Уберите вон эту собаку! - потребовала миссис Адаме.
   Тон гостьи показался Кэтрин оскорбительным - ведь она у себя дома, как  и
Тоби. Впрочем, пес действительно мешал. Она подвела терьера к задней  двери,
и тот выскочил в сад, мгновенно забыв о своем неудовольствии.
   Миссис Адаме стояла посреди гостиной и смотрела на дверь.
   - Потаскуха! - выпалила она,  когда  Кэтрин  вернулась.  Кэтрин  невольно
вздрогнула.  Сердце  у  нее  неприятно  забилось,  в  голове  загудело;  она
надеялась,  что  это  не  предвестники  обморока.  Вскинув  подбородок,  она
взглянула на гостью.
   - Что вы сказали? - переспросила она с невозмутимым видом.
   - Неужели к вашим порокам следует прибавить еще и глухоту? - осведомилась
гостья. - Вы прекрасно слышали, что я сказала, миссис Уинтерс. Вы  потаскуха
и шлюха! И уберетесь из этого дома к концу следующей недели. И из деревни  -
также.  Слишком  долго  вас  здесь  терпели.  Вам  отныне  нет  места  среди
порядочных людей. Надеюсь, я выразилась ясно?
   Значит, их видели. Кто-то заметил, как  они  вместе  вышли  из  дома.  Он
обнимал ее, прикрыв своим  плащом.  Кэтрин  лихорадочно  искала  объяснений.
Однако в голову совершенно ничего не приходило. Но и малодушно  молчать  она
не собиралась.
   -  Не  совсем  ясно,  -  проговорила  Кэтрин,   сама   удивляясь   своему
спокойствию. - В чем именно меня обвиняют?
   Глаза Клариссы сузились.
   - Я не намерена вести с вами долгие беседы. Скажу все сразу. Лорда  Роули
видели покидающим этот дом - неосвещенный дом -  прошедшей  ночью.  Я  же  в
течение  двух  недель  наблюдала  за  вашим  вызывающим  поведением  в   его
присутствии.
   - Понятно, - кивнула Кэтрин. Ей казалось, что  она  как  бы  раздвоилась.
Одна Кэтрин, потрясенная, утратила способность мыслить. Другая же рассуждала
вполне здраво и сохраняла спокойствие. - А виконта Роули вы тоже выгнали  из
вашего дома и из деревни, не так ли?
   Грудь миссис Адаме поднялась, ноздри расширились.
   - Миссис Уинтерс, - отчеканила она, - да вы  просто  бесстыдница!  У  вас
есть неделя, чтобы покинуть этот дом и эти места. Будьте благодарны за такую
снисходительность. Не доводите меня до крайности.  Если  к  концу  следующей
недели вы не уберетесь отсюда, можете ожидать посещения констебля и  встречу
с мировым судьей. Отойдите от двери. Я не желаю прикасаться к вам, выходя из
вашего дома.
   Кэтрин повернулась и направилась к задней двери. Хотя Тобп и  сидел  там,
дожидаясь, когда его впустят, она не позволила ему войти. Кэтрин вышла в сад
и закрыла за собой дверь. Тоби вскочил, отчаянно  завилял  хвостом  и  очень
обрадовался, потому что хозяйка медленно зашагала по лужайке, направляясь  к
ручью.
   Она старалась ни о чем не думать. Старалась ничего не чувствовать.
   Но не думать и не чувствовать - конечно, это невозможно.
   Его заметили ночью. Заметили, как он выходил из ее дома. И кто бы это  ни
был, он тут же сделал соответствующие выводы. Выводы,  весьма  недалекие  от
истины. Ее назвали шлюхой и потаскухой.
   Не в первый раз.
   Как же могло случиться, что это повторилось? Ведь она так старалась...
   За прошедшие пять лет ей удалось убедить себя: в том, что случилось с ней
тогда, не ее вина, виноват кто-то другой. Но наверное, это все же ее вина. И
теперь виновата только она. Должно быть, в ней от рождения  заложено  что-то
порочное.
