ее незаданный вопрос.
   - Напротив, по собственному желанию, - улыбаясь, ответил  граф.  -  Я
вернулся, как только исчез повод находиться вне дома.
   - Понимаю, - ответила она, сосредоточенно изучая узор теней от листвы
на дорожке.
   - В самом деле? - Граф рассмеялся негромко. - Как я догадываюсь, ваши
близкие не стали нагружать  девичьи  уши  леденящими  подробностями,  но
создали мой портрет,  используя  в  основном  мрачные  тона,  -  портрет
отступника и изгнанника. Я прав?
   Дженнифер готова была сгореть со стыда.  Конечно,  он  прав.  Но  она
чувствовала себя глупой и вульгарной. Ей  казалось,  будто  ее  застигли
роющейся в его вещах, или читающей его письма, или делающей  еще  что-то
более постыдное.
   - Ваша жизнь меня не касается, милорд, - сконфуженно ответила она. Он
вновь рассмеялся.
   - Но ведь вас настроили против меня. Ваша тетя и отец  будут  бранить
вас за то, что вы пообещали мне этот танец. Еще больше их разозлит  наша
небольшая прогулка. Керзи тоже будет злиться, не так  ли?  У  вас  будут
серьезные проблемы, если вы не внемлете их советам.
   Он произнес вслух то, о чем она думала. Ей следовало бы согласиться с
ним, сказав, что да, ей приятно его общество, однако она и в самом  деле
не должна ни разговаривать с ним, ни танцевать больше. Но  самолюбие  ее
было уязвлено. Его слова  прозвучали  так,  будто  были  обращены  не  к
женщине двадцати лет, а к неразумному ребенку.  Так,  словно  ей  нельзя
было доверять, словно она не могла действовать по своему усмотрению.  Он
совершил что-то ужасное, но у каждого человека должен быть  шанс,  чтобы
измениться. А она достаточно взрослая для того,  чтобы  самой  принимать
решения, а не слепо подчиняться запретам, ограничивающим  ее  свободу  и
выбор.
   - Мне двадцать лет,  милорд,  -  гордо  сказала  она.  -  Нет  ничего
неприличного в том, чтобы я танцевала с вами или  даже  прогуливалась  в
тихом месте.
   Хотя про себя она думала, что другие с ней не согласятся. Тетя  Агата
и Лайонел, например.
   - Вы добрая.
   Граф легко коснулся ее руки.
   Дженнифер заметила,  что  у  него  длинные  тонкие  пальцы,  но  рука
казалась сильной. Она поборола  инстинктивное  желание  отдернуть  руку.
Зачем представлять себя забитым существом?
   - Вы когда-нибудь завидовали  кому-то  так,  чтобы  испытывать  почти
физическую боль?
   - Нет, - подумав, ответила она. - Иногда я завидую чьей-то  внешности
или умению себя вести, но не слишком сильно. Я вполне довольна  собой  и
жизнью.
   Она не кривила душой. Тем более что ее счастье вот-вот будет  полным.
Осталось несколько недель, в течение которых ей предстоит получше узнать
Лайонела. А потом будет свадьба. А дальше - вместе до конца дней. Но тут
Дженнифер почувствовала неожиданную тревогу. Жизнь не может состоять  из
одних радостей. Не может пройти без сучка и задоринки...
   - Ну что ж, - сказал граф, - а я знаю, что такое  черная  зависть.  Я
завидую Керзи сильнее, чем кому бы то ни было до него.
   - Нет, - быстро сказала она и  подняла  вверх  глаза.  Скорее  одними
губами, чем голосом, она произнесла:
   - Нет, это абсурд.
   - Так ли? - спросил он и сжал ее руку.
   Но тут Дженнифер допустила  ошибку.  Вырвав  руку  и  резко  повернув
голову, она оказалась лицом к лицу с графом Торнхиллом. И посмотрела ему
в глаза. И помедлила. И заметила что-то нежное и щемящее в  его  глазах,
что-то похожее на боль.
