- Эмма предпочитает не уезжать далеко от дома, и Кларенс тоже.
   Оливия  смолкла,   тяжело   дыша,   ей   было   трудно   одновременно
разговаривать и подниматься на холм, и Маркус, тоже  ничего  не  говоря,
крепче прижал к себе локоть жены.
   "Было бы так приятно расслабиться и окунуться в это  новое  состояние
дружбы, - подумала Оливия, - поверить, что наша естественная и  обоюдная
забота  о  счастье  дочери  станет  связующей  силой,  что   заключенное
перемирие окажется постоянным миром. Так просто вспомнить, как  мы  были
счастливы, как сильно  я  любила  его".  Но  она  понимала,  что  должна
решительно сопротивляться этому чувству, если не хочет, вернувшись через
месяц домой, заново начать страдать.
   - Думаю, мы все-таки  поступили  правильно.  А  ты  как  считаешь?  -
спросил граф после паузы. - Никто  из  гостей  не  всплеснул  руками  от
изумления, когда мы разрешили помолвку нашей совсем еще юной  дочери.  И
священник,  по-видимому,  счел,   что   для   Софии   замужество   самый
естественный шаг. На молодых людей приятно смотреть.  Кажется,  что  они
просто созданы друг для друга.
   - Да. - Оливия взглянула на вершину холма; их дочь и  Фрэнсис  стояли
рядом и, переплетя пальцы, оживленно разговаривали.  -  Нельзя  сказать,
что они только недавно познакомились и увлечение сделало  их  слепыми  к
недостаткам друг друга. Они знают друг друга всю жизнь, и  мне  кажется,
это хорошо. По-моему, они друзья, Маркус.
   - Ты помнишь этот холм?

***

   Они поднялись сюда за день до своей  свадьбы,  когда  в  суматохе  им
удалось ускользнуть из дома. Тогда, как и сейчас, они добрались до самой
вершины. Подставив ветру разгоряченные  лица,  Оливия  и  Марк  мечтали,
чтобы следующий день уже был позади, они были женаты  и  могли  остаться
вдвоем.
   - Мне не нужен ни  полный  дом  гостей,  ни  этот  праздник,  ни  все
остальное, - сказал тогда Марк. - Мне нужна только ты, Ливи.
   - А мне - ты. - Она повернулась у него в объятиях.  -  Завтра,  Марк.
Кажется, еще целая вечность.
   - Завтра, - шепнул он у самых ее губ. - И больше никаких расставаний.
Ни днем, ни ночью. На веки вечные, Ливи, пока смерть не разлучит нас.
   - Я тебя люблю, - шепнула Оливия, и он поцеловал ее долгим  страстным
поцелуем, а ветер играл их волосами и платьем девушки.

***

   - Интересно, чувствуют ли они то же самое, что чувствовали тогда  мы?
- произнес граф, и Оливия поняла, что он тоже во власти воспоминаний.  -
Интересно, думают ли они, что их свадьба просто неприятная необходимость
на пути к неизмеримому блаженству?
   - Но согласись, тот день был великолепным.
   - Да, они тоже откроют это для себя.
   Клифтоны не успели подумать, что не следовало бы  вместе  предаваться
воспоминаниям, как уже были  на  вершине  холма,  где  их  приветствовал
легкий ветерок и ждала собственная дочь с раскрасневшимися  от  ветра  и
счастья щеками. София  выпустила  руку  Фрэнсиса  и,  втиснувшись  между
родителями, взяла обоих под руки.
   - Ну, разве не чудесно? - воскликнула она. -  Теплое  солнце,  свежий
ветер, на много миль вокруг красивейший сельский пейзаж, и мы трое снова
вместе. Ведь это невероятно чудесно, правда?
   - Да, София. - Оливия постаралась  побороть  вдруг  непонятно  откуда
подступившие к горлу слезы.
   - София, ты счастлива? - спросил ее отец. - Ты  не  бросилась  очертя
голову замуж, просто потому, что тебе  исполнилось  восемнадцать  лет  и
кажется, что пришла пора?
   - Я по-настоящему счастлива, папа, - ответила она, сжав ему руку. - Я
обручена с самым замечательным в мире человеком, и здесь со  мной  самые
замечательные в мире родители, которые отпразднуют вместе  со  мной  мою
свадьбу. Наверное, это будет самый счастливый  месяц  в  моей  жизни.  А
потом впереди меня ждут счастливые годы с Фрэнсисом. Мы хотим, чтобы  вы
провели с нами Рождество - вы и, конечно, родители Фрэнсиса. И Новый год
тоже. Правда, дорогой?
