в театре - и вчера в холле, когда он представлял ее Трешему.
     - Вам отлично известно, где я видел вас раньше, - произнес он, охватывая ее взглядом, на этот раз сердитым.
     Как она смеет так смотреть на него? Он был любезен с ней, а она презирает его доброту. Боже, подумал он, словно понимая это впервые, он находился под одной крышей с Лилиан Тэлбот!
     - Нет, не известно. - Она подняла брови. - Где вы видели меня, лорд Фердинанд? Ведь не в постели же. Мне кажется, я запомнила бы это. Хотя, несмотря на то что вы считаете себя богачом, вы не могли бы позволить себе купить меня. Не так ли?
     Пока она говорила, ее глаза скользили по нему, создавая у него впечатление, что его раздевают догола. Скорее он мысленно вернулся на десять лет назад, когда был долговязым, неуклюжим подростком, состоящим из длинных ног, острых локтей и зубов, слишком крупных для его лица.
     - В театре, - напомнил он, - с лордом Нэшвиллом.
     - Ах да, лорд Нэшвилл, - произнесла она. - Он мог позволить себе меня и любил демонстрировать это.
     Фердинанд с трудом верил, что она могла так преобразиться прямо у него на глазах.
     - Полагаю, - отрывисто заметил он, - что Виола Торнхилл - псевдоним. Неудивительно, что Бамбер никогда не слышал о вас. Полагаю, что никто в "Сосновом бору" или по соседству не знает, кто вы на самом деле.
     - Мое настоящее имя - Виола Торнхилл, - сказала она. - Лилиан Тэлбот умерла естественной смертью два года назад. Вы разочарованы? Вы надеялись добиться ее расположения, прежде чем выгнать меня? Я всегда была слишком дорога для вас, лорд Фердинанд, и остаюсь таковой и сейчас, как бы ни было велико ваше состояние.
     Она смотрела на него с чувственной презрительной полуулыбкой на лице. Ему были отвратительны и ее улыбка, и ее слова. Но его опять, помимо воли, бросило в жар.
     - Я не потрачу ни пенни из своего состояния, чтобы купить благосклонность шлюхи, мисс Тэлбот, - сказал Фердинанд.
     Он, возможно, тут же почувствовал бы стыд за свои слова, если бы она проявила признаки раскаяния или хотя бы гнева. Но выражение ее лица говорило, что его поведение показалось ей забавным.
     - Меня нельзя соблазнить, - добавил он.
     Тогда Виола приблизилась к нему так, что могла дотронуться до него - после чего он непроизвольно отступил назад, коснувшись спиной стены. Она взглянула на него из-под опущенных век, и когда она вновь заговорила, ее голос, как он отметил, соответствовал выражению ее лица.
     - Это звучит как вызов, - заметила Виола. - Я очень искусна в любви, милорд, а вы - настоящий мужчина.
     Каким-то образом она, казалось, вобрала в себя весь воздух в комнате, оставив на долю его легких лишь самую малость.
     - Хотите заключить пари? - спросила она.
     - Пари? - Фердинанд чувствовал себя чрезвычайно неловко, но не мог больше отступить ни на шаг, даже если бы очень захотел этого. Он словно попал в ловушку и чувствовал себя полным идиотом. Как он мог поставить себя в такое дурацкое положение? Ведь именно он пригласил ее для разговора. Он собирался поучить ее, прежде чем приказать ей уехать до наступления вечера.
     - Пари, что я смогу соблазнить вас, - пояснила она. - Или нет, как вы сами пожелаете назвать это? Заманить вас в постель. Удовлетворить ваши самые дикие и темные сексуальные фантазии.
     От гнева Фердинанд потерял дар речи. И эту женщину он пожалел? Вообразил, что влюбился в нее? Думал о женитьбе? Он что, такой простофиля? Такой тупица? Им так легко манипулировать? Теперь он ясно видел, что с самого начала был глиной в ее руках. Она быстро поняла, что не вправе выгнать его, и потому придумала другое решение.
     Она достигла своей цели с унизительной легкостью - унизительной для него. Если бы Трешем не приехал, неизвестно, чем закончился бы для нее этот день. Сейчас он мог бы оказаться помолвленным с ней. В данный момент самое время отправиться к священнику и устроить так, чтобы в воскресенье были произнесены проклятия в ее адрес.
