в Шотландию.
   Фрэнсис промолчал, смерив девушку укоризненным взглядом.
   - Но мне нужно это знать! Ты должен сказать мне, Фрэнсис. Куда бы  мы
отправились,  если  бы  мы  действительно  обвенчались  и  действительно
поехали бы в свадебное путешествие?
   -  Вероятно,  в  постель.  Можешь  краснеть  и  изображать  из   себя
оскорбленную невинность, Софи, но нечего  ожидать,  что  уважающий  себя
мужчина устоит против такой возможности, понятно?
   - В постель, - повторила она с пылающими щеками и горящими глазами. -
С тобой, Фрэнсис? Да я скорее...
   - В Австрию и Италию. На оставшуюся часть лета и, возможно,  на  зиму
тоже. Мы танцевали бы в Вене, Софи, плавали бы  на  гондоле  в  Венеции,
наклонялись бы вместе с Пизанской башней, выворачивали шеи в Сикстинской
капелле и прятались от солнца в Неаполе.
   - А Рим? - жадно спросила она. - Мы поехали бы в Рим, Фрэнсис?
   - А где, по-твоему, находится Сикстинская капелла? На Гебридах?
   - Я забыла. Не нужно так издеваться, ты же знаешь, я не  пустоголовая
дурочка!
   - Ладно, я рассказал тебе, где мы проводили бы дневное  время,  Софи.
Уверен, мой первый ответ относительно ночей остается в силе. И не  нужно
пыхтеть. Мы говорим только о том, куда я  повез  бы  тебя,  если  бы  мы
поженились. Если бы! Там тебе понадобилась бы легкая и красивая одежда.
   - Отлично. Но было бы безумием тратить папины деньги на такой  обман.
Согласен? А все остальные затраты на свадьбу? О, милый,  вчера  ночью  я
целый час не могла уснуть, размышляя обо всем этом.
   - - Возможно, затраты окупятся, если  мы  восстановим  разбитый  брак
твоих родителей. - Лорд Фрэнсис снова похлопал Софию по руке.
   - Даже если этого по какой-то причине не произойдет до нашей свадьбы,
надежда все равно остается. Я  только  что  вспомнила  папины  слова.  -
Внезапно просияв, София взглянула на него. - Папа сказал, что  если  для
нас важно видеть их обоих вместе, то в будущем они будут приезжать к нам
вместе. Понимаешь, Фрэнсис, у нас еще будут возможности - на  Рождество,
или на Пасху, или на крестины, если это произойдет довольно скоро.
   Лорд Фрэнсис продолжал похлопывать Софию по руке и насмешливо смотрел
на девушку.
   - О, - ее улыбка погасла, - я забыла. Ничего не выйдет, да?
   - Возможно, они сойдутся, когда  у  тебя  будет  следующая  помолвка.
Подумай, быть может, тебе следует сделать помолвки регулярными?
   - Не превращай все в шутку. Это серьезно, Фрэнсис. И не думай, что  я
умышленно унизила бы подобным образом кого-либо другого, понятно?
   - Значит, только меня?
   - Но ты совсем другое дело, - откровенно призналась София, глядя  ему
в глаза. - Ты... О, я не знаю... Ты - Фрэнсис, и этим все сказано. Я  не
могла бы проделать все это с кем-либо другим. Никто другой меня не понял
бы. И я не смогла бы вот так прямо разговаривать с кем-либо  еще.  И  не
нужно произносить того, что вертится  у  тебя  на  языке.  Любой  другой
прямиком отправил бы меня в сумасшедший дом, сама знаю.
   - Я хотел сказать совсем не это. Я хотел еще раз  предупредить  тебя,
Софи. Ты, часом, не влюблена в меня, нет? Мне совсем  не  нравится  этот
разговор о том, что со мной ты чувствуешь себя непринужденно и все такое
прочее.
   - Влюблена в тебя? - Ее взгляд снова засверкал огнем. - Какая чушь! Я
просто хотела сказать, что с тобой
   Могу не следить  за  собой,  потому  что  ты  просто  Фрэнсис,  и  не
беспокоиться, задела я твои чувства или нет, отчасти потому, что у  тебя
нет чувств, а отчасти потому, что у меня впереди вся жизнь, чтобы даже с
тобой  договориться.  Влюблена  в  тебя!  -  В  ее  голосе  и  на   лице
сконцентрировалось все мировое презрение.
   - Ну, тогда я спокоен. На мгновение мне стало  немного  не  по  себе,
Софи. Девятнадцать дней - это означает самое большее  восемнадцать  дней
быть помолвленными. Думаю, мы сможем выдержать такой срок, правда?  Хотя
кто знает? Возможно, он будет короче. Возможно, твои мама и  папа  будут
скучать друг без друга и бросятся в объятия после нашего возвращения  из
Лондона.