   Лорд Фрэнсис, который  в  этот  момент  смеялся  и  шутил  с  другими
молодыми людьми, обернулся на звук своего имени и с улыбкой переспросил:
   - Что - правда?
   - Мы хотим, чтобы твои и мои родители встретили с  нами  Рождество  и
Новый год. Ведь мы как раз  об  этом  говорили  несколько  минут  назад,
поднимаясь на холм, да?
   - Именно так. - Он нежно заглянул в глубину ее глаз. - Мы решили, что
к Рождеству, вероятно, уже  сможем  оторвать  взоры  друг  от  друга  на
продолжительное время и уделить внимание родственникам. Нам будет  очень
досадно, если не смогут приехать все четверо.
   - Мама?
   - Посмотрим. Впереди еще много времени.
   - Папа?
   - Я обязательно приеду, - тихо пообещал Маркус.
   - Не сомневаюсь, найдется еще масса поводов для встреч. Правда, Софи?
- Каким-то образом Фрэнсису удалось  завладеть  рукой  девушки,  которая
была просунута под локоть матери. - Возможно, это будут крестины  нашего
первенца через год или раньше.  -  Фрэнсис  снова  улыбнулся  невесте  и
поднес к губам ее руку, а София задержала дыхание.
   "Святые небеса! - изумилась Оливия. - Они уже обсуждают такие вещи?"
   - Кажется, еду уже достали из корзин, - громко,  чтобы  все  слышали,
объявил лорд  Хатауэй,  -  и  еще  мне  кажется,  я  один  способен  все
проглотить.
   - Не стоит так рисковать, - усмехнулась Рейчел Бид-дефорд.
   - Не уверен, - возразил  Ридли.  -  И  тем,  кто  хочет  съесть  хоть
кусочек, лучше поторопиться.
   - Давай, Софи, поднимай подол до лодыжек и держись за мою руку. Я  не
собираюсь опаздывать к дележке цыпленка.
   Молодежь со смехом и криками ринулась вниз с холма, а граф с  улыбкой
взглянул на жену;
   - И мы говорим о том, что они взрослые? Неужели,  мы  в  их  возрасте
тоже были такими же, Оливия?
   - Рождество, - задумчиво протянула она. - Знаешь,  Маркус,  на  самом
деле до него не так уж далеко. Как ты думаешь,  София  очень  огорчится,
если ей придется принимать нас порознь? Не может же она ожидать, что все
изменится только потому, что она вышла замуж за лорда Фрэнсиса.
   - Оливия, нужно подождать, а там будет видно. На этот  месяц  мы  обо
всем договорились. И я уверен,  поступили  правильно.  Видишь,  как  она
счастлива, что мы трое снова вместе? Пусть пройдет этот месяц,  а  потом
будем беспокоиться обо всем остальном. Ладно?
   - Ладно,  -  вздохнула  Оливия.  -  Я  не  ожидаю,  что  дочка  сразу
повзрослеет. Из-за  этого  возникли  бы  такие  сложности,  которых  мне
хотелось бы еще меньше.
   - Пойдем вниз? Ты проголодалась?
   - Пожалуй, да, - пожала она плечами.
   - Вон там, у самой воды, пришлось спилить несколько старых  деревьев.
- Граф указал на северное подножие холма. - К сожалению, ветви, а иногда
и стволы вековых деревьев падали в воду и образовывали запруды. Конечно,
жалко, но их нужно было  спилить,  чтобы  безопасно  гулять  или  ездить
верхом вдоль берега. Хочешь взглянуть?
   - Да. Ты  многое  изменил,  Маркус?  Я  помню,  ты  имел  обыкновение
упрекать отца за нежелание ничего менять.
   - Заблуждение молодого  человека,  не  научившегося  чтить  традиции.
Вероятно, это  правильно,  что  к  тому  моменту,  когда  люди  получают
наследство, они становятся старше. Теперь я понимаю отца гораздо  лучше,
чем в былые времена. Возьми меня под руку, Оливия, этот  участок  склона
круче, чем кажется. Да,  конечно,  я  кое-что  усовершенствовал,  но  не
сделал ничего такого, что изменило бы лицо имения.
   - И что же ты изменил? - заинтересовалась Оливия.
   Прошел целый час. Некоторые гости, допив чай, уже поскакали обратно к
дому, когда  граф  и  графиня,  обойдя  подножие  холма,  направились  к
оставшимся.
   - О Боже! - Она словно внезапно вернулась в настоящее. -  Маркус,  мы
совершенно забыли о гостях.
