нсис, - сказала Саманта уже из кареты. - Я вам очень признательна. Если бы не вы, я могла бы ни о чем и не узнать чуть ли не до самого вечера. Ах, Хартли! - Она полезла в ридикюль за носовым платком.
     - Саманта, я знаю, он весь в синяках и кровоподтеках, - сказал Фрэнсис, но передайте ему от меня, что он самый счастливый человек в Англии. И что он достоин вас, как никто другой. До свидания, Саманта!
     И прежде чем она смогла ему ответить не только жалостной улыбкой, лорд Фрэнсис захлопнул дверцу кареты.

***

     Маркиз принял ванну и переоделся. Его камердинер с довольным видом - он явно гордился своим хозяином - смазал лечебной мазью синяки и ссадины на его лице и на теле. После чего Хартли спустился в библиотеку, попросил слугу разжечь камин, хотя день был теплый, и опустился в кресло возле камина. Болело все тело, каждый сустав, каждая мышца. Каким-то чудом уцелели глаза, но, пожалуй, только они и уцелели.
     Он мечтал, чтобы Саманта поскорее вернулась домой и помассировала ему руку. Но лицо... Лучше бы ей хотя бы с неделю не видеть его лица.
     Он победил.
     Хартли откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, но трудно было успокоиться - он не мог сдержать ликование. Он победил! Расквитался с Лайонелом. Отомстил за Саманту - и за себя тоже. Хартли позволил себе гордо улыбнуться - и охнул от боли. Вот уж никогда бы не подумал, что улыбка может причинить физическую боль.
     И тут дверь с шумом распахнулась. Маркиз успел повернуть голову, чтобы увидеть ворвавшийся в библиотеку вихрь - желтые цветы свесились со шляпки и отчаянно метались перед глазами Саманты. Но она сорвала шляпку с головы и, не глядя, швырнула в угол. Лакей тихонько притворил за ней дверь.
     - Я готова убить вас, Хартли! - воскликнула она. - Задушить собственными руками! И вы даже не сказали мне. Вот так неотложное дело! Он бы хладнокровно убил вас. И я убью!
     - Как хорошо, однако, - сказал Хартли, - что человек может умереть лишь один раз.
     - Хартли... - Саманта подошла к нему и опустилась па колени. - О, Хартли, бедное твое лицо! Почему ты это сделал? О, я знаю почему - из-за меня. Какое безрассудство! Никогда больше так не поступай. Но я тебе благодарна. Я так тебя люблю!
     - Ради одних только этих слов стоило бросить ему вызов, дорогая моя Саманта, - осторожно улыбнувшись, сказал маркиз. - Но я поступил так и ради себя тоже.
     - Потому что, оскорбляя меня, он оскорбил и тебя? - спросила она, подняв глаза на его изукрашенное синяками лицо.
     "Красавцем я никогда не был, - подумал Хартли. - Представляю, как я ужасен сейчас". Но Саманта смотрела на него с обожанием.
     - Да, - сказал он. - Но вот из-за этого тоже. - Маркиз поднял свою правую руку. - И из-за ноги. Он виновник моих увечий. Это не был несчастный случай. Он столкнул меня с лошади - шестилетнего ребенка!
     В глазах Саманты заблестели слезы.
     - Ах, Хартли! - прошептала она. - Бедный мой любимый Хартли! Фрэнсис сказал, что ты победил. Что ж, Лайонел выглядит еще хуже, чем ты?
     - Куда хуже, - ответил маркиз. - До конца своей жизни оп будет ходить с кривым носом, и, бьюсь об заклад, по меньшей мере всю следующую неделю никто не сможет разглядеть, есть ли у него вообще глаза.
     - Замечательно! - неожиданно ухмыльнувшись, сказала Саманта. - Как я рада! Отличная работа, сэр!
     - Какая кровожадная женщина, - пошутил он.
     - Хартли. - Саманта осторожно опустила подбородок на его колено и не сводила с него глаз. - Я ужасно глупая женщина. Поняла это только недавно, и особенно прошлой ночью. А сегодня мне это стало совершенно ясно. Я не правильно понимала значение этого слова.
     Хартли засмеялся.
     - Ты и вправду глупая. Какого слова?
     - Понимаю, тебе сейчас ужасно больно. Но скажи, это совершенно невозможно - сесть к тебе на колени?
     Ему было больно. Даже малейшая тяжесть на коленях причиняла боль. Но он протянул к ней руки, и она прильнула к нему, положила голову ему на плечо.
     - Это слово - "нравиться", - сказала она. - Оказывается, то, что я определяла словом "нравиться", на самом деле - любовь. Какая же я была глупая!
     У Хартли было такое чувство, будто оп снова получил удар под дых. Он не сразу заговорил.
     - Расскажи мне, как ты все поняла, - попросил он и, не обращая внимания на боль, прижался щекой к ее макушке.
     - Ты мне ужасно понравился, Хартли, когда мы познакомились в Хаймуре. После каждой нашей встречи я не могла дождаться следующей, а когда мне из-за тетушки пришлось уехать, в моей жизни образовалась чудовищная пустота. Я считала, что встретила в твоем лице настоящего друга и больше уже никогда такого друга не встречу. Лондон, приемы, балы потеряли для меня всякую привлекательность, потому что моего друга не было рядом со мной. И когда я увидела тебя на балу у леди Рочестер, я почувствовала себя такой счастливой, что закружилась голова. Мне ужасно захотелось поцеловать тебя и сказать тебе то, что я сказала потом, и я хотела Выйти за тебя замуж - потому что ты мне очень нравился. А когда мы поженились, те три дня я... Никогда в своей жизни я не была так счастлива, как в эти дни. Я была наверху блаженства. Потому что ты мне очень, очень нравился. А потом мне хотелось лишь одного - умереть, хотелось, чтоб жизнь па земле кончилась, потому что я думала, что я тебе больше не нравлюсь.
     - Любовь моя! - взволнованно произнес Хартли.
     - Я достаточно рассказала? - спросила Саманта. - Ты понял, что я хочу тебе объяснить?
     Хартли сглотнул комок в горле и потерся щекой о ее макушку.
