возвращении Джона из России. Ева не переставала надеяться, что в ее отсутствие он вернется, узнает о ее измене и снова уедет, чтобы никогда не возвращаться в родные места. Ева не хотела бы встретиться с ним лицом к лицу.
     Она ожидала своего представления королеве с волнением и трепетом. Уже были готовы почти все ее новые туалеты, но она еще не надевала ни одного из них. Аккуратно завернутое придворное платье торжественно поместили в шкаф в ее гардеробной. Всякий раз, когда Ева вспоминала о нем, ее мутило от страха.
     Она чувствовала себя вызывающе дерзкой и гордилась собой.

***

     В утро представления Евы ко двору Эйдан остался дома. Он знал, что его жена очень волнуется. Она в этом не признавалась, но по ночам, не находя себе места, металась в постели. Однажды ночью он проснулся оттого, что она, стуча зубами, тесно прижалась к его плечу. Когда Ева поняла, что разбудила его, она объяснила, что ей холодно. Он целовал ее до тех пор, пока она не успокоилась и не уснула в его объятиях.
     Иногда Эйдан думал, что ему будет не хватать этих проведенных с Евой ночей, но старался гнать от себя эти мысли. Будет еще у него время подумать над этим. Он полагал, что в будущем не будет хранить верность жене, но об этой неприятной перспективе ему тоже не хотелось думать. Это было бы бесчестием для его семьи, но может ли он оставаться верным жене в браке по расчету?
     Пока она одевалась, он ходил взад и вперед по гостиной. Ева почти на два часа закрылась в своей комнате с горничной Эдит, застенчивой девушкой из Рингвуда, одной из ее подопечных. Эйдан с удивлением обнаружил, что он тоже волнуется. Леди его круга с колыбели готовились к такому событию. А у Евы на все про все было меньше недели. Конечно, она сама виновата. Она могла отказать Вулфу и остаться в деревне. И она могла прислушаться к совету, который он дал ей тогда в гостинице, и уехать домой, как и собиралась. Какая все-таки упрямица его жена. Он оплатил все ее счета, лично явившись к мисс Беннинг, чем немало ее удивил. Он не знал, известно ли это Еве.
     Наконец дверь открылась. Эйдан остановился и увидел свою жену.
     Блестящая атласная юбка и вторая, более короткая кружевная, были красиво задрапированы поверх обручей. Богато расшитый твердый корсаж оставлял почти открытыми ее грудь и плечи. Прикрепленный к плечам шлейф волной стлался за ее спиной. Зачесанные назад волосы открывали лоб Евы, на котором сверкал широкий, украшенный драгоценными камнями обруч. На затылке с него спускались длинные кружевные ленты. Черные страусовые перья в высокой прическе, раскачиваясь, касались ее лба. Рукой, затянутой в длинную перчатку, она поддерживала шлейф.
     Ева гордо, с королевской осанкой, держала голову, а в ее глазах был откровенный вызов.
     Начиная с качающихся перьев и кончая изящными туфельками, она была во всем черном.
     - Ну и как? - спросила она в ответ на изумленный взгляд мужа.
     - Красное, как рубин? - поднял брови Эйдан. Так определила цвет платья Евы тетя Рочестер, когда Бьюкасл спросил ее об этом, - Или я уже не различаю цветов?
     - Нет, различаешь. - Ева перекинула шлейф на левую руку и вошла в гостиную.
     - Тетя Рочестер знает? - Вопрос казался излишним. Все можно было понять по ее лицу. - А Бьюкасл?
     - Я не нуждаюсь в их одобрении. - Глаза Евы сверкали, будто в предвкушении ссоры, и она разразится, когда Ева спустится вниз. - Нет, они не знают. Может быть, твоя тетя передумает представлять меня королеве, и твое желание избавиться от меня исполнится.
     Эйдан стиснул губы. Узкие, расшитые шелком полосы на широком подоле атласной юбки и широкие ленты по краям шлейфа светились в лучах проникающего через окно солнца.
     - Ну, что ты думаешь о моем платье? - спросила она.
     - А это имеет значение? - Он медленно оглядел ее с головы до ног. - Да, пожалуй, имеет. Ты сделала это нам назло, не так ли? Хочешь натянуть нам нос? Отомстить за строгое обращение с тобой? Возможно, напомнить нам, что твой отец сколотил состояние на угле? Твое вызывающее поведение совершенно на меня не действует. Ты могла бы просто уехать домой. Если желаешь, я могу отвезти тебя прямо сейчас. Но жаль портить твой маленький спектакль. Могу я предложить тебе руку?
