к начался  пожар.  По
крайней мере об этом я позаботился.
   - Вчера утром ты пытался убить леди Эмили Марлоу, - продолжал Эшли.
   - Ты ошибаешься, Эш. - Майор протестующе поднял руки.  -  Я  отличный
стрелок и стрелял с близкого расстояния. Если бы она могла слышать, то я
не оставил бы на ней ни царапины.
   - Прошлой ночью ты умышленно пытался запугать ее. Ты  забрался  в  ее
комнату, взял ее халат, оставил там портреты. Зачем? Думаю,  это  лишний
вопрос. Ты правильно оценил мои чувства к ней. Ты хотел  выгнать  отсюда
ее, а значит, и меня. И тебе это почти удалось.
   - Ты не был бы счастлив здесь, Эш.  Тебя  всю  жизнь  преследовал  бы
призрак твоей жены. Тебе не давала бы покоя мысль о том, что  юный  Эрик
должен жить здесь как полноправный хозяин. Не хватило  всего  нескольких
часов, чтобы его мать вышла замуж за его отца. Продай  поместье  мне.  Я
женюсь на Кэтрин и усыновлю мальчика. Он будет жить там, где его  место,
и она тоже.
   - Что произошло в утро твоего приезда? - спросил Эшли. - Чем  ты  так
напугал леди Эмили?
   - Разве она тебе не рассказала?  -  Майор  рассмеялся.  -  Прими  мои
извинения, Эш. Я принял ее за сельскую девчонку. К счастью для нас всех,
она довольно быстро бегает. Но когда я узнал, кто она такая, то искренне
раскаялся.  Полно,  Эш,  давай  пожмем  друг  другу  руки.  Нет   смысла
ссориться. - Он протянул правую руку и сделал шаг вперед.
   - Один из нас умрет здесь сегодня, - проговорил Эшли. - Если это буду
я, то моя собственность перейдет в руки Харндона. Он  скажет  тебе,  как
пожелает ею распорядиться. Если  умрешь  ты,  то  я  буду  считать,  что
справедливо отомстил за смерть моей жены и сына, а также за  запугивание
леди Эмили Марлоу. Как видишь, я принес сюда твою шпагу.
   - Это очень глупо, Эш, и  совершенно  бессмысленно,  -  сказал  майор
Каннингем. - У меня нет желания убивать тебя.
   - В таком случае можешь стоять и ждать,  когда  тебя  убьют.  -  Эшли
положил на пол шпагу майора и отошел в сторону,  чтобы  подготовиться  к
поединку.
   - Послушай, брат, - вмешался Люк,  -  позволь  мне  заменить  тебя  в
поединке. У меня репутация отличного фехтовальщика.
   - В Индии от  нечего  делать  я  научился  неплохо  владеть  холодным
оружием, - мрачно усмехнулся Эшли. - Кроме того, это  были  моя  жена  и
сын. А Эмми - моя женщина.
   - Понимают - произнес Люк. - Я люблю тебя, брат.
   - Черт побери, я буду напоминать тебе об этом всю оставшуюся жизнь, -
улыбнулся Эшли. Он сбросил камзол и жилет и вынул из ножен шпагу. - Люк,
передай ей, что я ее люблю. Позаботься о ней.
   - Я это сделаю не только ради тебя, но и потому, что  она  мне  почти
сестра и почти дочь. Она всегда  может  рассчитывать  на  мою  любовь  и
защиту.
   Люк подошел к майору Каннингему, стоявшему посредине зала со шпагой в
руке. Переговорив с ним, Люк взглянул на Эшли и коротко кивнул.
   - Насколько я понял, - сказал он, когда Эшли и майор скрестили шпаги,
- драться решено до смертельного исхода.
   Начинать поединок следует только по моему  сигналу,  нельзя  наносить
удар в спину, и нельзя добивать лежачего.
   Эшли не заметил, что Люк тоже был при шпаге. Он вынул ее из  ножен  и
поддел острием их скрещенные шпаги.