   Ей ведено уехать. Из этого коттеджа и из этой  деревни.  Придется.  Через
неделю.
   Внезапно, уже  у  самой  воды,  она  опустилась  на  колени  и  судорожно
вцепилась в высокую  траву.  Вцепилась  так,  словно  боялась,  что  вот-вот
лишится чувств.
   Она широко раскрыла рот. Она задыхалась.
   Она не может уехать. Но это было одним из условий...
   Что ей делать?
   Куда ей деваться?
   Она станет бездомной.
   О Боже, о Боже! Склонив голову, Кэтрин  отчаянно  пыталась  молиться.  Но
кроме слов "О Боже", ничего не могла произнести.
   О Боже!

***

   И все же  ей  каким-то  образом  удалось  заставить  себя  отправиться  с
визитами в то утро. Если она останется дома,  думала  Кэтрин,  то,  конечно,
сойдет с ума.
   - Мистер Кларквелл  неважно  себя  чувствует,  -  заявила  его  невестка,
приоткрыв дверь; лицо ее пылало, глаза смотрели куда  угодно,  только  не  в
глаза Кэтрин. - Он в таком состоянии, что не может принимать гостей.
   У Саймонсов никто не отозвался на стук, хотя белье, висевшее на  веревке,
и дым, поднимавшийся из трубы, свидетельствовали о том, что  в  доме  кто-то
есть. Кроме того, старая миссис Саймонс никогда не выходит из дома.
   От третьей попытки Кэтрин отказалась и вернулась домой.  У  нее  не  было
сил, чтобы погулять с Тоби, хотя он и  поглядывал  на  хозяйку  с  надеждой,
когда та вошла в дом.
   У нее не было сил даже  для  того,  чтобы  поставить  на  огонь  котелок.
Опустившись в кресло, она сидела, предаваясь грустным раздумьям.
   Знают.  Все  знают.  Или  думают,  что  знают.  Возвращаясь  домой,   она
встретилась с двумя знакомыми мужчинами. Оба отвернулись.
   В дверь постучали.
   Кэтрин по-прежнему сидела, прикрыв глаза. Может, визитер - кто бы  он  ни
был - уйдет? Конечно, это не друг. Потому что друзей  у  нее,  наверное,  не
осталось. Если же это он... Но вряд ли он придет сегодня, когда уже все всем
известно. Конечно, его-то никто не осудит. Джентльмену  нужно  ведь  утолить
свой голод. Если это...
   Стук повторился. На сей раз стучали громко и настойчиво. Слава Богу, Тоби
где-то гуляет и не будет лаять. Она поднялась. Зачем ей прятаться? О чем  ей
еще беспокоиться?
   Это оказался преподобный Ловеринг. Кэтрин с трудом удержалась  от  вздоха
облегчения. Сейчас ее хоть немного утешат. Пастор и пасторша всегда были  ее
друзьями.
   - Ваше преподобие, - она попыталась улыбнуться, - входите же.
   - Я не переступлю порог этого дома! - торжественно  заявил  пастор.  -  Я
считаю своим долгом, миссис Уинтерс, предупредить вас: люди,  вступившие  во
внебрачную связь, как и прочие грешники, не будут встречены с радостью, если
придут молиться вместе с праведниками в храм, служителем которого я являюсь.
Весьма сожалею, что вынужден был посетить вас. Но я никогда не уклоняюсь  от
выполнения своего долга. Кэтрин улыбнулась:
   - Вступившие во внебрачную связь и прочие грешники? Кто  же  тогда  будет
посещать церковь, сэр? Пастор сурово взглянул на нее.
   - Легкомыслие не соответствует серьезности обстоятельств, миссис Уинтерс,
- ответствовал он.
   - Значит, вы тоже поверили этим россказням? Вы пришли сюда, чтобы бросить
камень вместе с остальными?