     А ведь Ева выглядит просто великолепно, подумал Эйдан. Он уже не помнил, когда еще ему хотелось рассмеяться от всей души. Он признавал, что она сыграла с ними неплохую шутку, и он испортит впечатление, если посмеется над ней.
     Не глядя на мужа, Ева пошла рядом с ним. Она была слишком поглощена усилием сохранять гордый вид.
     Разумеется, все собрались внизу в холле и жаждали первыми посмотреть на нее. Тетя Рочестер, вся в пурпуре, имела устрашающий вид. Она, Бьюкасл, Фрея и Аллин хранили гробовое молчание, наблюдая, как Эйдан ведет жену вниз по лестнице. Первой заговорила маркиза. Она была так поражена, что даже забыла о лорнете.
     - Что? - спросила она, ее обтянутая пурпуром грудь распирала узкий корсаж. - Что все это значит?
     - Я задержала вас? - с холодным спокойствием осведомилась Ева. - Мне очень жаль, но я уже готова, мадам.
     - А где же, - настаивала маркиза, - придворное платье, которое мы заказали у мисс Беннинг?
     - Но это оно и есть, - с невинным видом сказала Ева. - Если вы приглядитесь, то вы увидите, что оно почти такое же, как мы заказали.
     "Почти". К изумлению Эйдана, ему нравилось происходящее. Ева провела всех - герцога, маркизу и лорда. Они недооценили эту деревенскую мышку.
     - Оно черное! - с ужасом воскликнула тетя Рочестер, подтверждая то, что было и так очевидно.
     - Да, мадам, - согласилась Ева. - Я велела мисс Беннинг сшить платье из черной материи.
     - Не сомневаюсь, - произнес Бьюкасл тихим и самым приятным и, следовательно, самым зловещим тоном, - что леди Эйдан объяснит нам, зачем она это сделала.
     Ева отняла свою руку у Эйдана. Он понял, что она этовилась к этой минуте. Не зря же она ворочалась и металась всю прошлую ночь. - Капитан Персиваль Моррис, мой брат, - сказала она таким же, как и у Вулфа, тихим голосом, только с едва заметной дрожью, - был так же дорог мне, как ваши братья дороги вам, ваша светлость. Возможно, даже больше - я любила его. Он не останется неоплаканным из-за того, что попросил меня не носить по нему траура, или из-за того, что вы приказали мне не носить черное, поскольку это может иметь нежелательные последствия для вашей семьи. Сегодня, и только сегодня, я почту память своего брата тем, что надену траур на самую, как вы все время уверяли меня, важную церемонию в моей жизни. Сегодня я должна быть представлена королеве и тем самым сделать наш брак вполне респектабельным в глазах общества и семьи Бедвин. И сегодня же я отдам должное своей собственной семье Моррисов.
     - Браво! - прошептал Аллин, весело блестя глазами.
     Бьюкасл поднес к глазам лорнет и с головы до ног смерил Еву холодным взглядом.
     - Будем надеяться, - наконец сказал он, - что из-за вашего желания произнести речь, леди Эйдаи, вы окончательно не опоздаете ко двору. Ее величество не терпит, когда ее заставляют ждать. - Он повернулся и направился в библиотеку.
     Леди Рочестер, пылая благородным негодованием, не говоря ни слова, повела их к выходу, и Эйдан снова предложил Еве руку.
     Усадить ее в карету, не сломав, обруча или пера и не наступив на ее шлейф, оказалось непросто. Когда Эйдан, проводив карету, вернулся в дом, его семейство уже разошлось. Но двери в библиотеку, как он заметил, были открыты. Значит, Вулф ждал его. Прекрасно! Он пересек холл и решительно вошел, закрыв за собой дверь.
     Бьюкасл сидел за столом, но не писал, а только поглаживал гусиное перо.
