доказать, что я могу скакать ноздря в ноздрю со своим кузеном, который был на четыре года старше меня, продемонстрировать, как ловко я перемахну через изгородь. Но я не перемахнул через изгородь, а рухнул прямо на нее, поломав себе кости и растянув сухожилия. Каким-то чудом мой пони не очень сильно пострадал. Доктор сказал моему отцу, что мне придется ампутировать обе ноги и руку, но, к счастью, мама не позволила и мне спасли и ноги, и руку.
     На лице Саманты отобразился такой ужас, что он невольно улыбнулся.
     - Это было так давно, - продолжал он. - Врач сделал все возможное, однако последствия остались. Отцу и мне было сказано, что я никогда не смогу ступать на правую ногу и пользоваться правой рукой. Однако в чем-то я могу быть очень упорным.
     - Бесстрашным, - сказала она. - И решительным.
     - И упрямым, - засмеялся он. - Мама закричала не своим голосом, когда в первый раз увидела, как я ковыляю но комнате, и стала уверять меня, что я причиню себе непоправимый вред, а отец ограничился лишь предупреждением - сказал, что я делаю из себя посмешище.
     - Бедный малыш, - склонив голову к плечу, сказала Саманта. В ее голубых глазах светилось сочувствие. - Дети не должны так страдать!
     - Страдание может изменить человека, - сказал Хартли. - Оно может порождать добро. Рискуя показаться достаточно самодовольным, я все же смею утверждать, что меня вполне устраивает персонаж, каким я стал. И как знать, быть может, мне вовсе бы не понравился тот человек, каким бы я стал, не случись со мной несчастье. Может, он так и остался бы трусливым, подобострастным нюней.
     - Я проявила бестактность, - сказала Саманта. - Простите меня.
     - Мне не за что вас прощать, - ответил мистер Уэйд. - Друзьям свойственна чистосердечность, а мы ведь друзья, не так ли?
     - О да! - Теплая медленная улыбка тронула губы Саманты. - Мы друзья, мистер Уэйд.
     Но в ее глазах и намека не было на то, что их соединяет нечто большее. Естественно. Какая глупость с его стороны даже мечтать о чем-то большем, а уж тем более питать какие-то надежды. Но мисс Саманта Ньюман так ласково улыбается ему и без малейших колебаний согласилась назвать его своим другом - разве это не замечательно?
     - И как ваш друг, - сказал он, нехотя поднимаясь с кресла, - должен признать, что буду более спокоен, если мы отправимся в обратный путь в Челкотт, прежде чем все констебли графства бросятся на ваши розыски. Сказали ли вы Торнхиллу и его супруге, куда направляетесь?
     - Нет. - Саманта покраснела, и вид у нее был довольно виноватый. Она вскочила с кресла. - Они могли счесть такой визит предосудительным, а моя тетя, леди Брилл, решила бы, что должна меня сопровождать. Это было бы совершенно ни к чему. Конечно, мне нужна компаньонка. Но я не нахожу ничего предосудительного в моем визите сюда и не считаю, что за мной надо надзирать. Если в мои годы девушка не имеет возможности быть самостоятельной и пользоваться хотя бы малой свободой, то лучше уж просто-напросто засадить ее в клетку и там держать, - Саманта непринужденно рассмеялась.
     - Я провожу вас до ворот, - сказал Хартли, отворив дверь кабинета и пропуская ее вперед. - Между прочим, я еще хотел вам показать нагромождение камней, которое по моему замыслу было сооружено неподалеку от озера. А там, где ручей начинает спускаться с холма, он образует цепочку водопадов. Я хочу сделать их более живописными. Конечно же, не нарушая их природной красоты. Мне очень хотелось бы услышать ваше мнение. Не прогуляетесь ли вы со мной в те места? Ну, может быть, дня через три?
     Саманта с улыбкой повернулась к нему. Они уже вышли из дома.
     - С удовольствием, - оживилась Саманта. - Буду упорно уклоняться от всех попыток вовлечь меня в семейные прогулки или какие-то другие развлечения. И молиться, чтобы была хорошая погода.
     - В тот же час на том же холме? - спросил он.