     Сейчас же, и глазом не моргнув, она снова изменила тактику, но на этот раз она пребывала в своей стихии. Она неплохо зарабатывала, лежа на спине. Она славилась своей красотой, обаянием и доблестью в искусстве любви, к тому же она удачно придумала дарить каждому клиенту всего одну ночь; на его памяти ее домогались гораздо больше, чем любой другой куртизанки.
     Тембр ее голоса стал бархатным и низким.
     - Я могу соблазнить вас. - Виола подошла еще ближе и легко дотронулась пальцем до его груди.
     Фердинанд схватил ее за запястье. В нем боролись гнев, желание и отвращение.
     - Думаю, что нет, сударыня, - сказал он. - Я предпочитаю сам выбирать партнерш.
     - Но вы же любите пари? - осведомилась она. - Особенно если ставки достаточно высокие.
     - Если вы предлагаете мне поставить на карту "Сосновый бор", вы напрасно тратите время.
     - Но, по-вашему мнению, я уже проиграла, - констатировала она, отвернувшись; Виола пересекла комнату и провела пальцем по гладкой поверхности письменного стола. - Похоже, вы действительно выиграли, не так ли?
     - Полагаю, это так, - согласился Фердинанд, не спуская с нее глаз. - Вы отвлекли меня от намерения поговорить с вами.
     - Да, - сказала она с улыбкой, поворачивая голову, - но вы изменили свой приказ на просьбу, лорд Фердинанд.
     Мне сказал об этом мистер Джарви. Вы считаете себя джентльменом, так? И вы считаете себя мягче и слабее брата, которого не заботит, что о нем подумают другие.
     Она была невероятно проницательна. Впрочем, понимание мужчин было необходимо в ее прежней профессии.
     - Я хочу, чтобы вы до полуночи покинули "Сосновый бор", - сообщил Фердинанд. - Меня не беспокоит, хватит ли вам времени, чтобы упаковать свои вещи. Вы должны уехать сегодня же.
     Она по-прежнему смотрела на него через плечо.
     - Итак, лорд Фердинанд! - Она словно забавлялась.
     Правда, он заранее закалил себя против ее слез или гнева. - Вы боитесь заключить пари? Боитесь проиграть? А что скажут о вас в клубах для джентльменов, когда пройдет слух, что вы испугались, что верх над вами возьмет женщина. Шлюха!
     - Не называйте так себя, - вырвалось у него прежде, чем он успел подумать.
     Виола улыбнулась еще шире и повернулась к нему лицом, в то время как ее пальцы все еще поглаживали поверхность стола.
     - Дайте мне неделю, - попросила она. - Если за эту неделю я не соблазню вас, я никогда не оспорю подлинность того завещания. Я уеду и никогда больше не потревожу ни вас, ни вашу совесть Я ведь заставляю вас мучиться, не так ли? Но если проиграете вы, - она застала его врасплох, ослепительно улыбнувшись, - тогда уехать придется вам. Вы откажетесь от претензий на "Сосновый бор" в мою пользу - в письменном виде и при свидетелях.
     - Чепуха! - воскликнул Фердинанд, но в тот же момент ему пришло в голову, что это пари можно легко выиграть и через неделю он и его совесть навсегда избавятся от нее.
     - Но прежде чем уехать, лорд-Фердинанд, - бархатным голосом, в котором звучала страсть, сказала Виола, - вы получите такую полную наслаждений ночь, что всю оставшуюся жизнь будете желать ее повторения.
     Несмотря на отвращение, которое вызвало у него ее хвастовство, он помимо своей воли почувствовал прилив откровенного вожделения. Если бы она была одета как кокотка - каковой выглядела в театре, - ему было бы гораздо легче сопротивляться, любой ожидал бы именно таких слов от дорогой куртизанки. Но на ней было девственно-белое платье, волосы были элегантно уложены. Боже! Перед ним стояла Виола Торнхилл, и именно она хотела завлечь его в постель.
     - Я никогда не разочаровываю, - сказала она, убрав руку с письменного стола, затем медленно поднесла указательный палец к губам, облизала его языком и провела им по нижней губе. Фердинанду показалось, что его лишили кислорода, и он почувствовал себя словно рыба, выброшенная на берег. Он с трудом дышал, стараясь скрыть это.
     - Ей-богу! - выпалил он, окончательно выйдя из себя. - Я хочу, чтобы вы уехали. Сейчас же. Чем скорее, тем лучше.
