Дункан, так что я не стану запоминать ее фамилию - в дальнейшем мне пригодится только имя. Теперь ты видишь, любовь моя, что я все предусмотрел. Ты ждешь ребенка?
     - Нет! - выпалила она, вспыхнув, как мак.
     - Вот как, - улыбнулся он. - Признаюсь, я несколько разочарован. Нам придется немало потрудиться, чтобы это исправить, чем мы и займемся по возвращении в Инфилд. Конечно, это не значит, что в течение двадцати лет ты будешь рожать каждый год. Мы что-нибудь придумаем. Но... - Он внезапно умолк, выпустил ее руки и отвернулся. - Прости, я болтаю чепуху. Так волнуюсь, что сам не знаю, что говорю. Я тебя еще не запугал, Чарити? Чарити, ты будешь моей женой?
     - Ты просишь меня об этом из чувства долга? Наше соглашение кажется тебе отвратительным?
     У него вырвался стон.
     - Так ты правда любишь меня? - недоверчиво спросила она.
     - Черт возьми! - воскликнул он, резко обернувшись. - Я что, забыл это сказать? Ведь для этого и пришел!
     - Я тоже тебя люблю, - промолвила она. - Ты всегда со мной - вот здесь. - Она приложила руку к груди.
     - Говорил же я тебе, что ты украла мое сердце. - Он улыбнулся ей неожиданно искренней, открытой улыбкой и обнял ее.
     - Энтони! - Она уткнулась лицом ему в плечо. - Ах, Энтони, что же я хотела сказать?
     - Понятия не имею, - ответил он. - Разве мы не все уже сказали друг другу? Мне кажется, поцелуй договорит за нас то, о чем мы умолчали. Вот только чуть-чуть приподними голову.
     Она выполнила его просьбу и с улыбкой обвила его шею руками.
     - Тогда сделай это, пока у нас есть возможность, - предложила Чарити. - Братья и сестры онемели от изумления, когда я вошла в комнату. Теперь они знают, что их сестра - герцогиня. Но нас так просто не сбить с толку - мы же Дунканы. Еще несколько минут, и они очнутся, прилетят сюда и засыплют нас вопросами. Считай, что я тебя предупредила. Отвечать на их вопросы - задача не из легких.
     - Боже правый! - промолвил герцог Уитингсби, высокомерно вскинув бровь. - В таком случае займемся поцелуями - они укрепят мой дух перед решающей схваткой.
     - Именно это я и собиралась тебе предложить.



   Мэри БЭЛОУ
   НЕМНОГО ЖЕНАТЫЙ

Перевод с английского Е.П. Ананичевой. OCR AngelBooks


Анонс

     Эйдан... Самый холодный и гордый из аристократического клана Бедвинов. Казалось бы, для него нет ничего важнее джентльменского долга. Но - что делать, если долг этот требует от сурового полковника исполнить обещание, данное умирающему на поле брани другу, и стать опорой и защитой его прелестной сестры Евы?
     Клятву необходимо сдержать любой ценой. Даже - если ради этого придется жениться на девушке, которую раньше не видел... и полюбить свою юную жену со всей силой страсти!..

Пролог
Тулуза, Франция. 10 апреля 1814 г.

