сти. Единственным утешением ей служило то, что эта встреча с лордом Эдмондом будет последней. С завершением этого дня закончится и череда неприятных событий, начавшаяся в Воксхолле во время грозы, конечно, если лорд Эдмонд хоть немного джентльмен и сдержит свое обещание. Как ни странно, но накануне вечером Мэри не пришло в голову, что он мог дать обещание просто потому, что это для него ровным счетом ничего не значило, она почему-то сразу поверила ему.
     - Мэри, - обеспокоенно сказала ей Пенелопа, которая, должно быть, от лорда Гудрича узнала, что к ней приходил лорд Эдмонд и Мэри беседовала с ним наедине, - он неравнодушен к тебе. Ты уверена, что не отвечаешь ему тем же? О, пожалуйста, скажи, что у тебя к нему ничего нет, иначе это только принесет тебе страдания.
     - У меня нет к нему никакого интереса, - твердо ответила ей Мэри. - К тому же, Пенни, он пообещал, что после завтрашней поездки оставит меня в покое, - добавила она, но, по-видимому, не убедила подругу.
     - Было бы лучше заручиться защитой лорда Гудрича, а еще лучше обручиться с ним. В этом случае лорд Эдмонд не сможет ничего себе позволить, хотя, правда, и помолвка для него ничего не значит.
     "Но не могу же я обручиться с человеком, который меня об этом не просил", - про себя возразила Мэри.
     - Леди Монингтон, вы должны предоставить мне право устроить этому нахалу хорошую взбучку, - сердито заявил ей виконт, когда она вернулась в гостиную после того, как у себя в комнате долго промывала глаза, - он не заслуживает чести быть вызванным на дуэль. А вам не следует давать ему повод втягивать вас в разговор с глазу на глаз.
     - Спасибо, но меня никто ни во что не втягивал.
     - И что вы ему ответили? - спросил виконт, когда Мэри сообщила ему о приеме в Ричмонде. - Вы согласились, чтобы он сопровождал вас? Я могу только высказать мое глубочайшее неодобрение, мадам.
     - Разрешите напомнить вам, милорд, - Мэри вздернула подбородок, - что я вольна делать то, что считаю нужным.
     - Прошу меня извинить. - Не обращая внимания на собравшихся в зале гостей, виконт взял руку Мэри в свои. - Я говорю так, беспокоясь о вас, мадам. Я вижу, что Уэйт настойчиво пытается ухаживать за вами, а вам, как истинной леди, трудно охладить его пыл так, чтобы он это понял. Позвольте мне защитить вас от него. Напишите ему, что вы еще раньше договорились провести завтрашний день со мной, но, растерявшись в тот момент, просто забыли об этом. И разрешите мне сегодня остаться с вами на случай, если он вздумает вернуться.
     О нет! Только не это. Неужели и виконту Гудричу нужно от нее то же самое? Мэри решила, что должна вести честную игру и с ним, и с лордом Эдмондом, и, возможно, и с другими тоже. Для всех она вдова и женщина, у которой после смерти мужа в течение нескольких лет был любовник. Мэри впервые пожалела, что они с Маркусом не сделали ничего, чтобы опровергнуть эти сплетни, а предпочли просто посмеиваться над ними. Но она не была легкодоступной женщиной, и они - все они - должны это усвоить. "Однако, - в замешательстве подумала Мэри, - я была женщиной, которая провела ночь в омерзительном любовном гнездышке отъявленного развратника, причем без всякого принуждения".
     - Благодарю вас, - ответила она виконту, - но я приняла приглашение лорда Эдмонда и не опасаюсь за себя.
     После этих слов он отпустил руку Мэри, и они присоединились к гостям.

***

     На загородный прием Мэри собиралась надеть ярко-желтое платье, она велела горничной достать его из гардероба и отутюжить, но в последний момент передумала и выбрала голубое муслиновое платье с неярким рисунком в виде веточек, непроизвольно вспомнив, как лорд Эдмонд сказал, что ей больше идут пастельные тона. Это не означало, что его мнение имело для Мэри какое-то значение, просто она всегда сомневалась, к лицу ли ей желтый цвет, подозревая, что он придает ее коже болезненный оттенок.
     Лорд Эдмонд приехал раньше, чем она ожидала, но к моменту его прибытия Мэри уже была готова. Она надела синие туфли, завязала голубые ленты соломенной шляпы, украшенной васильками, натянула перчатки и, взглянув в зеркало, осталась довольна своим видом.