   - Они совсем не производят впечатление заброшенных, - возразил он.  -
Я сказал бы, что у них сытый и довольный вид. Это Хатауэй растянулся там
на траве поспать? А некоторые смотрят на нас - и пристальнее всех  София
и Роуз. Ты еще голодна, Оливия? Я, кажется, съел бы медведя.
   - Вот беда, я забыла положить в корзину  пирожки  с  медвежатиной,  -
Оливию снова охватили воспоминания - шутливые  перепалки  были  обычными
для тех лет, когда они жили вместе.
   - Тогда сгодятся огурец, сыр и цыпленок. - Снова знакомый ответ.
   Оливия почувствовала, что начинает нервничать, - из их плана не могло
получиться ничего  хорошего.  Ради  Софии  они  договорились  изображать
семейную пару на людях, а не тогда, когда оставались вдвоем.

***

   На обратном пути София и Фрэнсис скакали  вместе,  а  немного  позади
ехали Синтия и сэр Ридли Боуден.
   - Что ты имел в виду, говоря маме  и  папе  о  нашем  первенце?  -  с
негодованием спросила София. - Я чуть не умерла от стыда.
   - Или от апоплексического  удара?  Честно  говоря,  Софи,  ты  просто
побагровела. Я лишь развивал твою идею, вот и все. Ты ведь сама  затеяла
разговор про Рождество, Новый год и всякие прочие сантименты.
   - Приглашение на Рождество и на  крещение  -  две  совершенно  разные
вещи! Я не знала, куда девать глаза. Еще бы, через год или  раньше!  Что
за дурацкое заявление! Я скорее бы...
   - Софи, - перебил он девушку, подняв руку, - давай не возвращаться ко
всем этим жабам, лягушкам и змеям, ладно? Решено. Тебе  нечего  бояться,
дорогая. Признаюсь, при одной мысли о младенцах  и  детских  комнатах  я
готов бежать без остановки всю дорогу до Бразилии, не  обращая  внимания
даже на океан, тем более, если предполагается, что  матерью  этих  детей
будешь ты.
   -  Это   абсолютно   в   твоем   стиле   -   высказываться   так   не
по-джентльменски, - раздраженно бросила она. - Знаешь, я скорее останусь
бездетной до своего смертного часа, чем ты станешь отцом моих детей! Вот
так!
   - Твои родители  целый  час  провели  наедине,  -  сменил  тему  лорд
Фрэнсис, - и после этого казались довольными собой и всем миром.  Должен
сказать, это хороший признак, Софи. Еще несколько подобных  дней,  и  мы
сможем покончить с этим представлением, прежде  чем  на  свадьбу  начнут
съезжаться гости.
   - Ты так считаешь? Они выглядели как обычная  женатая  пара,  правда,
Фрэнсис? Но как нам узнать, останутся ли они вместе после того,  как  мы
положим конец всему этому?
   - Не знаю. - Молодой человек пожал плечами.  -  Полагаю,  тебе  стоит
спросить об этом у родителей, Софи. Ты же, в конце концов, их дочь.
   - О, разве я могу подойти к ним и задать такой вопрос?
   - Спроси каждого в отдельности.
   - Пожалуй. - Девушка ненадолго задумалась,  затем  просияла.  -  Идея
насчет Рождества может сработать в любом случае,  Фрэнсис.  Нет  лучшего
времени, чем Рождество, для любви, семьи, мира, тепла и  всего  прочего,
столь же замечательного. Если нам удастся добиться, чтобы они приехали к
нам на Рождество, я уверена, потом они останутся вместе. Ты не  согласен
со мной?
   - Вероятно, крестины могут оказать такое же действие, - сухо  заметил
он. -  Софи,  я  все  больше  и  больше  убеждаюсь,  что  ты  или  самая
безнравственная интриганка из всех,  с  кем  я  имел  удовольствие  быть
знакомым, или  потенциальный  клиент  сумасшедшего  дома.  Я  бы  скорее
склонился к последнему.
   - Ну конечно, - обиделась София. - Значит,  все  должно  кончиться  в
этом месяце, так?
   - И чем раньше, тем лучше. Для моего  спокойствия.  Обещай  мне  одну
вещь.
   - Что именно? - Она с подозрением взглянула на спутника.
   - Что после всего этого ты будешь считать себя полностью отмщенной за
все те гадости, которые я делал тебе мальчишкой. Тогда  мы  пожмем  друг
другу руки и счастливо пойдем каждый своей дорогой.
   - Но ты ведь абсолютно добровольно согласился поддержать меня!  Я  же
никогда не соглашалась участвовать в твоих мерзких проделках. Не говори,
что у тебя есть какие-то тайные мысли, Фрэнсис, и что ты хотел бы, чтобы
мы никогда этого не затевали. Так или нет?
