цо
официальное, он не прибавил лишнего слова.
   Барр-Хэмптон, конечно же, приезжал к Крофту, чтобы убедиться - и  убедить
Кассандру, - что все сделано по закону. Найджел спрашивал себя,  кто  вызвал
поверенного в Кедлстон - Барр-Хэмптон или Кассандра?  Что  заставило  Крофта
согласиться нанести визит в провинцию?
   Приезд поверенного застал Найджела врасплох. Но еще удивительнее, что  он
только накануне задумал ненадолго съездить в Лондон и увидеться с Крофтом по
одному  делу.  И  вот  пожалуйста  -  поверенный  в  Кедлстоне,  собственной
персоной.
   - Насколько мне известно, - начал Найджел, когда лакей  прикрыл  за  ними
дверь, - родственник графини  мистер  Робин  Барр-Хэмптон  нанес  в  прошлом
месяце вам визит?
   Поверенный насторожился:
   - Несмотря на все уважение к вам, милорд, я не вправе обсуждать с третьим
лицом частные дела моих клиентов.
   Вот как! Что ж, он честен и прям - Найджел так и думал. Вскинув брови, он
поигрывал лорнетом.
   - Вы правы, сэр. Не соблаговолите ли обсудить со мной кое-какие  вопросы,
касающиеся Кедлстона? Это поместье  не  майорат,  хотя  принадлежало  графам
Уортингам в течение нескольких веков. Сейчас его  хозяин  я.  Этот  факт  не
оспаривается?
   - Нет, милорд, - заверил его  Крофт,  усаживаясь  с  рюмкой  портвейна  в
предложенное ему кресло. - Мы с  вашим  поверенным  подготовили  необходимые
бумаги, и все они должным образом подписаны. Поместье принадлежит вам.
   - Но оно не майорат? - спокойно осведомился Найджел.
   - Конечно, милорд, - подтвердил мистер Крофт.
   - В таком случае нам с вами надо кое-что обсудить, сэр.
   Почерк был старомодный и оттого с трудом поддавался прочтению. И  все  же
постепенно, слово за слово, Кассандра постигала содержание письма.
   "У меня на совести один неблаговидный поступок, - писал граф Уортинг,  ее
прадед. - Я всю жизнь убеждал себя, что не стоит терзать свою душу подобными
сомнениями. Говорил себе, что должен смириться, - что сделано, то сделано. Я
в ответе перед своим отцом, своей семьей и теми, кто  зависит  от  меня.  Но
совесть нельзя так просто заставить замолчать. Поэтому я  решил  привлечь  к
этому вас, моих потомков - в трех поколениях. Был  ли  я  прав?  Прав  ли  я
сейчас? Все еще можно поправить. Это письмо  будет  существовать  при  жизни
трех поколений - даже больше, быть может. Каждый из вас должен решить,  прав
я был или нет, и действовать, полагаясь только на свою совесть. Если все  вы
придете к выводу, что я поступил правильно, значит, так тому и быть.  Давняя
несправедливость, которую я вовсе таковой не  считал,  прочно  закрепится  в
истории. Ты, третий из моих потомков, мой  правнук,  можешь  уничтожить  это
письмо и содержимое  прилагающегося  к  нему  пакета,  и  все  это  канет  в
вечность. У тебя - и только у тебя! - находится оригинал.  Мой  сын  и  внук
получат копии. Так что самая большая ответственность ложится именно на  твои
плечи, мой правнук.  Мне  остается  надеяться,  что  твои  плечи  достаточно
широки, чтобы выдержать эту ношу..."
   Кассандра, поглощенная письмом, не сразу поняла,  что  речь  идет  о  ней
самой. Но леденящий  ветер  снова  подул  ей  в  спину,  и  она  вздрогнула.
Следовало взять с собой накидку.
   Итак, можно уничтожить письмо и не читать дальше. Какая глупая мысль! Она
вернулась к письму:
   "Я близнец и родился спустя всего  полчаса  после  моего  брата  -  моего
старшего брата, как все думали. Его воспитывали как будущего наследника.  Мы
очень дружили - ведь мы даже ближе друг другу,  чем  обычные  братья,  -  но
между   нами   было   мало   общего.   Грэм   рос   необузданным,   дерзким,
безответственным. Он поехал на континент,  когда  ему  исполнилось  двадцать
лет, и вскоре слухи о его  безнравственном  поведении  и  дебошах  дошли  до
нашего отца. Наконец стало известно, что он женился и везет жену домой.
