л, что она задаст их вновь. Он был благодарен ей  за  то,
что она не стала задавать их вчера. Он хотел сделать эту  ночь  для  нее
незабываемой, подарив ей то, что она будет вспоминать с нежностью.
   Но  он  знал,  что  этот  день  настанет  сегодня.  Или  завтра.  Или
послезавтра.
   Ну что ж, судьба распорядилась,  чтобы  это  случилось  сейчас.  Гейб
кивнул  слуге  и  вновь  вошел  в  салон.  Дверь  за  его  спиной   тихо
захлопнулась.
   Она сидела там,  где  он  ее  оставил,  не  шевелясь.  Казалось,  она
превратилась в мрамор.
   - Ты подозревала? - тихо спросил он.
   - Да, - едва слышно вздохнула она, не поднимая глаз.
   - Дженнифер, - спросил он, не подходя к  ней,  стоя  возле  двери  со
сведенными за спиной руками, - ты любишь его?
   - Я любила свое представление о нем, - сказала она, обращаясь к ковру
у своих ног, словно просто думала вслух.  -  Он  был  такой  красивый  и
представительный. Он олицетворял собой мечту о любви и романтике  и  той
восхитительной столичной жизни, о которой я, деревенская девочка,  могла
лишь мечтать. Пять лет он составлял всю мою жизнь или  по  меньшей  мере
был моей надеждой и мечтой. Ужасно сознавать, что все это время  ему  не
было до меня дела  и  он  так  стремился  от  меня  избавиться,  что  не
остановился ни перед ложью, ни перед жестокостью. Страшно сознавать, что
тебя нисколько не любили. Моя мечта разбита, это правда.
   - Дженнифер, - нежно произнес граф.
   - Удивительно, - сказала она, -  как  за  несколько  дней  можно  так
быстро повзрослеть. Я была  наивной  девочкой  меньше  недели  назад,  а
теперь стала взрослой, умудренной опытом  женщиной.  Я  думала,  Лайонел
любит меня. Я думала, вы так увлеклись  мной,  что  в  своем  стремлении
обрести меня не остановились перед бесчестной уловкой.  Все  ради  того,
чтобы завоевать меня.
   Она тихонько рассмеялась и вдруг прижала ладонь к губам.
   - Дженнифер, милая...
   - Но все это было лишь местью, не так ли? Вы вернулись домой, увидели
Лайонела и, узнав, что он  недавно  обручился,  решили,  что,  расстроив
помолвку, вы заденете его чувства. Это было так?
   Гейб вздохнул. Он долго и пристально смотрел ей в глаза.
   - Да, - тихо произнес он.
   - Лучшим способом расстроить помолвку было заставить меня влюбиться в
вас и объявить о том, что свадьбы не будет, Тогда Лайонел был бы  унижен
как мужчина, - продолжала она.  -  Или,  что  одно  и  то  же,  вынудить
Лайонела разорвать помолвку в связи с тем, что невеста  не  отвечает  на
его чувства. Вашей целью было вызвать скандал, чтобы выставить  Лайонела
дураком. Так?
   - Так.
   -  Я  для  вас  ничего  не  значила.  Я   просто   служила   орудием.
Инструментом. Инструмент не имеет чувств. Вам было безразлично, буду  ли
я опозорена. Вам было безразлично, останусь ли я с разбитым сердцем  или
нет.
   - Вначале, - заговорил Торнхилл, - я убедил себя в том, что вам будет
лучше без него. Ваша жизнь с ним превратилась бы в ад.
   - А сейчас, - спросила она, - моя жизнь похожа на рай? Вы  с  тем  же