     Картина, представшая глазам этого человека, была ему хорошо знакома. По своему многолетнему опыту он знал, что поля битвы очень похожи одно на другое, по крайней мере, после того, как сражение уже окончено.
     Дым от залпов тяжелой артиллерии и несметного количества мушкетов и ружей двух армий понемногу рассеивался, и было видно, как победоносные британские и союзнические войска занимают отвоеванные позиции вдоль горной цепи к востоку от города и поворачивают орудия в сторону самой Тулузы, куда только что отступили французы. Но в воздухе по-прежнему ощущался едкий запах гари, к которому примешивались запахи пыли, грязи, лошадиного пота и крови. Несмотря на привычные звуки голосов, отдававших команды, лошадиное ржание, звон оружия, скрип колес, теперь, когда смолкла канонада, создавалось впечатление неестественной необъяснимой тишины. Землю устилали тела убитых и раненых.
     Полковник Эйдан Бедвин так и не научился равнодушно смотреть на них. Многие побаивались высокого, крепко сбитого, смуглого полковника с орлиным носом и лицом, словно высеченным из гранита. Но он всегда находил время, чтобы после боя осмотреть поле битвы, отыскивая убитых из своего батальона, и непременно подбадривал раненых.
     Большая, еще окровавленная после боя кавалерийская сабля висела у него на боку. Заложив за спину руки и угрюмо сжав губы, он не сводил темных непроницаемых глаз с человека в красном мундире, лежавшего перед ним ничком.
     - Офицер, - кивнул он, указывая на алый офицерский шарф. - Кто он?
     Адъютант наклонился и перевернул лежащего на спину.
     Тот открыл глаза.
     - Капитан Моррис, - сказал полковник Бедвин, - вы ранены? Пошлите за носилками, Роллингз. И поскорее!
     - Нет, - слабым голосом произнес капитан. - Со мной все кончено, сэр.
     Полковник не стал убеждать его в обратном. Он сделал незаметный знак адъютанту, чтобы тот оставался на месте, и продолжал смотреть на умирающего, чей красный мундир пропитался кровью. Капитану оставалось жить всего несколько минут.
     - Что я могу для вас сделать? - спросил полковник. - Принести воды?
     - Обещайте мне... - Капитан Моррис прикрыл угасающие глаза, и полковнику показалось, что он уже испустил дух. Отбросив мешавшую ему саблю, полковник опустился рядом с умирающим на колено. Но веки капитана затрепетали, и глаза снова приоткрылись.
     - Сэр, я говорил вам, что никогда от вас не потребую вернуть мне долг. - Голос у Морриса совсем ослабел, глаза затуманились.
     - Но я поклялся, что все равно верну его, - полковник Бедвин наклонился, чтобы лучше слышать. - Скажите, что я могу для вас сделать.
     Два года назад, когда капитан Моррис был еще лейтенантом, он спас полковнику жизнь в битве при Саламанке. Под Бедвином убили лошадь, и он, хотя и отбивался яростно от конного противника, мог отстать от своих. Лейтенант убил вражеского солдата и настоял на том, чтобы полковник пересел на его лошадь. В той битве его тяжело ранили. В награду он получил чин капитана - для покупки офицерского патента у него не было средств. Тогда Моррис уверял, что полковник Бедвин ему ничего не должен, что в бою каждый солдат обязан следить за тем, чтобы никто не зашел в тыл его товарищам, и тем более офицерам. Он был, разумеется, прав, но полковник никогда не забывал, чем он обязан Моррису.
     - Моя сестра... - с трудом произнес капитан, глаза у него снова закрылись. - Сообщите ей...
     - Я сделаю это лично, - заверил полковник. - Я расскажу, что ваши последние мысли были о ней.
     - Пусть не скорбит обо мне. - Дыхание капитана становилось прерывистым. - Она и так пережила слишком много. Скажите, пусть она не носит траура. Это мое предсмертное желание.
     - Я передам.
     - Обещайте мне... - Голос изменил умирающему. Но смерть еще не наступила. Он неожиданно широко раскрыл глаза, нашел силы протянуть уже похолодевшую руку и коснулся руки полковника. Капитан заговорил с настойчивостью, которая возможна лишь на пороге смерти.
     - Обещайте, что защитите ее, - произнес он. Его пальцы слабо сжимали руку полковника. - Обещайте мне! Несмотря ни на что!
     - Обещаю. - Бедвин наклонился к Моррису в надежде, что его взгляд и голос дойдут до затуманенного сознания умирающего и успокоят его. - Клянусь вам!
     При этих словах последний вздох вырвался из груди капитана. Полковник закрыл глаза Моррису и еще несколько минут простоял над ним, словно читая молитву. Но он не молился, а думал об обещании, которое дал капитану. Он обещал лично сообщить мисс Моррис о смерти брата, хотя даже понятия не имел, кто она или где она живет. Он обещал рассказать ей о том, как умер Моррис, и о том, что перед смертью он просил сестру не носить по нему траура.
     И он дал клятву, слово чести, защитить ее. Но от чего или от кого - полковник не имел ни малейшего представления.
     "Несмотря ни на что!"
     Последние слова умирающего все еще звучали в его ушах. Что они могли означать? В чем именно он поклялся?
     "Несмотря ни на что!"

Глава 1

Англия. 1814 г.