   Это случилось как раз в то время,  когда  я  случайно  упал  с  лошади  и
семейный доктор обнаружил у меня на правом бедре родинку в форме звездочки -
такую же родинку он видел у старшего из близнецов двадцать один  год  назад.
Доктор письменно подтвердил этот факт, как и экономка Кедлстона (теперь  уже
отошедшая от дел), которая присутствовала при рождении близнецов.  Разыскали
повивальную бабку, и та подтвердила  то  же  самое.  Поверенный  записал  ее
рассказ, поскольку бабка была неграмотна, а она поставила под ним подпись.
   Следовательно, я старший сын и наследник! Оказывается, уже  целый  год  я
шестой граф Уортинг. Мой брат  вернулся,  но  его  ярость  ничего  не  могла
изменить. Поэтому он уехал вместе со своей женой, и больше я ничего о нем не
слышал.
   И вот, потомки  мои,  приступаю  к  самой  трудной  части  повествования.
Наверное, я должен был сохранить в тайне то, о чем  теперь  известно  только
мне. Но я предоставляю решать вам -  будущим  членам  моей  семьи.  Это  был
обман.  Все  объяснялось  просто:  отец  высоко  ценил  мою  порядочность  и
твердость характера и презирал  моего  старшего  брата  за  распутство.  Так
продолжалось  многие  годы,  пока  наконец  поспешная  женитьба   Грэма   не
подтолкнула отца к исполнению замысла, который он давно  вынашивал  в  своем
сердце. Меня убедили согласиться, а свидетелей подкупили.
   Я удачно женился и считал себя хорошим мужем,  отцом,  землевладельцем  и
хозяином. Я прожил жизнь  честно,  был  верным  слугой  Господа  и  примером
юношеству.
   Но поступил ли я правильно? Рассудок говорит мне, что да, хотя я  потерял
любимого брата, который был частью меня самого. Я спрашиваю свою совесть,  и
она отвечает мне, что я прав (или это я убеждаю ее, что прав). Единственного
человека, знавшего истину, не удалось подкупить. Нашу старую няню, жившую  в
пятнадцати милях от Кедлстона. Вскоре после смерти моего отца она пришла  ко
мне и принесла голубую ленточку с надписью "Грэм".  Няня  сама  повязала  ее
вокруг запястья  первого  появившегося  на  свет  близнеца,  а  моя  матушка
несколько часов спустя подписала на ленточке имя. Я  взял  у  нее  ленточку,
сделал вид, что глубоко озабочен такой  несправедливостью,  и  пообещал  все
уладить. Ленточка находится в пакете с  письмом.  Первые  два  пакета,  если
помните, содержат только копии ленточки.
   Могу ли я считаться настоящим графом Уортингом? А вы, мои потомки? Каждый
из вас должен самостоятельно ответить на этот вопрос. Письмо  и  ленточка  -
серьезное доказательство, способное оспорить  ваши  притязания  на  графский
титул и владения, если вы обнародуете эту историю. Выбор за вами. Я оставляю
решение на вашей совести".
   Рядом с подписью стояла печать.
   Кассандра уронила письмо на колени вместе с нераспечатанным  пакетиком  и
обвела взглядом цветущий розовый сад, зеленую изгородь, деревья. "Послание с
того света! - пронеслось у нее в голове. - Самое странное и таинственное  из
посланий".
   Поначалу ей никак не удавалось осознать всю  важность  прочитанного.  Да,
она не настоящая графиня Уортинг. Это ясно как день.  Титул  принадлежит  ее
дальнему родственнику - если таковой существует, но Кассандре о  нем  ничего
не известно. Титул и поместье были украдены у законного наследника много лет
назад.
   Как все это необычно! Кассандра даже улыбнулась. Всего два  месяца  назад
она считала себя графиней Уортинг,  хозяйкой  Кедлстона.  Была  счастлива  и
довольна судьбой. Но  не  прошло  и  нескольких  дней,  как  у  нее  забрали
Кедлстон, а теперь вот и титул! На самом деле у нее ничего нет и никогда  не
было.
   Конечно, правду знает только она одна. Более того:
   Кассандра последняя, кто получил это послание.  Если  уничтожить  письмо,
никто об этом не узнает. Она  останется  графиней  Уортинг.  Ее  сын  станет
графом. Кассандра невольно положила руку на живот.
   По крайней мере хоть  Кедлстон  спасен.  Ей  он  больше  не  принадлежит,
значит, и потерять его она не может. Поместье проиграл отец. Вот только...
   Вот только и отец никогда не был его законным владельцем.
   Если титул принадлежит другому, то и Кедлстон тоже. Ни графский титул, ни
имение не являются ее собственностью - ни ее, ни Найджела.