успехом могли написать это письмо, Габриэль. Это ничего  не  меняет.  Вы
играли в ту же игру.  Игру  под  названием  "Дженни-не-в-счет".  Он  вас
обставил. Он додумался написать письмо раньше, чем это сделали вы.
   - Возможно,  я  мог  бы  написать  это  письмо,  -  тихо  откликнулся
Габриэль, - но я этого не сделал. Не смог.
   - Почему?
   - Потому что после того... поцелуя на  костюмированном  балу  чувство
вины не позволило мне использовать вас и дальше. Я понял,  что  женщина,
которую я использую в качестве пешки,  -  личность.  Я  осознал,  что  я
делаю, как поступаю по отношению к вам... и к себе.
   - Ах, - сказала она, - это все  отговорки  проигравшего.  Благородное
объяснение. Чтобы добиться полного  прощения.  В  последнюю  минуту  вас
загрызла совесть и вы отложили выполнение плана. Вы решили пощадить  мою
репутацию.
   - То, что я делал, - непростительно, - сказал он. - Этот  грех  будет
до самой смерти лежать на моей совести, если  для  вас,  Дженнифер,  это
будет утешением. Я не имею права просить у вас прощения. Мне нечего  вам
сказать. Я бессилен что-либо сделать.
   - Вы женились на мне.
   Она вновь засмеялась и наконец подняла на него глаза. Ее  взгляд  был
как удар хлыстом.
   - Теперь вы можете всю жизнь носиться со своей  виной,  Габриэль.  Вы
будете чувствовать себя  виноватым  всякий  раз,  как  бросите  на  меня
взгляд. Как вы думаете,  сумеете  вы  когда-нибудь  искупить  свою  вину
передо мной?
   - Нет, - сказал он, - никогда. Поэтому вы  должны  сказать,  чего  вы
хотите, Дженнифер. Если вы желаете моей защиты или, возможно, детей,  мы
будем жить под одной крышей. Я дам вам ту свободу, которую вы  захотите.
Если же вы предпочтете никогда больше не видеть меня, я куплю вам дом со
всем необходимым и направлю вам управляющего,  который  избавит  вас  от
обращения ко мне.  Подумайте  об  этом.  Сколько  времени  дать  вам  на
раздумья? День, два? Решайте сами. Я сделаю так, как вы скажете.
   Он повернулся лицом к двери и взялся за ручку.  Ему  хотелось,  чтобы
она  потребовала  развода,  с  тем  чтобы  ей  не  пришлось  носить  всю
оставшуюся жизнь его имя, чтобы она могла  найти  себе  мужа  по  любви.
Особенно ему хотелось этого сейчас, когда она вновь была чиста в  глазах
света.
   Но перед тем как уйти, он должен  был  сказать  ей  еще  кое-что.  Он
обернулся к ней.
   - Полагаю, что всю оставшуюся жизнь вы будете гадать, кого из нас  вы
ненавидите больше: Керзи или меня. Или в равной степени будете презирать
нас обоих. Но я  должен  сказать  это,  Дженнифер.  Вы  чувствуете  себя
нежеланной и нелюбимой. Вы чувствуете так,  будто  мы  оба  использовали
вас, не питая к вам никаких чувств.  Вы  ошибаетесь.  Ты  и  желанна,  и
любима, Дженнифер. Я этого не осознавал, пока не женился. Я  думал,  что
женюсь на тебе, чтобы спасти тебя от полного позора, от  краха,  отчасти
потому, что сам этому способствовал. Но только отчасти. Я полюбил  тебя.
Я люблю тебя больше, чем саму жизнь.
   Он вышел из комнаты, приказал дворецкому подать коня как можно скорее
и бросился переодеваться.

