а  взволнованно  встала  и
подошла к окну. - Я замужем с прошлого августа. С тех пор вы  не  видели
ни Джеймса, ни меня. Вы не знаете. Я питаю к нему отвращение, и если  мы
увидимся через сто лет, этот срок не покажется мне слишком долгим.
   Она не услышала, как он подошел к ней. И вздрогнула, когда  его  руки
опустились ей на плечи.
   - Расскажите мне, что произошло, - попросил он.  Пожав  плечами,  она
устремила невидящий взгляд в темноту.
   - Я совершенно его не знаю, - начала она. - Глупо звучит,  не  правда
ли, после восьми месяцев совместной семейной жизни. Он не  разговаривает
со мной, никогда не улыбается мне. Я никогда не знаю, что  выражают  его
глаза. У него замашки собственника и диктатора. Разговариваем мы  только
тогда, когда ссоримся.
   - Собственника? - переспросил Домми. - Значит, какие-то чувства к вам
у него есть.
   - Нет, никаких, - возразила она. - Я просто собственность.
   - Но  всех  этих  неприятностей  еще  недостаточно,  чтобы  броситься
стремглав в почтовую карету, - резонно  заметил  он.  -  Что  случилось,
Мэд?
   Она опустила голову ему на плечо и закрыла глаза.
   - Случился конец света, вот и все.
   - Мелодрама? - Он погладил ее по плечам. - Нет, прошу прощения. У вас
нет сил, чтобы актерствовать передо мной. Вы говорите серьезно.  Что  же
привело к концу света?
   - Эллен увела маму нарочно, да? - спросила Мэдлин. Он тихо засмеялся:
   - Вы, наверное, были вне себя,  если  вам  приходится  спрашивать  об
этом. Это было сделано не очень-то тонко.
   - Вы выбрали себе чудесную жену, Домми. Я рада за вас.
   - Спасибо, Я тоже рад за себя. Что привело к концу света?
   - У него есть любовница, - сказала она. - И девятилетний сын от  нее.
Мальчик даже внешне похож на него.  И  однако,  когда  я  подружилась  с
другим мужчиной, это вызвало ярость.
   - Что-нибудь особенное?
   - Управляющий герцога Питерли, - сказала  она.  -  Приятный  человек,
который был добр ко мне. Его сестра и есть любовница Джеймса.  Ему  было
больно говорить мне об этом.
   - Кому - ему? Джеймсу или управляющему?
   - Карлу, - пояснила она. - Карлу Бисли.
   - Он рассказал вам?
   - Только когда я увидела достаточно для того, чтобы у меня  появились
серьезные подозрения.
   - И этот человек ваш друг? - спросил Доминик. - И ваш  муж  возражает
против этой дружбы?
   - Да, - вяло ответила она. - Наверное, он решил, что  мы  обнимаемся,
но Карл просто держал меня за руки после того, как ему пришлось все  мне
рассказать.
   Доминик пробормотал какое-то ругательство, возразить  против  чего  у
Мэдлин недостало сил.
   - Вы вполне уверены, что рассказанное им, правда?
   - Да, вполне. - Голос ее звучал  монотонно.  -  Они  были  наедине  в
комнате незадолго до того, как Карл вывел меня из дому.
   - Не всегда можно доверять глазам, - наставительно заметил Доминик. -
Ведь то, что видел ваш муж, на деле было не тем, что ему показалось.
   - Вы хотите сказать, что пребывание Джеймса наедине с миссис Драммонд
было  невинно?  -  невесело  усмехнулась  она,   поднимая   голову,   и,
обернувшись, взглянула на него усталыми глазами.  -  Вряд  ли  это  так,
Домми. И потом, у них есть ребенок.
   - Миссис Драммонд? А какова же роль мистера Драммонда во всем этом?
   - Я думаю, что он скорее всего ничего не знает. Хотя он должен знать,
что это сын Джеймса. Мальчик так не похож на остальных детей  Драммонда.
