упных дел. Настроение у нее было подавленное, под стать ему была и погода. За окнами моросил дождь, и тяжелое серое небо не пропускало света в столовую.
     Вся беда состояла в том, что Виола не знала, за какое из двух зол она должна была больше винить себя. Она сдалась противнику, позволив ему обнять и поцеловать себя.
     И отчасти - нет, больше чем отчасти - это случилось потому, что он был неотразим в одной рубашке и вечерних бриджах, облегавших его длинные мускулистые ноги, и потому, что она чувствовала себя невыносимо одинокой, нелюбимой и никому не нужной. Разве могла она простить себе, что воспылала страстью к такому человеку? И все же Виола предпочитала обвинять именно себя в необузданном вожделении, а не его.
     Потому что, хотя она и была охвачена страстью, когда Фердинанд заключил ее в объятия, она лишь наполовину потеряла голову. Другая же ее половина бесстрастно наблюдала, как она изгибалась, прижималась грудью к его мощной груди, бедрами к его бедрам, как ощущала низом живота его затвердевшую плоть. Она знала, какое производит на него впечатление, знала свою власть над ним. Виола могла без усилий завлечь его в постель. Но хотя страстная сторона в ней жаждала именно этого - лежать распростертой под ним, наслаждаясь его чистой страстью, - расчетливая женщина в ней взвешивала возможность заманить его на совершенно другой путь - путь любви и даже брака.
     Виола искренне стыдилась своих мыслей.
     - Да, - сказала она, когда к ней подошел дворецкий, - можете все убрать, мистер Джарви. Сегодня я что-то не голодна.
     Как ей могла прийти в голову мысль попытаться влюбить его в себя? Он ей не нравился, она даже презирала его. Кроме того, это было невозможно. Виола могла пробудить в нем чувство любви, но не выходить за него замуж.
     Однако не этот прагматичный расчет вызвал в ней чувство отвращения, а моральный подтекст - попытка заманить мужчину в брачную ловушку.
     Она взяла со стола гусиное перо, попробовала его заточенный конец и обмакнула в чернильницу. "Остерегайся высокого темноволосого красивого незнакомца. Он может погубить тебя, если только ты прежде не завладеешь его сердцем". Почему эти слова цыганки-прорицательницы пришли ей на ум именно, в этот момент?
     Она никогда так не поступит, решила Виола. Она ничего не сделает нарочно, чтобы пробудить его восхищение или страсть. Но что, если ей ничего и не надо делать? Что, если его явное тяготение к ней выльется во что-то более глубокое? Что, если...
     "Нет, даже тогда нет", - подумала она, начиная письмо.
     "Мои дорогие мама. Клер и Мария", - размашисто написала она вверху чистого листа бумаги, пытаясь сосредоточиться на письме.
     Он не был пьян, вспомнила Виола, написав первые несколько слов. Правда, она уловила запах эля, когда он поцеловал ее, но он не был пьян. И уверил ее, что не намерен соблазнять, что с ним она в безопасности. Хуже всего то, что Виола ему поверила.., и продолжала верить. Нет, она не будет больше отвлекаться, решила Виола, упрямо продолжая письмо. И не позволит себе влюбиться.
     Но после полудня она поняла, что опасности влюбиться больше не существует. Он оказался самым презренным мужчиной, какого она когда-либо знала.
     Более года назад у нее возникла идея организовать кружок по рукоделию для женщин из деревни и ближайшей округи. Существовало несколько мест и событий, объединяющих мужчин, но женщины до сих пор встречались лишь раз в неделю в холле церкви. Два дня назад Виоле пришла мысль собрать всех членов кружка в гостиной в "Сосновом бору". Тогда она еще мечтала отправить Фердинанда обратно в Лондон и не придумала ничего лучшего, чем собрать несколько десятков женщин с вышиванием, шитьем и разговорами в гостиной, которую он считал своей.
     - Ваша идея действительно великолепна, мисс Торнхилл, - заметила миссис Коудер, раскладывая вокруг себя нитки для вышивания. - Даже если забыть ваш главный мотив, здесь более удобное место для встреч, чем церковный холл. Не обижайтесь, миссис Прюэтт.
     - Никакой обиды, Элеонора, - вежливо заверила ее жена священника.
