что она  танцевала  против  воли?  Никогда  в
жизни она не забудет, какое наслаждение  испытала  в  те  полчаса,  пока
длился менуэт. Даже  сейчас  при  воспоминании  об  этом  у  нее  сладко
замирало сердце.
   - Если не  возражаете,  я  попрошу  вашего  брата  объявить  о  нашей
помолвке сегодня, - предложил лорд Пауэлл. - Ваша семья почти  полностью
собралась здесь.
   Да, самое подходящее время,  чтобы  объявить  о  помолвке.  Ей  вдруг
захотелось, чтобы все про изошло как можно скорее. Она сожалела, что  не
позволила ему сделать этого вчера. Вопрос о ее будущем должен быть решен
окончательно и бесповоротно.
   - Могу ли я поговорить с Рейсом? - спросил лорд Пауэлл.
   Виктор объявит о помолвке за ужином. Все будут довольны.  Даже  Анна,
хотя она продолжает настаивать, что Эмми вовсе не  обязательно  выходить
замуж, если она сама не пожелает.
   Эмили кивнула, улыбнулась и  была  вознаграждена  ответной  радостной
улыбкой.
   - Вы сделали меня счастливым,  леди  Эмили,  -  сказал  он,  -  самым
счастливым человеком на свете.

***

   Надо было поделиться новостью. Лорд  Пауэлл  удалился  в  библиотеку,
чтобы написать своей матушке. Анна и Люк часто проводили утро  вдвоем  в
своей гостиной,  прежде  чем  заняться  делами.  Конечно,  в  результате
наплыва гостей привычный распорядок в доме  был  нарушен.  Кажется,  Люк
должен был утром ехать в Лондон, но, возможно, еще не уехал.
   Эмили постучала в дверь и, выждав  ради  приличия  несколько  секунд,
робко заглянула внутрь.
   Сначала она очень смутилась, подумав, что застала Люка и Анну в очень
интимный момент. Они стояли посредине комнаты, крепко сжимая друг  друга
в объятиях. Потом она заметила бледность Люка и содрогающиеся от рыдания
плечи Анны.
   - Дорогая, - произнес Люк, останавливая ее жестом, - не уходи.
   Анна подняла голову, видимо, только сейчас заметив присутствие Эмили.
Лицо ее покраснело от слез.
   - О, Эмми, Эмми, жена Эшли и Томас погибли во время пожара год назад,
а нас не оказалось рядом, чтобы утешить его. Он  переживал  свою  утрату
один. Его не было с ними,  когда  это  случилось.  Он  еще  и  от  этого
страдает и винит себя. Он приехал домой, чтобы найти утешение, Эмми.
   Она прочла по губам все до слова, как будто умела слышать. Люк, как и
следовало ожидать, держал себя в руках, хотя и с трудом.
   - Эмили, - попросил он, - побудь с Анной, дорогая.
   Ты ей сейчас очень нужна. А я должен найти бедного Эшли.
   Он, глупенький, обидел маму тем, что рассмеялся,  когда  сообщил  эту
новость. Он очень, очень страдает. Так ты побудешь здесь?
   У Эмили закружилась голова, но она кивнула, и Люк, передав ей Анну  с
рук на руки, торопливо вышел из комнаты.
   Эшли, думала она. Ах, Эшли... Почему  он  не  рассказал  ей?  Неужели
побоялся, что она недостаточно сильная? Конечно,  за  семь  лет  человек
может очень измениться. И  они  отдалились  друг  от  друга.  Он  ей  не
сказал...
   Сидя рядом с Анной на диване и крепко держась  с  ней  за  руки,  она
совсем забыла, зачем пришла к ним в гостиную.
   - Эмми! - Анна повернула к ней заплаканное лицо. - Мы  должны  теперь
особенно бережно относиться к Эшли.
   Бедненький Эшли...
   Эмили подняла руки сестры и приложила к своим щекам.

