то было все равно что стоять в окружении заряженных врагом пушек.
     Первым Джозефина схватила со стола пресс-папье. К счастью, герцог вскоре обнаружил, что она плохо попадает в цель. Джозефине не удалось попасть в него ни одним из предметов, подвернувшихся ей под руку, - а их оказалось немало. Любой из них мог убить герцога, если бы не пролетел мимо.
     Джозефина никогда еще не испытывала такого унижения. Никогда! Они колесили с ним по всему графству, и она рассказывала ему, как ненавидит герцога Митфорда. И все это время он смеялся над ней!
     Ужасный человек! В тысячу раз хуже, чем предполагала Джозефина.
     Она сейчас умрет от нанесенного ей оскорбления. Уж лучше провалиться сквозь землю. Все это время Джозефина подозревала, что герцог преследует ее. А он постоянно водил ее за нос.
     - О, как вы могли!
     - Пресс-папье с отцовского стола пролетело со свистом мимо плеча герцога.
     - Убирайтесь отсюда!
     - Нож для резки бумаги просвистел в воздухе.
     - Жаба!
     - Книга упала, не долетев до Митфорда.
     - Убирайтесь вон! Я ненавижу вас!
     И так далее. Мисс Мидлтон не отдавала себе отчета в том, какие слова кричала. В библиотеке пошел настоящий книжный дождь.
     - Джозефина...
     - Не называйте меня Джозефиной!
     - Даиванная подушка наконец-то коснулась плеча Митфорда.
     Через минуту здесь появятся домочадцы, жеающие посмотреть, как герцог Митфорд будет делать предложение мисс Джозефине Мидлтон. Мама и папа обнаружат, что за кроткое и хрупкое создание эта молодая особа. Боже! Она сейчас перекидает в него все книги. Они скоро утонут в книгах.
     - Джозефина, хватит! - властно произнес: Митфорд. Но чтобы утихомирить эту маленькую фурию, властного голоса было недостаточно. Ему пришлось подойти Джозефине, схватить за запястья и завернуть ей руки за спину.
     - Достаточно, - проговорил герцог, чувствуя, как вздымается ее упругая грудь.
     - Отпустите меня, - холодно бросила Джоасфина, метнув на герцога свирепый взгляд.
     - Или я плюну вам в глаз.
     - О нет, не надо.
     - Тогда отпустите меня.
     - Джозефина! - Митфорд сильнее сжал ее запястья.
     - А что мне оставалось делать? Ты сказала мне, что если вернешься домой, то тебе придется выйти за меня замуж. То есть за герцога. Было бы глупо сказать тебе правду тогда. Ты ужасно смутилась бы.
     Митфорд ощутил, что ее грудь вздымается сильнее.
     - Смутилась бы? А что, по-вашему, я должна чувствовать сейчас, сэр? Ах, ваша светлость очарованы тем, какой сюрприз я сама себе приготовила? И как вы смеете держать меня против моей воли? Немедленно отпустите мои руки!
     - Джозефина! - Митфорд склонил голову и так крепко прижал ее к себе, что она не могла даже спрятать лицо в складках его шейного платка. О, она сейчас умрет от стыда! Непременно умрет, вспомнив все, что говорила ему о нем же самом. Неужели она сказала ему, что он высокий, красивый, голубоглазый? Джозефина никак не могла вспомнить. Она умерла бы, если бы вспомнила. О Боже, она сказала ему, что он развратник!
     - Мистер Портерхаус солгал. Он говорил, что вы высокий голубоглазый блондин.
     - Увы! - Митфорд улыбнулся.
     - Портерхаус родился лгуном. Джозефина, тебе следовало бы догадаться, что он имел в виду - маленький, с бесцветными волосами, заурядный.
     - Ваши волосы не бесцветные, - возмущенно возразила Джозефина.
     - У них красивый каштановый оттенок. И вы вовсе не заурядный. Вы милый. И если бы вы были высоким, я чувствовала бы себя ребенком, идя рядом с вами.
     - Значит, ты собираешься и в будущем идти рядом со мной?
     Джозефина вскипела от гнева, когда, опустив голову еще ниже, Митфорд поцеловал ее в шею.
     - Нет, - твердо ответила она.
     - И не помню, чтобы разрешала вам дотрагиваться до меня, сэр - ваша светлость.
—      Джо! Не пора ли тебе простить меня?
     - Никогда! Я ненавижу вас!
—      Сомневаюсь, - прошептал герцог, дерзко коснувшись ее губ. - Думаю, ты любишь меня.
—      Люблю тебя? - с презрением бросила Джозефина.
—      ...как и я люблю тебя.
—      Что ты сказал?
—      Едва ли ты ненавидишь меня.
     - После этого.
—      Надеюсь, ты любишь меня.
     - После этого.
     - Ах! - Митфорд поднял глаза к потолку и нахмурился.
     - А разве я сказал что-то еще?
     - Повтори!
     - М-м. - Он снова заглянул ей в глаза.
     - Как и я люблю тебя.
—      Нет, не любишь.
—      Люблю.
—      Нет.
—      Да.
—      Нет.
     - Ну хорошо, - высокомерно согласился Митфорд, - нет.
     - Пол?
—      Джозефина?
—      Да?
     - Что да?
     - О! - Джозефина одним рывком высвободилась из его объятий и схватила с полки внушительных размеров том.
     - Бросить его?
     - Что это?