     - Однако я должна сказать, - добавила миссис Коудер, - что его милость показался мне очень дружелюбным человеком, когда вчера мы пришли к нему с мистером Коудером и нашими девочками.
     - Вчера вечером он настоял на том, чтобы проводить меня домой после репетиции хора. - Когда мисс Пруденс Мерриуэзер сказала это, у Виолы даже перехватило дыхание. - Я бы, конечно, предпочла идти одна, потому что не могла придумать ничего умного, что можно было сказать брату герцога, и я не раскрыла бы рта, если бы он не попросил меня объяснить, какая почва лучше всего подходит для выращивания роз. С его стороны было очень мило позаботиться о моей безопасности, хотя абсурдно думать, что со мной может что-то случиться в Треллике. И кому бы вообще пришло в голову привязаться ко мне, ведь я не молода, не хороша собой, не богата?
     - Это все хитрости, Пруденс, - твердо заявила ее сестра, к удовольствию Виолы, - он хочет, чтобы мы полюбили его. Я не собираюсь поддаваться его чарам.
     - Совершенно верно, мисс Мерриуэзер, - поддержала ее миссис Клейпол, - ни один порядочный джентльмен не настаивал бы на том, чтобы жить в "Сосновом бору", прежде чем мисс Торнхилл сможет выехать. Это скандальная ситуация, и вина полностью лежит на нем. Он плохо воспитан.
     - Два дня назад он категорически запретил мне остаться здесь компаньонкой дорогой Виолы, - добавила Берта. - Он был ужасно груб.
     - Он слишком часто улыбается, - отметила миссис Уоррен. - Я заметила это еще во время праздника.
     - Хотя у него очень приятная улыбка, - сказала мисс Пруденс Мерриуэзер и покраснела.
     Мисс Фейт Мерриуэзер, более организованная, чем остальные, уже погрузилась в работу.
     - Если лорду Фердинанду не понравится наше присутствие здесь сегодня, мисс Торнхилл, - сказала она, - и он войдет и прикажет нам удалиться, мы сообщим ему, что мы здесь, чтобы поддержать нашу подругу, и намерены оставаться до вечера.
     - Ты всегда была храбрее меня, Фейт, - со вздохом сказала Пруденс, - но ты права. Ты всегда права. Не бойтесь, мисс Торнхилл. Если лорд Фердинанд пожелает оскорбить вас в нашем присутствии - что ж, мы отплатим ему той же монетой. Если только мы осмелимся, о Боже!
     После этого все принялись за работу, и прошло не меньше получаса, в течение которого в комнате витал обычный дамский разговор - о погоде, здоровье, последней моде в иллюстрированных картинках, полученных из Лондона, о следующем сельском бале. Шел оживленный обмен советами.
     Затем дверь гостиной отворилась и в комнату вошел лорд Фердинанд. Виола, вышивавшая коврик, на который опустится на колени невеста, отметила, что он выглядел безупречно в зеленом, мастерски сшитом фраке и песочного цвета панталонах, в начищенных до блеска высоких сапогах и привычной белоснежной рубашке. Его густые блестящие волосы были причесаны по последней моде. Его, должно быть, предупредили, поняла Виола, и вместо того, чтобы спрятаться, пока леди не разойдутся, он поднялся наверх, переоделся, а затем спустился, чтобы предстать перед всеми с вечной улыбкой на лице.
     - Ax! - Он грациозно поклонился всем собравшимся. - Добрый день, леди. Добро пожаловать в "Сосновый бор", это касается всех, кого я не имел удовольствия видеть здесь вчера.
     Виола отложила свое вышивание в сторону и поднялась.
     - На этой неделе кружок по рукоделию собирается здесь, - объяснила она. - Когда у кого-то есть преимущества владеть таким большим имением, он должен использовать его на общее благо, даже если ради этого и придется поступиться уединением.
     Фердинанд поднял смеющиеся глаза на Виолу.
     - Полностью с вами согласен, - произнес он.
     - Полагаю, - многозначительно сказала она, - библиотека свободна?..
     - Это так, - ответил он, - я только что был там и нашел книгу, о которой слышал много хорошего.
     Только тут Виола заметила у него в руках книгу.
