е до дна, пусть даже этот пьянящий напиток убьет ее, как сладостный яд.
     - Нет, конечно, он не придет, - снова повторила она. - Наверное, так говорят все мужчины, провожая женщину.
     - Ох, уволь меня, - начала леди Стерн.
     Но она не договорила, потому что слуга открыл дверь спросил, угодно ли мадам и леди Анне принять его светлость, герцога Гарндонского.
     Анна крепко зажмурилась, но тут же быстро открыла глаза - так меньше кружилась голова.
     Он был в изумрудном с золотом и показался ей красивее, чем когда бы то ни было. Может быть, потому, что теперь он не Волшебный Принц, с которым она кокетничала, а мужчина, который решил жениться на ней. Мужчина, которому она должна была отказать, потеряв его навсегда. Было чудесно забыть о своей реальной жизни на несколько коротких дней и позволить себе флирт с первым красавцем Лондона. Но эти дни прошли. Сказка близилась к развязке.
     Он разговаривал с ней и леди Стерн уже около четверти часа, разыгрывая беззаботность и легкомыслие, которые не давали повода предположить, что целью его прихода было что-то большее, чем просто визит вежливости. Анна была готова признать, что она ошибалась. Но вдруг, когда она уже почти успокоилась, он произнес те слова, которые она так боялась услышать.
     - Мадам, не позволите ли вы мне остаться вдвоем с леди Анной на десять минут, чтобы обсудить вопрос, касающийся нас обоих, - сказал он, обращаясь к ее крестной.
     Леди Стерн быстро встала, любезно улыбнувшись.
     - Позволю, раз Анна уже не девочка и я не должна ее караулить, - ответила она. - Но через десять минут я вернусь.
     Герцог открыл ей дверь, галантно поклонившись. Анна встала и подошла к окну, почти не понимая, что она делает. Она слышала, как колотится ее сердце. Она почти не дышала.
     "Господи. ПОЖАЛУЙСТА, ГОСПОДИ, ПОЖАЛУЙСТА", - молилась она про себя. Но она знала, что молитва ни к чему не приведет. Господь молчал уже целых пять лет ее жизни. Он не был добр к ней. Или, может быть, он испытывал ее, как испытывал Иова, чтобы узнать, сколько она сможет вынести, прежде чем сдастся. Иногда Анне казалось, что она балансирует на краю пропасти.
     Неожиданно его голос раздался совсем рядом с ней.
     - Мадам, - мягко сказал он, - я думаю, что вы знаете, зачем я здесь и что хочу сказать вам.
     ПОВЕРНИСЬ. СКАЖИ ЕМУ СЕЙЧАС. СДЕЛАЙ УДИВЛЕННОЕ ЛИЦО И ОТВЕТЬ, ЧТО ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЕШЬ, О ЧЕМ ИДЕТ РЕЧЬ. НЕТ, НЕ ТАК. ВЫГЛЯДИ СЕРЬЕЗНОЙ И РАССТРОЕННОЙ. СКАЖИ, ЧТО ТЕБЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ, ЧТО ОН НЕ ПОНЯЛ ПОЛОЖЕНИЯ ВЕЩЕЙ. СКАЖИ, ЧТО У ТЕБЯ ЕСТЬ ДРУГОЙ. ТОТ, КТО ЖДЕТ ТЕБЯ ДОМА.
     Но при одной мысли о том, кто, возможно, уже ждал ее там, Анна вздрогнула, как от ожога.
     Она повернулась к герцогу. Лицо ее было весело и беспечно. Все прошедшие дни эти чувства отражали ее внутреннее состояние, но сейчас это была только маска. Она улыбнулась, заставив глаза сиять, а улыбку - быть веселой.
     - Нет, ваша светлость, - сказала она. - Ни одна женщина не может наверняка знать об этом. А что, если она ошибается? Представьте, в каком положении она окажется!
     Она рассмеялась. Ей так хотелось еще раз увидеть ответный блеск в его глазах. Анна испытывала истинно женскую потребность чувствовать свою власть над мужчиной. Ощутить ее в самый последний раз. И в то же время она испугалась своих слов. И почувствовала себя глубоко несчастной.
     - Вы абсолютно правы. - Он пристально глядел на нее из-под тяжелых полуопущенных век. От этого взгляда у нее подкашивались ноги. - Простите. Я никогда не был в таком положении и не знаю, как себя вести.