     - Не лучше ли будет, если я спокойно отправлюсь через неделю и не буду кричать, кусаться и проливать обильные слезы сегодня? - спросила она его. - И не остановлюсь в деревне, чтобы еще немного постегать и поплакать?
     - Они знают? - Он нахмурился и прошел в глубь комнаты. - Эти люди знают, кто вы?
     - Кто я? Да, конечно. Они знают, что я Виола Торнхилл из имения "Сосновый бор". Они знают, что я в родственных связях с графом Бамбером.
     - И они верят вашей лжи? - негодующе крикнул Фердинанд. - Они не знают, что вы шлюха!
     Она тихонько рассмеялась:
     - Нет, этого они, конечно, не знают. Что за оружие я вам подарила! Теперь вы можете обнародовать мою страшную тайну, лорд Фердинанд, и, несомненно, они сплотятся вокруг вас в праведную толпу, чтобы изгнать меня из Сомерсетшира.
     Он взглянул на нее, бледный от гнева.
     - Я джентльмен, - напомнил он ей. - Я не распространяю гнусных сплетен. Я никому не открою вашей тайны.
     - Благодарю вас, - с насмешливой беззаботностью сказала Виола. - Это обещание, милорд?
     - Черт побери! - парировал он. - Я ведь уже сказал свое слово, от джентльмена не требуется обещаний.
     - И все же, - напомнила она, - это был бы простейший способ избавиться от меня раз и навсегда, вы согласны?
     - Вам не остается ничего другого, - сказал он. - Осмелюсь предположить, что вы прочитали заявление, подписанное Трешемом и Вестингхаусом, которое я отдал вам вчера вечером. Бамбер изменил свое решение, если он вообще намеревался сделать вам подарок. Полагаю, он счел "Сосновый бор" слишком экстравагантным подарком за оказанные вами услуги.
     Она стояла очень тихо, глядя на него отсутствующим взглядом. Ее палец оставался прижатым к нижней губе, а легкая полупрезрительная улыбка исчезла. Затем она опять положила руку на стол и улыбнулась.
     - Вы никогда этого не поймете, - тихо сказала она, - пока сами не воспользуетесь ими, лорд Фердинанд. Поверьте мне на слово - вы не сочтете "Сосновый бор" слишком экстравагантной ставкой. Я очень хороша в том, что делаю. Но вы, конечно, убеждены, что можете устоять против меня. Возможно, это так, возможно, нет. Это будет преинтереснейшее пари. Вы до конца жизни будете считать себя трусом, если откажетесь от него. Ну же! - Она приблизилась к нему, вытянув правую руку. - Скрепим наше пари рукопожатием.
     - Вы проиграете, - неуверенно предупредил ее Фердинанд, вместо того чтобы повторить свой приказ сегодня же покинуть "Сосновый бор".
     - Может быть, да, а может быть, и нет, - насмешливо бросила Виола. - Вы действительно боитесь проиграть женщине? Выиграв "Сосновый бор" в карты, вы теперь боитесь потерять его, поддавшись любви?
     - Любви? - спросил Фердинанд с нескрываемым отвращением.
     - Простите, плотской страсти, если вам так больше нравится.
     - Я не боюсь проиграть вам, - заявил он.
     - Ну что ж. - Она засмеялась и на какой-то момент стала Виолой Торнхилл, которую он так хорошо знал. - Вам нечего бояться. Это будет наилегчайшее пари, которое вы когда-либо заключали, лорд Фердинанд.
     - Черт побери! - Он хлопнул рукой по ее протянутой ладони и сжал ее так крепко, что она непроизвольно поморщилась. - Итак, у вас есть что поставить на кон и вы, я уверен, проиграете. У вас впереди неделя. На вашем месте я бы начал собирать вещи и строить планы на будущее.
     Вы не останетесь здесь дольше недели. Это я вам обещаю.
     - Напротив, милорд, - сказала она, высвобождая руку, - если кто и уедет, так это вы, на следующее же утро после того, как ляжете со мной в постель. И вы передадите мне все права на "Сосновый бор" и подпишете все соответствующие бумаги.
     После этих слов она повернулась и вышла из комнаты.
     Фердинанд остался на месте, глядя на дверь, за которой она исчезла. Зачем он, разрази его гром, согласился на это пари? Еще одна неделя под одной крышей с Виолой Торнхилл? Нет - с Лилиан Тэлбот.