     - Да. - Саманта рассмеялась. - К тому времени, когда я вернусь в Лондон и начнутся балы, я стану самой неутомимой партнершей в любой бальном зале. Ах, если бы он мог танцевать! И как ему всегда хотелось танцевать! Быть может, потому, что он знал - танцевать он не будет никогда. Бальные залы были не для него, и хотя он проводил в Лондоне не меньше времени, чем другие джентльмены, он редко принимал приглашения на балы, и потому свет, и в особенности женская его половина, почти не знал маркиза, хотя он и был завидным женихом.
     - Хотел бы и я побывать на этих балах и полюбоваться вами, - сказал он.
     Они отъехали от конюшни и направились к въездным воротам - они были примерно на расстоянии мили от конюшни.
     - Этот газон будет тянуться до самых ворот. И он идеально ровный. Так и хочется пустить лошадь в галоп. А вы любите быструю скачку?
     Саманта посмотрела на него и на его правую ногу. Она уже открыла рот, чтобы спросить, стоит ли ему пускаться в такую скачку - он был уверен, что именно это она сейчас скажет. Но вместо этого Саманта закусила губу, и, когда снова посмотрела на него, в глазах ее плясали озорные огоньки.
     - А ну-ка догоняйте! - звонко крикнула она и понеслась вскачь.
     Он дал ей фору, с одобрением глядя, как искусно она управляется с лошадью. Как весело она подхватила его вызов, с удовольствием отметил он, сколько в ней живости и обаяния!
     Еще один эпизод, который он сохранит в памяти, подумал Хартли, обогнав ее, когда до ворот оставалось всего несколько ярдов. Он обернулся и засмеялся, увидев, как она раздосадована.
     - Это несправедливо, - прерывистым голосом выговорила она. - Несправедливо! Габриэль дал мне хромую, лошадь!
     - Непростительное оскорбление, и вам придется заплатить за него, - сказал Хартли, оглядывая великолепную гнедую кобылу, на которой ехала Саманта. - Граф Торнхилл держит лучшие конюшни в графстве - по крайней мере, я так слышал. Жаль, мы не заключили пари.
     - О-о! - вздохнула Саманта, делая вид, что очень огорчена своим проигрышем. - Так что, вы полагаете, с меня причитается?
     - Вот это восхитительное перо с вашей шляпки, - сказал Хартли. - И я не шучу.
     - Ах вот как! - Саманта хмыкнула и сняла шляпку. - Однако я не уверена, что его можно оторвать, и я не хотела бы отдавать вам всю шляпку, сэр. Нет ничего более скандального, чем разъезжать по округе без головного убора. Я не переживу такого бесчестья, если кто-нибудь увидит меня. О, вот оно и снялось!
     И она протянула ему зеленое перо.
     - Благодарю вас. - Хартли склонил голову в поклоне и не удержался от смеха, глядя, как Саманта снова прикалывает шляпку к волосам. - Если кто-то спросит вас, куда девалось перо, скажите, что его унесло ветром.
     Он поднял руку в прощальном приветствии, и она уехала. Перед тем как взять левой рукой поводья, он заботливо вложил перо в правую и повернул к дому. Что бы она подумала, если бы знала, что награда, которую она ему только что вручила, будет для него самым драгоценным сокровищем до конца его жизни, размышлял Хартли. Все-таки это хорошо, что твой собеседник не может знать, что творится в твоей голове и в сердце. Каким глупцом он показался бы ей, если бы она могла проникнуть в его мысли. И как бы она ужаснулась.
     Три дня! Чем он заполнит их? И как ему удержаться и не считать, подобно ребенку, оставшиеся часы?

***

     Но этот день наконец-то наступил. На небе сияло солнце, и все дышало покоем. Надо сказать, со времени ее визита в "Хаймурское аббатство" солнце светило каждый день с восхода и до заката. Однако по закону равновесия в природе следовало ждать дождя, и Саманта только надеялась - и, как это ни глупо, даже молилась об этом, - что он не польет в этот день.
     Саманта старалась объяснить себе - и не могла, - почему она так трепетно относится к своей дружбе с мистером Уэйдом. Он не красавец, это определенно, и к тому же, вероятно, беден, хотя, без сомнения, дворянского происхождения. Но она смотрела на него не как на возможного поклонника, а потому его внешность и финансовое положение не имели для нее никакого значения. Потому-то она так ценила его общество. Мужчины, составлявшие ее "свиту" - так говорил о ее поклонниках Габриэль, и она тоже стала употреблять это слово, - как правило, нравились ей. В первую очередь нравилась их внешность. Если бы не нравились, она не стала бы кокетничать с ними, тем самым подавая им какую-то надежду, хотя при этом и держала на почтительном расстоянии.