     Мисс Мидлтон посмотрела на обложку.
     - Платон.
     - Тогда лучше не надо. Поставь его на место, и я скажу, что люблю тебя. Договорились?
     Джозефина поставила книгу на полку и повернулась лицом к книжному шкафу.
     - Я знаю, почему вы приехали. Вы полагаете, что скомпрометировали меня и теперь приехали выполнить долг чести.
     - Полагаю? Да мы объехали вместе пол-Англии в открытом экипаже! Мы провели - сколько ночей? - в одной комнате. Мы заключали друг друга в объятия, что само по себе в высшей степени неприлично. И ты считаешь, что я полагаю, будто скомпрометировал тебя?
     - Мой ответ - нет. Я освобождаю вас от всех обязательств, сэр - ваша светлость.
     - Пол, - поправил ее Митфорд.
     - Ваша светлость, - упрямо повторила Джозефина.
     - Но что скажет твой отец? А дедушка? Ты разве не обещала им?
     - О Боже!
     - И что я скажу своей маме и дедушке? Они считают тебя добропорядочной, ответственной, утонченной молодой особой. Джозефина фыркнула.
     - Вот именно. Давай попытаемся еще раз? - Митфорд положил ей на плечи руки и повернул лицом к себе. Затем опустился перед Джозефиной на одно колено.
     - Мисс Мидлтон, не окажете ли мне честь стать моей женой и герцогиней? Принимая, конечно, во внимание, что я безумно люблю вас и горю желанием, чтобы вы мучили меня до конца моих дней. Джозефина засмеялась:
     - Ты выглядишь ужасно глупо.
     - Знаю. И меня устрашает мысль, что сейчас войдут наши любимые родственники и увидят меня в таком состоянии.
     - О! - Джозефина всплеснула руками и огляделась.
     - Только посмотри, какой здесь беспорядок, Пол. Представь, что они вообразят, увидев все это. Папа убьет меня.
     Следующие несколько минут они метались по комнате, расставляя все по местам. Вскоре раздалось учтивое покашливание, отворилась дверь, и комнату вошли графиня Ньюмен, взволнованный виконт, сияющий лорд Эйнсбери и радостный граф Ратленд. Герцог Митфорд взял Джозефину за руку.
     - Ну? - спросил лорд Эйнсбери, потирая руки. - Тебя можно поздравить, мой мальчик?
     - Какая вы очаровательная пара, - добродушно улыбаясь, молвила герцогиня.
     - Так подходите друг другу. О Боже, какая спокойная и милая девушка! - Она улыбнулась виконту.
     - Мы так долго знакомились, - герцог Митфорд подмигнул Джозефине, - что я еще не успел получить ответ. Так что вы скажете, мисс Мидлтон? Выйдете за меня замуж? - Он поднес ее руку ж губам.
     Посмотрев на Джозефину, Митфорд затаил дыхание. Если она скажет "нет" и на этот раз, ему придется смириться и убраться восвояси. И его жизнь снова станет тихой, предсказуемой, благоразумной и очень скучной. Без Джозефины Мидлтон не будет больше и приключений. Он улыбнулся ей.
     Как он хитер! Джозефина еще раньше заметила это в нем. Хотя герцог всегда вел себя так спокойно, он неизменно добивался, чего хотел. Джозефине казалось, что если она выйдет замуж за этого человека, то будет подчиняться ему до конца дней своих. Она никогда никому не подчинялась, даже не помышляла о том, что такое может случиться. С другой стороны, она могла остаться свободной. Но свобода без Пола? Жизнь без Пола? Это слишком мрачно.
     - Да, я согласна, ваша светлость. - Джозефина вспыхнула.
     Вокруг них поднялся невероятный шум. Все смеялись и обменивались радостными репликами. А Пол улыбался Джозефине, все еще держа ее за руку. И она чувствовала себя в безопасности. Дома.
     "Позже у меня будет время, - подумала Джозефина, когда леди Ньюмен заключила ее в объятия, - очень много времени, чтобы отыграться за этот отвратительный обман".
     Герцогу Митфорду пришлось выпустить руку своей возлюбленной, чтобы позволить графу Ратленду сжать себя в медвежьих объятиях. Ничего, у него будет много времени - целая жизнь, - чтобы держать Джозефину, целовать и любить ее до умопомрачения. И попытаться научить эту девушку вести себя так, как подобает герцогине.
     Или почти как подобает. Теперь его обнимал дедушка. Нет, только почти. Митфорд испытал одно приключение с Джозефиной и, к своему удивлению, осознал, что получил от этого невероятное удовольствие.
     Возможно, им еще многое предстоит пережить вместе. Джозефина всегда будет герцогиней для него. Такая, какая она есть. И если эта девчонка снова начнет бросать в него книги, он заключит ее в объятия и поцелуями заставит утихомириться.
     Митфорд поймал взгляд Джозефины, устремленный на него через плечо обнимающего ее очередного родственника, и сочувственно улыбнулся.
     Он не мог дождаться, когда все это кончится. А затем на мгновение закрыл глаза. Джозефина улыбнулась ему в ответ и - о да! - кокетливо подмигнула. Его будущая герцогиня! И Митфорд заключил ее в объятия.