   -  Думаешь?  -  с  надеждой  спросила  София.  -   О,   Фрэнсис,   ты
действительно так думаешь?
   - Во всяком случае, я должен рассматривать и такой вариант, если хочу
остаться в здравом уме.

Глава 10

   "Фрэнсис вполне мог бы занять место в экипаже, а не ехать верхом. Как
хорошо, что сегодня тепло", - думала Оливия. Большую часть поездки София
сидела у открытого окна, а ее суженый скакал  радом,  болтая  с  ней,  и
дважды, как заметила Оливия, наклонялся,  чтобы  коснуться  лежавшей  на
бортике руки девушки.
   А потом Оливия закрыла глаза, У нее сжималось сердце  при  виде  этой
юной любви, она безумно боялась, что  эта  любовь  слишком  сильна.  Она
хотела  бы  убедить  их  беречь  свою  любовь  и  не  поддаваться   даже
сильнейшему  искушению,  способному  поколебать  ее.   Она   хотела   бы
предостеречь молодых людей, чтобы те, будучи влюбленными,  не  возводили
друг друга на пьедестал и не  считали  друг  друга  идеалом.  Хотела  бы
сказать им, что нужно прощать человеческие слабости...
   - Мама спит, - тихо заметила София, -  так  что  незачем  продолжать.
Большое спасибо, Фрэнсис.
   - Мне это совсем нетрудно, Софи, - весело  ответил  он.  -  Как  тебе
удается сохранять кожу такой нежной? -  И  без  всякой  видимой  причины
улыбнулся.
   - Ты видел? - София перешла на взволнованный шепот. - Ты  видел,  что
они поцеловались?
   - Очень благоприятный знак. Лакей, державший открытой дверцу  кареты,
едва не проглотил язык. Могу поспорить, Софи,  это  будет  темой  дня  в
лакейской не только сегодня, но и целую неделю.
   - Я чуть не упала в обморок от счастья.
   - Очень рад, что этого не случилось. Никогда не знал, как  обращаться
с  дамами,  падающими  в  обморок.  Следует  побрызгать  на  них  водой,
похлопать по щекам, с воплями заметаться по дому в  поисках  нюхательной
соли или поцеловать, чтобы привести  в  чувство?  Полагаю,  выбор  этого
последнего средства, конечно, сильно зависит от того, кто эта  дама.  На
тебе, Софи, я мог бы испытать этот способ.
   - Если бы я не боялась разбудить ее,  я  отреагировала  бы  иначе,  -
после минутного молчания отозвалась София, а лорд Фрэнсис фыркнул.

***

   "Итак, все удалось, - размышляла Оливия. -  Терраса  была  пуста,  за
исключением нескольких слуг, и кроме меня, Маркуса и Софии  с  Фрэнсисом
других свидетелей не было. София довольна и  не  догадывается,  что  все
было разыграно ради нее. Но я отреагировала, как девчонка",  -  с  долей
отвращения к себе призналась Оливия, прячась за опущенными веками, чтобы
еще раз пережить его короткий поцелуй.
   - Не забудь купить наряды и для себя, Оливия, - напомнил граф,  обняв
ее за плечи после того, как поцеловал на прощание дочь. - И не  позволяй
Софии довести тебя до безумия. - Он с улыбкой подмигнул девушке.  -  Жду
вас через неделю.
   А затем он наклонил голову и, не разжимая губ, поцеловал ее  холодным
поцелуем,  не  слишком  долгим  и  не  слишком  коротким   -   поцелуем,
приготовленным заранее ради Софии, поцелуем, которого можно  ожидать  от
отца или брата, а не тем, о котором может  мечтать  и  который  снова  и
снова будет мысленно переживать изголодавшаяся по любви женщина.
   А Оливия изголодалась по любви.
   Ночами она лежала без сна, бесконечное число раз воскрешая  в  памяти
каждое мгновение их занятия любовью в потайном саду, хотя этими  словами
едва ли можно было описать то, что  произошло  тогда.  Маркус  всего  на
несколько недель был оторван от городских  развлечений  и  объятий  леди
Монингтон,  она  же  прожила  без  мужчины  четырнадцать  лет.  Они   не
занимались любовью, просто  удовлетворяли  ненасытный  голод  и  утоляли
иссушающую жажду  -  и  только.  И  тем  не  менее  каждую  ночь  Оливия
предавалась воспоминаниям  о  неуправляемой  страсти,  которую  когда-то
принимала  за  любовь.  Она  чувствовала,  как  ее  тело   оживало   при
воспоминании  об  умелых  мужских  ласках,   и   ощущала   тошноту   при
воспоминании об очевидном опыте Маркуса.
