дружелюбный юмор и "Путешествие  Гулливера"  за  острую  и  иногда  злую
сатиру. И еще, должна признаться, мне нравятся  сентиментальные  романы.
Они  трогают  мои  чувства.  Да-да,  романы,  хотя  джентльмены   всегда
напускают на себя важный  вид  и  раздуваются  от  превосходства,  когда
женщина в этом признается.
   Граф Торнхилл откинул голову и весело рассмеялся.
   - Теперь я уже  никогда  не  осмелюсь  так  реагировать  на  подобные
признания, - сказал он. - Особенно в разговоре с вами. По вашему тону  я
мог бы  подумать,  что  вы  сейчас  бросите  мне  перчатку,  вызывая  на
поединок. Кроме того, должен  признаться,  что  чуть  не  плакал,  читая
"Ромео и Джульетту", хотя, - заговорщицким шепотом сообщил Торнхилл, - я
скорее соглашусь, чтобы меня приковали к скале и  пустили  орла  клевать
мою печень, чем признаюсь в этом публично.
   - Но ведь вы уже признались! - со смехом возразила Дженнифер.
   Потом они прогуливались по  зеленому  газону,  расстилавшемуся  перед
террасой. Потом, потягивая  прохладный  лимонад,  заговорили  о  друзьях
меньших. Оба считали, что более преданного друга, чем собака, у человека
не было и не будет. Дженнифер сама не заметила, как  стала  рассказывать
графу о своем колли, который любит печенье, и  она,  зная  об  этой  его
страсти, таскала из кухни печенье для своего любимца, а тот бегал вокруг
нее кругами и скулил, всячески изъявляя свои чувства, лишь бы заполучить
лакомый кусочек.
   - Мне не хватает моей собаки, - призналась она, -  но  в  городе  ему
было бы плохо. Он не привык ходить на поводке.
   - Не лучше ли нам пройти в сад? -  осведомился  Торнхилл,  забирая  у
Дженнифер пустой стакан и предлагая ей руку. -  В  это  время  года  для
фруктов еще рановато, а для цветов поздно, но зато мы сможем укрыться от
солнца в ожидании чая.
   Дженнифер не знала,  сколько  времени  прошло  с  тех  пор,  как  они
покинули берег. Десять минут или час? Только сейчас  она  заметила,  что
здесь много гостей, которые прогуливались парами и небольшими  группами.
Несколько человек  играли  в  крокет,  другие  наблюдали  за  игрой.  Но
Лайонела и Саманты нигде  не  было  видно.  Скорее  всего  они  все  еще
катались на лодке.
   Дженнифер вдруг пришло в голову, что она совершенно забыла о близких,
увлекшись  беседой  с  графом.  Ей  следовало  бы  находиться  рядом   с
Лайонелом, и этот долг полностью согласовывался с  ее  желанием.  Она  с
нетерпением ждала этого праздника и,  проснувшись  утром  и  выглянув  в
окно, не могла  сдержать  радости.  Погода  была  прекрасной.  Возможно,
сегодня им представится случай погулять вдали от людей,  побыть  вдвоем,
мечтала Дженнифер. Тем более что Лайонел один сопровождал их с Самантой.
Тетя Агата и графиня Рашфорд были заняты другими делами.
   - Наверное, - ответила Дженнифер, - вам следует проводить меня назад,
к реке. Думаю, моя кузина и лорд Керзи все еще там.
   - Как хотите, - с улыбкой согласился Торнхилл, -  хотя,  признайтесь,
прохлада и тишина пусть всего на несколько минут - заманчивая  идея,  не
так ли?
   Все так. Заманчивым показалось ей прежде всего продлить их  уединение
хотя бы на несколько минут. Ведь рядом с Лайонелом она чувствовала  себя
далеко не так комфортно, как сейчас. Скорее всего  пристальное  внимание
общества к их помолвке делало их общение  слишком  натянутым.  В  скором
времени им будет хорошо и уютно вдвоем, но это время пока не наступило.
   - Вы меня искушаете, милорд, -  с  улыбкой  призналась  Дженнифер.  -
Зонтики от солнца выглядят, конечно, очень мило, но пользы от них  почти
нет.
   - Я  всегда  подозревал,  что  это  так,  -  подыгрывая  ей,  ответил
Торнхилл, - но не дай Бог, женщины признают этот  факт  и  станут  более
прагматичными, отказавшись от такой очаровательной декорации.  Не  хотел
бы я дожить до этих ужасных времен.
   Дженнифер легко оперлась на его руку, и они направились в сад.