***

   Люк нашел брата на  мосту.  Эшли  бросал  камешки  в  реку,  стараясь
заставить их прыгать по поверхности воды, но у него не получалось.
   - Тео и леди Стерн успокаивают маму, - сказал Люк. - Дорис я  оставил
на попечение Уэймса. Анна в слезах.
   - Она оплакивает то, что случилось больше года назад, - заметил Эшли,
бросая следующий камешек, который тоже утонул. -  Горюет  по  тем,  кого
даже не знала.
   Глупо. Ну да ладно. Некоторое время назад я  застал  Эмми  и  Пауэлла
чуть ли не в объятиях друг друга. Анна, должно  быть,  строит  планы  на
свадьбу этим летом?
   - Эш, - прервал его Люк, -  тебе  нужно  выговориться  о  своем,  мой
дорогой.
   - Черт возьми, - рассмеялся Эшли, - помню, как я возмутился, когда ты
впервые назвал меня так, Люк.  Вижу,  ты  все  еще  не  отвык  от  своих
парижских замашек. Кстати, бал удался  на  славу.  Рад,  что  я  вовремя
приехал.
   - Ты весь как натянутая струна, которая того и гляди оборвется.
   Эшли бросил последний камешек и облокотился на парапет.
   - Ошибаешься, Люк, - возразил он. - Я уже вполне спокоен. Видишь  ли,
очень трудно было сообщить всем вам эту ужасную новость. Я сожалею,  что
не написал вам об этом, прежде чем возвращаться домой. Но  я  знал,  что
Анна и Дорис выплачут глаза от горя, мама застынет с каменным выражением
лица, а ты расправишь плечи,  чтобы  переложить  на  них  мое  горе.  Ты
превосходно исполняешь роль главы семейства.
   - Я пришел сюда не как глава семейства, Эш, а как твой брат,  который
любит тебя. Тебе сейчас плохо.
   - Мне? С чего ты взял? - усмехнулся Эшли. - Да, я  перенес  долгое  и
утомительное путешествие по морю. Я плохо ел, а спал еще  хуже.  Теперь,
когда я чувствую под ногами твердую почву, все придет в норму.
   - Ты приехал домой, - сказал Люк. - Не  просто  в  Англию,  Эш,  а  в
Боуден.  Ты  мог  бы  остаться  в  Лондоне,  мог  бы  проехать  прямо  в
Пенсхерст.., кажется,  он  теперь  принадлежит  тебе?  Но  ты  предпочел
вернуться  домой.  Почему?  Для  того  лишь,  чтобы  держаться  от   нас
подальше?
   Чтобы оттолкнуть нашу помощь?
   - Помощь?.. - рассмеялся Эшли.
   Люк окинул его оценивающим взглядом и снова уставился на воду.
   - Я попытался представить, как бы я чувствовал себя,  если  бы  такое
случилось с Анной и одним из детей. Ты прав. Тут нельзя  ни  помочь,  ни
утешить. По крайней мере сразу. Может быть, через год я  вернулся  бы  в
свою семью.
   Однако, возможно, даже по прошествии времени я  боялся  бы  выйти  из
скорлупы, которой отделил бы себя от окружающих.
   - Черт тебя возьми! - воскликнул Эшли. - Но ты ничего не знаешь.
   - Нет, не знаю, - согласился Люк. - Расскажи мне, Эш.  Расскажи,  что
произошло.
   - Я уже рассказал. Они погибли, сгорели вместе с домом. Я  ничего  не
знал, пока за мной  не  прибежал  мой  друг.  На  месте  дома  я  застал
дымящееся пепелище. Меня не было дома.., я был на деловой встрече.
   - Отчего загорелся дом? - спросил Люк. - Причину пожара установили?
   - Возможно, от свечи вспыхнула занавеска, - пожал плечами Эшли.  -  А
может, нечаянно уронили лампу. Кто знает? Шла  война.  Всякие  злодеяния
были не редкостью.
   - Значит, подозревали, что это был поджог? - спросил Люк.