     Он только что заключил пари с Лилиан Тэлбот! Пари, что она сможет соблазнить его в течение недели.
     Ставкой был "Сосновый бор". Его страсть к пари взяла над ним верх. Он не мог устоять перед вызовом. Разумеется, он обязательно выиграет, как это случалось с ним не раз.
     Но ему не хотелось оставаться в одном доме с Лилиан Тэлбот. Особенно из-за того, что внешне она ничем не отличалась от Виолы Торнхилл - которой еще вчера он готов был сделать предложение. Какое счастье, что ему удалось избежать этого. Но Фердинанд отнюдь не чувствовал себя счастливчиком. Он чувствовал, что потерял что-то очень важное.

***

     Виола поднялась наверх, благодаря Бога, что не встретила в холле дворецкого. Ее руки дрожали, когда она вытянула их перед собой, раздвинув пальцы. Она искренне думала, что Лилиан Тэлбот умерла и ее прах предан земле, но как легко ее воскресили. Как быстро она спрятала в глубине души то, что было ее сущностью, чтобы он не увидел ее незаживающую рану, которую она бередила, сталкиваясь с прошлым.
     Он назвал ее шлюхой, а ведь до этого возражал Против того, чтобы она употребляла это слово применительно к себе. Виола начала - да, не было смысла отрицать это - понемногу влюбляться в него. А он назвал ее шлюхой.
     Ханна все еще была в гардеробной, упаковывая большой сундук, который Виола привезла с собой из Лондона два года назад.
     - Что случилось? - резко спросила она. - Чего он хочет?
     - Только того, что мы и ожидали, - Ответила Виола. - Я должна уехать до полуночи.
     - Мы будем готовы раньше, - мрачно уверила ее Ханна. - Полагаю, он все знает. Ему рассказал герцог?
     - Да. - Виола села на стул перед туалетным столиком спиной к зеркалу. - Но в конце концов мы не уедем, Ханна, ни сейчас, ни в будущем, - А какой в этом смысл, мисс Ви? - спросила горничная. - Вы читали мне ту бумагу вчера вечером. Нет такого суда на земле, который сумеет доказать ваши права на это имение.
     - Мы не уезжаем, - повторила Виола. - Я собираюсь выиграть у него "Сосновый бор", у меня есть одна неделя.
     - Как выиграть? - Ханна выпрямилась, перестав укладывать вещи в наполовину упакованный сундук. Ее лицо приобрело подозрительное выражение. - Как, дорогая? Вы ведь не собираетесь вернуться к прежней работе?
     - Я уговорила лорда Фердинанда заключить со мной пари, - сообщила Виола, - которое я намерена выиграть во что бы то ни стало. Повесь мои вещи обратно в гардероб, в сундуке они помнутся. Мы остаемся.
     - Мисс Ви...
     - Нет, Ханна. Нет! Здесь мой дом Он хотел, чтобы я жила здесь. Я не сдамся только потому, что кто-то прибег к обману. Лорд Фердинанд заключил со мной пари и останется верным его условиям. По крайней мере в этом я убеждена. Видишь ли, он джентльмен, иногда даже во вред себе.
     Я ни за что не проиграю это пари.
     Ханна приблизилась к Виоле и остановилась возле нее, склонив голову.
     - Не думаю, что мне хочется узнать, что вы задумали, - сказала Ханна, - но я твердо знаю, что вам надо прилечь на часок-другой. Вы белее простыни. Повернитесь-ка ко мне спиной, и я расчешу ваши волосы.
     Именно так Ханна решала любую проблему. Виола не могла припомнить, когда это не успокаивало ее. Она повернулась на стуле и тут же почувствовала, как умелые руки Ханны вынимают шпильки из ее волос и расплетают косы.
     Еще вчера, припомнила Виола, закрыв глаза, она бежала с крутого холма в его объятия, и он кружил ее и поцеловал со страстью под стать ее. Сегодня же он назвал ее шлюхой и велел немедленно убираться.
     Завтра или через день она заманит его в постель, чтобы усладить холодным чувственным искусством любви, которому она обучилась и которое довела до совершенства. Она собиралась продемонстрировать все это лорду Фердинанду Дадли.
     Только один раз.
     А затем она проведет в одиночестве всю оставшуюся жизнь. "Сосновый бор"! Это имение будет ее собственностью.
     Но останутся ли с ней ее мечты?