     - Она называется "Гордость и предубеждение", - сказал он. - Кто-нибудь из вас слышал о ней?
     - Я слышала, но не читала, - призналась миссис Коудер.
     Виола читала ее - и не раз. Она считала "Гордость и предубеждение" лучшей книгой, которую ей когда-либо довелось прочесть. Лорд Фердинанд прошел в глубь комнаты и широко улыбнулся всем своей чарующей улыбкой.
     - Может, мне почитать вслух, пока леди заняты своим рукоделием? - спросил он. - Мужчины не очень-то прилежны и умелы, но, возможно, и мы на что-нибудь сгодимся.
     Виола бросила на него возмущенный взгляд. Как он смеет испытывать свои чары на дамском обществе, вместо того чтобы слоняться подальше от гостиной, выходя из себя, как сделал бы любой порядочный джентльмен?
     - Это будет очень любезно с вашей стороны, лорд Фердинанд, - откликнулась мисс Пруденс Мерриуэзер. - Наш отец имел обыкновение читать нам, особенно темными вечерами, когда время так медленно тянется. Ты помнишь, Фейт, дорогая?
     Повторять предложение не потребовалось. Фердинанд уселся на единственное свободное место на оттоманке, почти у ног Виолы, улыбнулся еще раз, когда леди вернулись к своей работе, и начал читать:
     - "Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену".
     Кое-кто из женщин засмеялся, и он продолжил чтение - наверняка зная, что большинство из них думали о том, как подходит ему эта первая фраза романа. Не то чтобы у него было хорошее состояние, но он владел "Сосновым бором". И именно она. Виола, сделала его процветающим. Прежде чем возобновить работу, девушка несколько минут с горечью смотрела на него.
     Читал он блистательно. Фердинанд не только делал это отчетливо, в хорошем темпе и с выражением, он также частенько поднимал глаза от книги, чтобы мимикой выразить свое отношение к повествованию. Он наслаждался и книгой, и аудиторией, о чем свидетельствовала его манера, а его аудитория наслаждалась, лицезрел его. В этом Виола могла убедиться, окинув взглядом комнату.
     Как она ненавидела его!
     Закончив чтение, Фердинанд задержался, чтобы обсудить книгу со слушательницами, выпить с ними чашку чаю, рассмотреть их работы и восхититься ими. Он добился того, что приручил даже самых умных и независимых. В довершение всего он вышел вместе с Виолой на террасу, чтобы проводить их. Дождь прекратился, но над головой все еще висели серые, темные облака.
     Виола готова была расплакаться и, возможно, так бы и поступила, но ей не хотелось показать ему, что он снова превзошел ее.
     - Что за очаровательные леди, - сказал Фердинанд, поворачиваясь к ней, когда они остались на террасе вдвоем. - Я должен сделать так, чтобы они приходили сюда каждую неделю.
     - И я тоже. - Виола резко повернулась и заторопилась обратно в дом, оставив его на террасе.

Глава 9

     Фердинанд наслаждался бы жизнью в "Сосновом бору" всю последующую неделю, если бы не Виола Торнхилл. Он не ожидал такого сильного чувства привязанности к чему-либо, которое почувствовал в этом имении.
     После окончания университета он рассматривал целый ряд мест, где мог сделать карьеру, - армию, церковь, дипломатическую службу, но ни одно его не привлекало.
     А результатом безделья неизбежно были скука и участие во всевозможных сумасбродных выходках и чувство полной бесцельности существования. Он даже не понимал этого, пока не приехал в "Сосновый бор" и не обнаружил, что жизнь сельского землевладельца подходит ему как нельзя лучше.
     Но здесь жила Виола Торнхилл. Он старательно избегал встреч с ней и еще решительнее отгонял от себя мысли о браке. Хотя это было бы лучшим выходом из создавшегося положения. Обвенчавшись, они могли бы продолжать жить в "Сосновом бору" вместе.
     Он начал наносить ответные визиты соседям, продолжал завязывать дружбу с ними и старался не признаваться себе, что разочарован, обнаружив, как легко это удается в большинстве случаев. Им следовало быть более лояльными к мисс Торнхилл. Он глубоко невзлюбил скучных, напыщенных Клейполов, но их холодная вежливость заслужила его уважение. Клейпол возомнил себя женихом мисс Торнхилл, мисс Клейпол была ее подругой, а миссис Клейпол до безумия любила своих детей. Для них лорд Фердинанд Дадли был просто врагом.