   А что, если.., что, если прапрадед завещал имение  прадеду?  Поместье  не
майорат. Но об этом не вспоминали несколько столетий, пока отец не  поставил
Кедлстон на кон. По всей вероятности, Кедлстон должен был перейти  к  новому
графу.
   Если она обнародует содержание этого письма, то потеряет титул, а Найджел
лишится Кедлстона. А он уже  потерял  свое  поместье.  У  них  не  останется
ничего!..
   Тетя Би, тетя Матильда и Пейшенс потеряют дом.
   Кассандру охватила паника. Она почувствовала дурноту.
   "Господи, как я глупа! Письмо написано давным-давно, и в нем говорится  о
событиях, которые произошли еще раньше  -  восемьдесят  лет  назад.  Если  я
покажу его какому-нибудь поверенному,  тот  рассмеется  в  ответ.  Никто  не
примет письмо всерьез. Даже если первоначальный  обман  будет  признан,  все
придут к выводу, что утекло слишком много времени и  ничего  уже  невозможно
изменить".
   Все, что осталось, - это душещипательная история, которую Кассандра будет
рассказывать своим внукам.
   Отец лишил наследства собственного сына с помощью лжи и подкупа, а другой
его сын содействовал обману. Она - прямая наследница этого  человека  и  его
сына. Кассандра тоже невольно выиграла от давней несправедливости. И будет и
дальше пожинать ее плоды обмана, если уничтожит письмо.
   А именно так она скорее всего и поступит. Слишком поздно  что-то  менять!
Да и Кассандра тут ни при чем.
   Что говорится в письме про Кедлстон?
   Мысли вихрем закружились в ее голове. Надо с кем-то посоветоваться. Но  с
кем? Решать ей - и только ей!
   "Ну вот, - с горькой иронией подумала Кассандра, - мне так хотелось стать
независимой,   самостоятельно   принимать   решения   и   брать   на    себя
ответственность, которая по силам разве что  мужчине.  Теперь  представилась
такая возможность".
   - Плохие новости, миледи? - прозвучал сзади голос  Найджела,  холодный  и
вежливый.  Это  было  так  неожиданно,  что  Кассандра   поспешно   скомкала
пожелтевшее письмо и, быстро обернувшись к  мужу,  испуганно  посмотрела  на
него.
   - Нет, - ответила она. - Что вы здесь делаете? Найджел насмешливо вскинул
брови.
   - Прогуливаюсь, миледи. Прогуливаюсь в моем собственном розовом саду. Вам
нехорошо?
   Да уж, хуже некуда! И напрасно муж думает, что сад принадлежит ему. Он не
принадлежит даже ей.  У  них  ничего  нет.  Кассандра  вскочила  со  скамьи,
бросилась прочь и, остановившись у самой дальней арки, согнулась пополам.  И
тут ее самым позорным образом вырвало прямо на живую изгородь. В спешке  она
забыла и про Найджела, и про письмо, и про пакет.
   Прохладная рука легла ей на лоб.
   - Черт возьми, Кассандра, - промолвил  он,  -  новость  и  в  самом  деле
плохая. Чем тебе помочь, дорогая? Может, поделишься со мной?
   - Нет! - воскликнула она и полезла в карман за платком, но муж, опередив,
вложил ей в руку свой платок, который был гораздо больше. -  Никаких  плохих
новостей. Да и откуда им взяться?  -  Кассандра  прижала  платок  к  лицу  и
обессиленно прикрыла глаза.
   - Ты беременна? - тихо спросил Найджел.
   - Да! - раздраженно отрезала она. -  Конечно!  В  браке  такое  частенько
случается, полагаю?..
   Два дня назад Кассандра представляла себе, как скажет ему об этом,  когда
они будут в его постели или на берегу водоема рядом с водопадом.  Но  важное
известие застало их в самый ужасный момент, какой только можно придумать.
   У их ребенка не будет ничего! Совсем ничего.
   Кассандра открыла глаза, но взор ее внезапно затуманился, и она  потеряла
сознание.
   Прошло несколько минут, прежде чем Кассандра очнулась.  В  голове  у  нее
шумело. Найджел нес ее на руках, поднимаясь по лестнице. Она уткнулась лицом
ему в плечо.
   - Письмо!.. - простонала Кассандра. Никто не должен прочесть его.
   - Оно у меня в кармане вместе с пакетом.
   - Отдай их мне!
   Найджел помедлил у двери в ее спальню, видимо, вспомнив о своем обещании.
Войдя в свою спальню, он осторожно опустил Кассандру на постель.