   Майор  Каннингем  не   сводил   с   Эшли   холодного,   расчетливого,
безжалостного взгляда. Шпага Люка  с  металлическим  звуком  разъединила
шпаги противников.
   - Начинайте, - скомандовал он.
   Для майора Каннингема  шпага  была  привычным  оружием.  А  Эшли  еще
никогда не приходилось драться на шпагах. Однако, как он сказал Люку,  в
Индии он обучился искусству фехтования. Кроме того, в этом  поединке  он
отстаивал свою  честь.  Элис,  пусть  и  порочная,  была  его  женой,  а
следовательно, находилась под его защитой. Томас, хотя  и  рожденный  от
другого мужчины, был невинным ребенком, которому Эшли дал свое имя и тем
самым взял под защиту. А Эмили была его любовью. Он сражался  сейчас  за
всех троих, чтобы двое погибших  наконец  обрели  покой,  а  Эмми  снова
смогла жить спокойно.
   Он сразу же понял, что фехтование  сильно  отличается  от  серьезного
поединка.  Майор  Каннингем  несколько   минут   кружил   вокруг   него,
примериваясь. Ему удалось  на  долю  секунды  отвлечь  внимание  Эшли  и
нанести ему удар  в  правое  плечо.  Эшли  почувствовал  острую  боль  и
краешком глаза заметил быстро расплывающееся по рубашке кровавое пятно.
   - Хватит, Эш! - Каннингем перевел  дыхание.  -  Ты  все  доказал.  Ты
защитил свою честь. А теперь довольно.
   - До смертельного исхода, - холодно возразил Эшли.
   Рана сделала его осторожнее, заставив яснее осознать, что один из них
должен умереть. Он бросился на противника, заставив  его  отступить  под
яростным натиском.
   Время шло,  поединок  продолжался.  Майор  Каннингем  первым  потерял
терпение.  Он  сделал  выпад,  посчитав,   что   противник   неосторожно
раскрылся. Эшли отклонился, и шпага  майора  скользнула  мимо  цели,  не
причинив ему вреда. Мгновенно его шпага пронзила противника насквозь.
   Майор замер, его шпага со звоном покатилась по полу.
   Он пристально взглянул в глаза Эшли, странная кривая ухмылка скривила
губы. Из уголка рта вытекла струйка крови. Эшли высвободил свою шпагу, и
мертвое тело бывшего друга упало к его ногам.
   Эшли бросил окровавленную шпагу на пол. Он не чувствовал  ни  радости
победителя, ни вины из-за того,  что  убил  человека,  -  просто  стоял,
опустив голову.
   - Надо заняться твоим плечом, Эш. Ты истекаешь кровью, -  услышал  он
голос Люка, уверенный, спокойный, как всегда.
   - Да, - согласился Эшли.
   - Это был честный бой. И необходимый, - сказал Люк.  -  Я  позабочусь
обо всем. Иди, и пусть Анна остановит кровотечение. Она сейчас в комнате
Эмили. Я распорядился, чтобы они ждали там. Тебе помочь? - Он снова  был
уверенным в себе, практичным герцогом Харндоном.
   - Нет, - ответил Эшли. Не замечая ни боли, ни крови, он поднял с пола
свои вещи и повернулся к двери.
   - Эш, - окликнул его брат. Эшли оглянулся. Люк,  помедлив  мгновение,
кивнул. - То, что я сказал тебе раньше, я говорил серьезно. Напоминаю на
тот случай, если у тебя когда-нибудь возникнут сомнения.

Глава 28

   На небе не было ни облачка. Сначала Эмили шла вдоль реки, потом стала
неспешно подниматься по склону холма, чувствуя траву и почву под  босыми
ногами, вдыхая свежий, прохладный воздух. Остановившись у одного дерева,
она заметила, что пуля так и сталась в стволе,  но  даже  не  оглянулась
вокруг. Больше она не испытывала страха  и  ночью  спала  одна  в  своей
комнате, несмотря на все уговоры Анны. Ей не было страшно.