     Он положил ее руку на свою, ладонью вверх, и накрыл другой рукой. Анна почувствовала невероятную близость между ними, н у нее сжало горло. Герцог встал перед ней на одно колено.
     - Мадам, - сказал он. - Леди Анна, сделаете ли вы меня самым счастливым из людей, согласившись стать моей женой? Окажете ли мне такую честь?
     Слова были произнесены. Слова, которые она ждала и к которым готовилась. Слова, которые никак не укладывались у нее в голове. Она чуть наклонилась и заглянула ему в глаза. И поняла. Да. Это те самые слова, которые она ждала. Новые и прекрасные, как солнце, встающее каждое утро снова и снова. Она может стать его женой. Может стать свободной и счастливой. Сбросить с себя прежнюю жизнь, как змея сбрасывает кожу. Она может быть его женой.
     Нет. Не может.
     - Ваша светлость. - Ее голос был едва громче шепота. - У меня нет приданого. Возможно, вы не знали об этом. Мой отец был почти разорен - н-не по своей вине, а брат слишком молод и не успел еще поправить дела семьи.
     - Мне нужны только вы. - Он поднялся с колена, не выпуская ее руки. - Я достаточно богат. У меня нет необходимости искать невесту с приданым.
     Ему нужна была она. Она. И более ничего. Анна снова попыталась сделать то, что должна была.
     - Мне двадцать пять, ваша светлость. Вам подошла бы более молодая невеста.
     - Мне нужна невеста именно вашего возраста, каким бы он ни был. Мне нужны вы.
     Она. Господи. О Господи. Ему нужна она.
     - Я... У меня сестры. Две сестры, за которых я отвечаю после смерти родителей. Брат слишком молод. Я должна быть дома, чтобы присматривать за ними.
     - Ваши сестры будут жить с нами, если таким будет ваше желание. Если вы волнуетесь за их будущее, потому что у них нет приданого, я обеспечу их.
     Ее опасения о судьбе Эмили были гораздо серьезнее, чем только отсутствие приданого. Но она хотела, чтобы у Эмили и Агнес был свой дом.
     - Есть ли еще какие-нибудь препятствия для нашей свадьбы? Какие-нибудь темные тайны, леди Анна?
     Только то, что она может быть посажена в тюрьму по обвинению в нескольких преступлениях. И даже повешена за убийство. И поэтому она никогда, никогда не могла выйти замуж.
     - Нет, - прошептала она.
     - Вот и хорошо.
     Вдруг она осознала, что у него теплые, сильные и надежные руки.
     - Выйдете ли вы за меня? Будете моей герцогиней?
     Если он разожмет руки, она не сможет стоять. Она упадет.
     Если он разожмет руки, у нее не будет больше источника тепла. Она заледенеет. Если она скажет "нет", он разожмет руки. Глупые мысли кружились у нее в голове, не оставляя места здравому смыслу.
     - Да.
     Она прошептала это слово еле слышно, но для нее оно прогремело так, что казалось, сейчас рухнут стены. Анна не могла поверить, что произнесла его она, но не мог же это сделать кто-то другой. И она ничего не сказала, чтобы опровергнуть прозвучавшее слово. Оно висело над ней, и, казалось, его можно было бы потрогать.
     Герцог поцеловал ее ладонь.
     - Вы делаете меня самым счастливым из людей.
     Эти официальные слова впивались в нее, как иглы, и в то же время ласкали, как бархат.
     Анна лучезарно улыбнулась ему. Похоже, маску можно снять.

Глава 7

Люк радовался тому, что остаток этого дня будет заполнен делами.
     Леди Стерн, верная своему слову, вернулась в утреннюю комнату через десять минут. Конечно, она была счастлива услышать новость. Люк не сомневался, что они с Тео запланировали все это заранее и теперь она поздравляла себя с победой.
     Леди Анна Марлоу не хотела пышного венчания, подготовка к которому потребовала бы одного или двух месяцев. Она хотела только дождаться своего брата, который находился меньше чем в одном дне пути от них, в доме у своей невесты. Она даже не хотела ждать младшую сестру: путь из Ройса занимал слишком много времени.
     Люк почувствовал облегчение. Теперь, когда он принял мгновенное решение, не дав себе времени поразмыслить, он хотел, чтобы все было уже окончено. Он не хотел ждать свадьбы недели или даже месяцы и думать, что, может быть, еще есть обратный путь. Пути назад у него не было.