   Накануне вечером, после того  как  она  закончила  переодеваться,  он
постучал из своей туалетной комнаты и, не дожидаясь ответа, открыл дверь
и вошел к ней. Оливию бросило в жар при мысли, что  она  могла  быть  не
одета или принимать ванну. Хотя, несомненно,  он  просто  смерил  бы  ее
холодным взглядом и заметил, что она все же его жена.
   - Тебе еще нужна сейчас твоя горничная? - спросил граф.
   - Можешь идти, Матильда, спасибо, - поблагодарила Оливия,  и  девушка
тотчас вышла из комнаты.
   Оливия и Маркус почти не разговаривали друг с другом после той бурной
перепалки посреди танцевальной площадки. Ссора была чем-то  новым  в  их
отношениях, прежде они никогда не ссорились, и Оливия  не  представляла,
как себя вести.
   - София расстроена,  -  отрывисто  сообщил  граф.  Он  стоял,  слегка
расставив ноги и заложив за спину сцепленные руки, и, казалось, заполнял
своим существом всю туалетную комнату.  -  Девочка  заглянула  за  фасад
нашей любезности и поняла, что все делается ради гостей. И она  обратила
внимание, что даже взаимная любезность исчезла после бала. Сегодня днем,
когда мы разговаривали, она была готова расплакаться.
   -  Возможно,  София  должна  взглянуть  правде  в  глаза.   -   После
непродолжительного молчания Оливия, сидевшая на табурете перед зеркалом,
обернулась, держа в руке щетку для волос. - Маркус, быть  может,  больше
не стоит оберегать ее.
   - Не стоит? А разве мы когда-нибудь оберегали ее,  Оливия?  Если  бы,
как мы заявляем, мы всю жизнь любили дочь, разве мы  так  или  иначе  не
уладили бы наши проблемы и не остались бы вместе ради нее?
   -  Наши  проблемы,  -  задумчиво  повторила  она  и,  отложив  щетку,
посмотрела на мужа. - Ведь это ты, Маркус, а не кто-нибудь другой решил,
что ласки проститутки доставляют больше удовольствия, чем мои, и  только
ты один испортил жизнь Софии.
   - О нет, Оливия, я не собираюсь до могилы  нести  бремя  вины  за  ту
давнюю измену и тем более не  собираюсь  добавлять  к  тяжести  на  моей
совести груз вины за то, что разрушил  нашу  семейную  жизнь  и  счастье
дочери. Знаешь, существует  такое  хорошее  человеческое  качество,  как
умение прощать, но, к сожалению, ты им не обладаешь.
   - Ты хочешь сказать, что твоя холостяцкая жизнь, начавшаяся после той
ночи с проституткой, окончилась только несколько дней назад, Маркус,  и,
полагаю, я должна в это поверить?
   - Нет, Оливия, мне не хотелось бы портить твое  впечатление  обо  мне
как о безнравственном волоките. На самом деле я много чего  совершил  за
свою жизнь. Но я пришел сюда не для того, чтобы ссориться.
   - Нет? А зачем же?
   - Мы заключили соглашение, пообещали друг  другу,  что  сделаем  этот
месяц особенным для Софии. Можем ли мы не соблюдать нашу договоренность?
На протяжении большей части ее жизни  мы  оба  вели  себя  как  эгоисты,
Оливия. Разве можно допустить, чтобы дочь плакала, готовясь к тому  дню,
который должен стать счастливейшим в ее жизни? Ведь  и  у  нас  это  был
самый счастливый день, не так ли? Не можем ли мы по крайней мере  играть
свои роли так, чтобы и для Софии этот день тоже был самым лучшим?
   - А что потом, Маркус? Разве честно убеждать ее, что  мы  любим  друг
друга, если сразу после свадьбы София узнает правду?
   - Наша дочь надеется, что после свадьбы сможет видеться сразу с  нами
обоими. Неужели, Оливия, ты считаешь, что трудно ради нее  раз  или  два
раза в год  провести  немного  времени  всем  вместе?  Разве  мы  должны
оставаться злейшими врагами только потому, что однажды я  провел  час  с
проституткой, а ты не захотела простить мой грех? Я  настолько  противен
тебе? - спросил Маркус, но Оливия молча разглядывала собственные руки. -
Два дня назад ты не считала меня отвратительным.