   - Миссис Уинтерс, - проговорил пастор, сохраняя суровое выражение лица, -
я верю тому, что видел собственными глазами. А я видел, как лорд Роули вышел
ночью из этого дома. Конечно, его нельзя  обвинять.  Мужчина,  попавшийся  в
сети Иезавели, заслуживает скорее жалости, нежели осуждения.  Его  светлость
осознал свою вину и покинул Боудли-Хаус.
   - Всего доброго, ваше преподобие, - сказала Кэтрин и закрыла дверь.
   Она долго стояла, прислонившись к двери, дрожа всем телом. У нее не  было
сил даже пошевелиться. Наконец она рухнула на пол. И еще долго пролежала  на
полу. Тоби скребся в заднюю дверь, но Кэтрин не обращала на него внимания  -
сейчас ей было не до него.

***

   Дафна узнала обо всем, побывав в деревне, когда зашла к миссис  Доунз.  К
ленчу она не пришла. Клод же сказал, что все это весьма удручающе. Всем было
не по себе, особенно Клариссе, явно пытавшейся наказать мужа за опрометчивые
слова, вырвавшиеся у него утром.
   После полудня Дафна нашла его и все ему рассказала. Рассказала о  слухах,
распространившихся  по  деревне  с  быстротой  пожара.  А  также  о   визите
преподобного Ловеринга в Боудли. Поведала и о поездке Клариссы в деревню.
   - Может ли это быть правдой, Клод? - спросила она,  пристально  глядя  на
него; вид у нее был несчастный. -  Я  знаю,  что  Рекс  обожает  ее.  Я  его
поощряла. Мне и в голову  не  пришло,  что  у  него  могут  быть  бесчестные
намерения. Клейтон часто говорит, что  моя  наивность  опасна.  Неужели  они
вступили в связь?
   Клод тяжко вздохнул.
   - Даже если и так, - ответил он, - не понимаю, какое нам до  этого  дело,
а, Даф? Хотя я знаю, что люди смотрят на это иначе. Но если  это  так,  если
они вели себя столь неосторожно, что их заметили, то  виноват  только  Рекс.
Полностью. Он обязан заботиться о ее репутации... Значит, его видели  ночью?
Черт бы его побрал! Извини, Даф. - Клод сжал кулаки. -  А  мне,  как  назло,
пришлось утром уехать!
   - Почему же тогда он уехал?
   - Не знаю, Даф. - Клод снова вздохнул. - Какая дьявольская путаница! Ясно
одно: за ним придется послать. Нельзя же, чтобы  она  осталась  одна,  когда
такое происходит. Ты говоришь, Кларисса побывала там? Пойду-ка узнаю у  нее,
что именно она ей наговорила. Ты не возражаешь, Даф?
   - Нет, - ответила Дафна. - Я пошлю ее к тебе,  Клод.  Она  вышла.  Минуту
спустя вошла Кларисса. Она  взглянула  на  мужа,  и  на  лице  ее  появилась
торжествующая улыбка.
   -  Я  вижу,  вы  все  знаете,  -  сказала  она.  -  Возможно,  теперь  вы
согласитесь, что я была права, Клод.
   - Что именно сказал вам утром преподобный Ловеринг?
   - Что он видел, как Роули выходил из дома миссис Уинтерс прошедшей ночью,
а в доме - совершенно темно. Всем ясно, что произошло, Клод.
   - Вам, вероятно, ясно. Если только это вас касается...
   - Если... - Кларисса пришла в ярость, но Клод, подняв руку,  заставил  ее
замолчать.
   - Вы заходили к миссис Уинтерс? - спросил он. - С какой целью, Кларисса?
   - Разумеется, чтобы приказать ей убраться из  коттеджа  и  из  деревни  к
концу следующей недели. Нельзя же допустить, чтобы шлюха жила так близко  от
нас. У нас растут дети...
   Клод уперся ладонями в столешницу; лицо его посерело.
   - Что вы наделали?! - Но прежде чем Кларисса успела заговорить, он  опять
поднял руку. - Не надо, я слышал. На каком основании вы это сделали?