***

   Саманта появилась  на  Гросвенор-сквер  после  обеда,  сопровождаемая
служанкой. Захлебываясь от нетерпения, она рассказала о визите  графа  и
графини Рашфорд, пришедших к ним с виконтом Керзи,  и  о  том,  что  они
говорили с дядей Джеральдом целых полчаса, запершись в библиотеке.  Тетя
Агата дала понять,  что  теперь  Дженнифер  и  граф  Торнхилл  полностью
оправданы  в  глазах  общества  и  что  скоро  будет  сделано   какое-то
заявление, снимающее все подозрения.
   Новость должна была поднять настроение Дженнифер, но сама Саманта  не
выглядела счастливой. И наконец, она сказала то, что собиралась сказать.
Она рассказала, что  Лайонел  делал  вид,  будто  увлечен  ею,  что  она
влюбилась в него и только потом поняла, что он ее использует.
   Она не знала, сможет ли Дженни простить ее. Но Дженни уже была за тем
пределом, когда можно обидеть еще сильнее. Хуже, чем сейчас, ей  уже  не
могло быть, и лишнее свидетельство очередного  предательства  ничего  не
меняло. Она не винила Саманту, которая была ей лучшей подругой несколько
лет. Мужчины в ее глазах были куда более вероломными  существами:  в  их
руках была и сила, и власть, и опыт.
   Кузины отправились в парк и гуляли рука об руку,  вспоминая  то,  что
успели пережить за несколько недель в городе и как эти несколько недель,
проведенных в столице, изменили их жизнь. Увы, совсем не так,  как  того
ожидали девушки.
   Дженнифер пообедала одна, поскольку получила записку о  том,  что  ее
муж намерен обедать в клубе. Она сидела  в  столовой,  чувствуя  тишину,
чувствуя присутствие слуг, но не  чувствуя  вкуса.  Она  заставила  себя
съесть понемногу от каждого блюда лишь для того, чтобы поддержать силы.
   Вечер она провела в  своей  маленькой  гостиной  за  рукоделием.  Она
понимала, что должна назначить время для разговора с мужем, поскольку он
будет стараться избегать видеться с ней, пока она не примет решения.
   Так чего же ей хотелось?
   Я люблю тебя больше, чем саму жизнь. Нет, она ему не верила.
   Она не знала, чего хочет. Она не хотела об  этом  думать.  Сейчас  на
душе у нее было слишком тяжело, чтобы взваливать на себя  дополнительный
груз решения. Пусть он подождет.
   Дженнифер рано пошла спать. Она чувствовала себя смертельно  усталой.
Она лежала и смотрела в окно, на звездное небо, гадая, когда  он  придет
домой и придет ли вообще. Но вот она услышала звук  отпираемой  двери  в
комнате, смежной с ее гардеробной. Дверь в  свою  комнату  она  оставила
открытой. И вдруг все стихло. Возможно, то был всего лишь его слуга.
   Она не могла спать. Двадцать лет она спала одна. Всего  две  ночи  он
делил с ней постель. Теперь она уже и не знала, сможет  ли  когда-нибудь
спать одна. Во всяком случае, сегодня она уснуть не  могла.  Прошло  уже
несколько часов, как она легла, а сон все не шел.
   Она зажгла свечу. Сев  на  кровати  и  обхватив  руками  колени,  она
смотрела, как она горит, как тает воск. Сон все не шел.  Взять  с  полки
какую-нибудь книгу и начать читать у нее не хватало сил.
   Оставалось сделать только одно. Вздохнув, она опустила ноги  на  пол.
Свеча осталась догорать на ночном столике.

