оголетняя работа сводилась к тому, чтобы обеспечить процветание имения и приумножать богатство отсутствовавшего хозяина. В этом Квигли замечательно преуспел. То, что он не испытывал сострадания к людям, которые обеспечивали этот успех, к делу никакого отношения не имело. Проявление жалости не входило в круг его обязанностей.
     Это было обязанностью его хозяина. Но хозяин отсутствовал, жил своей собственной жизнью, полагаясь на его отчеты, не задумываясь о том, что от него прямо или косвенно зависит само выживание нескольких сот людей. Став взрослым, Дэвид был слишком занят своей карьерой в гвардии. Карьерой, избранной им ради того, чтобы уйти от женщины, которую он любил, но никогда бы не смог сделать своей.
     Он мог бы начать другую карьеру - в качестве владельца Стэдвелла - и добиться большего успеха. Джулиан не последовал бы за ним сюда и лишь от случая к случаю приезжал бы в Стэдвелл. Тогда Дэвиду не предо-ставилась бы возможность убить Джулиана в Крыму. Он, Дэвид, смог бы теперь жить здесь, вероятно, один или женившись на другой женщине, но зато жить с чистой совестью.
     Теперь же Дэвид не знал, куда деваться от мук совести. Чувство вины обрушилось на него со всех сторон.
     - Благодарю вас, Квигли, - сказал Дэвид, глядя в окно своего кабинета, когда беседа с управляющим подошла к концу. - На этом пока поставим точку. Теперь я останусь в Стэдвелле, куда я окончательно переехал, и приму на себя фактическое управление имением. Но мне пригодятся ваши знания и опыт, а также умение вести бухгалтерию. Может быть, теперь ваша работа покажется вам не столь обременительной.
     - Для меня всегда было и будет истинным удовольствием служить вам, милорд, - абсолютно искренне заявил управляющий.
     После ухода Квигли Дэвид продолжал смотреть в окно. В стопке документов, лежавших на его столе, были и подготовленные Ребеккой списки. Пару дней назад он просмотрел их вместе с женой. Она подсчитала стоимость кое-каких своих задумок. Дэвид же сделал расчеты для других проектов. О некоторых из них ни он, ни она пока не имели представления, но они явно обошлись бы им несколько выше приемлемой сметы. Когда все будет завершено, дом и участок при нем станут просто великолепны. Как и предполагал Дэвид, у Ребекки был безошибочный взгляд на эти вещи.
     Стала реальной перспектива превращения этого дома в очаг, достойный виконта и виконтессы, что в свое время и послужило для Ребекки решающим доводом в пользу того, чтобы принять предложение Дэвида выйти за него замуж. Дэвид это знал. Она не вышла бы за него, если бы не существовало возможности заняться какой-то полезной деятельностью, которая помогла бы ей заполнить свою жизнь. Он обещал ей предоставить свободу. Обращенная к нему просьба одобрить ее списки была чистой формальностью, но формальностью, которой Ребекка станет придерживаться. Для нее Дэвид всегда останется хозяином, хотя бы просто потому, что он ее муж.
     Дэвид стиснул зубы. Он решительно дернул за свисающую у камина ленту звонка и приказал вошедшему слуге попросить ее светлость, если только это ей удобно, зайти к нему в кабинет.
     Жена пришла через несколько минут.
     - Садись, Ребекка, - сказал он. - Нам нужно поговорить. - Он указал на стоявшее у письменного стола удобное кресло. Подождал, пока она устроилась, а потом сам сел за стол. - Относительно вот этих списков.
     - Дэвид, - заговорила Ребекка, - эти люди нуждаются в продовольствии и лекарствах. Завтра я собираюсь кого-нибудь послать в город с перечнем лекарств, которые могут мне понадобиться. Что касается продовольствия, то нужное мы можем собрать в нашем огороде или купить в деревне, а кое-какую пищу можно даже специально у нас приготовить. Все это я отправлю им сама.
     - Конечно, - согласился он. - Это входит в сферу твоих забот. Однако на все это тебе не потребуется моего разрешения.
     - Я хочу с твоего позволения уволить старшего повара, - продолжала она. - Дать ему хорошую рекомендацию и месячную заработную плату в качестве выходного пособия. Ему будет нетрудно найти другое приличное место в Лондоне. Он нам не подходит, Дэвид. Он относится с презрением к другим нашим работникам и уже вызвал к себе антипатию с их стороны. И хотя приготовленные им блюда великолепны, они не годятся для посылок с едой. Он, однако, устроил такой шум, кода я попросила его готовить простую пищу.