   Вчера был ужасный день. Люк тоном, не терпящим  возражений,  приказал
им с Анной идти в комнату Эмили и оставаться там, пока за ними не придет
он сам или Эшли.
   Последовало долгое ожидание, когда обе знали, что в  доме  происходит
что-то страшное. Затем вошел Эшли с побелевшим лицом и сказал,  что  все
хорошо и им больше нечего бояться. Потом  он  покачнулся,  ухватился  за
спинку стула и рухнул на колени. И они увидели кровь.
   Ни Эшли, ни Люк не вдавались в подробности,  но  сказали,  что  майор
убил Элис и Томаса и, одержимый желанием заполучить Пенсхерст, запугивал
Эмили в надежде, что страх заставит ее бежать отсюда  и  уговорить  Эшли
продать поместье.
   Вместе с Анной они кое-как перетащили Эшли на кровать, стянули с него
окровавленную рубашку. Рану  промыла  и  перевязала  сама  Эмили,  а  он
наблюдал за ней из-под полуопущенных ресниц.
   Ей было неприятно думать о поединке, но чувство страха у нее  прошло.
Она взглянула вверх, огляделась вокруг.
   Как прекрасен мир! Сегодня утром она была счастлива. И была в ладу со
всеми. Она направилась к летнему домику,  остановилась  перед  входом  и
стала смотреть на поля, уходящие  к  горизонту,  пока  не  почувствовала
присутствие того, кого не хватало в это утро для  полноты  счастья.  Она
оглянулась и улыбнулась. Рука у него была на перевязи, которую она  сама
соорудила вчера. Но он уже не был так бледен. И в  глазах,  улыбнувшихся
ей в ответ, не было того страдальческого,  мрачного  выражения,  которое
поселилось в них с тех пор, как он вернулся из Индии. Он  наконец  обрел
душевный покой.
   Эшли остановился рядом и  обнял  ее  здоровой  рукой  за  талию.  Она
положила голову ему на плечо. Они вместе увидели, как поднялось  солнце.
Им не  нужны  были  слова,  потому  что  душевный  покой  и  возможность
помолчать вместе объединяли лучше всяких слов.
   Вчера им почти не удалось  поговорить.  Сначала  они  с  Люком  долго
беседовали с магистратом, которого вызвали,  чтобы  расследовать  случай
внезапной смерти. Потом так же долго беседовали с приехавшим в Пенсхерст
сэром Генри Верни. В конце концов Люк, как  положено  строгому  старшему
брату, приказал Эшли пораньше лечь спать.
   Но Эмили была даже рада тому, что разговора не получилось. Вчера было
неподходящее время. Им нужен был новый день.  У  нее  учащенно  забилось
сердце, и хотя она все знала наперед, но застыла в ожидании.
   - Эмми, - сказал Эшли, повернувшись к ней так, чтобы она могла видеть
его губы, - смотри, какое сегодня ясное, теплое утро. Словно первое утро
мироздания. Наверное, так чувствовали себя Адам и Ева. Может быть, мы  в
Эдеме?
   С  радостью  заметив,  что  улыбка  у  него  теплая,   веселая,   она
прикоснулась кончиками пальцев к его щеке.
   - Мне кажется, что наконец-то я могу предложить тебе свое доброе имя.
Я восстановил свою честь и больше не чувствую  себя  виновным  в  смерти
Элис и Томаса. Я за них отомстил.
   - Да, - проговорила она. Глупый, разве он не понимает, что она любила
его несмотря ни на что? Просто он не мог простить  себя,  а  поэтому  ее
любви было бы для него недостаточно.  Они  не  смогли  бы  никогда  быть
полностью счастливы.