   - Значит, вы считаете, что женщины  призваны  только  украшать  жизнь
мужчины и ничего больше? - спросила она.
   - Я бы убрал слово "только", - ответил граф. - И мужчины,  и  женщины
любят жить в окружении красивых вещей. Это делает  земное  существование
более приятным и более утонченным. Но жизнь была бы  смертельно  скучна,
если бы в ней ничего, кроме этого,  не  существовало.  Тогда  и  красота
утратила  бы  свою  привлекательность.  Так  красивая  ваза   становится
объектом для вымещения гнева. Женщина не  исключение.  Она  теряет  свою
притягательность для мужчины, не важно, какой бы прекрасной ни  сотворил
ее Господь, если ей нечего больше предложить, кроме своей миловидности.
   -  И  тогда  она  становится  объектом  для   вымещения   раздражения
собственного мужа, - сказала Дженнифер.
   Торнхилл усмехнулся.
   - В этом причина краха  многих  браков.  Сколько  пар  оказываются  в
ловушке пожизненной скуки или даже настоящего  страдания.  Вы  этого  не
замечали? И очень часто все  происходит  оттого,  что  мужчины,  реже  -
женщины, верят, будто то,  что  приятно  глазу,  способно  удовлетворить
чувства и ум до конца жизни.
   - Вы не прочите себе в жены  красавицу,  надо  понимать?  -  спросила
Дженнифер. И вновь Торнхилл рассмеялся.
   - Я еще не знаю,  чего  ищу.  Но  вы  исказили  смысл,  на  свой  лад
переиначив мои слова. Красота -  важная  составляющая  жизни.  Для  того
чтобы   ощутить   ее   полноту,   необходимо   испытывать   эстетическое
удовольствие. Но кроме этого, должно быть много всего другого.
   Женщина, которую граф Торнхилл решит выбрать себе в жены, должна быть
весьма одаренной судьбой.  Его  требования  очень  высоки.  Хотелось  бы
посмотреть на его избранницу, подумала Дженнифер.
   В  саду  среди  деревьев  было  божественно  хорошо.  Солнечный  свет
проникал сквозь кроны, создавая совершенно особую  атмосферу  уединения,
тишины и блаженства, и это несмотря на то что вокруг  находилось  немало
гостей праздника. А Дженнифер вдруг охватила тоска и грусть  по  дому  в
имении, по той жизни, которую она оставила ради лондонского сезона.
   - А что думаете по этому поводу вы? - спросил  граф.  -  Насколько  я
знаю, ваш брак был обговорен заранее. Вам оставили право выбора?
   - Нет, - ответила она. - Папа и граф Рашфорд - давние друзья,  и  они
решили, что брак между их детьми будет весьма благосостоятелен.
   - И вы не стали бороться против такой дискриминации? Рвать и  метать?
Требовать справедливости? - с улыбкой спросил Торнхилл.
   - Нет, - просто ответила Дженнифер. - Зачем бы я  стала  бороться?  Я
доверяю мудрости отца.
   - И по-прежнему относитесь к его выбору одобрительно?
   - Да.
   - Потому что ваш жених красив? - спросил граф.  -  Вне  сомнений,  он
будет прекрасным украшением, на которое вы сможете любоваться всю жизнь.
   Дженнифер чувствовала,  что  должна  была  бы  оскорбиться.  Каким-то
образом Торнхиллу удалось  унизить  Керзи.  В  его  глазах  поблескивала
насмешка. Он словно дразнил ее, вызывал на спор. И Дженнифер показалось,
что в этом споре она потерпит поражение. Торнхилл уже успел поведать  ей
о своих  убеждениях  относительно  брака.  С  точки  зрения  графа,  для
счастливого супружества  необходимо  нечто  большее,  чем  красота.  Да,
Лайонел был красив, и она влюбилась в него именно по  этой  причине.  Но
помимо внешности, ей нравилась в нем холодноватая  вежливость,  светский
лоск и безошибочное чутье, позволяющее вести себя так, как надо.  В  нем
было... О, в течение нескольких предстоящих недель она откроет для  себя
многое и многое, что составляет его  характер,  его  личность.  Да,  они
будут безгранично счастливы. Пять долгих лет  она  ждала  того  счастья,
которое скоро должно на нее снизойти.
   - Вы любите его? - тихо спросил Торнхилл.
   Но их разговор зашел слишком далеко. Дженнифер еще не успела  сказать
Лайонелу, что любит его. И Лайонел пока не говорил ей о своих  чувствах.
И  уж  конечно,  она  не  собирается  обсуждать  их  взаимоотношения   с
посторонним.