     - Тогда ты должна его уволить, - заявил Дэвид. - За слуг отвечаешь ты.
     - Благодарю тебя, - сказала Ребекка. - Женщина, которая раньше здесь готовила, живет вместе со своей сестрой в деревне. Сейчас она не работает. Слуги согласны, что она хорошая повариха. Однако миссис Мэттьюз считает, что ее блюда не удовлетворяют наши аристократические вкусы. Как порой бывают глупы люди! Я хочу снова нанять эту женщину. Во всяком случае, эту работу следует предложить местному жителю. Им нужны рабочие места.
     - Я полагаю, ты уладишь этот вопрос, - заметил Дэвид. - А против простых блюд, Ребекка, я не возражаю при условии, если они хорошо приготовлены. Ты же знаешь, я не один год провел в армии. Ну а теперь вернемся к этим спискам.
     - Я собираюсь начать вязать носки для детей, - продолжала она. - Ты обратил внимание, сколько их бегает босиком, а осень уже не за горами. Вероятно, некоторые женщины умеют вязать. Я их снабжу шерстью, и, возможно, они займутся вязанием шарфов и перчаток, да и шалей для пожилых. Так или иначе, я подумаю, что еще можно сделать.
     - Хорошая мысль, - согласился он. - Я это оставляю на твое усмотрение.
     - На завтра я наметила посещение школы, - сказала Ребекка. - Она под твоим патронажем, Дэвид? Я хочу выяснить, есть ли там все необходимое и смогут ли они зачислить дополнительных учеников, если только мне удастся убедить побольше родителей послать своих детей в школу. Миссис Эпплби говорила мне, что посещаемость в школе очень низкая.
     - Ребекка, - прервал ее Дэвид, - я хочу поговорить с тобой о планах реконструкции нашего дома. - Он положил руку на лежавшую перед ним стопку составленных женой списков необходимых дел.
     Некоторое время Ребекка смотрела на его руку, потом встала. Она явно разволновалась.
     - Дэвид, - сказала она, - я не могу... Я знаю, что именно для этого тебе понадобилась жена. Именно поэтому ты на мне женился. И я тебе пообещала... - Она тяжело вздохнула. - Итак, я вышла за тебя, и теперь ты мой муж. Каково же твое желание? Что ты решил?
     Дэвид почувствовал, что постепенно избавляется от страха и напряженности. Ему следовало это предвидеть. Конечно же, это Ребекка. Пора бы это понять.
     - Какие предложения в этих списках абсолютно необходимы? - спросил он.
     Она стиснула лежавшие на коленях ладони. Дэвид заметил, как побелели ее пальцы. На несколько мгновений Ребекка задумалась.
     - Требуют чистки дымоходы, - ответила она. - По общему мнению слуг, если только не принять срочные меры, возникнет опасность пожара. Миссис Мэттьюз надо было уже давно этим заняться.
     Он подождал, не скажет ли она еще что-нибудь, но Ребекка молчала.
     - Тогда это надо сделать как можно быстрее, - сказал он. - До зимы. Ты проследишь?
     - Да, Дэвид. - Она взглянула ему в глаза.
     - Нужно еще до наступления зимы сделать коттеджи пригодными для обитания, - добавил он.
     Она кивнула.
     - И следует повысить заработную плату батракам до такого уровня, чтобы они могли покупать здоровую пищу, - продолжал Дэвид. - Они не могут полностью зависеть от нашей благотворительности.
     - Да, - согласилась Ребекка. - Я этим несколько обеспокоена. Я подумала, что они могут обидеться на меня, если я стану слишком часто приходить к ним с целыми корзинами продовольствия. Я понимаю, что им порой важнее сохранение собственного достоинства и удовлетворение чувства гордости, чем бытовые удобства.
     - Кроме того, я собираюсь снизить арендную плату, - сказал он. - Полагаю, на первых порах - до прошлогоднего уровня. А позже, если это станет возможно, арендаторы будут платить еще меньше. Я собираюсь помочь им с неотложными ремонтными работами.
     - Да, - согласилась Ребекка.