     - Понимаешь, - продолжала Саманта, - я называла любовью то, что случилось со мной в тот ужасный первый сезон. Я думала, это и есть любовь - дьявольское наваждение, мучительный стыд... ах, все эти страшные переживания. Тогда я пришла к убеждению, что в моей жизни никогда больше не будет любви. Я не хотела любви. Я смотрела на Дженни и Габриэля, смотрела на другие пары, но не верила, что тоже могу быть счастлива. Когда я встретила тебя, я боялась думать о своем чувстве. О том, что это за чувство. Боялась все испортить, боялась, что оно обернется в нечто уродливое. Я хотела, чтобы ты продолжал нравиться мне, а я тебе и чтобы нам было хорошо имеете.
     - Ты мне нравишься, любимая, - сказал Хартли. - Ну а я люблю тебя, - сказала Саманта. - Видишь, я это сказала, и на наши головы не обрушились гром и молнии. Хартли, ты для меня все. Ты единственный в мире; ты для меня - весь мир! И всегда был одним-единственным, с того момента, как я увидела тебя. Ты вернул солнечный свет в мою жизнь.
     Хартли снова сглотнул комок, застрявший в горле, а потом, не думая о боли, наклонил голову и прильнул к ее губам.
     - Я люблю тебя, - сказал он.
     Саманта вздохнула и протянула ему губы для второго поцелуя. Но вдруг отклонилась и улыбнулась ему.
     - У меня для тебя есть подарок. Я купила его, а счет придет тебе. - Саманта весело рассмеялась. - К тому же, Хартли, это вовсе не нужная тебе вещица, но такая красивая, что я не удержалась. И она голубая. "Что-то голубое". Запоздалый свадебный подарок. - Саманта наклонилась и подняла с пола свой ридикюль.
     - У меня тоже есть для тебя подарок, - сказал Хартли. - Это было первое из моих дел, о которых я сказал тебе за завтраком. И тоже "что-то голубое". Чтобы ты забыла про ту, другую вещицу. - Перед тем как спуститься вниз, Хартли положил свой подарок в карман. Сейчас он достал его.
     - О-о! - произнесла Саманта, глядя на кольцо с огромным сапфиром. - О, Хартли, оно прекрасно! О, любовь моя, спасибо тебе! - Саманта протянула руку, и Хартли надел кольцо ей на палец, рядом с обручальным. Саманта протянула руку перед собой и развела пальцы, любуясь кольцом.
     А Хартли с улыбкой смотрел на табакерку.
     - Ты хочешь, чтобы я начал нюхать табак и чихал на тебя? - спросил он.
     - А ты не любишь нюхать табак? - озадаченно спросила Саманта. - Какая же я глупая!
     - Я буду носить эту табакерку у себя на груди. До конца моей жизни, - сказал Хартли. - И хранить так же бережно, как зеленое перо, которое я когда-то получил в награду. Спасибо, Саманта.
     - Хочешь еще один подарок, Хартли? - спросила она. - Это не голубой камешек и не зеленое перо, и ты не сможешь взять его в руки... во всяком случае, пока. Но надеюсь, он тебе понравится. - Она смотрела на него сияющими глазами.
     - Что же это такое? - Откинув голову на спинку кресла, Хартли улыбался.
     - Мне кажется... - начала Саманта. - Нет, на самом деле я почти уверена. Мне кажется, Хартли, у нас будет ребенок.
     Он был рад, что голова его упирается в спинку кресла. Глаза у него на мгновение закрылись.
     - О, любовь моя! - только и сказал он.
     - Думаю, это так. Я чувствую. И потому, Хартли, я хочу домой, в Хаймур. Малышка родится в новом году, и я буду нянчить ее весной и летом, и пока тебе придет в голову везти меня на очередной идиотский сезон в Лондон, мы уже родим еще одного ребеночка и начнем ждать следующего. Во всяком случае, план у меня такой. - Она лукаво ему улыбнулась. - Правда, прекрасный план?
     Он с нежностью погладил правой рукой ее щеку.
     - Прекрасна ты, Саманта! - сказал он. - Не могу поверить - я стану отцом? Неужели я и правда такой молодец?
     - Да, это твоя заслуга, - сказала Саманта. - Хартли, помнишь, ты сказал, что мне еще предстоит многому научиться? Что ты научишь меня, а я буду учить тебя?
     - Помню, - сказал он.
     - Не представляю, чему я могу научить тебя, - сказала Саманта, - но ты мне поможешь? - Она ласково и пытливо смотрела на него. - И научишь меня? Я хочу знать все. Хочу подарить тебе все счастье, которое только возможно.
     Хартли опять склонил ее голову к себе на плечо, а сам прислонился щекой к ее макушке.
     - Начнем с сегодняшнего вечера и будем дарить друг другу радость всю жизнь.
     Оба довольно вздохнули и немного помолчали.
     - Почему же с вечера? Что нам мешает начать обучение сейчас же? - спросила Саманта.
     "Ничто не мешает, если не считать того, что у меня все болит - суставы, мышцы, ссадины. И все же совершенно ничего не мешает".
     - Не вижу никаких помех, - сказал маркиз. - Так чья спальня - твоя или моя, любимая?
     - Твоя. - Саманта спрыгнула с его колен и протянула ему руку. - Для разнообразия. Твоя кровать, Хартли, показалась мне вчера такой мягкой, хота мы с тобой только спали в ней и больше ничего.
     - Но не пройдет и часа, как мы исправим это маленькое упущение, - заверил Хартли, с трудом поднявшись с кресла и подставив Саманте левую руку. Я не позволю, чтобы о моей кровати осталось лишь такое скромное воспоминание.
     Саманта весело засмеялась и оперлась на его руку.
     - И уж конечно, это будет куда более приятное времяпрепровождение, чем хождение по магазинам. Какая удача, что я встретила Фрэнсиса! Между прочим, он просил в точности передать тебе его слова - он сказал, что ты счастливейший человек на свете.
     - Истинно так! - сказал Хартли, открывая перед Самантой дверь библиотеки и ведя ее по лестнице наверх.
     - Ну а я-то уж точно самая счастливая женщина в целой вселенной! Я полюбила и вышла замуж за моего дорогого друга. За самого близкого, самого преданного друга.