     Он принялся знакомиться с хозяйством имения. Ему не хватало знаний и опыта, поскольку он никогда не собирался становиться землевладельцем. Однако Фердинанд был настроен учиться, а не оставлять все в руках управляющего имением. Кроме того, он вообще скоро мог лишиться управляющего. Пакстон был исключительно предан мисс Торнхилл. Он откровенно заявил об этом однажды утром, когда Фердинанд с бухгалтерской книгой под мышкой зашел в его конторку, расположенную над конюшней.
     - Хозяйка сама ведет всю бухгалтерию, - резко ответил Уильям Пакстон на вопрос Фердинанда.
     Фердинанд удивился, хотя мог бы догадаться, что мелкий аккуратный почерк принадлежал женщине. Узнать, что она принимает прямое участие в управлении имением, было не очень приятным сюрпризом. Но худшее было впереди!
     - Вы замечательно поработали, - похвалил Пакстона Фердинанд. - Я заметил, как все изменилось за последние два года.
     - Это мисс Виола поработала, - ответил управляющий, его голос потеплел. - Она сотворила чудо. Она говорит мне, что делать, и я делаю. Она часто спрашивает у меня совета и обычно принимает его, но он ей не нужен. Она могла бы обойтись и без моей помощи. У нее на плечах голова, которой мог бы позавидовать любой мужчина. Если она уедет отсюда, уеду и я. Я прямо говорю вам об этом. Я не останусь наблюдать, как имение вновь разваливается.
     - А почему оно должно развалиться? - поинтересовался Фердинанд.
     - Мы все видели, как опрометчиво вы заключаете почти безнадежное пари, - объяснил Пакстон, даже не пытаясь скрыть горечь в голосе. - И мы знаем, как вам достался "Сосновый бор".
     - Но я же не проиграл в обоих случаях, - уточнил Фердинанд. - Я не заключаю пари, когда знаю, что наверняка проиграю. Это крайне угнетает.
     Но Пакстон уже не желал останавливаться.
     - Вы предложили множество усовершенствований вчера утром, когда мы осматривали хозяйство, - напомнил он, - имение пока не может их себе позволить. Она понимает это. Она все делает постепенно.
     - Работникам нужны новые дома, а не бесконечные ремонты, - заметил Фердинанд. - Мы не будем брать средства из бюджета имения. Платить буду я.
     Пакстон посмотрел на него с подозрением. Несомненно, к ярлыку игрока-шалопая, который ему привесили, молва добавила ярлык обедневшего аристократа, подумал Фердинанд.
     - Однако, - добавил он, - мне нужен совет и помощь хорошего управляющего. Вас нанял Бамбер?
     - Старый граф, - кивнул Пакстон. - Он прислал меня сюда и дал понять, что я буду ее служащим, потому что "Сосновый бор" принадлежит ей, а не ему.
     Значит, Виола Торнхилл была не единственной, у кого сложилось такое впечатление? Покойный граф действительно обещал, что имение будет принадлежать ей.
     Фердинанд стал уважать не только Клейполов, но и Пакстона.
     Он познакомился и с другими заботами обитателей округи. Первой был хор. Второй - школа. Крыша здания протекала в дождливую погоду, о чем он узнал во время посещения его дома школьным учителем. У деревни не хватало средств, несмотря на щедрую помощь мисс Торнхилл, чтобы заменить кровлю. Фердинанд добавил недостающую сумму и распорядился о немедленном выполнении этой работы.
     Чтобы занятия не прерывались, он предложил "Сосновый бор" как временное помещение для занятий классов.
     Он сообщил об этом Виоле за обедом.
     - Но как это можно сделать? - поинтересовалась она. - Ведь денег не хватает. Я надеялась, что в течение ближайших трех-четырех месяцев... - Она замолчала, не закончив предложение.
     - ..вы сможете осуществить это? - продолжил он. - Я внес недостающую сумму.
     Виола молча смотрела на него.
     - Я могу позволить себе это, - пояснил он.