     Когда она спускалась по лестнице, лорд Эдмонд окинул ее с головы до ног откровенно оценивающим взглядом и, видимо, тоже остался доволен. Конечно, джентльмену не пристало себя так вести, но Мэри и не ожидала от него джентльменского поведения.
     - Ты выглядишь чудесно, - сделал он ей комплимент, подавая руку, когда она спустилась на нижнюю ступеньку, - словно нежный цветок.
     - Спасибо, - поблагодарила Мэри, приняв его помощь. Отметив для себя, что можно было подумать, будто они условились о точном времени встречи, она чуть было не вернула комплимент при взгляде на лорда Эдмонда, одетого в сапфирово-синий сюртук, желтовато-коричневые панталоны и высокие блестящие сапоги с белыми отворотами. В этот момент она решила, что, несмотря на узкое лицо, крупный нос и тонкие губы, лорд Эдмонд был интересным мужчиной, а его голубые глаза, хотя и чересчур светлые, были незабываемы.
     - Ты готова? Я боялся, что прибыл слишком рано, но подумал, что хорошо бы нам приехать, пока не собрался народ, чтобы ты могла поговорить с моей тетей без помех. Ты с ней не знакома? Уверен, вы понравитесь друг другу.
     - Я знаю ее в лицо, но мы не знакомы.
     Леди Элинор Варли была известна как сторонница строгих взглядов и славилась решительными манерами, но Мэри не знала, что леди Варли - тетя лорда Эдмонда, которая, несмотря на сложные обстоятельства, не порывала с ним отношений, так что, вероятно, ее взгляды в конечном счете и не были такими уж строгими.
     Лорд Эдмонд приехал в открытом ландо, как нельзя лучше подходившем к погоде, однако находившиеся в нем пассажиры не были скрыты, и Мэри чувствовала себя выставленной на всеобщее обозрение, как и тогда, на прогулке в парке.
     - Сегодня чудесный день, - отметила Мэри, когда ландо отъехало от дома на Портмен-плейс.
     - Моя тетя, несомненно, заказала именно такую погоду. Но, Мэри, раз я могу провести с тобой всего один день - точнее, полдня, - я не собираюсь тратить время на разговоры о погоде.
     "Куда он везет меня?" - подумала Мэри, подозрительно взглянув на своего спутника, и лорд Эдмонд словно прочитал ее мысли.
     - Нет, я не имел в виду, что собираюсь затащить тебя в какое-то уединенное место. И я не давал своему кучеру тайных приказаний отвезти нас, гм, в мой второй дом.
     - Очень разумно, иначе я устроила бы громкий скандал.
     - Как ты понимаешь, это не в моих интересах. У меня всего полдня, чтобы убедить тебя, что я заслуживаю большего интереса с твоей стороны. - Мэри, отвернувшись, рассматривала здания на противоположной стороне улицы, и лорд Эдмонд, не дождавшись от нее ни слова, снова заговорил:
     - Расскажи мне о себе. Почему ты решила сопровождать мужа на войне? Почему у тебя нет детей? Или я слишком бесцеремонен?
     Да, конечно, но это по крайней мере делало долгое путешествие до Ричмонда относительно спокойным, потому что заполнить время легким разговором было бы трудной задачей.
     - Это был брак по любви, хотя Лоуренс был на двенадцать лет старше меня, - начала рассказывать Мэри. - Я поехала с ним в Испанию, наверное, потому, что реально смотрела на вещи. Я не любительница приключений и ненавижу неудобства, поэтому может показаться странным, что я отправилась туда, но я понимала, что его могли убить, возможно, еще задолго до окончания войны. Я не хотела, выйдя за него замуж и насладившись коротким медовым месяцем, расстаться с ним и проводить его на войну, понимая, что, быть может, никогда больше его не увижу. Поэтому я поехала с ним и очень рада, что поступила именно так. Мы были вместе всего два года, но это было чудесное время, несмотря на все жизненные неудобства.
     - Но у вас не было детей.
     - Если бы появился ребенок, Лоуренс отправил бы меня домой, он и так чувствовал себя виноватым за ту жизнь, которую мне пришлось вести. Он хотел детей, мы оба хотели, но не могли себе это позволить, пока не кончилась война. Потом я пожалела об этом. - Опустив голову, Мэри некоторое время разглядывала свои перчатки. - После смерти мужа был период - несколько недель, - когда я думала, что у меня все-таки будет его ребенок, но оказалось - нет.