   Кларисса с недоумением взирала на мужа.
   - Вас не было  дома,  -  проговорила  она.  -  А  это  следовало  сделать
безотлагательно.
   - Вам уже давно хотелось выгнать ее, -  сказал  Клод,  даже,  не  пытаясь
скрыть свой гнев. - И вот наконец вы воспользовались случаем... Меня не было
дома, и я не мог вас остановить.
   - Но это следовало сделать, -  упорствовала  Кларисса.  -  И  преподобный
Ловеринг согласился со мной.
   - Вот как? - Клод обошел стол и подошел к жене. Она взглянула на  него  с
вызовом - и вместе с тем нерешительно. - Кларисса, я очень недоволен вами.
   - Вы не можете поверить в то, что о ней говорят, ведь так?! - воскликнула
миссис Адаме. - И все потому, что она хороша собой!
   - Я очень недоволен вами, - медленно повторил Клод. - Вы злы и жестоки, и
вы суете нос не в свои дела. Мне  придется  как-то  все  это  уладить.  Хотя
понятия не имею, как именно. Вы все предельно усложнили.  Но  больше  вы  не
сможете никому навредить. Вы останетесь в этом доме  до  тех  пор,  пока  не
получите от меня дальнейших указаний. Это приказ.
   - Клод! - Кларисса уставилась на мужа широко раскрытыми глазами. - Как вы
смеете так разговаривать со своей женой?
   - Смею именно потому, что вы моя жена, леди. Когда вы  выходили  за  меня
замуж, вы дали обет подчиняться мне. Прежде я никогда  не  требовал  от  вас
подчинения. Теперь же я настаиваю... Мне  нужно  написать  письмо,  а  потом
сделать визит. Оставьте меня.
   Она раскрыла рот, чтобы что-то сказать,  однако  промолчала.  И  поспешно
вышла из комнаты.

Глава 12

   В этот день в дверь  Кэтрин  стучали  еще  дважды,  и  она,  ошеломленная
случившимся, машинально открывала. К  тому  же  ей  нечего  было  бояться  -
большего унижения, чем она испытала, просто не существовало.
   Но все же она невольно задрожала, увидев в дверях мисс Доунз. Из  местных
жителей мисс Доунз нравилась ей больше всех. Но ведь эта леди  была  дочерью
прежнего пастора, старой девой средних лет, уважаемой всей общиной.
   - Не нужно ничего говорить, - начала Кэтрин, подняв руку. - Кажется,  мне
все уже высказали. Всего хорошего, мисс Доунз. - И она прикрыла дверь,  хотя
за дверью оставался Тоби, обнюхивавший подол пасторской дочери. Песик  любил
мисс Доунз, потому что та всегда угощала его кусочками печенья, когда Кэтрин
посещала ее и пила у нее чай.
   - Нет, прошу вас... - Мисс Доунз тоже подняла руку.
   Лицо у нее было бледное и утомленное. - Можно мне войти? - спросила она.
   - Почему бы и нет? - Кэтрин раскрыла дверь пошире и направилась на кухню.
   Мисс Доунз, последовав  за  ней,  остановилась  у  порога.  Кэтрин  взяла
кочергу и принялась разгребать угли.
   - Я не знаю, что произошло на самом деле, - заговорила мисс Доунз.  -  Не
знаю и знать не хочу. Это не мое дело. Но мое понимание  веры  -  мое  дело.
Отец всегда учил меня: вера - интимное дело, и я не  должна  позволять  даже
духовному лицу, даже отцу, наставлять  меня,  если  его  слова  противоречат
моему пониманию веры. А истина - так всегда учили меня мама и папа, - истина
заключается в том, что церковь существует для грешников. И только  для  них.
Отец в шутку говорил: грешен - значит, он принадлежит церкви.  Я  принадлежу
церкви, миссис Уинтерс. И этим все сказано.
   Кэтрин поставила в угол кочергу и села в кресло, стиснув руки на коленях.