   - Никаких доказательств не было, - снова пожал плечами Эшли.
   - - У тебя были враги? - поинтересовался Люк.
   - Целая страна, - рассмеявшись, ответил Эшли. - Я англичанин. Люк.  А
англичане воевали с французами. Индусы же воевали и на той, и на  другой
стороне. Неразумно было оставлять жену и  ребенка  одних  дома  в  такое
время:
   - Анна сказала, что ты, наверное, считаешь себя  виноватым.  Разве  в
доме не было слуг?
   - Мой слуга был со мной, -  объяснил  Эшли.  -  Остальных  слуг  Элис
отпустила на ночь, кроме нянюшки, которая была у нее с детских лет.  Она
погибла вместе с ними.
   - Осталась  с  одной  служанкой?  -  нахмурился  Люк.  -  Почему  она
отпустила остальных? Она часто так делала?
   Даже когда тебя не было дома?
   - Нашлись, видишь ли, люди, которые считали, что я сам это сделал,  -
проговорил Эшли. - Когда жена погибает при невыясненных обстоятельствах,
подозрение прежде всего падает на мужа.
   - Черт возьми, только этого не хватало! - возмутился Люк.
   - Конечно, они ошибались,  -  рассмеялся  Эшли,  выстукивая  пальцами
дробь по каменному парапету. - Мне не  следовало  приезжать  сюда.  Люк.
Надо было прямиком отправляться в Пенсхерст. Теперь это мое имение. Семь
лет назад у меня не было ни гроша, а  теперь  я  владелец  двух  больших
состояний: одно из них я сколотил сам, а другое досталось мне от жены. И
оба они в полном моем распоряжении, а ни жены, ни ребенка нет.  Что  еще
может пожелать мужчина?
   - Поживи здесь некоторое время,  -  предложил  Люк.  -  Позволь  себе
почувствовать, что тебя любят, Эш. Пусть затянутся раны. Твои  страдания
трудно себе представить. Но здесь ты будешь окружен любовью. И возможно,
залечишь раны, если сам того захочешь. И если дашь время.
   - Я задержусь здесь на несколько дней, - пообещал Эшли.
   - А потом отправлюсь в Пенсхерст начинать новую  жизнь.  Ту,  которую
надеялся создать, уезжая в  Ост-Индскую  компанию.  Теперь  у  меня  все
получится. Я буду жить-поживать долго и счастливо.
   - Надеюсь, все так и будет, - улыбнулся ему Люк. - Но  поживи  здесь,
доставь удовольствие Анне: ей  хочется  побаловать  тебя.  Дети  захотят
поближе познакомиться с тобой и попробовать вить из тебя  веревки.  И  я
скучал по тебе. Вернемся в дом вместе.  Я  прикажу  принести  в  кабинет
жареные хлебцы и кофе, а то и чего-нибудь покрепче, если ты пожелаешь. Я
заметил, что ты почти ничего не ел за завтраком.
   - Позже, - сказал Эшли. - Я еще не надышался английским воздухом. Мне
не хочется идти в помещение.
   Люк кивнул и отправился  домой  один.  Эшли,  смотревший  ему  вслед,
отметил, что Эмми с ее женихом нет у цветника.
   Надо было написать сюда год назад.  А  приехав  в  Англию,  следовало
отправиться  прямиком  в  Пенсхерст.   Он   теперь   взрослый   человек,
независимый, уверенный в себе, предприимчивый, чего и добивался все  эти
годы,  пытаясь  освободиться  от  приобретенного  в   юности   комплекса
несамостоятельного, утомленного жизнью младшего сына герцога. Он потерял
жену и ребенка. Но такое  случается  постоянно:  мужчины  теряют  жен  и
детей.
   Приехав сюда, он подчинился скорее инстинкту,  чем  здравому  смыслу.
Примчался домой, в Боуден, к Люку. И, сам того не  понимая,  к  Эмми.  К
свободному и счастливому ребенку, которого больше нет.