   - Я Всегда любил только тебя, - сказал он.  -  Возможно,  это  звучит
странно: ведь я почти со всем забыл тебя, пока был в Индии. Должно быть,
подсознательно я старался вычеркнуть тебя из памяти, потому что  чувство
к тебе тревожило меня. Тебе было всего пятнадцать лет, Эмми. Даже  после
возвращения домой я сопротивлялся своей любви к тебе.  Мне  не  хотелось
замечать, что прошли годы, и казалось, что ты все  еще  ребенок.  Но  ты
всегда была женщиной, не так ли? Уже тогда, когда мы встретились впервые
в твои четырнадцать лет?
   - Да, - сказала она.
   - Ах, Эмми... - Он нежно поцеловал ее, и, забыв обо  всем  на  свете,
они наслаждались тем, что стоят рядом в это  солнечное  утро  и  никакие
тени прошлого не омрачают их радость. - Эмми, любовь моя, прости меня за
то, что забыл тебя, а потом не желал признавать, что ты  не  ребенок,  а
женщина.
   - Да, -  произнесла  она  и,  не  уверенная,  что  у  нее  получится,
добавила, охватив ладонями его лицо:
   - Я люблю тебя. - Она понимала: он все  еще  не  уверен  в  том,  что
достоин счастья. - Я люблю тебя.
   - Спасибо. - Он улыбнулся прежней озорной улыбкой. Глаза его радостно
поблескивали. - Если хочешь, можешь рассказать мне, как ты меня  любишь,
чтобы заодно попрактиковаться. - Она весело рассмеялась. - Ах,  Эмми,  у
тебя такой заразительный смех! Ни у кого нет такого. Любовь моя,  выходи
за меня замуж! Выйдешь? Не потому, что ты спала  со  мной  и,  возможно,
беременна от меня. А потому, что без этого ни ты, ни я  не  сможем  быть
счастливы. Так ты выйдешь за  меня?  -  В  глазах  его  снова  появилась
неуверенность.
   - Да, Ахшли, - проговорила она.
   - Мы останемся в Пенсхерсте? - спросил он. - Если  хочешь,  я  продам
его, Эмми. Мы можем жить в другом месте. Все равно где, лишь бы вместе.
   Но она приложила пальцы к  его  губам,  а  потом  сказала  с  помощью
жестов: Нет. Мы будем жить здесь. Это наш дом.
   Заглянув ей в глаза, он понял, что это ее  твердое  решение,  и  явно
обрадовался этому. В Пенсхерсте  произошло  немало  неприятных  событий,
завершившихся вчера смертью человека. Но все  это  осталось  в  прошлом.
Пенсхерст стал тем, чем и должен быть: великолепным домом  в  живописном
уголке Англии. По соседству жили  приятные  люди,  и  некоторые  из  них
наверняка станут их близкими друзьями.
   Это место станет домом для него и Эмми, здесь родятся и  будут  расти
их дети, здесь они будут стариться вместе.  Они  превратят  Пенсхерст  в
приятный дом с приятными воспоминаниями.
   - Да, - сказал он, - это наш дом, потому что ты здесь со мной,  Эмми.
Но завтра я намерен отправить тебя в Боуден.
   Улыбка исчезла с ее лица, она удивленно взглянула на него.
   - Мы должны пожениться в Боудене, а не здесь,  -  объяснил  он,  -  и
сделать это как можно скорее, Эмми.
   Сегодня мы отправим приглашения твоей семье и моей, а  завтра,  когда
ты отправишься  с  Анной  и  Люком  в  Боуден,  я  поеду  в  Лондон  за,
специальным разрешением. Мы поженимся не позднее чем через две недели.
   Она закусила губу. Неужели придется две недели жить, без него?
   - Это кажется  целой  вечностью,  -  согласился  он,  улыбнувшись.  -
Знаешь, эта рана ничуть не мешает мне жить. - Сняв повязку,  он  швырнул
ее на траву и, чуть поморщившись, размял плечо. -  Она  не  мешает  мне,
например, заниматься любовью, - сказал он, и в глазах  его  она  увидела
страстное желание.
   - Да! - Она прикоснулась к его щеке. - Да.