     Он решил - и она согласилась, - что они поженятся в течение трех дней, по специальному разрешению. Они поженятся в Лондоне и останутся там еще на какое-то время. Пока он не готов к тому, чтобы вернуться в Баден. Откровенно говоря, он все еще надеялся избежать этого. Но в глубине души знал, что туда придется поехать, и это было одной из причин его женитьбы. Ведь не по собственному же желанию он это сделал!
     Хотя, глядя на свою невесту - свою невесту! - он не был уверен, что это правда. Она улыбалась, глаза у нее сияли. Она была просто прекрасна. Люк вдруг заметил, что она была одета гораздо более пышно, чем принято одеваться утром. Она выглядела такой счастливой, хотя честно предупредила его, что ему невыгодна эта партия. Может быть, она любит его?
     Обычно он чувствовал себя неуютно, если подозревал, что женщина влюблена в него. Ему нечего было дать ей взамен. Поэтому он всегда разрывал связь, даже если не успевал к этому времени устать от своей любовницы. Но с леди Анной Марлоу все было иначе. Она будет его женой. И, хотя он ие любил ее, ему было приятно, что он станет единственным владельцем этой красоты, жизнерадостности и счастья.
     Если уж он должен на ком-нибудь жениться, подумал Люк, поднимаясь, чтобы уйти, а похоже, это так, то Анна предпочтительнее всех женщин, которых он знал.
     Кроме Генриетты, подсказал ему внутренний голос. Но это было в другой жизни.
     Он снова взял ее руку в свои ладони.
     - Мадам, - сказал он, - я надеюсь, что сегодня вечером вы окажете мне честь танцевать со мной на балу у лорда Кастла? Согласны вы оставить для меня открывающий тур и последний танец перед ужином?
     Ее улыбка была такой счастливой, что он невольно сделал шаг назад.
     - Благодарю вас, ваша светлость, - ответила Анна. - Я буду ждать только их.
     - Я тоже, - ответил Люк. - Ваш покорный слуга.
     Он прижал ее руку к своим губам.
     Придется снова навестить матушку, неохотно думал Люк. Да, он сожалел о том, что вернулся в Англию и восстановил отношения со своей семьей. Однако он уже это сделал. Теперь ему остается только идти дальше. Бессмысленно сожалеть о том, что могло бы быть, если бы он остался в Париже.
     Мать и сестра оказались дома. Они обсуждали вчерашнее посещение театра. Дорис, шаловливо улыбаясь, заметила Люку, что он уделял леди Марлоу гораздо больше внимания, чем кому бы то ни было в ложе.
     - По-моему, она очень красивая, - заявила Дорис. - Гораздо красивее модницы де Этьен, несмотря на весь ее парижский блеск.
     Герцогиня оборвала Дорис, сказав, чтобы она следила за своими манерами. Люк только поднял брови, увидев, как Дорис подмигивает ему.
     - Леди Анна Марлоу кажется хорошо воспитанной барышней, - произнесла вдова. Люк заметил, что она почти не смотрит ему в лицо. - Она - дочка графа Ройского. Она тебе подходит, Лукас.
     - Прошу прощения? Подходит для чего, мадам? - снова поднял брови Люк.
     - У тебя должен быть наследник, Лукас. И пора бы Баденскому аббатству обрести наконец настоящую хозяйку - жену настоящего герцога. Пора подумать об интересах семьи, а не только о собственных удовольствиях.
     - Я готов исполнить ваше пожелание, мадам, - ответил Люк. - Что, если назначить свадьбу через три дня?
     Она подозрительно взглянула на него, поджав губы.
     - Я пришел к вам прямо от леди Стерн. Я сделал предложение леди Марлоу и женюсь на ней через три дня.
     Дорис взвизгнула и повисла на нем.
     - О Люк! - вскрикнула она. - Я знала, что это случится! Я знала: ты влюбишься в нее и женишься и вернешься домой. Все будет, как раньше. Я так счастлива, что готова визжать не переставая.
     - Умоляю, не делай этого, - сказал Люк слабым голосом.
     - Дорис! - строго одернула ее мать.
     Но Дорис не собиралась успокаиваться. Она закинула руки Люку на шею и поцеловала его.
     - Он - мой брат, мама, - сказала она. - И он возвращается домой. Несмотря на все эти твои модные штучки и скучающий вид, ты все такой же, Люк. Я знаю это. Ох, кажется, мне начинает нравиться эта моя невестка!
     Что значит ударение на слове "эта"? Что Дорис не любит другую невестку? Неужели Генриетта вымещала свое несчастье на других?