   Надо было рассказать ей обо всем сегодня утром, подумал он. Почему-то
ему  было  больно  думать,  что  она  узнает  об  этом  от  других.  Она
расстроится. Надо было рассказать самому. Но  он  понимал,  что  не  мог
сообщить ей голые факты, как другим членам своей семьи. Если бы он начал
говорить с Эмми, то не ограничился бы фактами, а рассказал бы и обо всем
остальном. С Эмми нельзя было использовать слова в  качестве  прикрытия.
Она понимала, что слова не способны  выразить  всю  правду.  Эмми  умела
заглядывать в самую душу.
   Но ему не хотелось  использовать  женщину  в  качестве  спасательного
круга, чтобы его не затянуло в пучину мрачных эмоций. В памяти непрошено
возник образ Томаса с  мягкими  рыжими  волосенками.  Этот  образ  часто
появлялся перед ним в бессонные ночи. Бедное, ни в чем не повинное дитя.
Грехи отцов... Нет! Это был несчастный случай, и только.

Глава 8

   Граф Ройс был доволен разговором с лордом Пауэллом.  Когда  вчера  во
время бала не было сказано ни слова, у него возникли сомнения. И  теперь
он вздохнул с облегчением, радуясь за младшую сестру,  которую  даже  не
надеялся выдать замуж. Он был благодарен зятю за  заботу  о  том,  чтобы
найти ей мужа, обладающего подходящим  титулом  и  состоянием,  который,
судя по всему,  будет  по-доброму  относиться  к  ней.  Кажется,  Пауэлл
искренне привязался к Эмили. Однако граф не решался  сделать  объявление
именно в тот день, когда всех быстро облетела весть о том,  что  жена  и
ребенок лорда Эшли Кендрика погибли год назад во время пожара.
   Герцог Харндон тоже был рад услышать,  что  Пауэлл  получил  согласие
Эмили  и  с  нетерпением  ждет  объявления  о  помолвке.  Герцог,  желая
разогнать мрачную атмосферу, нависшую над домом, решил, что празднование
помолвки поднимет общее настроение.
   Во время чая, когда все, включая детей, собрались в  малой  гостиной,
граф Ройс объявил о помолвке. Настроение у  собравшихся  было  несколько
подавленным, пока Виктор не сообщил, что лорд Пауэлл сделал  предложение
его сестре, что Эмили приняла предложение и что он очень рад объявить об
этом, а свадьбу отпразднуют летом.
   Эмили, стоявшая рядом с  женихом,  напряженно  следила  за  тем,  что
говорит брат. Теперь пути назад не было.
   Она испытывала спокойное удовлетворение. Нужные слова  произнесены  в
присутствии всех людей, которые много  значили  в  ее  жизни.  Отступать
поздно. Да ей и не хотелось отступать. Ей  нужно  было  это  замужество.
Пусть глухая, пусть не такая, как все, но она была женщиной. Лорд Пауэлл
с трогательной нежностью поднес ее руку к губам.
   Эмили, конечно,  не  слышала  оживленного  шума,  поднявшегося  после
объявления, но видела, какими радостными стали вдруг  обращенные  к  ней
лица. Должно быть, все правильно,  подумала  она  и  улыбнулась.  Должно
быть, она все сделала правильно. Ее семья и  семья  Люка  радовались  за
нее, все были уверены, что лорд Пауэлл будет хорошим мужем. Ее  обнимали
и целовали. Она заметила, что ее жених тоже получает свою долю  объятий.
Да, она чувствовала, что все правильно.
   Эшли сидел в дальнем углу комнаты. Он все  это  время  просидел  там,
держа на каждом колене по ребенку.  Они  чему-то  смеялись.  Потом  дети
убежали,  присоединившись  к  общей  веселой  суматохе  вокруг  Эмили  и
Пауэлла. Эшли остался один и все еще улыбался.