   Он поцеловал ее.
   Едва коснувшись губами ее губ. Он не держал ее. Легче легкого было бы
убежать. Но она стояла неподвижно, завороженная новым чувством.  Впервые
мужские губы коснулись ее губ. Чуть раздвинутые. Теплые. Слегка влажные.
   Но весь ужас был в том, что мужчина, поцеловавший ее, был не Лайонел!
   Им оказался граф Торнхилл.
   И она не остановила его и даже не отвернула головы.
   И не ударила его по лицу.
   - Пойдемте, - тихо сказал граф. -  Танец,  должно  быть,  подходит  к
концу. Я провожу вас в зал.
   Дженни взяла его под руку и пошла рядом с ним с  таким  видом,  будто
ничего не произошло. Она не возмущалась и не упрекала его. Он же не стал
ни оправдываться, ни извиняться. Так,  словно  поцелуй  был  равноценной
заменой танцу.
   Может, так оно и было. Может, она была  еще  наивнее,  чем  думала  о
себе.
   Но нет, поцелуй - это то, что происходит между мужчиной  и  женщиной,
когда они намерены пожениться.
   Она собиралась замуж за лорда Керзи. Она так ждала, когда ее поцелует
впервые в жизни тот единственный мужчина, которому надлежит сделать это,
и вообще - единственный, кому можно ее целовать.
   И теперь все было разрушено.
   Граф очень хорошо все рассчитал. Музыка как раз  затихала,  когда  он
подвел ее к  стеклянным  дверям  веранды,  а  затем  к  тете  Агате.  Он
поклонился и ушел, а Дженнифер осталась  стоять,  чувствуя  себя  падшей
женщиной,  словно  все  только  и  смотрели  в  ее  сторону,  зная,  что
произошло.
   Все было разрушено.

***

   Виконт Керзи отыскал графа  Торнхилла  на  лестнице.  Тот,  очевидно,
собирался покинуть бал в самом разгаре.
   - Торнхилл, - окликнул его виконт. - Минуту подождите.
   Мимоходом Керзи улыбнулся  своей  очаровательной  улыбкой  проходящей
мимо леди Кумбс, идущей под руку со своим братом, и догнал Торнхилла.
   - В чем дело? - спросил граф, сжимая в руке лорнет.
   Лорд Керзи сдерживался, понимая, что они  не  одни.  Он  всегда  умел
держать себя на публике.
   - Ты не должен так поступать, - сказал он. - Тебе известно,  что  моя
невеста, моя в  скором  времени  жена,  не  должна  появляться  в  твоем
обществе. И уж конечно, ее не должны видеть выходящей с тобой из зала.
   - В самом деле? - удивленно спросил граф. - Может, тебе бы  следовало
поговорить на эту тему  с  мисс  Уинвуд?  Вероятно,  ты  имеешь  на  нее
влияние.
   - Она невинна.
   Ноздри виконта раздувались, но он не забывал о том, что они на виду у
всех.
   - Я знаю, Торнхилл, что  за  игру  ты  ведешь.  Вижу  тебя  насквозь.
Советую тебе оставить свои происки, или ты об этом пожалеешь.
   - Интересно. - Граф вставил в глаз монокль и, покачиваясь небрежно  с
пяток на носки, смерил своего недруга тяжелым взглядом.  -  Ты  бросаешь
мне вызов, Керзи? Выбор оружия будет за  мной,  не  так  ли?  Я  немного
владею и  шпагой,  и  пистолетом.  А  может,  ты  просто  испортишь  мою
репутацию? Но ведь это невозможно, приятель. Она и так ничего не  стоит.