   - Я думаю, - сказала она, - что нам следует вновь вернуться к поэзии.
   Торнхилл усмехнулся и похлопал ее по руке.
   - Да, - согласился он. - Я задал весьма неуместный  вопрос.  Простите
меня. После непродолжительного знакомства я вообразил себя вашим другом.
А друзья, знаете ли, говорят на любые темы, в  том  числе  интимные.  Но
ведь друзья обычно бывают одного пола. В ином  случае  всегда  возникает
преграда. За исключением тех ситуаций, когда отношения между мужчиной  и
женщиной становятся интимными. Лично я не привык  к  тому,  чтобы  иметь
другом женщину.
   - У меня тоже никогда не было друзей среди  джентльменов,  -  сказала
она. - И я не верю в то, что такая дружба возможна,  милорд.  Я  имею  в
виду - между вами и мной.
   К собственному удивлению,  она  испытала  некую  горечь  оттого,  что
произнесла эти слова вслух. Горечь и печаль. И еще она  обнаружила,  что
они не прогуливаются, как раньше, по тропинке, а стоят  в  стороне,  под
раскидистой яблоней, что она прислонилась спиной к дереву,  а  он  стоит
перед ней, опираясь рукой на ствол слева от ее головы.
   - Я скоро выйду замуж.
   - Я знаю, - сказал он и грустно улыбнулся. - Глупо и  наивно  с  моей
стороны рассчитывать на вашу дружбу,  не  так  ли?  В  будущем,  я  хочу
сказать. Но сегодня, сейчас, разве мы не друзья? Возразите мне,  если  я
не прав.
   Дженнифер покачала головой. Потом подумала, что  стоило  кивнуть.  Ее
позиция оставалась неясной.
   - Итак, - сказал  Торнхилл,  -  я  могу  считать  себя  прощенным  за
допущенную на балу вольность?
   Дженнифер кивнула.
   - Я виновата в том, что произошло, в той же мере, что и вы,  -  почти
шепотом пробормотала она.
   Глядя в его смеющиеся глаза, она не понимала, как могла согласиться с
Самантой, назвавшей его дьяволом в человеческом обличье.  И  как  вообще
про него можно такое  сказать?  Разве  что  из-за  необычной,  несколько
мистической внешности. Теперь, узнав Торнхилла лучше, она нашла, что  он
ей даже нравится. Дженнифер было искренне жаль, что между ними не  могло
быть настоящей дружбы.
   - Нет, - ответил он. - Я в этих делах поопытнее вас. Я должен был  бы
знать, куда нас это приведет, Дженнифер.
   Только через пару секунд она поняла, что в  их  отношениях  произошли
существенные изменения, словно повеяло теплым ветерком и они вдруг стали
гораздо ближе друг другу. Словно случилось что-то очень интимное,  почти
такое же, как тот поцелуй во время бала. Она поняла, что он назвал ее по
имени. Он сказал  ей  "Дженнифер",  в  то  время  как  Лайонел  все  еще
продолжал называть  ее  "мисс  Уинвуд".  Она  открыла  было  рот,  чтобы
отчитать его, но закрыла вновь.  Он  был  ее  другом.  Пусть  только  на
сегодняшний день.
   - Ах, - быстро нашелся  он,  -  простите  меня.  Еще  одна  невольная
ошибка. Да, я был прав.  Невозможно  людям  противоположного  пола  быть
друзьями - обязательно примешиваются чувства иного плана. Увы. Я никогда
не  смог  бы  стать  вам  другом,  Дженнифер  Уинвуд.  При   сложившихся
обстоятельствах - никогда.
   Она  смотрела  на  свою  руку,  словно  на  чужую.  И  эта  рука   по
собственной, независимой от сознания Дженнифер воле поднялась к его лицу
и дотронулась до щеки. Затем она торопливо  спрятала  руку  за  спину  и
закусила губу.
   Даже  если  умом  она  понимала,  к  чему  все  клонится,   то   тело
отказывалось прогнать наваждение. А может, ей просто не хотелось  ничего
предпринимать?  Она  испытывала  неодолимую  потребность   почувствовать
прикосновение его губ. Она хотела, чтобы он обнял ее, прижал к себе.
   - Вы только что простили меня,  -  сказал  он  тихо,  почти  вплотную
приблизив к ней свое лицо, так, что губы его оказались в двух дюймах  от
ее губ, - за грех, который мне страшно хочется повторить. И я знаю,  что
не избежал бы искушения, окажись мы наедине еще раз. Нет, между  вами  и
мной нет никакой возможности завязать дружбу. И никаких  иных  отношений
между нами быть не может. Вы обручены... с человеком,  которого  любите.