     Мистер Уэйд ничуть не привлекал ее как мужчина. Но и отвращения к нему она не испытывала, несмотря на его физическую ущербность. Только дружеские чувства. Саманта не помнила никого - ни мужчину, ни женщину, - с кем бы ей было так приятно общаться и кого бы ей так хотелось увидеть, когда она была одна. Даже с Дженни - закралась у нее предательская мысль - она не чувствовала такого близкого друга.
     Как было бы хорошо, если бы он подольше задержался в поместье, думала Саманта. Он сказал, что хочет соорудить водопады к северу от "Аббатства". Сказал, что намеревается начать работы на озере уже в этом году. Наверняка он останется, чтобы наблюдать за осуществлением своих замыслов. Очень может быть, что он пробудет в поместье все лето.
     Но сама-то она не пробудет все лето, вспомнила вдруг Саманта. Она уедет в Лондон - начнутся приемы и балы. Это будет ее седьмой, сезон, и, если бы она искала себе мужа, эта цифра привела бы ее в полное уныние. Многие молодые леди испытывают мучительное унижение, если не обзаводятся мужьями уже в первом сезоне. Дженни и Габриэль не планируют выезжать в этом году. Им нравится жить вдали от города и проводить время со своими детьми. Дженни случайно проговорилась - и тотчас же ужасно растерялась, - что они решили завести еще одного ребенка.
     Может, ей в этом году тоже остаться в Челкотте, подумала было Саманта, но тут же отбросила эту мысль. И Дженни, и Габриэль бесконечно добры, но нельзя настолько злоупотреблять их гостеприимством, должны же они хоть немного отдыхать от гостей. Она и тетя Агги живут здесь уже три месяца. Слишком долго. Как только она получит право сама распоряжаться наследством, она приобретет собственный дом где-нибудь неподалеку от своих друзей и будет проводить в нем столько времени, сколько захочет.
     Нет, она не может надолго задержаться в Челкотте. Скоро тетя Агги и она должны вернуться в Лондон. Но сейчас ей не хочется об этом думать. Недели три-четыре она еще здесь пробудет и еще успеет заглянуть в разные уголки Хаймурского поместья вместе с мистером Уэйдом. Конечно, если только он захочет взять ее с собой. Если ему не наскучила их дружба. Но она не могла ему наскучить - они встречались всего несколько раз.
     Саманта сидела за столом и смотрела в пространство. Она завтракала а одиночестве. Габриэль и Альберт уехали по каким-то делам, а Дженни была в детской с Мэри, которая ночью свалилась с кроватки, набила себе шишку на лбу и теперь нуждалась в материнской заботе и утешении.
     Тетя Агата явилась в столовую с обычной пачкой писем от своих лондонских подруг. Она поцеловала племянницу, взяла тост и кофе и, получив от Саманты заверения в том, что она не будет возражать, если они какое-то время помолчат, принялась читать сообщения своих подруг о последних столичных новостях и сплетнях.
     - О Боже! - воскликнула она немного погодя. - Бедняжка Софи!
     - Что, леди София заболела? - вежливо осведомилась Саманта.
     - Она переходила улицу, и какой-то болван кучер наехал на нее, - сообщила тетя, все еще не отрывая глаз от письма. - Да еще отругал ее и поехал дальше, даже не остановившись. Ее принесли домой со сломанной ногой.
     - Как ей не повезло, - сочувственно отозвалась Саманта. - Надеюсь, она не очень страдает?
     - Конечно, ей плохо, - сказала леди Брилл. - Но хуже всего то, что в городе никого нет. Она просто изнывает от скуки, бедная Софи. Ты ведь знаешь, дорогая Саманта, она обожает, чтобы ей наносили визиты и обо всем рассказывали. Без этого она жить не может.
     - Да, знаю. - Саманта не могла подавить улыбку. Прикована к постели, да еще никто не навещает ее, - это просто убьет ближайшую тетину подругу.
     Но в ту же минуту улыбка слетела с уст Саманты.