Но его братья застали Джеймса с ней наедине и пришли  в  бешенство.  Они
даже угрожали ему.
   Доминик вздохнул и поднес руку ко лбу.
   - Вы уличили его во всем этом, Мэд? - спросил он.  -  Или  вы  просто
испугались и умчались - именно в такой последовательности?
   - Он обрушился на меня из-за Карла, - ответила она.  -  Я  уехала  на
другое утро.
   - А что произошло ночью?  -  спросил  он  и  увидел,  что  она  густо
покраснела и закусила губу. Он поднял брови. - Очередное  сражение,  да?
Не знаю, Мэд. Наверное, мне  следует  отправиться  туда,  да?  Разузнать
правду и убить его, если то, что вы говорите, окажется правдой.
   Она возмущенно взглянула на него.
   - Вы не сделаете ничего подобного, - заявила она. -  Я  рассталась  с
ним, Домми. Навсегда. В записке, которую я ему оставила, я написала, что
он может  убираться  ко  всем  чертям  -  мне  это  безразлично.  И  это
действительно  так.  Джеймс  Парнелл,  лорд  Бэкворт,  больше  меня   не
интересует. Это был неудачный, неприятный эпизод в  моей  жизни.  Теперь
мне нужно жить дальше. Видите? -  Она  подняла  левую  руку,  обращенную
ладонью к себе. - Я выбросила его обручальное кольцо.
   - Мэд! - ласково проговорил он, беря ее за плечи и привлекая к  себе;
лицо ее сморщилось, и она заплакала. - Мэд!
   - Какое унижение! - всхлипнула она. - Какое смертельное  оскорбление!
И это целиком ваша вина. Я не собиралась никому ничего рассказывать. Это
касается только меня. И конечно, вас, Доминик, это не  касается.  У  вас
есть семья, и вы прекрасно ею руководите. Или вы  думаете,  что  это  не
унижение - вот так приползти домой после того, как твой брак  рухнул,  а
муж предпочел тебе другую? А он всегда ее предпочитал.  Мальчику  девять
лет. - Она стукнула его в грудь кулачками.
   - Тише, - прошептал он ей на ухо, - тише же.
   И она обмякла, прижимаясь к нему, и резко оборвала свою  тираду.  Она
слышала, как чей-то голос, звучащий у самого ее уха, велит ей замолчать.
И чувствовала, как ее обнимают при этом чьи-то руки. И она  успокоилась,
потому что  он  любил  ее  и  успокоил  и  не  отвернулся  от  нее.  Она
отодвинулась от брата.
   - Помните, тогда в Брюсселе? - спросила она. - После того  как  вы  с
Эллен рассорились?  И  вы  начали  бороться  за  жизнь,  решив,  что  вы
выкарабкаетесь и не позволите никому разрушить себя, хотя  вы  и  любили
ее. Вы помните, Домми?
   Он кивнул:
   - Это одна из самых трудных вещей на свете.
   - Но вам она удалась, - напомнила  она.  -  И  даже  если  бы  вы  не
женились на ней в конце концов, вам все равно удалось бы наполнить  свою
жизнь смыслом, не так ли?
   - Да, - ответил он, - думаю, я вернулся бы к жизни, даже если бы  мне
никто не помог. Я жил бы, а не выживал.
   - Ну вот. А я недаром ваш близнец, Домми. Я тоже хочу  большего,  чем
просто выжить. Я люблю Джеймса. От вас я ведь не могу этого скрыть,  да?
И в данный момент я испугана и уверена в том, что в жизни у меня  ничего
не будет, если не будет его. Но его у  меня  нет  и  не  будет  никогда,
потому что я слишком горда, чтобы делить его с другой женщиной. И  стало
быть, мне нужно научиться жить без него. И  я  научусь.  Не  думайте,  я
больше никогда не стану плакаться перед вами.