Взгляд ее был устремлен в огонь.
   - Мы с матушкой не осуждаем вас, дорогая, - продолжала мисс Доунз. -  Нас
не интересует, что именно вы сделали - или не сделали.  Да,  не  интересует.
Так что не беспокойтесь об этой связи... - Мисс Доунз залилась краской. - То
есть я хочу сказать - в связи с этим.
   - Я тоже принадлежу церкви, - проговорила Кэтрин. - Но этот грех за  мной
не числится, мисс Доунз.
   - Так я и сказала матушке. И то же самое матушка сказала мне.  Мы  с  ней
совершенно согласны друг с другом. Миссис Уинтерс - леди,  сказали  мы  друг
другу. Но вам и не нужно ничего  говорить,  дорогая.  Мне  не  нужно  ничего
знать. Я пришла не для того, чтобы любопытствовать. Я просто  подумала  -  и
матушка подумала, - что вам, вероятно, захочется немного поболтать и  выпить
чашку чаю. О Господи, да вы напекли на целую деревню!  -  Она  взглянула  на
кексы, предназначавшиеся для стариков.
   Кэтрин откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
   - Не могу выразить, мисс Доунз, как я вам благодарна за вашу доброту.  Но
вы не должны здесь оставаться. Наверное, кто-то уже заметил, как вы  входили
ко мне. Если вы пробудете у меня дольше и люди подумают, что  вы  пришли  ко
мне с визитом, то вы и сами останетесь без друзей.
   Мисс Доунз подошла к очагу и подняла крышку  котелка.  Заглянув  в  него,
повесила котелок над огнем. В другое время пасторская дочь, будучи прекрасно
воспитанной, никогда бы не стала заниматься этим в чужом доме, даже если  бы
умирала от жажды. Однако сейчас  она  осматривалась  в  поисках  заварочного
чайника.
   - Папа говорил, что мы всегда должны следовать своему пониманию истины. -
Мисс Доунз щедрой рукой насыпала в чайник заварки. - Если другие отвернулись
от вас, значит, они просто осуществляют  свободу  воли,  которую  Господь  в
своей мудрости даровал всем нам. Я, миссис Уинтерс, могу делать  только  то,
что считаю правильным. Как поступают другие - их дело. Я  вижу,  вы  испекли
кексы. Я ни у кого не ела таких вкусных кексов. Даже мамины не  так  вкусны,
хотя при ней я никогда бы не сказала этого, чтобы не  обидеть  ее.  Положить
несколько штук на тарелку?
   Кэтрин наконец открыла глаза и кивнула:
   - Для себя. Я не голодна.
   Мисс Доунз окинула ее критическим взглядом.
   - Вы целый день ничего не ели, верно? Я  разрежу  один  кексик  для  вас,
миссис Уинтерс, на маленькие кусочки. Вот так, видите? -  Отыскав  нож,  она
разрезала кекс на крохотные кусочки. - Я делаю так для  матушки,  когда  она
отказывается от еды. Вот, дорогая. - Мисс Доунз протянула тарелку Кэтрин.
   Каждый кусок напоминал вкусом солому. Каждый глоток чаю давался с трудом.
Но Кэтрин старалась - в благодарность за доброту гостьи. Покончив с  кексом,
она вновь обнаружила у локтя чашку крепкого сладкого чая. Сколько же времени
прошло с тех пор, как о ней кто-то заботился в ее собственном доме?
   Хотя мисс Доунз и сочла возможным отступить от  требований  этикета,  она
все же пробыла у Кэтрин всего лишь полчаса, как и полагалось, если приходишь
к чаю. Кэтрин проводила ее до прихожей.
   - Я зайду завтра после  службы,  -  сказала  мисс  Доунз.  -  Господь  не
виноват, что мои представления об  истине  не  соответствуют  представлениям
пастора. Ах, миссис Уинтерс, нам с  матушкой  было  очень  трудно  держаться
любезно,  беседуя  с  миссис  Ловеринг  -  она  заходила  к   нам   сегодня.