   - Отдай мне письмо! - потребовала она, пытаясь приподняться.
   Найджел протянул ей письмо и пакет. Его глаза  за  полуопущенными  веками
смотрели холодно и сурово.
   - Нет, миледи, - твердо произнес он, - я не читал его. Я не стану  совать
нос в ваши дела, как это делали вы, выведывая мои секреты. Я  пришлю  к  вам
горничную.
   - Найджел!.. - невольно воскликнула Кассандра, когда он был уже у двери.
   Муж обернулся к ней, вскинув бровь, но она не нашлась что сказать.
   - Я доволен вами, миледи. Вам следует теперь быть осторожнее и заботиться
о своем здоровье. Кедлстону нужен наследник. И графскому титулу  тоже.  -  С
этими словами Найджел покинул комнату.
   Кассандра откинулась на подушки и закрыла глаза. Она-то мечтала разделить
с ним эту радость - они ведь  вместе  зачали  этого  ребенка  в  супружеской
любви.
   Он женился на ней, она забеременела от него  и  теперь  готова  выполнить
свою главную обязанность супруги.
   И больше ничего.
   Ничего. Вот только если...
   "О да, -  подумала  она,  -  уничтожить  письмо.  Какая  глупость!  Какая
непростительная глупость! Я собиралась уничтожить письмо и жить счастливо до
конца своих дней".
   Кассандра рассмеялась. Потом  заплакала.  Когда  в  спальню  робко  вошла
горничная, хозяйка и смеялась, и плакала.

Глава 22

   Перед отъездом домой Робин поссорился с Пейшенс. Раньше у них никогда  не
было разногласий. Пейшенс казалась ему такой тихой, милой и робкой. И он вел
себя с ней по-дружески снисходительно.
   В  день  его  предполагаемого  отъезда  они  возвращались  в  коттедж  из
Кедлстона, куда Робин заходил попрощаться. Пейшенс ушла вместе с ним и  была
серьезна и молчалива, как и все время после его приезда из Лондона.
   - Черт побери, - наконец Робин нарушил молчание, - я понимаю,  почему  ты
так грустна, кузина. Кассандра неудачно вышла замуж. Теперь она несчастна, и
я бессилен ей помочь.
   Вот тут-то все и началось. Ответ Пейшенс казался отнюдь не сочувственным.
   - Я рада, что ты уезжаешь! - промолвила она дрожащим от волнения голосом.
- Тебе пора, Роб. Уезжай и больше не  возвращайся.  С  твоей  стороны  будет
бесчестно, если ты снова вернешься сюда.
   - Как ты сказала? - Он взглянул сверху вниз на  ее  соломенную  шляпку  и
сурово сдвинул брови.
   - Касс замужем, - продолжала Пейшенс. -  И  я  считаю  ее  брак  удачным.
Виконт Роксли - очень добрый человек и любит ее без памяти, а она его просто
обожает. И все это видят. Кроме тебя, конечно.
   - Почему это кроме меня? - раздраженно спросил Робин.
   - Потому что ты сам хотел жениться на ней, а Кассандра отказала тебе. Она
вышла замуж за лорда Роксли. Ты должен был уехать сразу же после их свадьбы,
как сделали твоя матушка и дядя Сайрус. Тебе не следовало оставаться здесь и
приезжать при каждом удобном случае. Это непорядочно.
   - Черт побери! Думаешь, я обиделся на нее? Думаешь, опечален ее отказом?
   - Не ожидала, что ты так себя поведешь.  Я  полагала,  что  у  тебя  есть
гордость и чувство собственного достоинства, но ошибалась.
   Робин  остановился,  почесал  затылок  и  напялил  на  голову  треуголку.
Кассандра строго-настрого запретила ему рассказывать правду о Роксли.
   - Я сделал Касс предложение, поскольку она нуждалась в  мужской  опеке  и
потому, что отчим, матушка и тетушки беспокоились за ее будущее. Касс ничего
для меня не значит. Как и ты. Она всего лишь моя кузина.
   - И это не правда! - сердито возразила Пейшенс. -  Никакая  она  тебе  не
кузина. Роб, как и я. Мы тебе никто, и ты нам никто. Чужой человек.
   Он вскинул бровь. Пейшенс посмотрела на него -  щеки  ее  горели  гневным
румянцем, в глазах блестели слезы.
   - Оставь ее в покое! - сказала она,  прежде  чем  Робин  успел  придумать
ответ на ее упреки. - Оставь ее, и пусть  она  будет  счастлива  с  виконтом
Роксли. Уезжай и больше никогда не возвращайся.