   Мэри БЭЛОУ
   СЕТИ ЛЮБВИ

Перевод с английского И. Кузнецовой. OCR AngelBooks


Анонс

     Это - история женщины, которую жизнь поставила однажды перед нелегким выбором - выбором между чувством и долгом...
     Что предпочесть ей - верность пожилому, доброму и благородному супругу, окружившему жену нежностью и заботой, но не способному, увы, покорить ее сердце, - или вспыхнувшую внезапно, подобно пожару, страсть к молодому офицеру английской армии, который может предложить ей только неистовую силу своей любви?
     Возможно, выбор сделает сама Судьба.
     Однако - каким он будет?..

Глава 1

     - Скоро ли мы доберемся до Брюсселя, Эллен? Должна заметить, что Бельгия меня разочаровала. Совсем неинтересная. Может быть, Брюссель окажется более привлекательным? Всю ужасную зиму в школе я так мечтала о нем. Это действительно такое волшебное место, как говорят?
     Мисс Дженнифер Симпсон сидела, чуть ли не прижавшись носом к стеклу кареты, в которой ехала со своей мачехой. Судя по всему, девушка и не ждала ответов на свои вопросы, которые задавала непрерывно с тех пор, как они выехали из Антверпена.
     - Это вполне обычный город, - ответила Эллен Симпсон. - Необычным его делает только присутствие в нем большого количества союзных войск и огромное разнообразие военных форм. Мы приедем очень скоро. Когда вы встретитесь с вашим батюшкой, вы почувствуете себя лучше. Я знаю, что ему не терпится повидаться с вами.
     - Ах, Эллен, - сказала Дженнифер, на минуту отводя взгляд от пейзажа за окном, - я все еще не могу поверить, что уехала из школы навсегда. Мне восемнадцать лет, и на этот раз я останусь с вами и с папой и меня не засунут обратно в школу, едва я войду во вкус развлечений.
     Эллен улыбнулась:
     - Я знаю, ваш папа очень хотел, чтобы вы приехали сюда, ему хотелось побыть с вами хоть некоторое время. Ведь скоро он опять отправится на фронт. Бонапарту помогли бежать с острова Эльба, и король Франции срочно уехал в Гент. Ситуация хуже некуда. Я надеялась, что война кончилась. Но кажется, нет. В конечном счете может оказаться, что вы недолго здесь пробудете, Дженнифер.
     - Ах, но ведь здесь сейчас герцог Веллингтон, так что все должно быть в порядке. А что, в Брюсселе много всяких развлечений? - перескочила на другую тему Дженнифер. - Как хорошо, что вы помогли мне купить такие замечательные платья! А в городе столько офицеров и алых мундиров. Жаль, что у папы мундир зеленый. Он не так импозантно смотрится, как мундир гвардейца, - без умолку тараторила девушка.
     - Я совершенно уверена, что вы все же успеете вдоволь повеселиться, прежде чем расстанетесь с отцом, - отозвалась Эллен.
     - Папа, наверное, думает, что его убьют, - с горечью заметила девушка. - И зачем предаваться таким мрачным мыслям? Он ведь везучий.
     - Да, но война есть война, - спокойно возразила Эллен. - Просто вы многого не знаете, Дженнифер. Папа всегда оберегал вас от любой опасности. Слава Богу, что вы не были в Испании и не видели сражений, а точнее, того, что остается после битвы. - Она содрогнулась. - Удивительно, что кому-то удается выжить. До сих пор вашему папе везло...
     - Я забыла, простите. - Дженнифер положила руку на плечо мачехи, ее хорошенькое личико приняло сокрушенное выражение. - В одном из этих сражений был убит ваш отец. И вы были там с ним. Должно быть, это ужасно!
     - Да, - Эллен погладила девушку по руке, - ужасно. Благодарение Господу, он умер мгновенно...
     Дженнифер сжала руку мачехи.
     - А вы с папой поженились, - решила сменить тему она. - Он вас любит, правда? Какое-то время я его ревновала, но когда увидела вас... Эллен, а я найду себе здесь мужа? Как вы думаете, я достаточно хорошенькая?
     Эллен улыбнулась, глядя на взволнованное личико, обращенное к ней.