     - Я очень сожалею.
     - Почему? - Она подняла голову. - Вы же не виноваты ни в смерти моего мужа, ни в моих обманутых надеждах.
     - Мне жаль, что тебе пришлось страдать; страдание может погубить, не обязательно физически, оно может убить мечты, лишить надежды и желания жить. - Лорд Эдмонд говорил с такой убежденностью, словно все это ему было хорошо знакомо, и Мэри с некоторым удивлением взглянула на него. - С тех пор тебе никогда не хотелось выйти замуж и иметь детей?
     Разговор перешел на очень личное, и Мэри с трудом могла поверить, что обсуждает это не с кем-нибудь, а с лордом Эдмондом Уэйтом. А почему, собственно, не с ним? Никто из ее круга не позволил бы себе задавать ей подобные вопросы.
     - Долгое время нет, - ответила Мэри на его вопрос. - Мне почему-то казалось предательством по отношению к Лоуренсу думать о новом браке. И я начала другую жизнь, у меня появились друзья, и не было причин чувствовать себя одинокой.
     - Полагаю, в ответ мне следует рассказать тебе что-нибудь из своей жизни. - Лорд Эдмонд, удобно устроившись, сидел в углу экипажа, положив одну ногу на противоположное сиденье и внимательно глядя на Мэри. - Вся загвоздка в том, что мне почти нечего рассказывать. Во всяком случае, такого, что могло бы произвести на тебя впечатление. У меня было счастливое детство.
     - В самом деле? - Мэри было трудно представить лорда Эдмонда ребенком. Повернувшись к нему, она увидела, что он улыбается.
     - Нас было трое мальчиков, почему же нам не быть счастливыми? Я был самым младшим и, пожалуй, подчинялся старшим братьям. Но Дик - средний брат, тот, которого я убил, - был очень добрым и не давал меня в обиду. Если Уоллес дразнил меня, он мог пристыдить его, да и любого другого, просто укоризненным взглядом. Дик был всеобщим любимцем. Спрашивай, - сказал он, увидев, что Мэри снова принялась рассматривать свои перчатки.
     - И вы его убили? - Мэри взглянула прямо ему в лицо. - Вы, конечно, что-то другое имели в виду?
     - О нет, именно это. Я убил его. Вот видишь, я не могу рассказать даже о своем детстве так, чтобы ты увидела во мне достойного человека. Ты хочешь знать, как это было?
     - Да. - Мэри прикусила губу.
     - Это произошло сразу после моего дня рождения. Мне исполнился двадцать один год. Я пил весь день и весь вечер, а наутро решил проветрить голову хорошей скачкой. Дик старался отговорить меня, убеждал, что я еще не протрезвел и могу покалечиться. - Лорд Эдмонд усмехнулся. - Но я настаивал на своем, и он поехал со мной. Надо сказать, что он-то не выпил ни капли, кроме того бокала, что поднял в честь меня за обедом. На полном скаку я взял препятствие, которое просто невозможно было преодолеть, и, смеясь, смотрел, как Дик вслед за мной готовится сделать то же самое. Он сломал шею.
     Мэри явственно ощутила во рту вкус крови.
     - Они не позволили бы мне присутствовать на похоронах. - Он снова усмехнулся. - Да я и не собирался туда идти. Я сразу уехал из дому и никогда больше туда не возвращался.
     Это было ужасно, и Мэри не знала, что сказать, однако это было все же не так страшно, как можно было ожидать; это не было хладнокровным убийством, хотя в некотором смысле это было хуже, чем она себе представляла, - какие страдания он должен был испытывать!
     - А потом пришел черед моей матери. Об этом ты тоже хочешь знать?
     - Нет, если это причиняет вам боль.
     - Она умерла от туберкулеза через месяц после смерти Дика, - опять усмехнувшись, пояснил лорд Эдмонд. - Зимой отец возил ее в Италию, и по возвращении они оба были убеждены, что она выздоровела. Должен признать, мать действительно выглядела лучше, но пережила Дика меньше чем на пять недель. Понимаешь, он был ее любимцем, как и всех, значит, я и ее убил.