     - Послушай, Вулф, - обратился к нему Эйдан, - я не потерплю, если ты будешь обижать Еву. Она приехала сюда не по своей воле. Ты убедил ее, что ее присутствие необходимо ради моей репутации. Она осталась, потому что не хотела показаться трусихой. Она молча страдала, в то время как наша семейка по каждому ничтожному поводу демонстрировала свое превосходство над дочерью простого углекопа. Ева усердно трудилась, чтобы заполнить пробелы б своем образовании и научиться свободно вращаться в высшем обществе. И все это она делала, поступившись своей личной потребностью отдать дань памяти брата, которого она, бесспорно, очень любила. Да, то, что она делает сегодня, - это ее протест и в то же время выражение ее печали. Я допускаю и такое. Я не стану упрекать ее, каким бы неудачным ни оказалось ее появление при дворе. И я не позволю осуждать ее. Не позволю, Вулф!
     Бьюкасл не шевелился, продолжая поглаживать перо.
     - Неужели я действительно не люблю ни одного из вас? - сказал он, не отрывая глаз от пера, как будто не слышал ни слова из тирады брата.
     - Что? - Эйдан нахмурился.
     - Она сказала, что ее брат был дорог ей не меньше, дороги мне мои братья, - сказал Бьюкасл. - Может быть, и больше, потому что она любила его. Разве я не люблю вас, Эйдан? - Он взглянул на брата с непривычной растерянностью. - Или своих сестер?
     Если Бьюкасл когда-либо прежде и сомневался в себе, он никогда этого не показывал, во всяком случае после того, как ему исполнилось двенадцать.
     - Любил ли я тебя, - спросил Бьюкасл, - когда настоял на том, чтобы купить тебе офицерский патент, хотя ты умолял меня не делать этого? Любил ли я Фрею, когда не позволил ей обручиться с Китом Батлером, который был тогда всего лишь вторым сыном? Люблю ли я Морган, запирая ее в классной комнате до тех пор, пока ей не исполнится восемнадцать, и настаивая на ее выезде в свет в следующем сезоне, хотя она этого не хочет? Да что такое любовь? Я не помню, чтобы я испытывал это чувство. Человек в моем положении не может себе позволить это чувство.
     Эйдан чувствовал себя ужасно неловко. В детстве они были близкими друзьями с Бьюкаслом, но уже давно перестали ими быть. Насколько было известно Эйдану, у Бьюкасла не было настоящих друзей. Но они оставались братьями.
     - Я думаю, ты всегда поступал так, как, по-твоему, будет лучше для нас, - заметил Эйдан. К несчастью, они не всегда соглашались с ним. Любовь? Он сам мало что знал о любви. Он признавал только долг. Вулф всегда исполнял свой долг.
     - Я надеялся, что ты удачно женишься, - сказал Бьюкасл уже более привычным для него тоном.
     - У меня неплохой брак, - ответил Эйдан.
     - Разве? - посмотрел на него брат. - Ты спишь с нею?
     Эйдан жестом остановил его:
     - Не твое дело, Вулф.
     - Мое. Ты - мой наследник, Эйдан, и поскольку я не собираюсь жениться, я надеялся передать тебе заботу о появлении будущих наследников.
     - Если Ева родит ребенка и даже если это будет сын, он будет принадлежать как мне, так и ей. Он станет наследником Рингвуда, как и вторым предполагаемым наследником титула Бькжаслов. Уверен, что она сочтет первое более важным. И воспитывать ребенка будет она, а не ты.
     - И не ты? - спросил Вулф, но махнул рукой, отпуская Эйдана, прежде чем тот ответил. - Я ничего не скажу по поводу ее черного платья. По правде говоря, этот цвет идет ей больше, чем серый. Но она не должна быть в нем сегодня вечером, Эйдан. Я надеюсь, ты позаботишься об этом. Ты женился на упрямице!
     Эйдан предпочел промолчать.
     Бьюкасл встал.
     - Мне надо кое-что сделать в бальном зале, - объяснил он. - Мы все соберемся в гостиной, когда вернется леди Эйдан.
     И все в их семье повинуются желаниям герцога, подумал Эйдан, глядя вслед ушедшему брату. Удивительно, как Еве удалось пробить броню Бьюкасла и вызвать редкий для него всплеск человеческих чувств. Неужели и Вулф иногда испытывает сомнения в правильности поступков, которые он совершил в своей жизни?

***

     Когда Ева вернулась из Сент-Джеймсского дворца, она чувствовала себя настолько измученной телом и душой, что ее единственным желанием было поскорее укрыться в отведенных им апартаментах, тем более что вечером она должна была присутствовать на балу. Но, увы, маркиза вышла вместе с ней из кареты, и ее надо было проводить в гостиную, где, как сообщил дворецкий, их ожидал чай.