     Он отвернулся от нее и задумчиво посмотрел на лежавшую перед ним кипу аккуратно подобранных планов и смет.
     - Я заманил тебя сюда, Ребекка, под всяческими ложными предлогами, - признался он. - Я предложил тебе спокойную жизнь в роскоши в качестве виконтессы. Я собирался разрешить тебе самостоятельно создавать эту роскошь.
     - Я никак не припомню, чтобы тогда прозвучало слово "роскошь", - возразила она.
     - Но разве это не было понятно без слов? - спросил Дэвид. - Я предупредил тебя, в каком запущенном состоянии находится Стэдвелл, но обещал, что это лишь временное явление.
     - Я вышла за тебя замуж, чтобы сделать свою жизнь осмысленной, - сказала она. - Мне кажется, Дэвид, что я получила даже больше, чем рассчитывала. Мои обязанности в качестве виконтессы, похоже, займут все мое свободное время. Я испытываю такой энтузиазм, на какой никогда и не надеялась. Мысли о будущем переполняют меня радостью.
     Дэвид снова посмотрел на жену.
     - Если я займусь исправлением предыдущих ошибок в отношении людей и снижу арендную плату, то нам не хватит денег на работы по реставрации дома, - признался он наконец. - Во всяком случае, сейчас. Может быть, наверстаем в будущем году.
     - Кроме того, с нашей стороны, было бы преступно, - добавила она, - жить в роскоши в то время, как люди, зависящие от нас, еле-еле сводят концы с концами. Это довольно несправедливо.
     - Мы должны вести жизнь, уготованную нам от рождения, - сказал Дэвид. - Но пытаться делать это, не вступая в конфликт со своей совестью.
     - Однако ведь могло случиться, что мы родились бы в одном из этих коттеджей, - возразила Ребекка. - Мы же ничего не сделали, чтобы заслужить свои привилегии.
     - Следовательно, ты не станешь возражать, если мы на какое-то время отложим твои планы?
     Ребекка покачала головой:
     - Это для меня будет таким облегчением. Я боялась, что ты можешь меня не понять. Прости, Дэвид. Ты действительно сочувствуешь тем, о ком должен заботиться. Благодарю тебя.
     Дэвид встал, смущенный и довольный ее похвалой.
     - Наступило время чая, - заметил он. - Мы должны уже идти в гостиную? Насколько я понимаю, у нас впервые в послеполуденное время нет визитеров.
     - Люди весьма вежливы, - ответила Ребекка. - Мы уже нанесли три ответных визита, но нам предстоит еще пять. Мы получили два приглашения на обед - к Шарпам и мистеру Криспину.
     Дэвид обнял ее за талию, и они вышли. Она почувствовала тепло его руки, несмотря на то что была затянута в корсет. Вот уже несколько дней Дэвид позволял себе лишь подобные бесстрастные прикосновения. Фактически с той самой ужасной ночи, когда она пыталась помочь ему преодолеть кошмар. Когда они подошли к лестнице, Дэвид предложил ей руку.
     У него стало гораздо легче на душе, когда он понял, что Ребекка согласилась с его решением в отношении Стэдвелла. Дэвид очень опасался, что в лучшем случае жена довольно угрюмо отнесется к его намерениям, а в худшем - ожидал вспышки гнева. Теперь стало ясно, сколь нелепы были его страхи. Он не мог представить себе Ребекку ни мрачной, ни разгневанной.
     Она оказалась истинной леди. Безупречной леди - хозяйкой поместья.
     Именно по этой причине Дэвид последние три ночи спал на диване в библиотеке. Хотя он и попросил у жены прощения и помирился с ней, но не мог простить себя сам, не мог доверять себе, если бы ночью оказался снова рядом с ней. Он сам виноват в том, что теперь его замучила совесть.
     "Дай мне то, что ты обычно давала Джулиану". Ему до сих пор слышались эти слова, которые он произнес в ту ночь, он никак не мог отделаться от них. Они никогда не звучали в его сновидениях, но стали обычным кошмаром в часы бодрствования.
     Он все еще ревновал к Джулиану. Дэвид никогда не отпустит его призрак на покой. Но после всего этого он никогда не сможет удовлетвориться только тем, что Ребекка способна ему дать. Она дает это без колебаний и не жалуясь. Даже когда он так грубо овладел ею, она не сопротивлялась и никак не выразила неудовольствия.