     - Вы это и сами знаете, - ответила она. - Но на вашем месте, Дженнифер, я бы не торопилась с выбором. Во всяком случае, в такое смутное время. К чему обрекать себя на страдания?
     Они погрузились в молчание, и Дженнифер вновь с интересом и нетерпением принялась смотреть в окно. Девушка на самом деле очень хорошенькая, подумала Эллен. Маленькая, с точеной фигуркой, с горящими темными глазами на нежном розовом личике. Она, конечно же, станет любимицей офицеров, атакующих гостиные и танцевальные залы Брюсселя. И она получит все развлечения и увеселения, о которых мечтает. Еще до того, как Эллен три недели назад выехала в Лондон, светская жизнь в Брюсселе уже кипела с весельем отчаяния. Над людьми нависло ожидание великой битвы. Эллен чувствовала это всеми фибрами своей души.
     "Как же хочется домой!" - подумала она.
     Конечно, Брюссель - это не дом. Но ведь другого дома нет. Десять лет у нее не было постоянного угла. Дом - это Чарли. А Чарли в Брюсселе. Скоро она его увидит. Три недели разлуки. Целая вечность! Уже пять лет они женаты и еще ни разу не расставались так надолго. Слезы навернулись ей на глаза.
     Чарли был старше Эллен на пятнадцать лет. Ему сорок, а ей исполнилось двадцать пять. Да, его трудно назвать идеалом, о котором она мечтала с детства, но все-таки она его полюбила. Полюбила страстно. Внешне он выглядел старше своих лет: лысоват, достаточно тучный. В шестнадцать лет он уже стал солдатом, и походная жизнь, конечно, отразилась на нем.
     Они встретились в Испании, куда Эллен приехала со своим отцом. Тогда ей было всего пятнадцать лет. Юной девушке оказаться в полевых условиях нелегко. Все время на колесах, в обозах. Там она познакомилась с Чарли. Вскоре ее постигло страшное горе - убили отца.
     Рядом оказался Чарли. Он поддержал ее в трудную минуту. Эллен казалось тогда, что мир рухнул. Ей некуда было идти и не к кому. Чарли - добрый, милый человек - протянул ей руку помощи, и она ее приняла. Кто-то посчитал этот брак союзом не по любви. Но расчет со стороны Эллен был только один: Чарли Симпсон стал ее защитой. Вначале, может быть, это была любовь-благодарность, но со временем чувство дружбы и благодарности уступило место огромной любви. Для нее теперь лучше мужа не было никого в целом мире. А он с ней всегда обращался так, будто она - драгоценное сокровище.
     Когда Наполеон был наконец разбит и сослан на остров Эльба, они с мужем мечтали о покупке дома в Англии, где-нибудь в тихом месте. Но их надеждам не суждено было осуществиться. Вновь походная жизнь, ожидание боев...
     Чарли жалел ее, не хотел, чтобы она разделила его участь, но Эллен даже мысли не допускала о разлуке. Ей нравилось создавать уют в их временных жилищах, нравился круг друзей мужа.
     Вот хотя бы взять лейтенанта лорда Идена, самого близкого друга ее мужа. Этот молодой джентльмен, столь непохожий на ее Чарли, был младшим братом графа Эмберли. Светловолосый, зеленоглазый, высокий, широкоплечий, он был очень хорош собой. Да, богатый, образованный, с хорошими манерами, он был как бы противоположностью Чарли. Отец ее мужа, правда, тоже имел титул и звался сэром Джаспером Симпсоном, но Чарли уже девятнадцать лет был оторван от своего семейства и от жизни светского человека.
     Лорд Иден проводил большую часть времени с ними, с тех пор как приехал в Испанию. Вечерний чай стал их общей традицией. Он приходил к ним, чему и Чарли, и она были рады - с друзьями легче коротать время.
     Эллен вздохнула. Лорд Иден, как всегда, придет к ним на чай, и кто знает... вполне возможно, что увлечется ее падчерицей.
     Как ей не терпится попасть домой!
     - Когда же мы приедем? - спросила Дженнифер, отворачиваясь от окна.
     - Теперь уже скоро, - улыбнулась Эллен. - Ах, Дженнифер, мне просто на месте не сидится. Как же хочется увидеться с вашим папенькой!