   -  Как  он  может  улыбаться?  -  прочла  Эмили   по   губам   Агнес,
разговаривавшей с Констанс. - Неужели он совсем бесчувственный?
   Но Эмили,  даже  не  глядя  на  него,  знала,  что  за  этой  улыбкой
скрывается невероятное напряжение. Его жена и сын погибли. Пока  он  был
на деловой встрече, у него не стало семьи.
   Она пожалела, что он не рассказал ей об этом утром у водопада.  Хотя,
если бы рассказал, она не вернулась бы, чтобы переодеться  в  прелестное
платье, не выслушала бы извинения лорда Пауэлла и не согласилась  бы  на
помолвку. Она снова погрузилась бы  в  прошлое,  отбросив  все  мысли  о
настоящем и будущем. Да и не могла она  утешить  Эшли,  как  делала  это
раньше. Ничто не могло утешить его в постигшем несчастье.  Грустно  было
осознавать, что она бессильна облегчить его боль. Однако в глубине  души
ей все-таки хотелось, чтобы он рассказал ей об этом.
   Позже,  когда  его  преподобие  Джеримайя  Хорнсби,   муж   Шарлотты,
поздравлял ее и лорда Пауэлла и выражал надежду, что ему  будет  оказана
честь провести церемонию бракосочетания, подошел Эшли и тронул Эмили  за
локоть.
   - Ну что ж, Эмми. - Он взял ее за руки и расцеловал в обе щеки. -  Я,
кажется, возвратился домой вовремя, чтобы попрощаться с тобой. Ты всегда
была для меня дорогой сестрицей. Надеюсь, ты будешь по-прежнему  считать
меня своим братцем.
   Дорогая сестрица... Хорошо, когда тебя считают сестрицей. Это  ближе,
чем друг. А она должна считать его братом - он так и сказал.  Ох,  Эшли.
Она улыбнулась ему, крепко сжала его руки и отвела глаза. Он понял. Ну а
чтобы было еще понятнее, она сжала пальцы в кулак и приложила  к  своему
сердцу.
   - Да, я понимаю, - сказал он. - Я знаю, что ты опечалена, Эмми. Но  я
приехал домой, чтобы забыть о печали.
   Мне радостно, что ты счастлива. Трудно поверить,  что  ты  больше  не
ребенок, каким была, когда я уезжал. Ты стала взрослой. Будь  счастлива,
маленький олененок. Обещай мне всегда быть счастливой.
   Она  улыбнулась  и  кивнула.  Да,  она   пообещает   ему.   Пообещает
постараться.

***

   Вечер был трудным. За ужином провозглашали тосты, потом все собрались
в малой гостиной, разговаривали, музицировали.  Чай  подали  позже,  чем
обычно, и все разошлись поздно.
   Никто не знал, как следует вести себя: то ли проявлять  сдержанность,
соболезнуя Эшли, то  ли  радоваться  и  веселиться,  празднуя  помолвку.
Единственным, кто без всякого смущения радовался  жизни,  был  Эшли.  Он
даже предложил закатать ковер и устроить танцы.
   Люк решительно приказал оставить ковер в покое. Все натанцевались  до
упаду накануне, все устали, и было трудно поддерживать веселье.  Наконец
вдовствующая герцогиня поднялась с кресла,  и  все  восприняли  это  как
сигнал. отправляться на покой.
   Эмили переоделась в ночную рубашку, расчесала  волосы,  радуясь,  что
этот день наконец кончился. Произошло столько всяких  событий,  а  вечер
показался и вовсе невыносимым.
   Все разговаривали. Внимание каждого  было  сосредоточено  на  ней,  и
каждый ожидал, что она будет слушать и понимать.
   Она хотела уйти пораньше, чтобы отдохнуть в  одиночестве,  но  ей  не
удалось. У нее буквально болели глаза от напряженного чтения по губам. А
весь вечер ее донимала навязчивая мысль о том, что она так и  не  узнала
имени жениха, хотя это и не важно. И все же  через  два-три  месяца  она
станет его женой, хотя не знает его имени. Мысль показалась ей забавной,
и она тихо рассмеялась. Но какое это имеет значение?