   - Очень рад слышать это. - Он дружески обнял сестру  и  подвел  ее  к
дивану. -  Мой  камердинер  вспотел  кровавым  потом,  завязывая  шейный
платок, а теперь он похож на жеваную  тряпку.  Камердинер  целую  неделю
будет не в духе.
   - Ах, Домми! Я так соскучилась.
   - Мы надеялись увидеть вас на Рождество.
   - Джеймс сказал, что мы могли бы  поехать,  но  я  не  захотела.  Все
увидели бы, что мы  не  очень-то  счастливы.  Это  ни  к  чему.  Смешные
притязания при сложившихся обстоятельствах, да? А как  вы  относитесь  к
тому, что Александра и Эдмунд ждут еще одного ребенка?
   - Я восхищен, - сказал он, - поскольку сами они очень рады этому.
   - Мне так завидно, - призналась она. - Жаль, что у меня  не  появился
ребенок до того, как все это произошло.
   Впрочем, какие глупости! В таком случае я не смогла бы уехать,  а  он
не  отпустил  бы  меня.  Как  вы  думаете,  мама  с  Эллен  -  они  что,
пересчитывают блестки на платье?
   - На каком платье? - спросил он, и оба фыркнули.
 
*** 
 
   Граф Эмберли стоял в дверях музыкальной гостиной и смотрел  на  жену.
Алекс играла на фортепьяно пьесу собственного сочинения, как она  делала
часто, при этом рядом с ней стояла Кэролайн, опираясь локтями о табурет,
положив подбородок на руки и глядя  на  мать.  В  другом  конце  комнаты
Кристофер лежал на животе и рисовал.  Няня  Рей  выбранила  бы  всех  их
непременно. По ее мнению, краскам место исключительно в детской.
   Все они увидели его одновременно. Кэролайн прыжками пересекла комнату
и обняла отцовскую ногу. Кристофер собрал рисунки и принес показать  их.
Александра улыбнулась ему и прекратила игру.
   - Вы уже вернулись! Я думала, Эдмунд, вы пробудете в городе все утро.
   - Я решил вернуться пораньше, - объяснил он, подхватив дочь на  руки,
потрепав сына по волосам и входя в комнату. - Поцелуй, принцесса? - И он
повернул голову к дочери, уже наморщившей губки.
   - Пошли, - сказала Александра, подходя к сыну и  кладя  руки  ему  на
плечи, после того как внимательно просмотрела его рисунки, - вам пора  к
няне Рей. Я поиграю тебе еще завтра, хорошо, Кэролайн? А ты,  Кристофер,
намерен ли самолично вымыть  свои  кисточки,  чтобы  няня  Рей  тебя  не
бранила?
   Вскоре она вернулась, отведя детей наверх и передав их  няне.  Войдя,
она взяла мужа под руку.
   - Что случилось? - спросила она, увлекая его в гостиную.
   - Откуда вы знаете, что что-то случилось? - улыбнулся он.
   - Эдмунд! Я почти пять лет как замужем за вами.  Хорошей  я  была  бы
женой, если бы не могла сразу же понять, что у моего мужа что-то на уме.
   - Меня всегда удивляло, - отозвался он, - как это  Мэдлин  и  Доминик
прекрасно понимали друг друга, даже не прибегая к помощи слов. Теперь то
же происходит у нас с вами.
   Он наклонился, поцеловал ее  в  нос,  а  потом  отступил  в  сторону,
уступая ей дорогу в гостиную.
   - Итак, - сказала она, оборачиваясь к нему, когда он закрыл дверь.  -
В чем дело?
   - Я перехватил наши письма на почте, - ответил он. - Есть  письмо  от
Доминика. Мэдлин в Лондоне.
   Лицо Александры просветлело.
   - А сюда они приедут? - спросила она. -  Или  мы  съездим  в  Лондон?
Съездим, Эдмунд?
   - Она одна.
   Алекс, не понимая, взглянула на мужа.