   Ей казалось особенно важным, чтобы они занялись любовью  именно  этим
утром. Не для того, чтобы избавиться от чувства  страха,  не  для  того,
чтобы дать утешение друг другу,  а  просто  чтобы  любить  и  радоваться
жизни. Эшли взял ее за руку и повел в летний домик. Комната была  залита
солнечным светом. Он крепко обнял Эмми и отыскал губами ее губы.

***

   - Ах, дитя мое, - сказала леди Куинн, нежно целуя Анну в обе щеки,  -
ты, наверное, подумаешь, что мы сошли с ума? Видит Бог, ты не ошиблась.
   - Ну, скажу я тебе, мальчик мой,  дом  великолепен,  -  говорил  лорд
Куинн Люку, потирая руки  и  окидывая  взглядом  холл.  -  И  будет  еще
красивее при свете утреннего солнца.
   - Тео пришло в голову выехать из Лондона так, чтобы  поспеть  сюда  к
завтраку. Мы полночи были в дороге.
   - И страшно голодны, - добавил лорд Куинн. - Я мог  бы  съесть  быка.
Кстати, где мой младший племянник?
   Неужели он не встал, чтобы приветствовать  своих  дядюшку  и  тетю  в
собственном доме? Как не стыдно! Вот  сейчас  поднимусь  и  оболью"  его
водой из кувшина, чтобы разбудить. Не знаю только, где его комната. - Он
отрывисто хохотнул.
   - Эшли нет дома, Тео,  -  сказал  Люк.  -  Он  ушел  подышать  свежим
воздухом.
   - В такой ранний час? Какой молодчина, - смягчился лорд Куинн.
   - А как поживает дорогая Эмили? -  спросила  леди  Куинн.  -  Жду  не
дождусь, когда снова привезу ее в Лондон. Конечно, при том условии,  что
она не будет занята чем-нибудь более важным. - Она с надеждой  взглянула
сначала на Анну, потом на Люка.
   - По странному совпадению, тетушка, - проговорил Люк,  -  Эмили  тоже
ушла прогуляться.
   Лорд Куинн хлопнул себя по бедру  треуголкой,  только  что  снятой  с
головы.
   - Черт возьми, Мардж, дорогая, наша затея удалась!
   Ты не зря вышла за меня замуж! - И он разразился громким смехом.
   - Тео, - сказала его супруга, - что подумают дорогие Анна и  Люк?  Мы
просто рассудили, что если мы поженимся и уедем в свадебное путешествие,
и если Эмили приедет сюда с Анной на пару неделек, и если  Эшли  проявит
некоторую расторопность...
   - Сегодня утром Люк видел их, но не вместе. - Анна  покраснела.  -  И
все же мы надеемся...
   - По настоянию моей герцогини я отправился  пошпионить  за  братом  и
свояченицей, - вмешался Люк.
   - Подглядел что-нибудь интересное, а? - спросил лорд Куинн.
   - Разумеется, - ответил Люк. - Но нам, пожалуй,  лучше  приступить  к
завтраку, не дожидаясь их. Чего доброго, нам пришлось бы  ждать  Эшли  и
Эмили до ужина.
   Боюсь, вы умрете с голоду. - Он изящно поклонился  и  предложил  руку
леди Куинн.
   - Ах, дорогая Эмили, - сказала она, со вздохом. - И дорогой Эшли.
   - Не я ли предсказывал,  Мардж,  -  громогласно  заявил  лорд  Куинн,
подавая руку Анне, - что она родит мальчика через девять месяцев начиная
с сегодняшнего дня?
   - Через девять месяцев  со  дня  свадьбы,  будем  надеяться,  Тео,  -
спокойно поправила его супруга. Анна покраснела, а Люк  поднял  брови  и
скорчил гримасу.