     Но этого Дэвиду теперь было недостаточно. Он обманул себя, решив, что удовлетворится подобным минимумом. Его отец это понимал, а он, Дэвид, отказался с этим смириться. Он так сильно хотел Ребекку, что был готов взять ее на любых условиях. И конечно же, ему было надо жениться на ней, чтобы дать ей семейный очаг, обеспечить защиту и покровительство.
     Дэвид был доволен тем, что между ним и Ребеккой, по-видимому, установилось гармоничное понимание обязанностей лорда и леди Стэдвелла. Это могло хоть как-то скрасить Дэвиду его довольно безрадостное существование. Но он знал, что его отношения с женой никогда не станут более близкими, более теплыми.
     Если он собирается выдвинуть на первый план интересы Ребекки - а именно это уже давно стало смыслом его жизни, - то он должен обеспечить ей домашний уют и радость кипучей деятельности по возрождению Стэдвелла. И одновременно позволить ей предаваться воспоминаниям о столь совершенном, заполненном любовью первом браке. Может быть, своей конечной победой Дэвид обязан именно Джулиану. Может быть... Хотя Дэвид всегда ощущал бессильный гнев, когда думал о том, сколь неверной была любовь Джулиана.
     Во время чая супруги, как всегда, беседовали, словно вежливые и не питающие недоброжелательства друг к другу незнакомцы. Разговаривая с Ребеккой, Дэвид любовался ею.
     Он всегда восхищался ее безупречными манерами. Она никогда не прикасалась к спинке стула, на котором сидела, словно проглотив аршин.
     Закрытый корсаж платья подчеркивал ее затянутую в корсет фигуру, тонкую талию. Дэвид считал корсеты дьявольски неудобными и совершенно ненужными штуками. Он поражался: кто мог додуматься до того, что помещенная в клетку корсета фигура способна возбуждать мужчин?
     И все-таки Ребекка выглядела возбуждающе. Ей очень шла пышная юбка, ниспадающая красивыми складками. Ее золотистые волосы были, как всегда, гладко зачесаны. Дэвид вспоминал, как они рассыпаются по ее обнаженным рукам, как они пахнут. Если бы она захотела, то могла бы выглядеть не правдоподобно сладострастной. Но тогда она, конечно же, перестала бы быть Ребеккой. Дэвиду в ней всегда нравились строгость и аккуратность, пусть даже переходящие в чопорность.
     Когда Дэвид был еще мальчиком, он прилагал огромные усилия, чтобы произвести впечатление на Ребекку. Но Джулиан продолжал совершать бездумные, порой даже жестокие поступки, и для Дэвида оказалось совершенно невозможным покончить со своей мальчишеской привычкой принимать всю вину на себя, чтобы его отец не выгнал Джулиана. Насколько же глупо было допускать подобную возможность! Как плохо он знал своего отца!
     Но Дэвид не производил никакого впечатления на Ребекку. Вероятно, ему следовало бы с самого начала вести себя по-иному, больше думать о своей собственной репутации и будущих перспективах. Но в ту пору он был не в силах отказаться от своей привычки прикрывать Джулиана.
     Они замолчали, а Дэвид не замечал этого, пока не увидел, что Ребекка покраснела, и не услышал, как ее чашка слегка задребезжала на блюдце.
     - Дэвид, - вновь заговорила Ребекка, - мне следовало бы подумать об этом раньше, в твоем кабинете, когда ты спросил меня. Пожалуй, есть еще одно дело, которое требует срочного решения.
     - Что именно?
     - Может быть, нам следует купить новый матрац в мою комнату, - ответила она. - Я уже дала указание миссис Мэттьюз выбросить старый. Как только его заменят, я смогу перебраться в свою собственную комнату. Это будет сейчас слишком большой расход для нас?
     - У тебя есть комната, - сказал он. - Хозяйская спальня.
     - Но это твоя комната, - парировала она. Ребекка колебалась. - Где ты сейчас спишь? Ты уверен, что постель хорошо проветривается?
     Дэвид поднялся со стула.
     - Где я сплю, не имеет значения, - сказал он. - Пока что в библиотеке. Я сейчас не нуждаюсь в долгом сне. По ночам я веду себя неспокойно. И очень часто мне снятся кошмарные сны. Я попрошу миссис Мэттьюз приготовить для меня другую комнату. Может быть ты присмотришь за этим?