   - Она оставила Джеймса, - пояснил он  и  увидел,  как  жена,  держась
очень прямо,  опустилась  на  ближайший  стул.  -  Доминик  не  сообщает
подробностей, но не похоже, что это  обычная  ссора.  Она  действительно
уехала от него. Вам нехорошо, Алекс?
   Она сидела бледная и смотрела на него.
   - Так я и знала, что ничего  не  получится,  -  печально  проговорила
Алекс. - Все было слишком  хорошо,  а  так  не  бывает.  Он  пожертвовал
столькими годами, чтобы быть со мной, пока я не обрету  счастье.  А  мне
хотелось для него только одного - счастья. Я думала, что он, может быть,
найдет его. Я думала, что Мэдлин окажется именно той, кто ему  нужен.  А
он - тем, кто нужен ей. Но все это было слишком хорошо, а так не бывает.
   - Судя по словам Доминика, она в полном смятении, - продолжал Эдмунд.
- Храбрится, чего и следовало ожидать  от  Мэдлин,  улыбается,  болтает,
утверждает, что начнет новую жизнь.  Но  совершенно  сломлена  и  готова
рассыпаться на кусочки при малейшем раздражении.
   Александра закусила губу.
   - Но почему же Джеймс позволил ей уехать? - спросила она. - И где  он
сейчас, Эдмунд?
   Тот покачал головой:
   - Во всяком случае, когда Доминик писал это письмо, в Лондоне его  не
было. Что вы хотите, чтобы я сделал, Алекс? Написал  ему?  Отправился  к
нему? Вам не будет  неприятно,  если  я  поеду  в  Лондон  повидаться  с
Мэдлин?
   - Неприятно?  -  нахмурилась  она.  -  Почему  это  должно  быть  мне
неприятно?
   Он сел напротив нее и грустно улыбнулся.
   - По дороге домой, - начал он, - мне вдруг пришло  в  голову,  что  в
этом вопросе мы с вами можем оказаться по разные стороны  изгороди.  Что
бы ни было между ними,  для  вас  будет  естественно  стать  на  сторону
Джеймса, а для меня так же естественно - на сторону Мэдлин. Не могли  ли
бы мы поговорить сейчас разумно и сделать так, чтобы этого не произошло?
   Она вскочила.
   - Ах нет! - воскликнула она. - Это абсурдно, Эдмунд. Я люблю  Мэдлин,
она мне приходится дважды сестрой. Я не могу быть против нее. Что же  до
разных сторон изгороди, это самое глупое, что мы можем  сделать.  У  них
затруднения, и, без сомнения, затруднения эти сопровождаются глупостью и
непониманием и упрямством, которые легко  возникают,  когда  люди  живут
рядом. Вы  научили  меня  в  самом  начале  нашей  семейной  жизни,  как
справляться с подобными вещами. Вы всегда заставляли меня  разговаривать
с вами и сами всегда разговаривали со мной. Неужели мы  будем  ссориться
из-за чужой ссоры, когда мы научились избегать ссор между собой?
   Он откинулся на спинку стула и улыбнулся.
   - Вы сердитесь на меня.
   - Конечно! - Глаза ее сверкали. - Вы что же, не верите, что я так  же
предана вашей семье, как и своей собственной?  Мои  дети  принадлежат  к
вашей семье. Они носят ваше имя.
   Он мгновенно вскочил со стула и заключил ее в объятия.
   - Я очень виноват, дорогая, - сказал он. - Вы меня простите? Я просто
очень  испугался,  что  ваша  привязанность   к   брату   заставит   вас
разгневаться на Мэдлин. Наверное, я хуже знаю вас, чем  вы  -  меня.  Вы
меня простите?
   Она пригладила лацканы его  сюртука  и  подняла  лицо,  чтобы  он  ее
поцеловал. Потом обвила руками шею мужа и положила голову ему на плечо.
   - Что там могло случиться? - проговорила она.  -  Мне  так  хотелось,
чтобы оба они были счастливы, Эдмунд. Что могло заставить  ее  совершить
столь решительный шаг? Она оставила его. Что он ей сделал,  что  вынудил
ее уехать? В Джеймсе столько любви! Эта любовь поддерживала меня  многие
годы. Но каким-то образом он сделал так, что она уехала.