Как тебе известно, я слыву соблазнителем собственной мачехи. Говорят,  я
сделал ей ребенка и сбежал  с  ней,  оставив  отца  умирать  с  разбитым
сердцем. Но и этого мало. Оказывается, я настолько испорчен, что  бросил
мачеху на чужбине, а сам вернулся сюда. И тем не менее  меня  продолжают
принимать в лондонском свете.  Нет,  Керзи,  не  думаю,  что  ты  можешь
причинить моей репутации больший ущерб, чем уже причинил.
   -  Посмотрим,  -  сказал  виконт  и  пошел  наверх.  Обернувшись,  он
прошипел:
   - В эту игру можно играть и вдвоем, Торнхилл.  Интересно  посмотреть,
который из нас сыграет с большим мастерством.
   - Заманчиво, - ответил граф. -  Мне  начинает  все  больше  нравиться
сезон этого года.
   Сдержанно поклонившись, Торнхилл продолжил свой путь к выходу.

Глава 6

   Она не могла избавиться от ощущения,  что  все  испорчено.  Испорчено
лишь  по  причине  того,  что  граф  Торнхилл  ее  поцеловал.  Дженнифер
старательно убеждала себя в том, что ничего страшного не  случилось.  Он
лишь коснулся губами ее губ, что в этом трагичного?
   Но в действительности все обстояло куда хуже, чем она  пыталась  себе
внушить. Разрушенным оказалось все, что готовилось в течение  пяти  лет.
Все то, что она создавала сама и что для нее готовили близкие.
   Тетя Агата выбранила Дженнифер. Прямо в бальном зале. Очень тихо,  не
меняя выражения лица, так, чтобы даже те, кто  находился  всего  лишь  в
двух шагах от них, не догадались, что она ее отчитывает. Леди Брилл ясно
дала  понять,  что  в  публике  с  большим  неодобрением   заметили   ее
исчезновение с графом Торнхиллом. Наконец, она добавила,  что  Дженнифер
должна радоваться, если это неодобрение не выскажут вслух.
   Напрасно  Дженнифер  оправдывалась,  что  и  в  саду,  и  на  террасе
прогуливались люди,  что  они  с  Торнхиллом  не  оставались  ни  минуты
наедине. Тетя Агата лишь ответила, что ни то ни другое не  предназначено
для прогулок юной девицы с джентльменом, который  не  приходится  ей  ни
женихом, ни братом, без присмотра старшей  родственницы.  Особенно  если
этот господин с весьма дурной репутацией.
   Теперь Дженнифер и сама верила в то, что граф Торнхилл  -  распутник.
Порядочный человек не стал бы украдкой срывать поцелуй  с  губ  девушки,
предназначенной в жены другому. А для нее непростительно было  позволить
ему сделать это, а потом  не  выразить  ни  возмущения,  ни  гнева.  Она
чувствовала себя ужасно виноватой.
   Виконт Керзи танцевал с ней последний перед ужином танец  и  повел  в
обеденный зал, но при этом был подчеркнуто холоден. Ни во  время  танца,
ни после он не произнес ни слова,  и  это  было  хуже  всего.  Дженнифер
невольно  вспомнила  слова  Саманты,  назвавшей  Лайонела   холодным   и
бесчувственным. Наверное, было бы лучше, если бы он отвел ее в сторону и
отругал как следует. Да, она чувствовала, что поступила по  отношению  к
нему нечестно и была недостойна своего жениха после  того,  как  посмела
целоваться с другим.
   А  ведь  Лайонел  был  единственным  мужчиной,  с   которым   ей   бы
по-настоящему хотелось целоваться. Она так ждала этого танца, так хотела
поскорее приблизить время, когда они могли бы провести  вместе  хотя  бы
полчаса. А теперь все ее надежды обратились в прах. И случилось  это  по
ее вине.
   После ужина лорд Керзи подвел Дженнифер  к  леди  Брилл  и  пригласил
Саманту на танец. Проводив девушку на террасу, он оставался с ней там до
конца бала. Скорее всего он хотел таким образом наказать  свою  невесту.