ЛЕДИ С ЧЕРНЫМ ЗОНТИКОМ

Мэри БЭЛОУ
Перевод с английского И.В. Турбина. OCR AngelBooks






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Решительная двадцатипятилетняя англичанка, считающая себя безнадежной старой девой, и ироничный светский лев, покоряющий женщин одним взглядом... о, оригинальная парочка!
     Эта страсть вспыхнула, когда Дейзи Моррисон спасла Джайлза Фэрхейвена, лорда Кинкейда, от шайки гнусных грабителей при помощи одного лишь черного мужского зонтика. Эта страсть разгоралась не только в огне желаний, но в искрах острых, язвительных перепалок.
     Эта страсть стала настоящей любовью.
     Но не все так просто в любви двух умных, достойных людей...

Глава 1

     Несмотря на ранний час, на мощенном булыжником конном дворе гостиницы "Золотой орел", что в тридцати милях от Лондона по дороге в Бат, царило необычайное оживление, вызванное остановкой дилижанса, следующего на запад. Когда его пассажиры, покончив с завтраком, снова отправились в путь, конюхи стали выгребать из стойла навоз и старую солому. Потом двое из них принялись чистить лошадей, а третий занялся легкой двуколкой виконта Кинкейда, запрягая в нее лошадей.
     Сам виконт, стоя у дверей, молча наблюдал за всей этой суетой: в бобровой шапке, пальто с пелеринами, он выглядел настоящим городским денди; это впечатление еще больше усиливало холодное выражение его лица.
     Тем не менее он успел придирчиво осмотреть лошадей и отметить про себя, что они неплохо ухожены.
     Время было совершенно неподходящее, чтобы пускаться в путь: виконт собирался выехать не раньше девяти и уж ни в коем случае не возвращаться обратно в Лондон, откуда прибыл только вчера во второй половине дня; но порой досадные случайности заставляют человека менять свои намерения.
     Все началось с того, что трактирщица ни свет ни заря потребовала от него вознаграждения. Он знал из своего опыта, что в гостиницах никогда не требуют плату за ночные развлечения, а терпеливо ждут, пока гость проснется и позавтракает.
     Теперь же нечего было и думать о завтраке: бекону, почкам и яйцам придется подождать до его приезда в Лондон.
     Причиной неожиданного недоразумения послужило то обстоятельство, что у него украли кошелек. Виконт обшарил свою комнату, на глазах у раздосадованной трактирщицы, которая все это время стояла в нетерпеливом ожидании, воинственно подбоченившись. Несмотря на гневные взгляды, ему пришлось обыскать и ее.
     К своему огорчению, Кинкейд в очередной раз убедился, что девица с горящими глазками и ямочками на щеках, которая накануне вечером так соблазнительно покачивала бедрами и выставляла напоказ свой бюст, распаляя его желания, а потом оказалась столь опытной и неутомимой в постельных утехах, превращается в назойливую сквернословящую сварливую девку, стоит ей только узнать, что она не получит денег.
     Спустившись к хозяину гостиницы, виконт небрежно поинтересовался, что это за заведение, в котором пропавший кошелек гостя столь долго не могут найти. На это хозяин гостиницы, ничуть не испугавшись, заявил: в его доме до сих пор никогда не случалось ничего подобного и он вполне доверяет своим слугам. Однако если джентльмен настаивает, то в любой момент он может всех, до последнего человека, раздеть догола, несмотря на то что вот-вот прибудет дилижанс с пассажирами, и посмотреть, нет ли у кого-нибудь из челяди кошелька, который украли у его светлости.
     Лорд Кинкейд внимательно посмотрел в глаза хозяина гостиницы и отклонил его предложение. Лучше уж примириться с неизбежным и постараться сохранить достоинство.