Нам надо было встретиться на пять лет раньше, Дженнифер Уинвуд.
   Торнхилл сделал шаг назад и отпустил руку, которой опирался о ствол.
   - Вы можете выбрать кого захотите, - сказала  Дженнифер,  не  отрывая
взгляда от графа.
   Он был красив и высок, отлично сложен  и  обладал  каким-то  чарующим
обаянием. Любая женщина, стоило ей чуть-чуть узнать  его,  влюбилась  бы
безоглядно. Если, конечно, она уже не отдала свое  сердце  другому,  как
это случилось с ней.
   Торнхилл усмехнулся. Казалось, ее предложение его здорово позабавило,
   - О нет, вот тут я с вами не согласен.  Есть  по  крайней  мере  одна
особа, до которой мне не добраться. А сейчас позвольте мне проводить вас
на террасу. Чай скорее  всего  уже  подан,  и  все,  кто  был  на  реке,
вернулись в парк.
   - Да, конечно.
   Внезапно Дженнифер стало грустно и плохо.  Она  упала  духом,  вместо
того чтобы почувствовать благодарность и облегчение. У  графа  оказалось
больше здравого смысла, чем у нее. Хорошо,  что  он  так  умеет  владеть
собой. Но ей было грустно. Он, кажется, проявлял к ней  интерес,  а  она
ничего не могла предложить  ему  взамен,  поскольку  была  помолвлена  с
другим. И плохо оттого, что она мечтала о таком свидании, но только не с
Торнхиллом, а с Лайонелом. Каким совершенным было бы ее счастье, если бы
поцелуи во время  бала,  этот  волнующий  разговор  в  саду  -  все  это
произошло бы с Керзи. Если бы с Лайонелом, а не с Торнхиллом  они  стали
друзьями.
   Она так сильно,  так  крепко  любила  Лайонела.  Но  теперь  она  уже
начинала понимать, что их любовь не похожа на сказку. Ни ее  жениху,  ни
ей самой отношения не давались просто. Они оба согласились  с  тем,  что
хотят этого брака, и оба верили, что любят.
   И все же было бы лучше, если бы они больше подходили  друг  другу  по
характеру.  Теперь  Дженнифер  знала,  что  в  обществе  мужчины   можно
чувствовать себя более  уверенно,  беседовать  непринужденно  на  разные
темы. Но, увы, Лайонел не был тем мужчиной,  с  которым  ей  было  легко
разговаривать.
   Она любила его, но он так и не стал ей другом. Возможно, ей  придется
поставить перед собой цель стать его другом и добиваться этого уже после
того, как они станут мужем и женой. В этом  нет  ничего  плохого.  Чтобы
жизнь имела смысл, нужно стремиться к осуществлению задуманного.
   Виконт  Керзи  уже  был  на  террасе.  Он  стоял  с  Самантой  и  еще
несколькими  молодыми  людьми.  Дженнифер  показалось,   что   все   они
обернулись и смотрят на них с Торнхиллом, идущих через газон к  накрытым
столам. И тут - слишком поздно, разумеется, - Дженнифер пришло в голову,
что они поступили неразумно, направившись к террасе прямо из сада.
   Граф Торнхилл не стал задерживаться, проходя  мимо  Керзи.  Прощаясь,
он, казалось бы,  сделал  все,  чтобы  поставить  ее  в  самое  неловкое
положение, хотя,  как  хотелось  верить  Дженнифер,  он  сделал  это  не
нарочно. Он взял ее правую руку в свои ладони, посмотрел на нее так, как
в саду, и тихо, но достаточно слышно  во  внезапно  наступившей  тишине,
ознаменовавший их приход, сказал:
   -  Благодарю  вас,  мисс  Уинвуд,  за  то  удовольствие,  которое  вы
доставили мне своим обществом.
   Слова в таких случаях вообще ничего  не  значат.  Именно  это  должен
сказать каждый воспитанный джентльмен даме, с которой  он  танцевал  или
прогуливался. Но у Торнхилла они прозвучали так, будто он благодарил  ее
за нечто весьма личного свойства.  А  может,  она  сама  все  придумала?
Дженнифер не могла избавиться  от  чувства  вины  за  то,  что  едва  не
произошло. Нет, все-таки  не  показалось.  Он  произнес  слова  прощания
особым тоном, так, что каждому из присутствующих  стало  ясно,  что  они
провели немало времени вместе и остались довольны друг другом. Дженнифер
подавила  в  себе  желание   пуститься   в   объяснения,   растолковывая
окружающим, что граф ничего такого не имел в виду.