     В дальней части парка поместья Рингвуд-Мэнор, что в Оксфордшире, пролегала небольшая тенистая лощина.
     По каменистому дну журчал ручей, устремляясь к речке на границе парка, протекавшей через ближайшую деревню. Эта лощинка всегда была уединенным и красивым уголком. Но в это майское утро она была просто прелестна. Теплая весна вызвала раннее появление колокольчиков, которые обычно расцветают в июне. Распустились и азалии, пологие склоны оврага покрылись ковром из розовых и голубых цветов. Яркие лучи солнца пробивались сквозь темную крону высоких кипарисов, образуя на земле яркий рисунок света и тени и заставляя сверкать бурлящие струи ручья.
     Ева Моррис стояла по колено в цветах. Она подумала, что таким восхитительным утром не следует работать по дому, на ферме или в поле. Колокольчики цветут так недолго, а собирать их весной всегда было ее любимым занятием. Ева пришла сюда не одна. Она уговорила Тельму Райе, гувернантку, отменить несколько уроков и привести с собой на лужайку своих двоих учеников и маленького сына. Пришла даже, несмотря на артрит и одышку, тетушка Мэри. Идея превратить прогулку в импровизированный пикник принадлежала именно ей. Сейчас она сидела на устойчивом стуле, принесенном для нее Чарли, усердно постукивая спицами. Рядом стояла большая корзина с провизией.
     Ева, разогнув спину, выпрямилась. В ее корзинке лежало уже много цветов на длинных стеблях. Свободной рукой она придерживала старую соломенную шляпу с большими полями, хотя широкая серая лента, прикрепленная к тулье, была надежно завязана у нее под подбородком. Лепта была того же цвета, что и ее платье простого покроя с высокой талией и короткими рукавами. Если не ожидалось гостей, сшитое из хлопчатобумажной ткани платье идеально подходило для раннего утра в деревне. Ева наслаждалась сознанием своего благополучия. Впереди ее ждало лето, впервые за многие годы не омраченное тревогами. Почти не омраченное. Конечно, ее мучил вопрос, почему до сих пор не вернулся Джон. Его ожидали дома к марту, самое позднее к апрелю. Но он непременно бы приехал при первой же возможности. В этом она была убеждена. Ева смотрела на все, что ее окружало, и на сопровождавшую ее компанию со спокойным удовлетворением.
     Тетушка Мэри вязала, не глядя на запятые работой руки. С ласковой улыбкой на морщинистом лице она наблюдала за детьми. Ева почувствовала, что ее переполняет нежность к тете. Сорок лет она катала тележки с углем по глубоким галереям угольной шахты, пока после смерти ее мужа, Евиного дяди, ее отец не назначил вдове своего брата небольшое содержание. Когда ее отец серьезно заболел, Ева уговорила тетушку Мэри переехать в Рингвуд.
     Семилетний Дэви со сосредоточенным выражением на худом личике усердно рвал цветы, будто выполняя задачу особой важности. Его сестренка, пятилетняя Бекки, что-то напевая, с удовольствием подражала брату. У нее был вид довольного и беззаботного ребенка. Вот бы и Дэви стал таким же. Из-за напряженного серьезного вида он выглядел старше своих лет. Но это придет, говорила себе Ева, надо только проявить терпение. Ни один из детей не был ее ребенком, хотя они прожили с ней последние семь месяцев. Кроме нее, у них больше никого не было.
     Пес Маффин спустился к ручью и осторожно стоял на трех лапах на камнях, поджав четвертую. Нос он держал над водой. Он не пил. Маффин воображал себя опытным рыболовом, хотя ни разу не поймал даже головастика. Глупый пес!
     Маленький Бенджамин Райе подошел к матери и протянул ей зажатые в кулачке головки азалий и колокольчиков. Тельма наклонилась и подставила сыну ладони, будто принимая редкую драгоценность.
     Ева почувствовала мимолетную зависть к этому проявлению материнской любви, но отогнала недостойное ее чувство. Она была счастливейшей из смертных. Жила в этом сказочном месте среди людей, любивших друг друга, а ее одинокое детство осталось в далеком прошлом. Через неделю исполнится год после смерти ее отца и она сможет снять свой полутраур и снова носить цветные платья. Она едва могла этого дождаться. Скоро, теперь уже в любой день, может вернуться Джон, и она, наконец, признается всему свету, что влюблена, влюблена по уши. От этой мысли ей захотелось закружиться в танце, как восторженной девчонке, но она сдержала себя и только улыбнулась.