Дженнифер понимала это, но тем не менее прием сработал. Лайонел заставил
ее страдать, хотя партнершей Керзи была всего лишь ее кузина.  Сама  она
танцевала с Генри Числи, улыбалась и болтала с ним, все время  чувствуя,
что Керзи не здесь.
   Да, он выбрал достойное наказание. Если она заставила его испытать то
же, что сейчас испытывала она, то наказание было вполне заслуженным.
   Дженнифер приехала домой и тут же легла спать,  измотанная  донельзя.
Но уснуть не могла. Она пыталась утешить себя мыслью, что через неделю в
доме графа Рашфорда состоится бал, на котором  объявят  об  их  с  Керзи
помолвке. После все пойдет хорошо. Она будет проводить больше времени  с
Лайонелом, чтобы быть ближе к нему. А  потом  начнутся  приготовления  к
свадьбе, все эти праздничные хлопоты  и  милая  суета.  Она  вспоминала,
каким он был сегодня на балу - таким красивым, что от одного взгляда  на
него сердце трепетало. И этот мужчина предназначен ей в мужья.
   И все же нет-нет да и приходил ей на память другой,  черноволосый,  с
гипнотизирующим  взглядом  темных  глаз  и  тонкими   аристократическими
пальцами. А ее ощущения, когда он дотронулся до  ее  губ  губами  и  они
оказались чуть приоткрытыми, так, что она почувствовала влагу  его  рта?
Голова ее вдруг стала удивительно легкой, но в груди возникла тяжесть  и
как-то странно заныло внизу живота.
   Дженни помнила, как они разговаривали, с каким неподдельным интересом
слушал ее граф. Она была с ним такой откровенной, какой никогда не  была
с Лайонелом. Случилось так, что этот мужчина, непрошеным ворвавшись в ее
жизнь, узнал ее куда лучше, чем будущий муж. После  разговора  с  графом
она убедилась, что, несмотря на свое прошлое, теперь он  стал  другим  -
серьезным и надежным. А потом этот неожиданный поцелуй.
   Она считала себя грешной и испорченной. В плену совершенно неуместных
воспоминаний.
   Утро  вопреки  поговорке  оказалось  не  мудренее  вечера.  Уставшая,
измученная, не отдохнувшая ни  телом,  ни  душой,  Дженнифер  побрела  к
Саманте. Та сидела у окна, и глаза ее были красными и опухшими от слез.
   - Ты что, плачешь? - испуганно воскликнула Дженнифер: она ни разу  не
видела, чтобы кузина плакала.
   - Нет, - поспешно ответила Саманта, стараясь улыбнуться. -  Я  просто
устала. Говорили, что сезон оставит нас без сил, и тогда  нам  казалось,
что это замечательно, не так ли? А  сейчас,  когда  все  едва  началось,
оказалось, что эти развлечения просто выматывают, не так уж много  давая
взамен.
   Дженнифер присела рядом с кузиной.
   - Тебе понравилось на вчерашнем балу? -  осторожно  спросила  она.  -
Кажется, недостатка  в  кавалерах  у  тебя  не  было.  С  некоторыми  ты
танцевала дважды.
   "С Лайонелом, например", - добавила про себя она.
   - Понравилось, - односложно ответила Саманта.  -  Пойдем  завтракать,
Дженни, а потом... Почему бы нам не пойти в парк немного проветриться?
   Саманта была сама на себя не похожа. Куда пропали ее восторженность и
откровенность? Дженнифер-то надеялась,  что  подруга  с  ее  жизнелюбием
развеет ее печаль. Но кузина совсем не желала болтать о своих кавалерах,
о том, кто из них ей понравился больше других. Дженнифер стало еще более
тошно, чем накануне ночью.
   - Сэм, - сказала Дженнифер, решив не ходить вокруг да около, - ты  же
знаешь, что вчера я попала в историю. Ты осуждаешь меня заодно  с  тетей
Агатой, отцом и лордом Керзи?