Глава 12

     В течение следующих двух дней Фердинанд начал думать, что, возможно, неделя пройдет быстрее и безболезненнее, чем он ожидал, согласившись на это безумное пари.
     Возможно, она сама уже сожалеет об этом. И если Виола намеревалась выиграть его, она выбрала весьма странный путь. Эти дни он почти не видел ее.
     В первый день его пригласили на обед, и только вернувшись, он узнал, что она тоже не обедала дома и еще не вернулась. Он лег в постель, прихватив с собой книгу. Примерно час спустя он услышал, как она прошла мимо его комнаты, даже не замедлив шагов возле его двери.
     На следующее утро Фердинанд видел ее мельком за завтраком. Она допивала свой кофе, когда он вошел в столовую после ранней прогулки верхом. Она выглядела, как всегда, аккуратной и цветущей. Она уходит на целый день, сообщила ему Виола. Это был день недели, когда она обычно посещает больных и престарелых соседей. Ему в голову пришла мысль, что Лилиан Тэлбот никогда не стала бы заниматься этим. К счастью, она не пойдет в школу помогать учителю. Фердинанд обещал, что приедет туда дать еще один урок Джейми, который проявил большие способности в латыни.
     Фердинанд намеревался зайти к отцу мальчика, чтобы решить, как можно будет организовать будущее обучение Джейми. Его следовало отправить в хорошую школу-пансион. Фердинанд охотно оплатил бы все расходы на его образование, но нужно было считаться с гордостью отца.
     Следует говорить о стипендии, а не о денежной помощи.
     - Вы собираетесь на бал завтра вечером? - спросила Виола, прежде чем уйти.
     В комнатах, расположенных над гостиницей, должны были состояться танцы. Разговоры на эту тему Фердинанд слышал повсюду, где ему случалось появиться. Конечно, он собирался быть там, ведь ему важно было принимать активное участие в деревенской жизни.
     - Да, конечно, - ответил он, - вы можете поехать в карете со мной.
     - Спасибо. - Она улыбнулась. - Я обедаю в Кроссингсе и приеду на этот танцевальный вечер вместе с Клейполами.
     Клейполы, подумал Фердинанд, умерли бы от разрыва сердца, если бы узнали правду о ней, До конца дня он больше ее не видел. Он обедал дома, она же - нет. Он пошел на репетицию хора, но ее не было и в церкви. Вернувшись домой, Фердинанд узнал, что Виола задержалась в доме одного из наемных сельскохозяйственных рабочих, помогая ухаживать за пятью малолетними детьми, так как их мать рожала шестого.
     Фердинанд понимал, что многие будут сожалеть о ней, когда она уедет. Соседи были вежливы с ним, а некоторые даже полюбили. Но он чувствовал, что большинство из них продолжали негодовать, потому что он изгоняет из "Соснового бора" их мисс Торнхилл.
     На этот раз Фердинанд не слышал, когда она вернулась домой. Он уснул с раскрытой книгой и при непогашенных свечах. Она вернулась в четыре часа ночи, как он узнал за завтраком, который она пропустила. Когда он пришел в дом после беседы с Пакстоном, она уже ушла в школу.
     После полудня, когда в гостиной собрался кружок рукоделия, он пришел туда, чтобы беззастенчиво очаровывать собравшихся леди и прочитать им еще несколько глав из романа "Гордость и предубеждение". Виола с самым серьезным видом занималась работой. Все последующее время она вела себя так, словно его не существовало.
     Ее длинная шея была изящно изогнута над пяльнами с вышиванием. Льющийся в окна солнечный свет золотил ее темно-рыжие, изысканно уложенные косы. На ней было одно из ее скромных муслиновых платьев. Если бы Трешем не рассказал, чем она занималась в прошлом, подумал Фердинанд, сейчас он не поверил бы собственным глазам. Как она могла быть той женщиной, той роскошной куртизанкой в ложе Нэшвилла, с высокомерной презрительной полуулыбкой на лице? Или той женщиной, которая заставила его заключить с ней пари два дня назад?
     Фердинанд пообедал в одиночестве, прежде чем отправиться на вечер с танцами. Она уехала с матерью и сестрой Клейпола. Завтра останется пять дней, затем он будет свободен. Она покинет "Сосновый бор", и он больше никогда ее не увидит.
     Еще пять дней.
     Но эта мысль не обрадовала его.

***

     В ее бытность куртиз