     А потом произойдет еще одно событие, которое сделает ее совершенно счастливой. Домой вернется Перси, ее брат в последнем письме сообщал, что при первой же возможности уйдет в отпуск, а теперь он, конечно, сможет. Прошло немногим более недели с тех пор, как Ева узнала радостную новость о том, что Наполеон Бонапарт сдался союзным войскам во Франции, и долгая война наконец-то окончилась.
     Ева остановилась, чтобы сорвать еще несколько колокольчиков. Ей хотелось, чтобы в каждой комнате стояли вазы с цветами. Их краски и аромат усилят ощущение праздника весны, победы, покоя и конца траура. Если бы еще и Джон вернулся в Англию!
     - Кто хочет перекусить? - певуче, по-валлийски спросила через несколько минут тетушка Мэри. - Я проголодалась, только глядя, как вы трудитесь.
     - Я, - откликнулась Бекки и с радостью положила свой букет возле тети Мэри. - Я умираю с голоду!
     Дэви выпрямился, но стоял в нерешительности, как бы опасаясь, что еда исчезнет, едва он тронется с места.
     С лаем подбежал Маффин, он подпрыгивал, навострив свои полтора уха.
     - Ты, наверное, тоже голоден, Дэви. - Ева подошла к мальчику и, положив руку на его худенькое плечо, повела с собой. - Сегодня ты славно поработал. Нарвал больше всех.
     - Спасибо, тетя Ева, - серьезно ответил мальчуган. Ему все еще было трудно называть так девушку, словно он считал такое обращение дерзостью. Они с Бекки были Еве очень дальними, не кровными родственниками, но могла ли она допустить, чтобы малыши, воспитывающиеся в ее доме, называли ее мисс Моррис? А тетушку Мэри - миссис Причард?
     Тельма смеялась. С букетом в одной руке, она посадила на другую Бенджамина и не могла помешать ему стаскивать с се головы шляпку.
     Тетушка открыла корзину и достала из нее свежеиспеченные булочки, аккуратно завернутые в чайное полотенце. Запах хлеба и жареного цыпленка напомнил Еве о том, что она голодна. Встав на колени на расстеленный Дэви и Бекки плед, она занялась большой бутылкой лимонада.
     Наступившее затем молчание свидетельствовало о проделанной ими тяжелой работе и отдавало должное кулинарному искусству миссис Роу, Евиной кухарки. Почему пища всегда намного вкуснее на свежем воздухе, подумала Ева после второго куска цыпленка, вытирая пальцы о льняную салфетку.
     - Думаю, - сказала тетя Мэри, - нам пора отнести домой цветы, пока они не завяли. Пусть кто-нибудь подаст мне палку, чтобы я смогла распрямить свои старые кости.
     - Неужели уже пора? - вздохнула Ева, и Дэви поднял палку тети Мэри.
     Тут кто-то окликнул Еву.
     - Мисс Моррис! - звал Еву взволнованный голос. - Мисс Моррис!
     - Мы здесь, Чарли. - Она повернулась в сторону крупного румяного молодого человека, который неуклюже спускался к ним по крутому склону оврага. - Не спеши, а то поскользнешься и, неровен час, ударишься.
     Хотя в Рингвуде было достаточно слуг, она взяла юношу несколько месяцев назад для помощи по дому, в конюшне и парке. После смерти отца Чарли, деревенского кузнеца, никто не хотел брать его на работу: парня все считали слабоумным.
     Даже родной отец называл его не иначе, как безмозглым тупицей. Но Ева еще никогда не встречала кого-нибудь, кто бы так любил работать и так старался быть полезным.
     - Мисс Моррис! - Раскрасневшись и тяжело дыша, парень подошел достаточно близко, чтобы она могла его слышать. Всякий раз, когда Чарли посылали с поручением, он вел себя так, словно его послали объявить о конце света или о чем-то не менее важном. - Меня послала миссис Фуллер. Чтобы позвать вас домой. - Между короткими фразами он делал передышку.
     - Она сказала зачем, Чарли? - Ева неторопливо поднялась и отряхнула юбку. - Мы и так уже собирались вернуться.
     - Кто-то приехал, - сказал Чарли. Он застыл на месте, широко расставив большие ступни, и напряженно нахмурился, пытаясь вспомнить что-то еще. - Я не запомнил его имени.