   - Да, - прикусив губу, ответила Саманта. - Я думаю, ты ему нравишься,
Дженни. Он  ни  разу  не  пригласил  танцевать  меня,  а  с  тобой  даже
прогуливался на веранде. Он и в самом деле дьявол - ведь знает,  что  ты
помолвлена. Лайонел был расстроен.
   - Лайонел? - нахмурившись, переспросила Дженнифер.
   Саманта покраснела.
   - Лорд Керзи. Ты расстроила его, Дженни. Не  стоило  тебе  так  долго
быть с лордом Торнхиллом.
   - Итак, ты тоже решила меня отчитать? - тихо спросила Дженнифер.
   - Послушай, ты ведь должна признать, что поступила нехорошо.  У  тебя
есть мужчина, Дженни, и ты сама говорила, что любишь его и готова любить
вечно. Кто знает, чем вы могли заниматься в уединении с Торнхиллом?
   Саманта, остановившись, посмотрела на Дженни  с  осуждением.  Но,  не
выдержав ответного взгляда сестры, в котором были и страх,  и  обида,  и
смятение, она, ни слова не говоря, повернулась к Дженни спиной и  быстро
сбежала по ступенькам вниз.
   - Саманта, постой! - закричала ей вслед  Дженнифер,  но  та  даже  не
оглянулась.
   Дженнифер стало совсем плохо, и  она  лучше  бы  прыгнула  в  яму  со
львами, чем заставила себя проглотить хоть кусочек. Какой там завтрак!
   Вчера, на балу, все представлялось ей совсем в ином свете.  Дженнифер
не видела ничего дурного в том,  что  происходило.  Да  и  произошло  ли
что-нибудь ужасное на самом деле? Зачем было открывать двери на  веранду
и освещать фонарями сад, если гостям не полагалось там гулять?
   Проснувшееся ночью чувство вины не давало  места  раздражению  против
тех, кто осуждал ее.  Потому  что,  хотя  они  этого  и  не  знали,  все
действительно обернулось непростительной ошибкой. Они были правы, а  она
- нет. Она позволила мужчине, чужому человеку, поцеловать себя в саду.

***

   Саманта упала ничком на  кровать  и  зарыдала  в  подушку,  судорожно
сжимая ее. Хотя утром она достаточно  потрудилась,  чтобы  скрыть  следы
ночных слез, сейчас все повторялось вновь. Ей  так  хочется  выплакаться
всласть.
   Она чувствовала себя по уши виноватой в  том,  чему  не  могла  найти
определения.
   У нее уже было немало поклонников и не меньше трех явных  обожателей.
Саманта перестала  всхлипывать  и  принялась  мысленно  перечислять  их,
представляя каждого по очереди. Первым в списке шел Альберт Бойл. Но  он
казался ей весьма заурядным. Дальше был лорд Грэм, хотя и слишком  юный,
но достаточно напористый. Третий - мистер Максвелл,  всегда  умеющий  ее
развеселить; затем сэр Ричард  и  мистер  Числи,  оба  весьма  достойные
джентльмены.  Возможно,  некоторые  из   них   станут   ее   постоянными
поклонниками. А кто-то  из  этих  поклонников  превратится  в  жениха  с
определенными и честными намерениями. Она может скоро узнать, что  такое
настоящее ухаживание, и Дженни не будет единственной, кто выйдет замуж в
этом сезоне.
   Не стоило вспоминать кузину. Саманте опять захотелось плакать.
   Керзи  действительно  был  очень  расстроен  и  очень  зол.   Саманта
почувствовала это, когда в конце ужина  он  пригласил  ее  еще  на  один
танец, чему она вовсе не была рада. Ей вовсе не улыбалось провести целых
полчаса в обществе человека с  холодными  глазами  и  поджатыми  губами,
тогда как вокруг столько любезных джентльменов, с которыми она могла  бы
танцевать, наслаждаясь их восхищением и комплиментами в свой адрес.