     - Мой счет, - потребовал он, протягивая руку и стараясь сделать это настолько солидно, насколько было возможно в его положении. Больше всего он сожалел о том, что не может предупредить своего слугу, который, несомненно, в эту минуту уже собрал вещи, готовясь покинуть дом, чтобы ехать с хозяином в Бат. - Завтра я пришлю вам ваши деньги. И ваши, Бесси, тоже, - добавил он, обращаясь к трактирщице, которая с недовольным видом стояла в дверях.
     По утверждению хозяина, это была спокойная ночь, а из постояльцев остались только джентльмен, с которым виконт играл прошлым вечером в карты, его нарядная жена, слуга и еще две леди, приехавшие без слуг, с одним лишь кучером.
     И тут лорд Кинкейд вдруг понял, что его унижения на этом не кончаются. Прошлым вечером он проиграл мистеру Мартину значительную сумму, и тот разрешил заплатить долг утром, поскольку время позднее, а компания у них благородная. Теперь виконт вынужден будить этого джентльмена, который, несомненно, спит в объятиях своей дамы, и просить отсрочки на день или два.
     К счастью, мистер Мартин оказался человеком порядочным и даже предложил виконту денег взаймы, чтобы тот мог продолжить путешествие. Разумеется, лорд Кинкейд поспешил отказаться, но тут ему с улыбкой напомнили, что пошлину на заставе перед въездом в Лондон приходится платить всем, и виконту против воли пришлось взять необходимую сумму.
     Теперь он стоял, похлопывая хлыстом по сапогу и уговаривая себя не раздражаться медлительностью конюха, потому что у него не было даже пенни, чтобы дать этому увальню на чай.
     Внезапно дверь за его спиной открылась, и два вновь прибывших постояльца отталкивающего вида стали медленно приближаться к нему.
     Виконт Кинкейд не зря прожил на свете свои двадцать восемь лет; к тому же не требовалось особой проницательности или опыта, чтобы узнать в этих джентльменах бандитов и догадаться об их намерениях.
     Выражение лица виконта почти не изменилось, пока он оценивал обстановку. Один из разбойников был гораздо выше его, второй ниже, но оба шире в плечах и не скованы в движениях тесной одеждой. Они стояли слишком близко к виконту, и он отбросил хлыст на мостовую, поняв, что не сможет им воспользоваться.
     Увернувшись от удара одного из нападавших, лорд Кинкейд точно попал ногой в живот второго. Получив короткую передышку, он сбежал по ступеням во двор и приготовился отразить новое нападение.
     - Отлично, - процедил виконт сквозь зубы. - Ну, кто первый?
     Оба бандита подступили к нему не мешкая. Кто-то третий, невидимый, навалился на спину лорду Кинкейду. Он еще успел подумать, что трое против одного.
     Пожалуй, многовато, и тут же от удара кулаком под ребра у него перехватило дыхание и подкосились колени.
     Молчаливая схватка длилась не более минуты, после чего Кинкейд почувствовал, что двое крепко держат его, не давая уклониться от пронзительного взгляда того, который был повыше.
     - Думаю, ты сегодня утром вдоволь налюбовался собой, глядя в зеркало, - сказал высокий и усмехнулся, обнажив остатки желтых зубов с одной стороны рта. - Твое рыло уже не будет таким хорошеньким, когда ты посмотришь в зеркало в следующий раз.
     По крайней мере у них нет ни пистолетов, ни ножей, философски отметил лорд Кинкейд, и тут же ощутил страшный удар кулаком в челюсть: казалось, будто у него вышибли мозги. Навряд ли его хотят убить... Но что им от него нужно? Денег? Их у него все равно нет...
     И вдруг виконт понял, что его руки свободны, а нападавшим теперь самим приходится отражать атаку.