   - У кого? У меня? Тайные мысли? С какой стати, Софи,  если  для  меня
это лишь развлечение? Мне грозит опасность  быть  притянутому  к  алтарю
просто  для  того,  чтобы  можно  было  пригласить  твоих  родителей  на
Рождество?! Со мной никогда не бывало такого, чтобы  я  лелеял  какие-то
тайные замыслы или уступал какому-то страстному желанию.
   - Хорошо. - София с  сомнением  смотрела  на  него.  -  Но  зачем  ты
говоришь о том, чтобы пожать друг  другу  руки  и  каждому  пойти  своей
дорогой? Если мы так поступим, мама тут же уедет домой, и  они  с  папой
так и не успеют понять, что больше не могут жить врозь. А я  никогда  не
выйду замуж, так как окончательно поверю, что  брак  не  может  принести
ничего хорошего. Хочешь взять на себя ответственность за все это?
   - Софи, когда ты  окажешься  в  сумасшедшем  доме,  -  вздохнул  лорд
Фрэнсис,  -  попроси  их  оставить  комнату  для   меня.   Договорились?
Подозреваю, она мне скоро понадобится.
   Щелкнув языком, София пустила лошадь галопом, а лорд Фрэнсис, покачав
головой, последовал за девушкой.

Глава 7

   "После помолвки нужно обязательно в течение недели устроить  бал  как
официальное празднование, - убедила  герцогиня  всех,  включая  и  самое
себя, - а помимо основных приготовлений есть еще масса всяких дел". Она,
видимо, позабыла, что несколько недель назад граф уже устраивал праздник
и что его  слуги  вовремя  и  успешно  справились  со  всей  необходимой
работой,  и  не  помнила,  что  для  подготовки  свадьбы   были   наняты
специалисты своего дела  и  все  шло  как  по  маслу.  Но  однажды  днем
герцогиню все-таки удалось уговорить отдохнуть часок у себя в комнате.
   - Сам я понимаю, что мир не перевернется, если жена пойдет отдохнуть,
но вывести  ее  из  этого  заблуждения  невозможно,  -  пожаловался  его
светлость графу и графине, - она получает истинное удовольствие, паникуя
по каждому пустяку.
   На следующей неделе Оливия и София  в  сопровождении  лорда  Фрэнсиса
собирались поехать  в  Лондон,  чтобы  приобрести  свадебный  наряд  для
невесты и другую праздничную одежду.  Графиня  со  смешанными  чувствами
ожидала предстоящей поездки, ведь прошло очень много лет с тех пор,  как
она последний раз была в городе. И все равно она всегда  любила  Лондон,
ее первый светский сезон был незабываемым.
   Почти все дни Оливия была постоянно занята  истинными  и  выдуманными
заботами по подготовке к предстоящей свадьбе, и, кроме этого, нужно было
развлекать  гостей.  Она   уже   начала   привыкать   к   роли   хозяйки
Клифтон-Корта, проводить время в обществе мужа и ради Софии вести с  ним
себя  так,  словно  у  них  был  самый  обычный  брак.  И  ее   старания
вознаграждались - София сияла и была абсолютно счастлива.  И  все  же  у
Оливии возникла потребность побыть одной.  За  четырнадцать  лет  у  нее
сложился свой образ жизни. Она  воспитывала  дочь,  имела  круг  близких
друзей, посещала приемы у соседей и  тем  не  менее,  в  сущности,  была
одинока, однако это была ее жизнь.
   И сейчас ей нужно было время, чтобы осмыслить новую  ситуацию,  время
вновь  обрести  равновесие  и  здравомыслие.  Иногда  она  вдруг   почти
забывала, что положение дел совсем не таково, каким  кажется.  Временами
она вдруг обнаруживала, что без  крайней  необходимости  сидит  рядом  с
мужем, или разговаривает с ним,  или  даже  разыскивает  его.  Например,
однажды она гуляла с Маркусом после обеда в саду и, только вернувшись  в
дом, поняла, что вовсе необязательно было это делать, потому что София и
лорд Фрэнсис ушли в деревню вместе с другими  молодыми  людьми.  И  были
случаи - дважды, - когда он утром за завтраком говорил,  что  должен  на
несколько часов уехать  по  делам  имения,  а  потом,  оставшись  с  ним
наедине, она спрашивала,  нельзя  ли  ей  поехать  тоже.  Прежде,  когда
Клифтоны жили вместе, Оливия всегда сопровождала мужа, не желая,  по  ее
словам, быть просто леди в доме. Тогда она хотела быть частью его  мира,
хотела понять,  как  управляют  имением,  хотела  разумно  и  осмысленно
беседовать с мужем о действительно  важных  вещах.  Ее  любознательность
сослужила  хорошую  службу  в   последующие   годы.   Маркус   продолжал
поддерживать связь со своим управляющим, ко никогда не приезжал домой  и
предоставлял ей самой принимать решения, касавшиеся повседневных  дел  в
Раштоне. И вот два дня  по  утрам  Оливия  ездила  с  ним  по  Клифтону,
слушала, смотрела, задавала вопросы,  делала  замечания  и  получала  от
этого удовольствие, которого давно не знала. Объезжая имение, они  почти
все время разговаривали. Часами, оставаясь наедине с ним, Оливия ни разу
не почувствовала ни неловкости, ни  какой-либо  напряженности  из-за  их
долгого разрыва и сознания того, что все это кончится, как  только  дочь
выйдет замуж. Как в старые времена, они оба чувствовали  себя  друзьями,
друзьями и товарищами.