   - Если вы сможете обойтись без меня  в  течение  нескольких  дней,  -
сказал он, - я съезжу в Лондон  и  посмотрю,  что  можно  узнать.  Может
статься,  это  просто-напросто  глупая  ссора,  которую  можно  уладить,
поразмыслив спокойно. Хотя эти несколько дней  могут  растянуться,  если
мне придется поехать в Йоркшир.
   - Нет, без вас я не  обойдусь,  -  возразила  она.  -  И  я  не  могу
оставаться здесь, Эдмунд, и терять время в ваших  объятиях,  как  бы  ни
успокаивали они меня. Если мы оба с детьми должны быть готовы выехать  в
Лондон завтра или  послезавтра,  нужно  немедленно  начинать  сборы.  Вы
послали сообщение в Лондон, чтобы дом приготовили к нашему приезду?
   - Нет, - ответил он. - Но если вы отпустите мою шею, Алекс,  я  пошлю
кого-нибудь с запиской сегодня же утром. Вы уверены, что эта поездка вам
по силам?
   - Вы же знаете, что я не могу сидеть без дела, когда я в положении, -
ответила она. - И уж конечно, я не намерена оставаться  здесь  без  вас.
Что за ерунда!
   Прежде  чем  выйти  из  комнаты,  Эдмунд  поцеловал  жену  в  губы  и
пристально посмотрел ей в глаза.
   - Постарайтесь не волноваться, - сказал он. - У меня такое  ощущение,
что эти двое созданы  друг  для  друга.  Однако  они  слишком  упрямы  и
вспыльчивы, чтобы просто перейти от холостой  жизни  к  семейной.  Дайте
время, и они будут так же счастливы, как мы с вами.
   Алекс прикоснулась к его щеке.
   - Лучшего я и пожелать им не могу, - сказала она. - Ступайте.
 
Глава 22 
 
   Джеймс стоял на конном дворе герцога Питерли, опираясь  одной  ногой,
обутой в сапог, о колоду и обхватив рукой колено. Он  смотрел  на  Карла
Бисли, похлопывавшего хлыстом по своему сапогу с таким видом, будто  ему
страшно хочется уйти отсюда как можно скорее. Сзади  два  конюха  чем-то
занимались в конюшне, но если  разговаривать  негромко,  они  ничего  не
услышат.
   - Я всегда полагал, что именно  я  разорвал  нашу  дружбу,  -  сказал
Джеймс, - когда поколотил вас после  того,  как  вы  позволили  отослать
Дору. В то время ваши поступки я расценивал не  как  враждебные,  но  не
правильные. Потом я часто жалел, что отыгрался за свое отчаяние на  вас.
Но ваши поступки все же были враждебными, не так  ли?  Вы  считали  меня
дураком и были совершенно правы. Я и был им.
   Карл пожал плечами.
   - Это было давно, - сказал он. - Мы были моложе, Бэкворт,  и  не  так
умны, как теперь.
   - Почему вы так и не сказали мне, что это ребенок Питерли? -  спросил
Джеймс. - Почему вы позволили мне считать его своим?
   - Я полагал, что Дора вам сказала. Откуда мне было знать? Хотя он мог
быть и вашим. Вы валялись с ней там, на  вересковой  пустоши.  И  вы,  и
Питерли. Но дело не  стоило  того,  чтобы  чувствовать  себя  виноватым,
верно? Дора и я никогда не были значительными персонами. Мы  были  всего
лишь подопечными Питерли.
   - И речи не было о том, чтобы я смотрел  на  кого-то  из  вас  сверху
вниз, - возразил Джеймс. - Вы и я - мы были друзьями.  И  мне  нравилась
Дора. Вы это знали. Вы знали, что я готов жениться на ней.