***

   Она не стала стучать. Просто тихо открыла дверь и вошла. Она даже  не
вполне была уверена в том, что он вернулся домой.  Он  мог  вернуться  и
уйти вновь или пойти спать на диван в гостиной. Шторы не были задернуты,
и лунный свет освещал комнату достаточно ярко. Он стоял у одного из окон
в халате и смотрел на нее через плечо. Она подошла к нему и стала рядом.
   Она могла говорить только о том, что было у нее на душе.  Она  ничего
не решила, не придумала никакого плана. Но иногда слова  говорятся  сами
собой.
   - Я хочу, чтобы мы были мужем и женой. Чтобы все оставалось как есть.
   - Хорошо, - очень осторожно  ответил  он.  -  Много  времени  это  не
займет. Всего несколько минут. Мы сделаем это  здесь?  Потом  вы  можете
вернуться в свою постель. Если повезет, скоро  вы  забеременеете.  Тогда
вам не придется видеться со мной так часто.
   - Я не это имела в виду, - сказала она.
   Он молча смотрел на нее и ждал пояснений.
   - Ты действительно говорил правду? Габриэль,  прошу  тебя,  я  должна
знать правду. Если ты сказал так лишь потому, что я хотела это  слышать,
и повторишь вновь по той же причине, я все равно скоро почувствую  ложь.
Честнее сказать, что ты желаешь мне добра и готов выработать  вместе  со
мной взаимоприемлемое соглашение. Так ты действительно  сказал  то,  что
чувствуешь?
   - Я люблю тебя больше, чем жизнь, - повторил он.
   - Правда?
   Она склонила голову набок и пристально вгляделась  в  его  лицо.  Она
дала ему шанс выйти из затруднительного положения, не  будучи  жестоким.
Но он снова повторил свои слова.
   - Тогда, Габриэль, у нас может кое-что получиться, потому что я  тоже
тебя люблю. Ты устроил так, чтобы я могла жить с тобой вместе и  все  же
отдельно от тебя, но меня это не радует. Я хочу жить с тобой.
   Он отвернулся. Она не сразу поняла, что он плачет.
   - Габриэль, - испуганно проговорила она, тронув его за  плечо,  -  не
надо.
   - Не может быть,  чтобы  ты  действительно  захотела  простить  меня,
Дженнифер. Этот мой грех будет стоять между нами до конца наших дней.
   - Вот тут ты не прав, - сказала  она  и,  подойдя  к  нему  вплотную,
отважно обняла его обеими  руками.  -  Мы  повторяем  эти  слова  каждое
воскресенье, когда молимся в церкви. "И остави нам долги наша,  якоже  и
мы оставляем должником нашим". Разве нет? Но мы редко отдаем себе  отчет
в том, что говорим. Каждый из нас бывает эгоистичен. Каждый из нас порой
забывает о том, как его поступки отражаются на чувствах  других.  И  что
греха таить, мы порой используем людей. Человек грешен. Мы все нуждаемся
в том, чтобы нас прощали, и должны уметь прощать. Мы  хороши  настолько,
насколько крепка наша совесть. А у тебя с этим все в порядке. И  знаешь,
если не брать в расчет, что ты сейчас страдаешь и исполнен  презрения  к
себе, я рада, что так случилось, Габриэль. Если бы не  ты,  я  могла  бы
выйти за Лайонела и страдать всю жизнь. И я никогда не узнала  бы  и  не
полюбила тебя. Когда я говорила, что хочу сохранить наш брак, я имела  в
виду брак полноценный, все, что его составляет.
   Он обнял ее за плечи и, наклонившись вперед, коснулся своим  лбом  ее
лба. Глаза его были закрыты.
   - Если... - с трудом переведя дыхание, сказал он и осекся. - Я провел
день с мыслью, что я  тебя  потерял.  Я  смел  лишь  надеяться,  что  ты
захочешь от меня ребенка, прежде чем покинешь навек.
   - Десять, Габриэль, - сказала она, приподнимаясь на носки так,  чтобы
встретиться с ним губами.
   - Смотри, чтобы я не поймал тебя  на  слове,  -  сказал  он  и  вдруг
засмеялся. - И я надеюсь, Дженнифер. Должен признаться, что нам придется
трудиться не одну ночь, чтобы зачать ребенка.
   -  Бесстыдник,  -  прошептала  она,  покрывая  поцелуями  его  шею  и
подбородок. Должно быть, вчера и позавчера, перед тем как пойти  к  ней,
он побрился, а сегодня - нет.
   - Я пыталась уснуть и не смогла,  -  шепотом  продолжала  она.  -  Ты
сотворил со мной ужасную вещь, Габриэль. Ты провел в моей постели  всего
две ночи, и теперь я не могу спать без тебя.
   - Ты уверена, что думаешь лишь о  том,  как  уснуть?  -  спросил  он,
расстегивая ее ночную рубашку.
   - Ну, может быть, после и перед тем, как...
   - После и перед... чем?
   - После того, как ты будешь любить меня, и перед тем,  как  ты  снова
станешь заниматься со мной любовью, и так далее, и так далее.
   - Господи, ты хочешь сделать из меня инвалида?
   И вдруг оба они рассмеялись. От души. И обняли друг друга так крепко,
будто век не хотели отпускать.
   - Боже!.. - пробормотал он хрипло. - Великий Боже!
   - Аминь, - сказала она, улыбнувшись. - Это, наверное, была молитва?
   - Да, - ответил он, - все верно.
   Она потерлась щекой о его щеку.
   - Я думаю, - сказал он, - нам пора начинать, любовь  моя.  Заниматься
любовью, и любить друг друга, и жить друг  с  другом  и  друг  в  друге,
делать все то, что делают счастливые семейные пары. Моя кровать подойдет
для начала?
   Она кивнула и, глядя ему в лицо, ждала, пока он снимет с нее рубашку,
а затем просунула руки под его халат.
   - Подойдет, если ты будешь там вместе со мной.
   Они легли рядом, и он обнял ее за плечи и повернул к себе лицом.
   - Вот это действительно хорошая мысль, любовь моя.
   Она чувствовала тепло его тела, тепло его губ и нарастающую  страсть.
Она знала, что обрела дом и себя, что находится  там,  где  хотела  быть
всегда и где ее никогда бы не было, если бы не довольно грязная игра.
   Жизнь - странная штука.
   Но там, где бал правит страсть, для философии не остается места.
   
   
   

ЛЮБЯЩЕЕ СЕРДЦЕ

Мэри БЭЛОУ
Перевод с английского Я.Е. Царьковой






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Прекрасной Дженнифер Уинвуд предстоит сделать нелегкий выбор между двумя мужчинами - равно великолепными, но такими разными!..
     Один - благородный, безупречный светский джентльмен, мечта ее детства и отрочества - обещает счастье супружества... Другой - самый таинственный, самый скандальный из лондонских денди - предлагает не руку и сердце, но пламя "незаконной" обжигающей страсти.
     Кого же предпочтет юная красавица - ангела-избавителя или коварного искусителя? Только любящее сердце может дать ответ...