     - Вы говорите об этом почти с гордостью, словно хотите, чтобы люди видели в вас убийцу. Но ведь, строго говоря, вы никого не убивали.
     - Но по всеобщему мнению, я убийца. Ах, Мэри, зачем бороться с общественным мнением? Все дело в том, что Дик был бы жив, если бы не я. И возможно, моя мать тоже не умерла бы. Из-за меня они потеряли пятнадцать лет жизни.
     - Однако вы делаете вид, будто вас это не волнует, и это на протяжении всех пятнадцати лет! Почему?
     - Я порвал с воспитанными и образованными людьми. - Лорд Эдмонд ухмыльнулся, и его глаза насмешливо блеснули. - Ты любишь читать и размышлять, верно? Любишь общаться с умными людьми своего круга и гордишься своей ученостью. Хотя, возможно, здесь я к тебе несправедлив, и ты не претендуешь на звание мудреца. Мэри, мудрость нельзя почерпнуть из книг.
     - Мы сменили тему?
     - Никоим образом. Я просто говорю, что ты не задала бы своего вопроса, если бы была чуть-чуть мудрее, чем считаешь себя.
     - Но вы не отказались ни от пьянства, ни от других излишеств, которые, должно быть, и привели к несчастному случаю. Я думаю, вам следовало бы без сожаления бросить все это. Тогда вы могли бы доказать своей семье, что для вас это тоже большое горе, и помирились бы с родными.
     Лорд Эдмонд только рассмеялся над ее словами.
     - Неужели вам это абсолютно все равно?
     - Одному я оставался верен на протяжении многих лет - своему обязательству перед Доротеей.
     - Возможно, было бы лучше, если бы вы этого не делали.
     - Несомненно. Мне не пришлось бы тогда носить столько лет эту тяжесть.
     - Вы даже не раскаиваетесь! - с негодованием воскликнула Мэри. - А еще говорите, что хотели бы, чтобы я видела в вас достойного человека. Не вижу в вас ничего достойного, милорд!
     - Нет. - Лорд Эдмонд положил одну руку на бортик ландо, а другую вытянул вдоль спинки сиденья, почти коснувшись плеча Мэри. - То есть во мне нет ничего достойного внимания. Может, все-таки ограничимся разговором о погоде?
     - Пожалуй. Но вам все же следует знать, что любой интерес, который вы ко мне проявляете, совершенно неуместен. Возможно, существуют женщины, которых приводят в восхищение бестактность и наглость и которые расценивают это как признак мужественности.
     - Существует много женщин, которых приводит в восхищение мой толстый кошелек и которые готовы на все ради части его содержимого. Но, Мэри, - продолжал лорд Эдмонд, не обращая внимания на то, что она покраснела и отвернулась, - ни одна из них не может сравниться с тобой в постели. Я не могу забыть той ночи и хочу, чтобы она повторилась. Я хочу заниматься с тобой любовью.
     - Быть может, вы и мне предложите плату? - Мэри возмущенно повернулась к нему. - Только гораздо более высокую, чем вы платите обычно, учитывая мои исключительные способности.
     - Хочешь лечь со мной в постель за деньги? - В его прищуренных глазах вспыхнул огонь. - Можешь назвать свою цену, Мэри. Я думаю, мы договоримся?
     - Нет, я не хочу иметь с вами никаких дел. Мне кажется, вам следует отвезти меня обратно домой, милорд. Всю дорогу мы только и делаем что пререкаемся.
     - Но ты обещала мне весь день, - напомнил лорд Эдмонд. - Мэри, ты понимаешь, что ты делаешь? Я настроился уговорить, убедить тебя, что, если ты получше меня узнаешь, я покажусь тебе не таким плохим, а ты снова вынудила меня вести себя так, чтобы шокировать тебя. Как тебе это удается?
     - Вероятно, я просто держу перед вами зеркало, чтобы вы могли видеть себя таким, какой вы есть на самом деле.
     - Ты достигла совершенства в нанесении уколов, - сказал он, долгим и внимательным взглядом посмотрев на нее. - Ты когда-нибудь задумываешься о том, какую боль они причиняют, Мэри?
     - Я никогда не сталкивалась с необходимостью ставить на место кого-либо, кроме вас, а вы, по-моему, не способны чувствовать боль.
     - Еще один укол и прямо по свежему следу предыдущего, - заметил лорд Эдмонд. - Ты собираешься замуж за Гудрича?
     - Это вас не касается.