   Опасное чувство.
   У Оливии была потребность в уединении, и она находила его не в  своей
комнате, а в потайном саду. У нее вошло в  привычку  каждый  день  после
полудня убегать туда на часок, и только однажды - день выдался дождливый
- она изменила этому обычаю. Иногда женщина сидела на  камне,  размышляя
или мечтая, вдыхала пьянящий аромат роз, а ее взор, отдыхая, блуждал  по
красочному цветочному ковру. Иногда она брала с собой  книгу  и  читала,
иногда ложилась на траву в тени  деревьев  и  следила  за  плывущими  по
голубому небу облаками, впитывая в себя спокойствие природы.  А  однажды
Оливия заснула.
   Этот сад, отгороженный от всего на свете, был миром  грез,  маленьким
раем на земле.
   Оливия никогда не запирала калитку, но всегда  надеялась,  что  никто
посторонний не обнаружит ее потайной мирок. Все очарование  исчезло  бы,
если  бы  кто-то  другой  приходил  туда  восхищаться   его   красотами.
Разумеется, за исключением одного-единственного человека. Она  приходила
сюда каждый день, чтобы убежать от Марка - не столько от его физического
присутствия, сколько от его воздействия на ее чувства, и тем не менее он
всегда незримо присутствовал  рядом  с  ней,  потому  что  именно  здесь
впервые поцеловал ее. Это был их сад - Марка  и  Ливи,  двух  совершенно
других людей. Оливия не хотела признаться себе, что на  самом  деле  они
остались теми же самыми.
   Днем перед началом бала она пришла в сад, вместо того чтобы,  подобно
остальным дамам, отдохнуть в своей комнате и приготовиться к  празднику.
Как часто бывало в последние дни, припекало солнце, и на небе не было ни
облачка. Сидя в тени плакучей ивы у клумбы  гиацинтов,  Оливия  мечтала,
чтобы оставшиеся до свадьбы Софии три недели пролетели поскорее, и в  то
же время хотела, чтобы время  остановилось.  "Сама  не  знаю,  чего  мне
хочется",  -  грустно  улыбнулась  она  полному  противоречию  мыслей  и
потянулась к сиреневому цветку.
   Вдруг арочная дверца открылась, и он вошел в сад.  Оливия  ничуть  не
удивилась, как будто ожидала этого. Ожидала? Конечно, неосознанно, иначе
она, безусловно, искала бы уединения в каком-нибудь другом месте.  Здесь
в этом волшебном саду не было ничего от реального мира, и она  не  могла
ответить, хотелось ли ей, чтобы Маркус пришел, чтобы он был здесь.
   Закрыв за собой калитку, он прислонился к ней, и Оливия была  уверена
- хотя не видела и не слышала, как он это сделал,  -  запер  дверь.  Она
ожидала этого - но хотела ли?
   - Отдыхаешь? - Он прошел по дорожке мимо солнечных часов и с  улыбкой
остановился возле нее.
   - Отдыхаю. - Она сидела на камне на уровне плеч Маркуса.
   - Ты ведь каждый день приходишь сюда, верно?
   - Да.
   Конечно, это был мир грез. Маркус стоял, глядя на Оливию снизу вверх,
и его глаза блуждали по ее  лицу,  волосам,  телу.  А  она  смотрела  на
мужчину, в которого он превратился, пока ее не было  рядом,  и  отмечала
произошедшие  перемены.  Ни  одного  из  них,  казалось,   не   тяготила
воцарившаяся тишина, ни у кого не было потребности что-либо сказать.
   Безусловно, он стал еще красивее, или, возможно, так казалось  Оливии
потому, что она смотрела на