   Робину стало горько и обидно. У него есть сводный брат и две сестры.  Все
они на несколько лет моложе его. Племянницы отчима приходятся ему  кузинами.
Они ему не родные в обычном смысле, но он всегда считал Кассандру и  Пейшенс
своими родственницами, почти сестрами. А теперь ему говорят, что  Робин  для
них абсолютно чужой человек.
   - Ты ничего не знаешь, Пейшенс, - сказал он. - Ты не задавалась вопросом,
почему Кассандра так бледна в последнее время?
   - Я-то знаю, почему. Касс мне сама сказала. Она в положении. Конечно, она
бледна. И счастлива! И виконт Роксли тоже.  Разве  ты  не  заметил,  как  он
вскочил, опередив Касс, чтобы  подать  тете  Би  вторую  чашку  чаю?  Виконт
заботится, чтобы Касс не утомлялась. Вот ты точно  ничего  не  знаешь,  Роб,
поскольку предпочитаешь не видеть того, что и так всем ясно.
   Он мысленно пожалел Кассандру. Но его чувства были уязвлены, и  Робин  не
на шутку разозлился. Он так заботился о своих кузинах, и вот что  получил  в
награду! Касс променяла его на бывшего каторжника, не оценив по  достоинству
то, что Робин предложил ей руку и сердце, а это в определенном  смысле  было
жертвой с его стороны. Пейшенс вычеркнула Робина из своей жизни  и  заявила,
что он для нее ничего не значит.
   - Тебя, вероятно, обрадует, что через полчаса я  уеду?  -  сказал  Робин,
стараясь держаться с холодным достоинством.  -  И  не  вернусь.  Желаю  тебе
счастья, Пейшенс. Не сомневаюсь: будущей весной, отправившись в  Лондон,  ты
найдешь себе выгодную партию. Надеюсь, этот человек в отличие от меня  будет
значить для тебя хоть что-то. Хорошо, что ты считаешь меня чужим, - вряд  ли
наши пути когда-нибудь снова пересекутся.
   - Рада слышать, - промолвила Пейшенс с самым несчастным видом.
   На этом их беседа закончилась, и они спустились с холма к коттеджу, храня
ледяное молчание, и расстались, не дойдя до двери. Робин пошел в дом позвать
слугу и взять чемоданы,  а  также  попрощаться  с  леди  Матильдой.  Пейшенс
направилась в сад - посмотреть, не зацвели ли посаженные ею цветы на дальней
клумбе. Она оставалась там все время, пока  шли  последние  приготовления  к
отъезду.
   Пейшенс не подняла головы даже тогда, когда экипаж Робина прокатил  мимо.
Но Робин об этом не знал. Он не смотрел в окно.
   Робин был вне себя от злости и обиды. Он огляделся в поисках предмета, по
которому  можно  было  бы  стукнуть  со  всей  силы,  но  не  нашел   ничего
подходящего.
   На него это не похоже - Робин никогда не терял самообладания. И  как  ему
справиться с собой теперь, он не знал. В отчаянии молодой человек  сорвал  с
головы треуголку и несколько раз хлопнул ею по колену, словно выбивая пыль.
   Он едет  домой.  Наконец-то!  Как  давно  Робин  ждал  этого  дня!  Целую
вечность. Он не создан для городской жизни, полной развлечений. Все, что ему
нужно, - это иметь свой дом и очаг, земельные угодья и лошадей, свою  ферму,
свою семью.
   Которой у него до сих пор нет.
   Жена, принадлежащая только ему. Его дети. Уютные зимние вечера у камина в
маленькой гостиной Робин проводил бы с книгой в  руке,  читая  супруге.  Она
склонилась бы над вышиванием, а их дети в это время уже спали бы в кроватках
или же тихо сидели у стола, если были бы постарше.
   Робин вздохнул.
   Пейшенс.
   Жена из его мечты подняла голову и улыбнулась ему нежной улыбкой Пейшенс.
   Пейшенс его сестра Нет, кузина. Нет, ни то ни другое. Она ему никто! И он
ей никто.
   Но в свой предыдущий короткий визит в коттедж, да и в этот  приезд  Робин
почти не разлучался с нею. И каждый раз, когда он возвращался,  Пейшенс  вся
светилась от радости. Робин помнил день, когда она бросилась к нему со  всех
ног, а он раскрыл ей объятия, и они закружились, крепко обнявшись.
   Робин постарался отогнать эту мысль, которая тревожила и смущала его. Это
было одно из самых чудесных мгновений в жизни Робина.  Нет,  самое  чудесное
мгновение!
   Он пр