     После дворца, где ее не покидало ощущение нереальности происходящего, где все были одеты по моде прошлого века, Еве снова показалось, что она участвует в каком-то маскараде. Она перекинула шлейф через левую руку и собиралась подняться по лестнице. Но им навстречу спускался Эйдан.
     - Так вы обе выжили? - сказал он, переводя взгляд с одной женщины на другую. Трудно было понять, сердится он или нет. Эйдана редко можно было понять. Если бы ей не удалось заглянуть ему в душу, она поверила бы в его бесстрастную маску. Но теперь она знала лучше своего мужа.
     - А почему бы и нет? - спросила его тетка, когда он взял каждую даму под руку.
     Они медленно поднялись в гостиную. Ева с удовольствием подумала: как хорошо, что век кринолинов миновал.
     - Так вот, Бьюкасл, - сказала леди Рочестер, входя в гостиную, - дело сделано. Нет ничего более трудного и утомительного, чем представление ко двору. Толчея была ужасная, а ожидание - бесконечным. Я радуюсь, что остается представить ко двору только одну Меган. А когда они с Фреей выйдут замуж, то смогут переложить эту обязанность на свою свекровь.
     - Возможно, тетя, - сказал герцог, глядя на Еву, но не поднося лорнет к глазам, - что леди Эйдан возьмет на себя этот труд и в будущем году сама представит Морган.
     Эйдан помог Еве справиться с ее обручами и шлейфом и сесть. Их взгляды встретились. Она смотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами. Его взгляд, как всегда, был непроницаем.
     - Кажется, леди Эйдан, - сказала Фрея, - королева не приказала бросить вас в Тауэр и отрубить голову за то, что вы явились в черном.
     - Кто-нибудь громко возмущался, Ева? - спросил Аллин.
     - Нет. - Они все выжидающе смотрели на нее. - Никто.
     - Ладно, девочка, - решительно сказала маркиза, - ты могла бы им все рассказать.
     - Мы вместе с другими дамами, казалось, целую вечность ожидали в длинной галерее, - сказала Ева. - Наконец настала моя очередь, и нас позвали. Лорд-церемониймейстер расправил мой шлейф, а другой взял мою карточку и объявил мое имя. Ее величество сидела на троне. Я подошла, сделала реверане, поцеловала ей руку и затем отступила назад - все обошлось благополучно.
     Это походило на сказку, придуманную для девочек. Она, Ева Моррис, дочь углекопа, стояла рядом с троном королевы и поцеловала руку! Ева представила, как тетя Мэри с восхищением будет слушать ее рассказ и просить снова и снова повторить его. Конечно, это станет семейной легендой. Завтра ей предстоит все подробно описать в письме домой.
     Герцог Бьюкасл с высокомерным видом смотрел на нее. Эйдан с бесстрастным выражением лица стоял за ее стулом, заложив руки за спину. Аллина все это явно забавляло, леди Фрея, казалось, была несколько разочарована.
     Маркиза Рочестер раздраженно прищелкнула языком.
     - Если бы это было все, - сказала она, - я бы не заставила тебя говорить, девочка. Фрея сделала то же самое. Как и любая знатная леди старше семнадцати или восемнадцати лет. Королева почти никогда не беседует с представляемыми ей дамами.
     - А она беседовала? - удивленно подняла брови леди Фрея.
     Ева не понимала, что в этом удивительного.
     - Ее величество наклонилась ко мне и спросила, почему я в трауре, - объяснила она, - и я сказала, что мой брат погиб в битве при Тулузе. Она улыбнулась мне очень ласково и похвалила меня за то, что я ставлю любовь к родным выше соблазна блистать нарядами в ее присутствии.
     - Королева добавила, - вставила леди Рочестер, - что несколько месяцев назад вся страна была в трауре по ее брату.
     Аллин подавил смешок.
     - Удачный ход, могу поклясться, - сказал он. - Ева, вы будете любимицей нашего общества.
     Заговорил герцог.
     - Мне кажется, вы хорошо проявили себя, леди Эй-дан. И вы почтили память капитана Морриса. Фрея, ты собираешься разливать чай? Или пусть остывает?
     Ева взглянула на Эйдана. Он ничего не сказал, но повернулся, чтобы взять для нее чашку. Согласен ли он с холодной и определенно недоброй похвалой брата? Не рассердила ли она его? Не унизила ли? Не обидела? И не все ли ей равно?