     - Я должна немедленно ехать в Лондон! - решительно заявила леди Брилл. - Я должна быть рядом с ней. Моя дорогая бедная Софи! Самое малое, что я могу для нее сделать, - быть рядом с ней в беде.
     Значит, и ей придется немедленно ехать в Лондон, поняла Саманта, Как это ни эгоистично со стороны тети, но ей, Саманте, придется сопровождать леди Брилл.
     - Когда отъезд? - спросила Саманта.
     - Ах! - Леди Брилл посмотрела на племянницу и обеспокоенно нахмурилась. - Я увожу тебя от твоей дорогой Дженнифер и лорда Торнхилла несколько раньше, чем предполагалось. Но ты ведь не можешь остаться здесь, милая, не так ли? В таком случае с кем же ты поедешь обратно в Лондон к началу сезона? Ты не должна путешествовать одна. Ты очень, очень против? Но понимаешь ли, бедняжка Софи...
     Саманта перегнулась через стол и накрыла ладонью тетушкину руку. На самом деле она действительно была против, но совсем по другой причине.
     - Ну что вы, тетя, я вовсе не против, - сказала она. - Я считаю, это очень благородно с вашей стороны - поддержать леди Софи в трудную минуту и составить ей компанию. Да и почему бы мне быть против возвращения в Лондон, хотя сезон еще не начался? Дело всегда найдется. Кстати, мне необходимо обновить свой гардероб. У меня просто нет ни одного туалета, в котором бы я уже не появлялась в свете.
     - Ты очень добра ко мне, дорогая. - Леди Брилл вздохнула с облегчением. - Правда, это очень мило с твоей стороны. Кто знает, может, в этот сезон ты наконец встретишь мужчину твоей мечты. Он появится, попомни мои слова. Несмотря на твои утверждения, что ты вовсе не хочешь его встретить. Никогда в жизни не слышала подобной глупости!
     Саманта улыбнулась.
     - Когда ты хочешь отправиться? - спросила она. А про себя молила: "Пожалуйста, только не сегодня! Только не сегодня!"
     - Завтра утром? - извиняющимся тоном спросила тетя. - Как можно раньше, если это возможно. Дорогая, тебе хватит времени на сборы?
     Дверь столовой в этот момент отворилась, и вошла леди Торнхилл. Мэри надоело разыгрывать трагедию, сообщила она; малышка уже не могла противиться соблазну и побежала играть с Эмили и Джейн. Майкл уехал с мужчинами.
     - Какая жалость! - явно огорчившись, воскликнула леди Торнхилл, когда леди Брилл сообщила ей новость. - Уже уезжаете! Я рассчитывала, что вы еще погостите у нас недели три или хотя бы две.
     И все же, думала Саманта, поднимаясь наверх, чтобы дать распоряжение своей горничной укладывать чемоданы, все же Дженни должна почувствовать и облегчение тоже - наконец-то они с Габриэлем и детьми останутся одни. Альберт и Розали должны тоже уехать на этой неделе.
     Саманта не завидовала кузине, что она замужем. С тех самых страшных событий, которые случились шесть лет назад. Она только жалела ее, хотя и знала, что замужество Дженни хоть и началось так трагически, однако оказалось вполне счастливым - супруги нежно любили друг друга. Сегодня Саманта впервые почувствовала... нет, не жалость. Отнюдь. И не огорчилась, что сама она одинока. Нет. Но что это с ней? Она не могла бы определить каким-то словом, что сейчас чувствует.
     Но она явно огорчилась, когда дала себе отчет в том, что ее сегодняшняя встреча с мистером Уэйдом будет последней. Вряд ли еще когда-нибудь она увидит его, хотя, судя по всему, он бывает в Хаймуре. Но вряд ли их приезды - ее в Челкотт и его в Хаймур - совпадут. И уж тем более нереально встретить его где-то еще.
     Значит, сегодня они встретятся в последний раз. И она, несмотря на то что они стали друзьями, даже не может предложить ему переписываться - они ведь не родственники, пусть бы и дальние, он - одинокий мужчина, она - одинокая женщина. Они не могут вступить в переписку, это было бы предосудительно, нельзя всерьез даже думать об этом.
     Саманта вышла пораньше, а спешила так, словно опаздывала. Спешила, а на сердце было тяжело. Ей не хотелось, чтобы их дружба кончилась. И только лишь из-за нелепых условностей дружба между мужчиной и женщиной, если она не ведет к алтарю, считается совершенно недопустимой.