     Ребекка тоже поднялась.
     - Хорошо, - спокойно ответила она. И вновь заколебалась. - Дэвид, может быть, я сделала нечто такое, что тебе не понравилось?
     Он на мгновение закрыл глаза. Вполне естественно, что она именно так восприняла ситуацию. Ей, должно быть, не нравится заниматься с ним любовью. Хотя она и отрицает, но секс, вероятно, кажется ей делом отвратительным. Она вынуждена брать себя в руки, чтобы проходить через это тяжкое для нее испытание. И все же она считает долгом подпускать Дэвида к своему телу, чтобы доставить мужу удовольствие. Вполне вероятно, что ей внушили, будто это и есть важнейшая часть ее супружеских обязанностей.
     - Ты ничего такого не сделала, - сказал он, заставив себя подойти к ней. - Совсем ничего, Ребекка.
     - Если я все же что-то сделала не так, то, пожалуйста, скажи мне об этом. Той ночью я совсем не хотела вывести тебя из равновесия. Я подумала, что, быть может, смогу помочь тебе, поговорив с тобой. Это больше не повторится, Дэвид. Теперь, когда я узнала, что ты предпочитаешь оставаться в одиночестве, я никогда больше не стану надоедать тебе. Я знаю, что порой трудно приспособиться к тому, что в семейной жизни довольно редко удается уединиться. Брак - дело не легкое. Я понимаю, что иногда ты предпочел бы оставаться один. Я попытаюсь как можно быстрее усвоить твои привычки, понять, что именно ты любишь.
     - А у меня что, нет обязательств узнавать то же самое о тебе? - Он произнес эти слова гораздо резче, чем намеревался.
     Она закусила губу.
     - Что, по-твоему, брак - это когда жена все отдает, а муж все забирает? - спросил он. - Я считаю, что брак предполагает равные обязательства, весьма гладкие отношения, и мужчину такое положение должно устраивать.
     Ребекка проглотила застрявший в горле ком.
     - Мне не нужно, чтобы ты ради меня уничижала себя, - сказал Дэвид. - У тебя, Ребекка, должны быть свои мнения и предпочтения. Если ты в чем-то не согласна со мной, то скажи мне об этом. Если я наступлю на твою любимую мозоль, наступи на мою. Если я, как это случилось сейчас, сержусь на тебя, огрызнись и накричи на меня. Ударь меня. Никаких оснований злиться на тебя у меня нет. Ты всего лишь выразила желание ублажать меня.
     Злость захватила Дэвида врасплох. Никаких причин для нее вообще не было. Это его озадачило. Неужели те самые качества, за которые он всегда любил Ребекку - ее спокойствие, свойственная истинным леди покорность, - теперь вызывают у него гнев. Он хотел, чтобы Ребекка сердилась на него. Он заслужил ее гнев. Возможно, он почувствовал бы себя лучше, если бы она дала ему отпор.
     Лучше?.. В отношении чего?..
     - Тебя всегда так трудно понять, Дэвид, - сказала она. - Я знала, что жить с тобой будет делом нелегким. Однако я полагала, что, как только я выйду за тебя замуж и стану относиться к тебе как жена, трудности сгладятся. Я буду знать свою роль, свои обязанности, пойму, за что я ответственна. Но, оказывается, я не способна радовать тебя. Мне так жаль.
     - Тебе жаль? - Он схватил ее запястья. - Черт побери, Ребекка. Никогда не сожалей ни о чем. Если ты ждешь от меня именно приказа, то прими во внимание то, что я сейчас говорю. Никогда не сожалей. Тебе не о чем сожалеть.
     - Мне кажется, - спокойно сказала она, - что внутри тебя, Дэвид, поселились какие-то ужасные демоны. Ты считаешь невозможным раскрыться перед кем бы то ни было. И меньше всего передо мной.
     - Почему это меньше всего перед тобой? - Он отпустил ее запястья.
     - Потому что я была женой Джулиана, - процедила она сквозь зубы. - А ты не можешь перестать укорять себя за его смерть. Разве я не права? Ты не можешь отбросить прочь мысль, что ты должен был найти какой-то способ спасти его. Я знаю, почему ты женился на мне. Раньше меня это озадачивало, поскольку ты мог бы подождать, пока не найдешь свою любовь. Ты мог бы получить почти любую же