   - Это сад, - бросила она на мужа быстрый взгляд, - солнце и...
   - И желание. Похоже, Оливия, мы все еще находим друг друга желанными.
   - Да. - Она снова уставилась на свои руки.
   -  Видимо,  это  короткий  период  возобновления  супружеской  жизни,
которая умерла много лет назад.  Но  мы  можем  быть  общими  родителями
ребенку, который остался от той жизни? Сейчас  ты  ненадолго  уедешь,  а
когда  вернешься,  до  свадьбы  Софии  останется  меньше  двух   недель.
Возможно, в будущем раз или два в год мы сможем заставить себя  провести
неделю под одной крышей. Под силу это нам?
   - Думаю, да.
   - София сказала, что откажет лорду Фрэнсису, если только сможет снова
соединить нас, - передал он ей слова  дочери.  -  Глупое  дитя,  но  она
объявила об этом со всем пылом юности.
   Внезапно Оливия обнаружила, что ее  руки  крепко  зажаты  в  коленях.
"Прекрасно, давай дадим ей то, что она  хочет.  Марк,  наш  брак  -  это
реальность",  -  хотелось  выкрикнуть  ей,  но  слова  так  и  не   были
произнесены, Маркус, словно застыв, стоял перед ней с  деловым  видом  и
говорил  резко,  почти  холодно,  пытаясь  убедить  ее  принять   вполне
осуществимое предложение.
   -  В  первую  неделю  у  нас  все  получалось,  значит,  нужно  снова
постараться.
   - Сегодня вечером мы должны быть в гостиной вместе, а  завтра  утром,
когда ты будешь уезжать, я должен буду поцеловать тебя так же, как  буду
целовать Софию.
   - Да.
   Он немного помолчал, ожидая, что она скажет еще что-нибудь, но Оливия
продолжала рассматривать тыльные стороны рук.
   - Я с удовольствием поехал бы с вами, - вдруг сказал граф. -  Мне  не
нравится, что вы обе будете во время пути под  защитой  только  молодого
Саттона и моих слуг. Оливия, ты уверена, что с вами ничего не случится?
   - Сюда я приехала одна, - тихо напомнила она.
   - Пожалуйста,  купи  и  себе  праздничную  одежду,  столько,  сколько
пожелаешь. И отправь мне счет вместе со счетами Софии.
   - Ты и так обеспечиваешь мне весьма щедрое содержание.
   - Моя дочь выходит замуж, так позволь мне  по  такому  случаю  купить
жене парадное платье. Позволишь?
   Оливия молча кивнула.
   - В городском доме осталось достаточно слуг, ты ни в  чем  не  будешь
испытывать неудобств.
   - Да.
   - Хорошо. - Резко повернувшись, Маркус взялся за ручку двери, ведущей
в  его  туалетную  комнату.  -  Ты  отлично  прожила  без  моей   помощи
четырнадцать  лет,  так  что,  полагаю,  теперь  мне  не  стоит  о  тебе
беспокоиться.
   - Да.
   "Поезжай с нами, ведь три недели - это все, что у  нас  осталось",  -
хотелось выкрикнуть ей...
   И сейчас, когда Оливия с закрытыми глазами сидела в карете,  даже  не
прислушиваясь к веселой болтовне Софии и лорда  Фрэнсиса,  у  нее  снова
запершило в горле. Она рассчитывала, что они  вернутся  не  раньше,  чем
через неделю. Неделя - это семь дней, а потом после свадьбы Софии  снова
будут бесконечные годы без него,  возможно,  с  короткими  встречами  на
неделю раз  или  два  в  году.  Оливии  отчаянно  хотелось  плакать,  но
присутствие в экипаже дочери заставляло сдерживаться. "Какой же дурочкой
была я четырнадцать лет назад, когда решила, что больше не  люблю  Марка
только потому, что он был низведен с пьедестала, - размышляла Оливия.  -
Все эти годы я любила его, но не дала  возможности  залатать  треснувший
брак и лишила  всех  троих  шанса  на  счастливую  семейную  жизнь".  Ей
хотелось бы - и  при  этом  она  чувствовала  себя  виноватой  и  ужасно
несчастной, - чтобы София никогда не встретилась с лордом Фрэнсисом и не
влюбилась бы в него, а она  сама  никогда  снова  не  встретилась  бы  с
Марком. Увидев его, Оливия с новой болью поняла, о чем тосковала все эти
пустые годы. И на самом деле во всем виновата была она  сама.  Все  люди
совершают ошибки и имеют право получить прощение, во всяком случае, один
раз. Но она отказала Марку в прощении из страха, что их отношения  могут
измениться. Будучи молодой и неопытной, она не понимала,  что  отношения
всегда меняются, что они должны меняться, чтобы расти и выживать.