     Ева почувствовала, как екнуло ее сердце. Джон? Но за последние два месяца ей приходилось слишком часто испытывать разочарование, и было лучше на это не надеяться. Она уже начинала сомневаться, приедет ли он вообще. Но она еще не была готова примириться с такой ужасной мыслью и решительно отказывалась об этом думать.
     - Ладно, это не важно, - весело заметила Ева. - Я сама скоро все узнаю. Спасибо, Чарли, что ты так быстро сообщил мне. Отнеси, пожалуйста, стул миссис Причард, а потом заберешь корзину.
     Чарли заулыбался, довольный, что может услужить, и нагнулся к стулу, готовый выхватить его из-под тетушки Мэри. Сияя улыбкой, он снова повернулся к Еве.
     - Это военный, - сказал он, - Я его увидел еще до того, как миссис Фуллер послала меня за вами, на нем красный военный мундир.
     - Ева, дорогая! - сказала тетя Мэри, но девушка ее не слышала.
     Военный!
     - Перси! - восторженно воскликнула она. Корзина, цветы и все остальное были забыты. Обеими руками она подобрала юбки и бросилась бежать по берегу, оставив тетку, Тельму и Чарли собирать детей и цветы.
     До дома было недалеко, но дорожка шла в гору. Ева не замечала этого, как не замечала и Маффина, с пыхтением следовавшего за ней по пятам. За несколько мгновений она очутилась на вершине холма и пробежала через рощу, затем вокруг пруда с лилиями, вниз к конюшням, вдоль, дома и через мощеную террасу к дверям дома. Раскрасневшаяся и запыхавшаяся, она ворвалась в дом. Вид у нее был довольно неопрятный, но это нисколько не смущало Еву. Перси наплевать на то, как она выглядит.
     Ах он плут! Не предупредил о своем приезде. Но теперь это не имело значения. Сюрпризы - чудесная вещь, по крайней мере приятные сюрпризы. Он - дома!
     - Где он? - спросила она экономку Агнес Фуллер, крупную, с резкими чертами лица женщину, поджидавшую ее в холле. Как это похоже на Перси: заставить ее томиться от неопределенности, а не броситься ей навстречу и, оторвав от пола, заключить в свои медвежьи объятия.
     - В гостиной, - ответила Агнес, показывая пальцем направо. - Убирайся, пес, куда это ты с грязными лапами! И вам бы лучше подняться сначала к себе, милочка, и умыться...
     Но Ева ее не слышала. Она бросилась через холл и, распахнув дверь гостиной, вбежала в нее.
     - Ах ты негодник! - воскликнула она, пытаясь развязать ленты шляпы. И застыла на месте, охваченная горьким разочарованием. Это был не Перси. Перед ней стоял незнакомый военный.
     Он стоял спиной к камину, лицом к двери. Казалось, он заполнил собою половину комнаты. В нем было не менее семи футов роста. При всех регалиях, в красном мундире с золотым шитьем, в белых, без единого пятнышка панталонах, вычищенных до невероятного блеска черных кавалерийских сапогах и с блестящей саблей на боку, он выглядел мощным, властным и грозным. Черные брови и волосы подчеркивали резкие черты смуглого обветренного лица. Это было суровое лицо, с почти черными жесткими глазами, большим крючковатым носом и зловеще тонкими губами.
     - О, прошу прощения, - сказала Ева, неожиданно осознав, как ужасно выглядит.
     Она стащила с головы свою старую бесформенную шляпу и прижала ее к груди. Наверное, ее волосы примялись и растрепались. И вся она в траве и в лепестках цветов. А на лице у нее грязные потеки. Почему она не остановилась и не спросила у Агнес, что за военный к ним приехал? И зачем он здесь?
     - Я приняла вас за другого.
     Гость долго смотрел на нее, затем поклонился.
     - Мисс Моррис, полагаю? - спросил он. В ответ она наклонила голову.
     - Боюсь, сэр, я в невыгодном положении. Мой слуга, который позвал меня, забыл ваше имя.
     - Полковник Бедвин к вашим услугам, мадам, - представился он.
     Это имя было хорошо знакомо Еве. Она могла бы рассказать о госте многое. Это был полковник лорд Эйдан Бедвин, командир Перси. Если до этого она чувствовала глубокое разочарование, то сейчас ей хотелось, чтобы земля разверзлась у нее под ногами и поглотила ее.
     Но она тут же поняла, что смущение - наименьшая