   Она все равно никогда не сможет произнести его имени. Он знал ее имя,
но это было почти все, что он о ней знал.
   Эмили вдруг вспомнила,  что  совсем  не  спала  прошлой  ночью,  лишь
подремала часок между чаем и ужином.  Она  очень  устала,  но  спать  не
хотелось. Она подошла к окну,  продолжая  рассеянно  расчесывать  щеткой
волосы.
   Едва ли удастся заснуть, даже если лечь в  постель.  Она  помолвлена,
думала Эмили, пытаясь почувствовать себя по-другому. Скоро у  нее  будет
другой дом, ее будут окружать другие люди: его мать,  младшие  братья  и
сестры, не говоря уж о нем.
   - Он сказал, что прикажет в каждой комнате положить бумагу, чернила и
перья. Без них ей  не  обойтись,  общаясь  со  всеми  этими  незнакомыми
людьми. Он и сам для нее незнакомец - и никогда не узнает ее. Даже  если
бы она умела говорить, то  никогда  не  смогла  бы  объяснить  ему  свой
внутренний мир с помощью слов, Эмили облокотилась на  подоконник.  Какая
прекрасная ночь - лунная, звездная. Она так и  манила  надеть  платье  и
плащ и, выскользнув из дома, побродить по газону, спуститься к реке.  Но
этого нельзя делать. Сегодня утром она дала себе обещание.  Лорд  Пауэлл
не одобрил бы жену, которая гуляет по ночам одна. Эмили вздохнула.  Жить
ей будет непросто. Но она выбрала эту жизнь по собственной воле.
   Ей хотелось, чтобы новая жизнь началась поскорее.  Она  непроизвольно
оглянулась на постель. И этого она тоже хотела. Странно, но за последние
два года ее тело хотело познать скрытые в нем возможности,  хотя  сердце
хранило верность неосуществленной мечте.
   Взгляд ее скользнул к деревьям вдали. Ах, как было  бы  хорошо  пойти
туда, спокойно побродить, не делая ничего.
   Просто побыть наедине с  собой.  В  этом-то  и  заключалась  суть  ее
отличия от других, подумала она. Другие  люди  видят  смысл  и  ценности
жизни в том, что они делают.  Считая,  что  за  бездействием  скрывается
пустота и скука, они жалели ее за то, что она ничего не  делает.  Теперь
она решила вступить в мир действия.
   Интересно, исчезнет  ли  со  временем  ее  стремление  к  свободе,  к
единению  со  всем,  что  естественно  и  красиво,  что  обновляется   и
повторяется с каждым днем, с каждой сменой времени года?
   Вдруг она замерла со щеткой  в  руке  и  наклонилась  вперед,  затаив
дыхание.
   Эшли не прогуливался. Он вышел из дома не для  того,  чтобы  спокойно
подышать свежим воздухом перед сном.
   Торопливо и целенаправленно он шагал куда-то, опустив голову,  спешил
так, будто за ним гнались.
   Он направлялся к водопаду.  Куда  же  еще?  Весь  вчерашний  вечер  и
сегодняшний день его улыбки, смех и веселое настроение шокировали  одних
членов семьи и вызывали жалость у других.
   Эмили понимала, что  его  веселость  -  всего  лишь  маска.  И  среди
родственников ему нисколько не стало легче.
   Наоборот. Она видела, что он близок к тому, чтобы сломаться.
   Ей нечем ему помочь. Она  коснулась  лбом  стекла  и  закрыла  глаза.
"Эшли, Эшли... Я не могу помочь тебе".
   Но ей не хотелось смириться с  этим.  Ведь,  в  сущности,  ничего  не
изменилось. Она по-прежнему может выслушать его, а он  -  рассказать  ей
обо всем. Люк пытался убедить Эшли в том,  что  в  Боудене  его