     Нет. Не все равно.
     Разговор шел в основном о Еве. Она выпила чаю, и герцог предложил отдохнуть перед балом. Ева направилась в свои покои. Она ожидала, что Эйдан пойдет с ней, но леди Фрея опередила его.
     - Я провожу вас, леди Эйдан, - предложила она.
     Ева удивилась. Последнюю неделю золовка не делала вида, что не замечает ее, но и не искала ее общества и не разговаривала с ней.
     Перед тем как уйти, Ева присела перед леди Рочестер, не так низко, как перед королевой, разумеется, но ее реверанс был достоин пожилой знатной дамы.
     - Благодарю вас, мадам, - сказала она, - за все, что вы сделали для меня сегодня.
     Маркиза подняла лорнет.
     - По-моему, тебе пора называть меня тетей.
     - Спасибо, тетя Рочестер, - улыбнулась ей Ева.
     Леди Фрея, поднимаясь с Евой по лестнице, придерживала ее шлейф.
     - Все это отвратительно, - сказала леди Фрея. - Весь этот глупый ритуал с допотопной королевой, чье представление о моде застряло где-то в прошлом столетии.
     "Отвратительно? Глупый ритуал? Допотопная?" О Боже!
     - Но мне будет что рассказать, когда я вернусь домой, - ответила Ева.
     - Шутка была великолепна, - сказала леди Фрея. - Особенно когда мы увидели вас впервые в черном платье. Вы видели лицо тети Рочестер? А Вулфа? Признаюсь, даже у меня отвисла челюсть. А Эйдан просто окаменел. Я ценю хороший удар. Хвалю.
     - Я сделала это ради моего брата, - объяснила Ева. Они повернули в широкий коридор, ведущий в ее апартаменты, и леди Фрея отпустила шлейф.
     - В самом деле? - спросила она. - Но, думаю, не только ради этого. По-моему, другой не менее важной причиной было желание поставить нас всех на место, леди Эйдан. Вы выбрали очень эффектный способ, и вам невероятно повезло. Вы вышли из этого не только целой и невредимой, но и отомщенной. Вы проявили необыкновенную смелость. Если бы у королевы несколько месяцев назад не умер брат, возможно, она не смотрела бы на вас так ласково.
     Ева остановилась перед дверью и взялась за ручку.
     - Я уважаю всех, кто может противостоять нам, - продолжала леди Фрея. - Это не просто, уверяю вас. Я оставляю вас. Вулф распорядился, чтобы вы отдохнули, и вы должны отдыхать. Увидимся позже. Могу я называть вас Евой?
     - Пожалуйста, - ответила Ева.
     - А я Фрея. - Она крепко пожала Еве руку и пошла обратно широким шагом. Она была невысокой, довольно пышной девушкой, но двигалась, говорила, а иногда и вела себя по-мужски.
     Ей протянули оливковую ветвь мира, поняла Ева. Она вошла в роскошную, кремовую с золотом комнату, служившую им с Эйданом гостиной. Герцог сказал, что она хорошо проявила себя. Маркиза позволила ей называть себя тетей.
     Действительно, она многого добилась. И все потому, что она не подчинилась им. Не в этом ли секрет выживания в среде Бедвинов?
     Но что же с Эйданом? Она опозорила его? Может, они все думают, что он не может справиться с женой и считают его слабаком?
     Но в эту минуту она была в состоянии думать Только о том, чтобы снять с себя неудобное нелепое платье и растянуться на кровати. Но хватит ли у нее сил для бала? Да еще и для представления ее обществу? От этой мысли у нее засосало под ложечкой.
     Как ей хотелось оказаться сейчас в Рингвуде!

Глава 15

     Она справилась! Только когда Ева вернулась домой и все рассказала или, вернее, когда вместо нее все самое важное рассказала тетя Рочестер, Эйдан понял, как он за нее волновался всю неделю, опасаясь, что случится какая-нибудь неприятность и Ева будет опозорена и унижена. Всю неделю, и днем и вечером, он старался держаться от Евы подальше. Он чувствовал, что все ее внимание сосредоточено на том, что ей предстоит узнать и чему научиться, и не хотел мешать ей. Эйдан предоставил ей полную свободу, позволив не только делать все по-своему, но и взбунтоваться.
     Его радовало, что Еву не испугало выс