     Как это глупо!
     Однако она не испытывает желания идти с мистером Уэйдом к алтарю.
     Зато больше всего на свете хочет сохранить его как друга.
     Странно, мелькнуло у нее в голове, почему она так дорожит им?
     Она слишком рано пришла к месту встречи. По крайней мере, за полчаса до назначенного времени, решила Саманта, хотя у нее и не было часов. Ей придется долго его ждать. А жаль - день такой прекрасный. И это их последняя встреча...
     Но когда она приблизилась к беседке на вершине холма, с каменной скамьи поднялся Хартли Уэйд. На нем было все то же невообразимое пальто и те же ношеные-переношеные башмаки, а в глазах светилась улыбка.
     Эта улыбка согрела ее больше, чем яркие лучи солнца.
     - Видите? - весело крикнула она. - Я столько прошагала - и никакой одышки!
     - Примите мои самые сердечные поздравления, - сказал он.

Глава 5

Она была во всем розовом, если не считать соломенной шляпки, и прелестна, как сама весна. Щеки у нее раскраснелись, глаза блестели, и так приятно было вообразить, что эта женщина спешила на свидание со своим возлюбленным. С ним! Приятно и абсурдно.
     - Коль скоро вы ничуть не устали, - сказал он, - мы можем не задерживаться в беседке. Отправимся сразу к порогам. Согласны?
     - О, да вы жестокий человек! - со смехом отозвалась Саманта. - Придется мне открыть правду. - Саманта прошла мимо него и опустилась на скамью, изображая полное изнеможение. - Вы пришли рано.
     - Но и вы тоже, - сказал он. - Грешно сидеть дома в такую погоду, не так ли? - Он сел рядом с ней, но не совсем рядом, маленький промежуток все же оставался.
     - Вы еще долго пробудете в Хаймуре? - спросила Саманта. - Или уже собираетесь в путь?
     Как видно, она начала опасаться, не вызовут ли ее дальние прогулки и встречи с ним осуждение со стороны ее родственников. Она надеется, что он скоро уедет и ей не придется говорить ему, что их встречи должны прекратиться. Он сразу погрустнел.
     - Очевидно, я еще останусь здесь на какое-то время, - ответил он. - Но...
     - Завтра я уезжаю, - проговорила она на одном дыхании. Она подняла лицо к небу, но глаза у нее были плотно закрыты. - Мне приходится возвратиться в Лондон вместе с моей тетушкой. Ее близкая приятельница сломала ногу и прикована к дому. Тетя Агги считает, что должна быть возле нее. Мы уезжаем завтра, рано утром.
     Его охватила паника, внутри у него все сжалось.
     - Но в Лондоне уже скоро начнутся балы и приемы, - сказал он. - Наверное, вы и рады возвращению.
     Саманта открыла глаза и устремила взгляд на поля и долины внизу.
     - Да, - сказала она. - В Лондоне у меня много друзей, и с каждой неделей их число будет увеличиваться - все будут, съезжаться к началу сезона. Да есть и какие-то дела, которые надо успеть сделать. Через несколько дней покинут Челкотт и сэр Альберт со своей женой. Дженни и Габриэль с удовольствием отдохнут от гостей, хотя, думаю, из вежливости даже друг другу не признаются, как они рады, что остались одни в доме. Да, неплохо будет вернуться в Лондон.
     Он запоминал ее лицо - голубые глаза, затененные длинными ресницами, прямой носик, прелестно изогнутые губы, нежная кожа с румянцем на щеках, золотистые завитки, выглядывающие из-под нолей шляпки, высокая грудь, хотя и не привлекающая к себе внимание.
     Он безнадежный романтик и фантазер, подумал Хартли. Неужели он верит в то, что навсегда запомнит ее и будет вечно ее любить?
     Саманта повернула к нему голову и улыбнулась. Неужели ему просто показалось, что глаза у нее печальные? - спрашивал себя Хартли.
     - С завтрашнего дня никто не будет мешать вам работать, - сказала она.
     - Да. - Он боялся даже представить себе, что с. ним будет после ее отъезда.
     - Нет, право же, вы не джентльмен! - Улыбка не сходила с ее уст. - Вы должны были бы уверять меня, что я вам нисколь