   - Хорошо было вам бушевать, рвать на себе волосы и сломать мне нос  -
все равно вы ничего не могли  бы  поделать  в  создавшейся  ситуации,  -
сказал Карл. - Я сильно сомневаюсь, что вы женились бы на  ней,  будь  у
вас действительно такая возможность. Вы, как и Питерли,  постарались  бы
увильнуть. И неужели вы думаете, что ваш дорогой папочка позволил бы вам
жениться на моей сестре?
   - Он знал? -  нахмурился  Джеймс.  -  Мой  отец  знал,  что  это  был
Питерли?
   - Ни в коем случае, - засмеялся Карл. - Если бы у Доры в голове  было
побольше, - продолжал  он,  -  я  бы  сказал,  что  она  расставила  вам
превосходную ловушку, Бэкворт. На самом  же  деле  все,  конечно,  вышло
случайно. Но ясное дело, лучше было бы, чтобы все решили, будто виноваты
вы. Вас легче было извинить - молодой, еще не перебесился, и все  такое.
С другой стороны, Питерли осудили бы многие. Ему было под сорок, он  был
опекуном Доры. И в конце концов, ребенок вполне мог оказаться вашим.
   - Значит, - подытожил Джеймс, - вы вместе с Питерли  заставили  моего
отца поверить. Из-за вас между нами возникла трещина, которая так  и  не
заросла, из-за вас я прожил долгие годы, мучаясь угрызениями совести.
   - Все это вы заслужили, - напомнил Карл. - Вы повинны в  позоре  моей
сестры не меньше, чем Питерли.
   Джеймс кивнул.
   - Да, я очень виноват. Но я думал, что влюблен в нее, и  взял  бы  на
себя ответственность за последствия. Я никогда не сознавал,  как  сильно
вы ненавидите меня, Карл. Я не знал, что вы чувствовали себя обделенным.
Но вы не могли выместить свое негодование на Питерли, верно? Вы от  него
зависели. Поэтому вы использовали меня, чтобы отомстить  за  себя  всему
миру. Конечно, Доре не могли позволить выйти за меня, потому что  я  был
братом предполагаемой невесты герцога. Ребенок оказался бы  одновременно
его сыном и племянником. Кроме того, вряд ли мой отец  поощрил  бы  это,
знай он правду. Питерли был одним из немногих, кого он считал  достойным
своего уважения. Какая ирония, согласитесь!
   -  Оставьте  это,  -  заметил  Карл.  -  Ведь  все  кончилось  вполне
благополучно. Дора довольна жизнью, Питерли присматривает за ребенком. И
сами вы хорошо устроились. - Он повернулся  и  пошел  по  направлению  к
дому.
   Но Джеймс направился за ним. Он схватил Карла за плечо и  повернул  к
себе так, что спина последнего оказалась обращенной к  стволу  огромного
дуба. Джеймс крепко схватил его за лацканы сюртука.
   - Все кончилось вполне благополучно? -  спросил  он.  -  Десятилетние
страдания - это благополучие? А как же  ваша  клятва,  которую  вы  дали
тогда - отомстить мне за то, что  я  вас  поколотил?  Об  этом  вы  тоже
забыли?
   - Мне не нравится, что вы прикасаетесь ко мне. Бэкворт, - сказал Карл
ледяным голосом. - И что за чепуху вы несете?
   - Я хочу знать о вашей дружбе с моей женой, - ответил Джеймс.
   Карл улыбнулся.
   - Полагаю, вам следует спросить у нее, - сказал он. - Мне не  хочется
сплетничать, Бэкворт, и ставить леди в затруднительное положение.
   - О нет, - глаза Джеймса угрожающе сузились, - я не спрашиваю  вас  о
природе этой дружбы. Я не прошу вас марать имя моей жены, но если вам не
хочется, чтобы вам еще раз сломали нос, советую дважды подумать,  прежде
чем лгать. Я спрашиваю, что вы ей рассказали.
   - Многое, - ответил