     - Надеюсь, так и будет, дорогая, - отозвался он, несколько смущенный таким проявлением чувств.
     Но Дорис всегда была такой. Еще маленькой девочкой. Она любила обниматься. Она любила держаться за руки во время их прогулок и кататься у него на плечах, вцепившись ему в волосы. Последним воспоминанием о ней было то, как они обнимались у ворот их поместья, когда он уезжал. Однако Дорис еще предстоит разочароваться в нем. Он уже не тот старший брат, которого она помнит и любит. Тот человек давно умер.
     Его мать казалась довольной. Правда, Люк не был уверен, что она заинтересована только в том, чтобы он остался в Англии и вернулся в Баденское аббатство. Возможно, она хочет лишить Генриетту власти и надеется, что Анной будет легче управлять.
     Эшли не было дома. И Люк не знал, обрадует ли теперь его брата какая-нибудь другая новость, кроме того, чтобы он убрался к черту или, в крайнем случае, обратно в Париж.
     Покинув дом Гарндонов, Люк отправился в Уайт-клуб, чтобы поесть и передохнуть после всех волнений этого утра. Там он встретил Тео. Дядюшка, как Люк и ожидал, очень обрадовался и начал так трясти его руку, как будто хотел оторвать ее. Он так бурно выражал свой восторг, что привлек внимание других посетителей, и вскоре полклуба знало о его предстоящей свадьбе.
     "К началу бала все благородное собрание будет в курсе моей личной жизни", - с тоской подумал Люк.
     Сегодня ему еще надо было получить разрешение на их брак и объявить о предстоящей церемонии, чтобы сообщение напечатали в завтрашних утренних газетах.
     День близился к закату, когда Люк приехал в отель, где жила маркиза де Этьен. Она только что вернулась с прогулки, но уже успела переодеться в просторный халат.
     Маркиза встретила Люка, протягивая ему руки и надменно улыбаясь.
     - Ах, сheri, - промолвила она, подставляя щеку для поцелуя, - я ужасно зла на тебя. Я слышала, что прошлым вечером ты взял с собой в театр какую-то англичаночку, потому что твоя маман была там и ты побоялся появиться с французской маркизой! А сегодня я дожидалась тебя целый час. Но потом я сказала себе: "Нет, не буду больше ждать этого обманщика. Может быть, мне вернуться в Париж н найти себе верного любовника? Многие были бы счастливы оказаться им!"
     - Знаю, Анжелика, - ответил Люк. - Чести быть твоим любовником добиваются во Франции упорнее, чем милости короля.
     - Ты бесстыжий лжец! Люк - золотой язык. Я не могу не простить тебя, хотя следовало бы помучить еще с часик. Но ведь это будет потерянный час, сheri? Лучше я уложу тебя в постель, а ты потом будешь хвастать об этом всем своим чопорным англичанам. Иди ко мне. Сегодня ты должен быть моим львом - у тебя это так хорошо получается. Иди, я готова отразить твою атаку, mon аmоur.
     Она томно прикрыла глаза.
     Предложение было очень заманчивым. Люк подумал о том, как хорошо было бы провести с Анжеликой хотя бы час. Она так соблазнительна и так искусна в любви. Но он счел нечестным скрывать от нее то, что она имела право знать. В конце концов, она не та женщина, которой платят за любовь и не спрашивают о ее собственных чувствах.
     - Наверное, тебе лучше было бы не покидать Париж, - сказал он. - Там ты сияшь, как яркая звезда. В Лондоне тебе не место. Пожалуй, тебе следует вернуться.
     - Мы вернемся вместе, дорогой. - Она послала ему воздушный поцелуй. - Но сейчас не время для разговоров. Я жду от тебя другого. Возьми меня. Заставь меня молить о снисхождении и кричать от восторга. Возьми меня, мой лев!
     - Леди Анна Марлоу, которую я сопровождал вчера вечером в оперу, сегодня утром согласилась стать моей женой. Мы обвенчаемся через три дня.
     Несколько секунд она молча смотрела на Люка и вдруг больно ударила его по лицу.
     Она набросилась на него с кулаками, царапаясь и кусаясь и осыпая его проклятиями, которые обычно можно услышать только в парижских трущобах. Люк не защищался. Однако ему понадобилась вся его сила и немало времени, чтобы успокоить Анжелику. Ему удалось это сделать, только повалив ее на кровать, придавив своим собственным телом и сжав ее тонкие запястья у нее над головой. Он чувствовал, как тяжело она дышит.