     - Нет, касается. Мне не хотелось бы делить тебя с мужем, Мэри. Подожди, не говори ничего, - остановил он ее, подняв руку. - Ты собираешься за него замуж?
     - Он еще не сделал мне предложения.
     - Сделает. Ты достаточно положительная женщина, несмотря на грешок с Клифтоном, и на тебе можно жениться. Уверен, что этот тип как раз ищет себе кандалы. Мэри, не выходи за него замуж.
     - Почему? - не удержалась она от вопроса.
     - Нет страсти. Тебе не будет хорошо с ним в постели.
     - Все сводится к этому? - презрительно спросила Мэри. - По-вашему, это самое главное в браке?
     - Нет, - подумав, согласился лорд Эдмонд. - Полагаю, если бы я задумал жениться - как тебе, вероятно, известно, я не так давно готовился к этому, - я прежде всего обратил бы внимание на внешность и способность к продолжению рода. И я был бы очень осмотрителен, чтобы мне не попалась строптивая женщина, или слишком безалаберная, или такая, которая не может обходиться без нашатыря, лавандовой воды и прочей ерунды. Мне не нужно робкое, безответное создание, но я не хочу и такую женщину, которая будет осуждающе смотреть на меня, если я возвращусь домой после полуночи. Но, Мэри, постель тоже важна, несмотря на твое презрительное отношение к физической стороне брака. Я не вынесу, если всю жизнь мне придется заниматься любовью с холодной рыбой. Моя женщина должна быть похожа на тебя.
     - Но я никогда не выйду замуж за вас.
     - Конечно, нет, потому что я никогда и не попрошу тебя об этом. Видишь, Мэри, как я успешно учусь у тебя? Этот укол не хуже твоих, верно? Улыбка делает тебя хорошенькой, - заметил лорд Эдмонд, когда Мэри невольно улыбнулась в ответ на его слова.
     - А когда я не улыбаюсь, я не хорошенькая?
     - Нет. - Он рассмеялся, а Мэри удивленно вскинула брови. - Мэри, ты никогда не получишь от меня ответа, который хотела бы услышать. Я же не джентльмен, помнишь? Ты не хорошенькая. Во всяком случае, я никогда не считал тебя хорошенькой. Никогда до того нашего вечера я не думал, что ты привлекательна или что на тебя стоит взглянуть еще раз. Но как странно может измениться восприятие человека! В последние три недели мне кажется, что ты необыкновенно хороша, хотя умом я понимаю, что это не так. Что же ты предпочитаешь? Ум, который ты так ценишь, или чувство, которое презираешь?
     - Ваше мнение для меня ровно ничего не значит, и мне безразлично, какой вы меня видите.
     - Отлично. Давай говорить начистоту. Ты коротышка, у тебя слишком плоская грудь и абсолютно невыразительные черты лица.
     - Рискую повториться, но вы не джентльмен. - Мэри обожгла его взглядом.
     - Но, Мэри, для тебя же не важно, что я о тебе думаю, - спокойно напомнил лорд Эдмонд.
     - Совершенно верно, - сердито согласилась она, напряженно глядя вперед на лошадиные головы, и вздрогнула, когда он двумя пальцами нежно провел по ее щеке.
     - Но ты мне нравишься, даже когда не улыбаешься, - тихо сказал он. - И если твое тело имеет недостатки, то три недели назад я определенно не заметил их, и они не помешали мне получить от тебя величайшее наслаждение.
     "Это ничего не значит, - твердила себе Мэри, закрыв глаза. - Его мнение для меня ничего не значит, мне безразлично, считает ли он меня красавицей или уродиной". Она обиделась только потому, что его слова были грубыми и оскорбительными. И совершенно не важно, что однажды он получил от нее величайшее наслаждение. И ей все это безразлично, ее единственное желание - все забыть.
     Неожиданно лорд Эдмонд подвинулся и сел так, что почти коснулся ее плеча. Крепко стиснув руку Мэри, он положил их руки на сиденье.
     - Мы уже почти приехали. Наше время истекает. Для меня оно пролетело слишком быстро, для тебя тянулось бесконечно долго. Верно?
     - Верно, - согласилась Мэри.
     Неизвестно почему, ей вдруг вспомнилось, как она сидела возле него во время грозы, стараясь держать себя в руках и не показывать ему своего страха, и как пыталась спрятаться внутри