***

   Люк  посоветовал  Эшли  приехать  в   Боуден-Эбби   только   накануне
бракосочетания. Члены обеих семей,  как  Эшли  с  сожалением  обнаружил,
съезжались со всех концов Англии со скоростью черепах. Хотя  он  получил
специальное разрешение на  следующий  же  день  после  того,  как  Эмили
согласилась выйти за него замуж, прошло более двух  недель,  прежде  чем
ему было позволено приехать в Боуден к своей невесте.
   Но когда он наконец  прибыл  туда  и  увидел  ее  снова,  Эмили  была
окружена плотным кольцом сестер, золовок и других родственниц,  так  что
ему  удалось  лишь  официально  склониться   к   ее   руке,   официально
осведомиться о здоровье и поговорить о  погоде  и  на  другие  столь  же
нейтральные темы. А  потом  ее  увезли  в  Уичерли,  где  ей  предстояло
провести ночь под присмотром Агнес. Анна и Шарлотта должны были приехать
к ней туда рано утром в день бракосочетания.
   День его бракосочетания!
   - Черт возьми, я чувствую себя точно парижский щеголь, -  сказал  он,
когда наконец был готов отправиться в церковь,  В  серебристом  атласном
камзоле с широкими фалдами,  расшитом  серебряной  нитью  жилете,  серых
бриджах, белых чулках и башмаках на каблуке,  украшенных  пряжками,  он,
наморщив лоб, критически разглядывал себя  в  зеркале,  занимающем  весь
простенок в гардеробной. Волосы его были напудрены и тщательно уложены в
букли на висках, а косица на затылке убрана в черный шелковый кошелек.
   Люк встретился с ним взглядом в зеркале.
   - Ты что-нибудь имеешь против парижских щеголей, Эш?
   Эшли усмехнулся. Как обычно в торжественных случаях, Люк,  в  костюме
которого сочетались темно-зеленый, золотой и белый цвета, привлек  бы  к
себе все взгляды даже среди заправских щеголей на парижском бульваре.
   То ли они приехали в церковь слишком рано, то ли  Эмили  запаздывала,
но Эшли показалось, что он ждал перед входом в  сельскую  церковь  целую
вечность, стараясь сохранять достоинство и не  нервничать.  А  если  она
передумала? А вдруг вообще не приедет? Пошлет ли она кого-нибудь,  чтобы
предупредить его? Или он так и будет стоять здесь до ночи  на  глазах  у
всех присутствующих?
   Но вот и она. Эмили была невероятно красива, когда  шла  по  проходу,
опираясь на руку Ройса. На ней было платье светло-золотистого оттенка со
шлейфом, украшенное богатой отделкой более  темного  золотистого  цвета.
Нижнюю юбку украшали воланы, а рукава - золотое кружево.
   Ее волосы были уложены в высокую прическу, в которую  вплели  золотые
розовые бутоны и зеленые листья. Волосы были не напудрены.
   Это была другая Эмили. Такая, какую он, еще не зная, кто она, выделил
из всех на балу в вечер своего возвращения в  Боуден.  Такая,  какую  он
видел в Лондоне. Однако когда их взгляды встретились  и  она  улыбнулась
ему своей лучезарной, нежной и спокойной улыбкой, он понял,  что  это  -
его Эмми. Его маленький олененок в свободном платье, с босыми  ногами  и
копной белокурых волос. Она была и той, и другой, и обеими одновременно.
   Она была для него всем. Он улыбнулся ей в ответ.
   Началась брачная церемония, которая сделает их мужем и женой и свяжет
узами брака до конца жизни. Преподобный Джеримайя  Хорнсби  торжественно
вершил обряд, пока не пришла очередь Эмили произносить слова обета.
   Она должна была следить за  движениями  губ  Хорнсби  и  вместо  слов
кивать в знак согласия. Но тут  Хорнсби  и  Эмили,  словно  заговорщики,
обменялись взглядами.
   - Я, Эмили Луиза, беру тебя, Эшли Чарлз, - произнес Хорнсби.
   - Я, Эмили Луиза, беру тебя, Ахшли Чарлз, -  старательно  выговаривая
сл