим трехлетним сыном. На одеяле рядом - на безопасном расстоянии от сооружения - лежал младенец. Он бил ножками и махал ручками. Их няни не было видно. Отсутствовала и Джейн.
     Приход дяди, во всяком случае на несколько минут, показался более занятным, чем сооружение дворца. Николае засеменил по детской, и Фердинанд сгреб его в охапку и подбросил к потолку.
     - Привет, старик, - сказал он, ловя визжащего ребенка, - ей-богу, я соскучился по тебе. Ты теперь весишь целую тонну.
     - Еще!
     Фердинанд еще раз подбросил его, а потом поймал и поставил на пол, покачиваясь и притворяясь, что племянник слишком тяжел. Потом он нагнулся и пощекотал младенца по животику.
     - А где Джейн? - поинтересовался он.
     - Пошла навестить леди Уэбб, свою крестную мать, - пояснил Трешем на случай, если Фердинанд позабыл, о ком идет речь. - Энджи отправилась вместе с ней, а я остался дома. Ее здравый смысл проявляется лишь в ее привязанности к Джейн. Меня очень раздражает, что во время сезона считается плохим тоном, если жен и мужей видят вместе или если они проводят друг с другом больше двух минут после появления на различных мероприятиях. Я при первой же возможности увожу свою герцогиню обратно домой в Актон.
     Так вот каким стал его брат, подумал Фердинанд, в изумлении глядя на него. Он проводит большую часть своего времени с детьми и ворчит, когда жены нет