Глава 1

     В Лондон пришла настоящая весна. К концу апреля улицы и парки города оделись нежно-зеленой листвой, принарядились. Это означало начало светского сезона, В столицу, как птицы из дальних стран, слетались девицы на выданье. В числе прочих в Лондон впервые отправились из деревни две юные леди. И вот наконец сельский пейзаж сменился видом городских окраин. Онемев от изумления, девушки смотрели из окна экипажа на город, о котором до сих пор знали лишь понаслышке. В недоумении взирали они на обшарпанные дома, на грязные улицы с нищими и оборванными людьми. Но город менял облик с ловкостью опытного фокусника, и через минуту они уже видели широкие проспекты и роскошные особняки, утопавшие в зелени садов. Это, конечно, вполне соответствовало их ожиданиям. От таких резких перепадов у юных леди закружились головы. Слишком много впечатлений за один день. Обе устали донельзя.
     - Ну вот, - со вздохом облегчения сказала одна из девушек, когда экипаж въехал в Мэйфер, один из фешенебельных районов Лондона, - мы почти на месте, Дженни. Знаешь, я чувствую себя такой маленькой, ничтожной и очень...
     - Испуганной? - подсказала вторая девушка, продолжая смотреть в окно.
     - О, Дженни, ты такая молодец, никогда не теряешь голову. Само спокойствие и уверенность. Верно, с чего бы тебе волноваться! У тебя есть лорд Керзи. На него можно положиться. А ты представь, каково одной. Что, если я никому не понравлюсь? И мне придется подпирать стену весь вечер во время первого в жизни бала? Что, если...
     Саманта Ньюмен обиженно замолчала, так как Дженни от души рассмеялась. Затем, чуть поразмыслив, засмеялась тоже, правда, не столь заразительно, как подруга.
     - Но ведь такое не исключено? Ведь всякое может случиться! - причитала Саманта.
     - И поросята могут отправиться на юг вместе с птицами, - все еще смеясь, ответила мисс Дженнифер Уинвуд. - Что-то не припомню, чтобы ты хоть раз простояла у стенки. Стоило тебе политься в зале, джентльмены наперегонки неслись к тебе, расталкивая друг друга, лишь бы быть поближе к предмету их восхищения.
     Саманта наморщила носик.
     - Но ведь сейчас мы не дома, в Глостершире, а в Лондоне. Тут другие нравы.
     - Вот ты и принесешь моду наступать друг другу на пятки, чтобы пробиться к даме. Люди везде одинаковы.
     Дженнифер с чуть завистливым восхищением любовалась прелестным личиком кузины. Короткие золотистые кудряшки, синие глаза, опушенные темными ресницами, изумительная кожа - гладкая, как фарфор, сливочно-белая, в нужный момент нежно розовевшая на щеках. К тому же Саманта была небольшого роста, но имела женственную фигуру с пышной грудью и тонкой талией - довольно-таки редкое сочетание.
     Дженнифер не раз жалела о том, что природа сотворила ее другой, мало подходящей под определение "настоящая леди". Свои темно-рыжие кудри она так и не решилась отрезать, когда в моду вошли стрижки, а роскошная фигура и длинные ноги создавали у Дженни неприятное ощущение, что ее принимают за куртизанку или актрису, хотя, по правде сказать, она имела весьма смутное представление о том, что это такое, поскольку в жизни не видела ни тех ни других. Она интуитивно чувствовала, что мужчины смотрят на нее как на женщину, но не как на леди. А Дженни очень хотелось не только выглядеть, но и быть настоящей леди. Поэтому она всегда старалась относиться с приличествующей холодностью к проявлениям мужского внимания. И по крайней мере внешне ей это удавалось.
     Со всеми. Кроме лорда Керзи, Лайонела. Его внимания она жаждала всем сердцем. Дженни ни разу не назвала его по имени, разговаривая с кем бы то ни было, но зато про себя повторяла постоянно, иногда даже шептала вслух. Все ее помыслы были отданы ему - Лайонелу. Скоро он станет ее мужем. Скоро. Еще до конца сезона. Дженни ждала решающего события - официального предложения. День свадьбы будет объявлен после того, как она предстанет перед двором на традиционном балу. Венчание должно состояться в соборе Святого Георгия на Ганновер-сквер. А потом она появится в свете уже в качестве замужней дамы.
     Скоро. Очень скоро. Ведь Дженни так долго ждала. Целых пять лет.
     - О, Дженни, кажется, мы приехали! - воскликнула Саманта, когда коляска, свернув на красивую площадь, остановилась возле одного из особняков. - Судя по всему, это и есть Беркли-сквер.
     Путешественницы и в самом деле прибыли к месту назначения