   Саманта еще больше разозлилась, когда Керзи ясно дал ей  понять,  что
не желает с ней танцевать, но требует, чтобы она вместе с ним  вышла  на
веранду.
   - Я не уверена, милорд, - сказала она, - что в моем положении было бы
правильно покинуть зал у всех на глазах.
   Саманта подозревала,  что  он  делает  это  только  для  того,  чтобы
наказать Дженнифер. Меньше  всего  ей  хотелось  оказаться  между  двумя
поссорившимися влюбленными, если, конечно, имела место любовная ссора.
   - Для вас в этом нет ничего особенного, - ответил  он.  -  Вы  кузина
моей невесты.
   И она позволила увести себя из зала в сад, где  Керзи  усадил  ее  на
скамью, которую не было видно ни из зала, ни с террасы.
   -  Что  за  чертовщина,  -  сказал  он  тогда.  -  Как  все   паршиво
складывается.
   Сказать, что Саманта была обескуражена его выражениями, значит ничего
не сказать.  Но  она  была  еще  более  поражена  тем,  что  лорд  Керзи
неожиданно сжал ее руку в своей. Саманта оказалась в скверном положении:
ее настойчиво вовлекали в то, что ее совершенно не касалось.
   - Она любит меня? - вдруг  спросил  он.  -  Вы  знаете?  Она  с  вами
делилась?
   - Конечно же, - удивленно ответила девушка, - она вас любит. А как же
еще? Она же ваша невеста.
   - Да, - ехидно согласился он, - невеста. Ей навязали этот  брак  пять
лет назад, когда она  была  почти  ребенком.  Но  и  я  был  всего  лишь
мальчишкой.  Мне   кажется,   она   весьма   серьезно   заинтересовалась
Торнхиллом.
   - Она один раз танцевала с ним у нас на балу  и  один  раз  здесь,  -
ответила Саманта.
   Тут-то она и допустила ошибку, позволив  вовлечь  себя  в  эту  ссору
между лордом Керзи и ее кузиной, так как в бальном  зале  она  могла  бы
найти этому времени куда лучшее применение.
   - Все верно, за тем исключением, что здесь они не танцевали, - сказал
он.
   - Да, они вышли в сад. В этом нет большого греха. Мы  ведь  здесь.  И
ничего дурного не совершаем.
   - Нет, - сказал он. - Нет ничего даже отдаленно напоминающего грех  в
том, что двое молодых людей побудут на воздухе, вне поля зрения близких.
Не так ли?
   Произнеся последние слова с ядовитым сарказмом, Керзи закинул руку на
спинку скамьи, обняв Саманту за плечо, а другой взял ее за подбородок  и
поцеловал.
   Саманта испытала  настолько  сильное  потрясение,  что  вначале  даже
пошевельнуться не смогла. Оцепенев, она словно  приросла  к  месту.  Но,
очнувшись,  принялась  бороться,  стараясь   вырваться.   Она   пыталась
оттолкнуть Керзи, упираясь в его плечо, и  дать  ему  пощечину.  Девушка
была в ярости.
   Разумеется, он был гораздо сильнее и воспользовался этим: прижал ее к
себе обеими руками и впился губами в ее губы.
   И она не только перестала бороться,  но  вдруг  неожиданно  для  себя
самой стала целовать его в ответ. Рука ее высвободилась и легла  ему  на
шею. И Саманта потеряла счет времени, отдавшись на волю чувств.
   Керзи не сказал ни слова, когда она наконец посмела  поднять  взгляд.
Через несколько мгновений она поняла, что произошло, с кем она разделила
свой первый поцелуй. На самом деле он никогда ей не нравился, она всегда
считала его слишком заносчивым и холодным.
   - Милорд, -