Действительно, необычайно трудно, но, кажется, нам  это  удалось.  Ведь  это
совершенно непозволительно - невежливо разговаривать с людьми, особенно если
они пришли к вам в гости, не правда ли?
   - Мисс Доунз... - Во время ее визита Кэтрин не произнесла и десятка  слов
- говорила в основном гостья. - Мисс Доунз, благодарю вас. Мне  очень  жаль,
но я не могу выразить словами свои чувства...
   Худая, некрасивая, прямая, как шомпол, со строгим выражением  лица,  мисс
Доунз отнюдь не относилась к людям, которых хочется  обнять.  Однако  Кэтрин
именно так и поступила.
   - Ах, Господи... - Мисс Доунз вспыхнула. - Надеюсь, чай не показался  вам
слишком крепким, дорогая. Видите ли, мама любит очень крепкий  чай,  хотя  я
предпочитаю послабее. А после того как я положила вам две  ложки  сахара,  я
вспомнила, что вы обычно кладете одну.
   Кэтрин немного постояла в дверях, глядя, как мисс Доунз решительно шагает
по дороге. Неподалеку от коттеджа стояли какие-то люди. Наверное, еще кое-то
смотрел из окон.
   Мисс Доунз, суетливая старая  дева,  дочь  бывшего  пастора,  только  что
совершила самый мужественный поступок в своей жизни.

***

   Уже через  пятнадцать  минут  снова  раздался  стук  в  дверь.  Все-таки,
подумала Кэтрин, устало направляясь к двери,  ее  общение  с  внешним  миром
сегодня вряд ли закончится на приятной ноте.
   Неужели этот день будет длиться вечно? Ни на  мгновение  она  не  приняла
этого человека за его брата. И все же сходство было столь поразительное, что
у Кэтрин перехватило дыхание. К тому же это сходство еще более  увеличилось.
Обычно добродушный, сейчас мистер Адаме был бледен и угрюм. Как и леди Бэрд,
стоявшая рядом с ним.
   - Я полагаю,  вам  нечего  больше  добавить,  не  так  ли?  -  с  горечью
проговорила Кэтрин. - Или вы пришли для того, чтобы  велеть  мне  уехать  не
через неделю, а через день?
   - Ах, Тоби, славная собака. - Леди Бэрд наклонилась и  ухватила  Тоби  за
морду. Пес заливался лаем. - Ты же меня знаешь. Мы же друзья, верно?
   Тоби, похоже, согласился. Он замолчал и завилял хвостом.
   - Миссис Уинтерс, -  сказал  мистер  Адаме,  -  если  позволите,  мне  бы
хотелось поговорить с вами.., не у порога. Сестра  пришла  вместе  со  мной,
чтобы мой визит не показался неприличным.
   Кэтрин невольно рассмеялась. Отступив в сторону, она провела визитеров  в
гостиную. Леди Бэрд подошла к окну. Мистер Адаме расположился перед потухшим
очагом. Кэтрин, остановившись у порога, посмотрела ему в глаза.
   Она не станет  перед  ним  раболепствовать.  И  не  отдаст  на  поругание
"греховные" воспоминания о том, чем она занималась  с  его  братом  минувшей
ночью в этом коридоре, ведущем к двери, у которой она теперь стоит.  Неужели
это действительно было минувшей ночью?
   - Миссис Уинтерс, - проговорил мистер Адаме, - мне кажется,  мой  брат  и
моя жена.., мы доставили вам слишком много огорчений за прошедшие сутки.
   Слова эти оказались совершенно неожиданными; Кэтрин не нашлась с ответом.
   - Я не знаю, что произошло между вами и Рексом вчера вечером, - продолжал
мистер Адаме, - но полагаю, миссис Уинтерс, что вы совершеннолетняя,  как  и
мой брат. Чем вы с ним занимаетесь наедине - это  ваше  дело.  Меня  это  не
ин