     - Конечно, вы можете. - В ее голосе слышалось раздражение. - Вы идете на все, чтобы создать хорошее впечатление о себе, не так ли?
     - Полагаете, я не могу сделать это просто потому, что верю в образование? - объяснил он свои мотивы.
     Она презрительно рассмеялась.
     - И пока идет ремонт, занятия будут проходить здесь?
     - Это стеснит вас? - спросил он.
     - Удивляюсь, что вы спрашиваете об этом, - ответила Виола. - Ведь, по-вашему, "Сосновый бор" принадлежит вам.
     - И по закону.
     Он надеялся, что Бамбер поспешит ответить на его просьбу и пришлет копию завещания. Он даже послал ему второе письмо, прося поторопиться. Сложившееся положение было смешным и нелепым - и определенно опасным. Фердинанд компрометировал молодую женщину, живя с ней в одном доме. И не только это. Стоило ему увидеть ее, как его тотчас же бросало в жар. На самом деле ему даже не нужно было смотреть на нее.
     Ночи стали для него настоящей пыткой.
     Как только прибудет завещание и она своими глазами увидит, что Бамбер ничего не оставил ей, у нее не будет иного выхода, кроме как уехать.
     Фердинанд не мог этого дождаться.

***

     Всю неделю Виола пребывала в отчаянии. Лорд Фердинанд Дадли на глазах из законченного негодяя, созданного ее воображением, превращался в совершенно иного человека. Она считала его расточителем, который никогда не будет заботиться о благополучии имения. Его действия доказали обратное. Она думала, что он был экстравагантный обедневший младший сын, который опрометчиво играл в азартные игры и, возможно, имел огромные долги. А он намеревается построить новые коттеджи для фермеров на деньги из собственного кармана, как сообщил мистер Пакстон. Он оплатил половину расходов на новую крышу для школы. Его не смогли изгнать ни глупые розыгрыши, ни сельская скука. Она подозревала, что ему действительно понравились его будущие соседи. И было очевидно, что он постепенно завоевывал их дружбу.
     При других обстоятельствах она и сама могла бы его полюбить, Он казался добродушным и обладал прекрасным чувством юмора.
     Конечно, Фердинанд был праздным и пустоголовым.
     Она склонилась к этому мнению о нем после крушения всех остальных обвинений. Но не прошло и недели, как она была вынуждена отказаться и от этого.
     В назначенный день школьный учитель организованно привел детей из деревни в "Сосновый бор", и классы разместились в гостиной. Как она это часто делала, Виола наблюдала за младшими учениками, которые занимались чистописанием. Когда же начался урок по истории для всех детей, она спустилась в библиотеку посмотреть, не прибыли ли какие-нибудь письма.
     Библиотека оказалась занятой. Фердинанд сидел по одну сторону письменного стола, а один из старших учеников - по другую.
     - Извините, - сказала она, пораженная увиденным.
     - Никаких извинений. - Фердинанд поднялся и улыбнулся ей лучезарной улыбкой, которая начала нарушать ее аппетит и сон, - Джейми опоздал на урок по истории. Ну что ж, можешь отправляться, парень.
     Парнишка быстрым шагом прошел мимо Виолы, с уважением поклонившись ей.
     - Зачем он приходил? - поинтересовалась она.
     - Чтобы попрактиковаться в латыни, - объяснил Фердинанд. - Это не обязательно для сына фермера-арендатора, который пойдет по стопам отца, но нельзя не считаться с требованиями интеллекта.
     - Латынь? - Виола прекрасно знала одаренность Джейми и его стремление учиться, на что у его отца не было ни денег, ни понимания и сочувствия. - Но кто же будет его учить?
     Фердинанд пожал плечами.
     - Боюсь, этим человеком будет ваш покорный слуга.
     Смущающее признание, не так ли? Видите ли, в Оксфорде я специализировался на древних языках - латыни и греческом. Если бы мой отец был жив, он стыдился бы меня.
     Разумеется, джентльмены поступали в Оксфорд или Кембридж, если не собирались в армию. Но они шли туда главным образом кутить и общаться со своими сверстниками - так, во всяком случае, слышала Виола.
     - Полагаю, - заметила она более язвительно, чем намеревалась, - вы преуспевали.
     - Дважды первый. - Фердинанд застенчиво улыбнулся.