     - Люк, - сказала Анжелика, и он увидел, как ненависть покидает ее, когда она смотрит в его глаза. - Люк, я стала такой дурочкой из-за тебя. Я последовала за тобой в Англию, хотя ты и не звал меня. Я простила тебя сегодня, хотя мне следовало приказать слугам захлопнуть у тебя перед носом дверь. Я разозлилась, вместо того чтобы оставаться презрительной и холодной. Со мной никогда не случалось такого раньше. Я - маркиза де Этьен. Я из тех, кто разбивает сердца, ведь так?
     - Да, - ответил он. - И Париж полон ими.
     - И все-таки я повела себя как настоящая дура. Позволила тебе разбить мое сердце. Я мечтала стать твоей женой. Разве ты не понял - я готова была покинуть Париж навсегда. За тобой я пошла бы и на край света. Я была бы твоей герцогиней.
     Он молча смотрел ей в глаза.
     - Люби меня, - прошептала она. - Люби, как это умеешь только ты один.
     Но он уже встал и поправил одежду. Комната вдруг показалась ему маленькой и душной. Он думал только о том, чтобы скорее оказаться на свежем воздухе.
     - Не могу, Анжелика, - сказал он. - Это было бы нечестно. Прости меня, дорогая. Я думал, ты приехала ради удовольствия.
     - Ах, Люк. - Она лежала в той же позе, в какой он оставил ее, с закинутыми за голову руками. - Так оно и было, сheri. Для самого прекрасного удовольствия, которое я когда-либо испытывала.
     Люк поднял шляпу и трость. Пора уходить отсюда. Но ее голос остановил его, когда он уже открыл дверь.
     - Правда то, что говорили о тебе в Париже. Мне следовало бы прислушаться. Но я думала, что и сама такая же. Они говорили, что у тебя нет сердца, сheri.
     Спускаясь по лестнице, Люк заставлял себя идти медленно и спокойно. Второй человек сегодня упрекнул его в том, что у него нет сердца. Сперва - Эшли, а теперь - Анжелика. И они были правы.
     Как глупы люди, что позволяют себе любить, думал он, ускоряя шаги. Любовь приносит только боль, унижения и бессильную ярость. Любовь заставляет терять контроль над собой и власть над своей судьбой.
     Он вдруг подумал о приближающемся вечере и двух турах, которые пообещала ему леди Анна. Она была в его жизни как дуновение свежего ветерка. Люк надеялся, что она будет улыбаться ему и кокетничать с ним, даже танцуя с другими. Он знал, что весь вечер проведет в бальном зале, даже если станцует всего два тура, только ради удовольствия видеть ее.
     Три дня до свадьбы пролетели так быстро, что Анна не успела даже перевести дух. Каждый день она обещала себе подумать и найти выход из того положения, в которое попала, поддавшись искушению. Но у нее не находилось на это времени. Герцог Гарндонский танцевал с ней на балу, как и обещал, и наблюдал за ней весь вечер своим обманчиво ленивым взглядом, то открывая, то закрывая веер. На нем опять была косметика: пудра, и помада, и черная мушка на щеке. Он совсем не походил на того герцога, которого она впервые увидела у леди Дидперинг. Он был в бледно-голубом, и на его пальцах, шейном платке и эфесе шпаги сверкали бриллианты.
     Анна смотрела на него весь вечер, хотя и не пропустила ни одного тура. Она улыбалась ему, танцуя с другими, улыбалась, глядя на него поверх своего раскрытого веера, и не верила, что когда-нибудь перестанет улыбаться.
     Однако все было совсем не так, как раньше. Казалось, об их помолвке знают все. За их взглядами напряженно следили десятки глаз, и каждая ее улыбка вызывала перешептывания. Это было очень забавно и приятно.
     Она нужна ему, он сам так сказал. И Анна знала, что он, говорит правду. Она нужна ему.
     На следующий день в доме герцога Гарндонского она пила чай с его матерью и сестрой. Об их помолвке уже было объявлено официально - сообщение появилось в утренних газетах. Герцогиня Гарндонская радушно приняла ее, а леди Дориc Кендрик даже обняла и поцеловала. Кажется, Анна была желанной гостьей.
     "Я ведь дочь и сестра графа Ройского. Хорошая партия для герцога, даже если у меня нет приданого", - размышляла она.
     Гер