***

     Позже, сидя в своей двуколке, по дороге в Лондон, виконт с трудом удерживался от смеха, несмотря на рассеченную губу, распухший глаз и боль под ребрами.
     Дело в том, что его неожиданным спасителем, появившимся на конном дворе невесть откуда, была... женщина: что-то пронзительно крича насчет трусов, мерзавцев и негодяев, она больно ткнула большим черным зонтом под ребра одному из бандитов.
     И тут неожиданно трое громил пустились наутек, громко стуча сапогами по булыжной мостовой. Женщина не обладала солидной комплекцией, отчего ее победа казалась просто невероятной и даже смешной.
     Хотя лорд Кинкейд в результате варварского нападения мог теперь видеть мир только одним глазом, он сразу по достоинству смог оценить отвагу своей спасительницы - женщина стояла перед ним в одной белой фланелевой ночной рубашке, закрывающей ее всю, от шеи до кистей рук и ступней босых ног, ее грудь вздымалась, щеки пылали, глаза сверкали. Светлые волосы, заплетенные в две толстые косы, достигали ей до талии, а лицо незнакомки лоснилось, будто кто-то только что смазал его маслом.
     И тут виконт словно увидел всю картину со стороны, причем ситуация представилась ему настолько комичной, что, несмотря на боль во всем теле, он едва не расхохотался.

***

     Мисс Дейзи Моррисон стояла у окна своей комнаты в гостинице "Золотой орел" и рассеянно смотрела вниз, на конный двор. Конечно, более приятно было бы смотреть на вид перед фасадом гостиницы, а заодно иметь комнату побольше и не такую горбатую кровать. Рядом находилась маленькая гостиная, настолько тесная, что, как сказал бы ее отец, в ней негде было повернуться даже кошке.
     Еще перед отбытием из дома все предупреждали их с сестрой, что не дело двум молодым леди отправляться в путь в одиночку. Разумеется, они были не совсем беззащитны, с ними был кучер Джерри: один только вид его громадной фигуры, спутанных черных волос и нависающих косматых бровей над почти черным из-за долгой работы в угольной шахте лицом мог бы отпугнуть кого угодно. Да она и сама не слишком боялась нападения: пусть бы только кто-нибудь осмелился приблизиться к их экипажу - она так бы обработала нахала своим острым язычком, что он бы тут же трусливо убежал, поджав хвост.
     Все это так, но мама предупреждала, что разбойники не могут знать ее, Дейзи, так же хорошо, как все знакомые и незнакомые на многие мили вокруг Примроуз-Парк. Они, например, вряд ли осведомлены, что лучший способ поведения, когда она ринется в атаку, - это отступление. Кроме того, миссис Моррисон пыталась объяснить дочери, что по дороге в Лондон следует избегать встреч с незнакомыми людьми; такие хорошо воспитанные молодые леди, как она и ее сестра Роуз, не должны ради удовольствия разъезжать по стране без горничных, грумов и компаньонок или старших родственников.
     - Но мне уже двадцать пять лет, - вполне резонно возразила Дейзи. - Я и есть старшая родственница. Мое присутствие делает путешествие Роуз вполне респектабельным.
     Миссис Моррисон беспомощно посмотрела на нее и лишь пожала плечами. Как можно объяснить этой решительной молодой леди, что двадцать пять лет - это не слишком солидный возраст для серьезных дел, если только не считать серьезным делом, к примеру, замужество?
     Было бы глупо, продолжала настаивать на своем Дейзи, отягощать себя возней со слугами только затем, чтобы отослать их обратно домой, едва они доберутся до тетушки