   Его губы, коснувшиеся ее губ при  прощании,  были  теплыми,  а  рука,
обнявшая ее, сильной  и  надежной,  и  сейчас,  прислонившись  к  мягкой
подушке экипажа, Оливия представляла себе, что это его  грудь,  что  его
щека касается ее макушки, а рука все еще обнимает ее, что  она  спокойно
засыпает в руках мужа, хранимая его любовью.

***

   Оливия была рада снова оказаться в Лондоне. Она любила этот  город  с
момента приезда туда в свой первый  светский  сезон.  Именно  тогда  она
впервые увидела Марка Клифтона и в течение нескольких  часов  любовалась
им с противоположного конца огромного  бального  зала,  пока  юный  граф
неожиданно не появился перед ней в сопровождении хозяйки приема, которая
представила его. Во время последовавших затем танцев Оливия окончательно
влюбилась и с тех пор не переставала любить, хотя ее любовь принесла  ей
счастье только на пять лет, а несчастье и сердечную  боль  -  на  многие
годы. И конечно, любовь принесла ей Софию.
   Оливия никогда не имела склонности к расточительству  и  излишествам.
Даже во время того первого светского сезона,  когда  мать  возила  ее  к
модистке, чтобы сшить  новые  платья,  более  подходящие  для  городской
жизни, чем те, которые она  привезла  с  собой,  Оливия  ужасалась  тому
огромному количеству нарядов, которое считалось необходимым,  и  боялась
разорить отца. До сих пор она пользовалась услугами местных  портних,  а
иногда даже шила себе сама. Ее бросало то в жар, то в  холод,  когда  ей
говорили, сколько будут стоить свадебные наряды Софии, но  Маркус  особо
просил ее проследить, чтобы у их дочери было все  самое  лучшее.  Оливия
догадывалась, что ее муж весьма богат, судьба благоволила к нему еще при
жизни отца, а  после  смерти  старого  графа  он  получил  в  наследство
несколько процветающих имений и удвоил ей и без того щедрое  содержание.
Графиня с величайшей неохотой выбирала ткани и  фасоны  для  собственных
нарядов, понимая, что на  свадебную  неделю,  когда  Клифтон-Корт  будет
наводнен гостями, ей понадобится несколько новых туалетов, потому что ее
платья подходили скорее для северной Англии.
   "Все будет сделано чрезвычайно быстро, - заверила Оливию модистка.  -
Получив от его милости письмо несколько дней назад, я отложила работы по
всем другим заказам и наняла еще швей, так что ваша милость и леди София
смогут уже через неделю уехать в Клифтон со своим новым гардеробом".
   Таким образом, им предстояло провести  в  Лондоне  четыре  дня.  Лорд
Фрэнсис возил их в Ботанический сад, в Тауэр и в собор Святого Павла,  а
пару  вечеров  они  провели  дома.  Но  молва  об  их   приезде   быстро
распространилась,  и  хозяйки  салонов,  жаждавшие  принять  только  что
обручившуюся  пару  или  любопытствовавшие  взглянуть  на  столь   долго
отсутствовавшую графиню Клифтон, прислали им  приглашения  на  ближайшие
вечера. Было решено посетить вечер в доме  леди  Мэтьюэн,  сын  которой,
Дональд, был другом лорда Фрэнсиса. Оливия давным-давно  не  выезжала  в
свет и с тревогой готовилась к визиту, ожидая, что окажется  в  обществе
совершенно  незнакомых  людей,  но,  приехав  на  прием,  с  облегчением
обнаружила, что есть еще люди, которые ее помнили. Ее втянули в  беседу,
а София и лорд Фрэнсис мгновенно исчезли  куда-то  с  группой  молодежи.
Примерно через час Оливия призналась себе, что рада снова  оказаться  на
светском  приеме,  что  она  получает  удовольствие  от  вечера.  И  как
оказалось,  она  не  утратила  способности  поддерживать  непринужденную
светскую болтовню. Лорд Бенсон, ставший более  солидным  и  цветущим  по
сравнению с тем временем, когда она знала его как  известного  в  городе
молодого повесу, даже пытался флиртовать с ней. И нельзя сказать,  чтобы
Оливии было неприятно обнаружить, что она еще достаточно  привлекательно
выглядит, чтобы у мужчин  возникало  желание  поухаживать.  "Если  бы  я
побыла там часок и ушла, у  меня  осталось  бы  от  вечера  великолепное
впечатление", - думала потом О