***

     А в Брюсселе после утомительного дня капитан Чарлз Симпсон шел через парк в обществе своего друга лейтенанта лорда Идена.
     - У них и впрямь есть значительное преимущество перед нами, бедными стрелками, верно? - сказал капитан Симпсон, кивая головой в сторону офицеров в алых мундирах, которые явно обхаживали двух молодых леди. - Почему вы выбрали зеленый мундир, Иден? С вашим званием и состоянием нужно было идти в кавалерию. Кавалерийская форма намного привлекательнее любой другой.
     Лорд Иден улыбнулся.
     - Я вступил в армию не с целью красоваться, - ответил он. - Я хочу сражаться там, где горячо. А это, конечно, пехота.
     - Ну, - проговорил капитан, добродушно рассмеявшись, потому что одна из молодых дам, заметив лорда Идена, вспыхнула и смущенно отвела глаза, - вне всякого сомнения, в любом мундире, мальчик мой, вы будете так заняты дуэлями с соперниками, что для старины Бони у вас просто не хватит времени. Вы чертовски хороши собой, и нет смысла это отрицать. Зайдете выпить чаю?
     - Нет, благодарю, - отозвался молодой человек. - Ваши дамы скорее всего уже приехали, и вряд ли с дороги им захочется общества постороннего. Как-нибудь в другой ра