   А затем последовало нечто еще более вызывающее.  Торнхилл  поднес  ее
руку к губам и поцеловал. В этом тоже не было бы ничего особенного, если
бы он при этом не продолжал смотреть ей  в  глаза.  Так,  как  это  умел
делать только он. И еще если бы он  не  держал  ее  кисть  у  своих  губ
несколько долгих секунд. Конечно,  и  в  благодарственных  словах,  и  в
поцелуе не было ничего плохого, если бы это было  так  же  очевидно  для
собравшихся на чаепитие, как для самой Дженнифер. И особенно если бы это
было столь же понятно Лайонелу!
   Граф пошел прочь,  не  обмолвившись  с  Керзи  ни  словом.  Как  и  с
Самантой, и с прочими. Грубость была почти демонстративной, и  Дженнифер
стало неловко за Торнхилла. Она не стала провожать графа  взглядом.  Она
улыбалась Лайонелу, чувствуя себя ужасно неловко.
   - Вы очень храбрая, если решились гулять с  графом  Торнхиллом,  мисс
Уинвуд, - расширив глаза, сказала мисс Симонс. - Моя горничная из  самых
достоверных источников узнала, что ему пришлось сбежать на  континент  с
собственной   мачехой,   когда   его   отец   застал   их   при   весьма
компрометирующих обстоятельствах.
   - Клодия!
   Голос брата мисс Симонс разорвал тишину, словно свист бича, и девушка
покраснела от стыда, хотя продолжала хихикать.
   - Но ведь это правда, - словно оправдываясь, пробормотала она.
   - Кажется, чай уже разлили, - весело сказала Саманта, -  и  я  ужасно
проголодалась. Пойдем  скорей,  Дженни!  Я  не  стесняюсь  добраться  до
угощения первой.
   Со смехом подхватив кузину под руку, Саманта потащила  ее  к  столам,
где уже были расставлены блюда с лакомствами.

Глава 8

   - Что имела в виду мисс Симонс, - спросила Дженнифер, понизив голос и
глядя себе под ноги, -  когда  сказала,  что  граф  Торнхилл  убежал  на
континент,  после  того   как   был   застигнут   при   компрометирующих
обстоятельствах со своей мачехой?
   Дженнифер покраснела, удивляясь тому,  как  вообще  смогла  повторить
подобное, но на этот разговор Лайонел вынудил ее сам,  настояв  на  том,
что им надо прогуляться наедине, не дав ей даже  начать  чаепитие.  Чуть
только они отошли подальше от столов, он стал ледяным  тоном  отчитывать
ее за недопустимость ее поведения.
   - Весьма странно слышать такой вопрос из  уст  девушки  из  приличной
семьи,  которая,  как  меня  заверяли,  получила  хорошее  и  правильное
воспитание. Хотя, я думаю, слова мисс Симонс говорят сами за себя.
   Дженнифер помолчала,  взвешивая  его  слова.  Противоречивые  чувства
терзали ее. Гнев и раскаяние. Как смел он отчитывать ее  в  таком  тоне,
будто она неразумный ребенок! И как он смел усомниться в  том,  что  она
получила хорошее воспитание! Но ведь один  раз  она  все-таки  позволила
графу Торнхиллу себя поцеловать - и позволила бы во  второй,  прояви  он
больше  настойчивости.  Дженнифер   чувствовала   себя   беспомощной   и
несчастной. Это лето столько обещало ей, но пока ничего не исполнило.
   - Но ведь он взял ее с собой на континент?
   Дженнифер никак не могла отойти от темы. Она должна  знать  правду  -
может, тогда она освободится от влечения, которое испытывала к графу.  А
вдруг она не разобралась в своих чувствах? Разве  может  она  испытывать
что-то к Торнхиллу, когда сердце ее целиком отдано Лайонелу?
   - Так он уехал с мачехой? Без отца? Или это  случилось  после  смерти
его отца?
   - Это случилось до того, как его отец умер, -  сказал  Керзи,  чеканя
слова. - И его побег с Кэтрин явился вероятной причиной  смерти  старого
графа. Он убежал с мачехой, потому что она находилась  в  состоянии,  не
позволяющем ей и носу показать в порядочном обществе. По крайней мере  в
нашей стране. Вот так. Теперь вы довольны?
   В голове у Дженнифер гудело точно в улье. К горлу подступала тошнота.
Нет, она не могла в это поверить. Должно быть, она что-то  не  поняла  в
словах Лайонела. Он сделал это с... собственной мачехой?  Он  сделал  ей
ребенка? И увез в чужие  края,  далеко  от  род