винку.  Для
него их разговор не столь уж из ряда вон выходящее событие, как для нее.
Она  вела  себя  глупо  -  так  нервничала  вначале,  а  потом   покорно
согласилась на его условия.
   Подъехав к  дому  сэра  Клайва,  он  остановил  лошадей  и  с  минуту
помедлил, прежде чем спрыгнуть на мостовую.  Он  мимолетно  коснулся  ее
руки, но не взял ее в свою руку - их могли увидеть из соседних домов.
   - Гарриет, - сказал он, -  мы  не  увековечили  наше  соглашение,  не
высекли запись на камне. Если вы передумаете, я  не  стану  вам  мстить.
Если вы завтра не появитесь в условленном месте, я не ворвусь в дом и не
стану требовать объяснений. Пока не соединились наши  тела,  нет  ничего
непоправимого. Ах, не краснейте, пожалуйста! Ваш румянец зажигает во мне
желание. Не знай я вас так хорошо, я  склонен  был  бы  думать,  что  вы
умеете каким-то способом вызывать его в нужную минуту. Еще не поздно все
изменить.
   Он шел ей навстречу. Она могла сказать ему, что все же не может пойти
на то, о чем они договорились. Одна мысль укоренилась в  ее  сознании  с
юности, завладела  ее  сердцем,  Когда  она  подросла  настолько,  чтобы
принимать самостоятельные решения: ее тело  -  это  ее  собственность  и
собственность того мужчины, с которым она свяжет свою судьбу  священными
узами  брака.  Ее  тело  принадлежало  ей  и  Годфри,  а  теперь   снова
принадлежит ей одной. Она не может отдать его герцогу  Тенби,  чтобы  он
удовлетворил свою похоть и бросил ее. Слишком дорогой подарок. Он  снова
коснулся ее руки.
   - Вы не обязаны даже что-то говорить  мне,  -  сказал  он.  -  Я  все
понимаю. Должен ли я завтра днем найти себе какое-то другое занятие?
   - Нет, - ответила Гарриет. - Я не передумала и  не  передумаю.  Ждите
меня завтра.
   Он спрыгнул на мостовую, взял ее за талию и опустил  рядом  с  собой.
Затем поднес ее руку к своим губам.
   - В таком случае до завтра, леди Уингем, - почтительно произнес он. -
Каждый час, разделяющий это прощание и будущую встречу, будет  для  меня
тянуться мучительно долго. - В первый раз с минуты  их  встречи  Гарриет
увидела, как жарко вспыхнули его глаза.
   Она улыбнулась ему и поспешила войти в дом.

Глава 6

   Она  запоздала  не  больше  чем  на  три-четыре  минуты.  Рано   было
беспокоиться о том, что она раздумала или не придет. И  все  же  он  уже
задал себе вопрос: сколько же он сочтет  нужным  еще  подождать?  Десять
минут? Пятнадцать? Полчаса? Но вот она появилась в поле его зрения.  Она
шла не спеша, не удостоив ни единым взглядом простую  черную  карету,  в
которой он ждал ее. Шла, точно любуясь открывающейся перед ней панорамой
улицы. А его вдруг разочаровало, что она оказалась столь пунктуальной.
   Неужели и впрямь разочаровало? Он ведь мечтал о ней, хотел ее,  мысль
о том, что произойдет менее  чем  через  час,  возбуждала  его,  он  был
охвачен любовным томлением. Он так давно желал Гарриет! Целых шесть лет,
хотя в какие-то периоды, казалось, и забывал о ней. Он всегда хотел  ее.
Шесть лет назад он дважды предлагал ей стать его  любовницей.  Проскакал
верхом от Лондона до Эбури-Корт, чтобы повторить предложение. Зная,  что
она ответит отказом.
   Да, он знал, что она откажет ему. И не в первый раз. Оказавшись с ней
наедине в карете Фредди после театральной премьеры,  зная,  что  у  него
есть несколько минут, пока Фредди приведет свою жену - а миссис Салливан
с трудом передвигалась в те дни, - он был уверен, что Гарриет примет его
предложение. Он был готов подарить ей дом со  слугами,  карету,  наряды,
драгоценности, а также и себя самого. Однако во второй  раз  он  заранее
знал ее ответ и все же примчался к ней в Кент.
   Сейчас он спрашивал себя: был бы он разочарован, если бы она ответила
тогда согласием? Странный вопрос, который  прежде  ему  и  в  голову  не
приходил. О  чем  бы  ему  сожалеть,  если  он  хотел  заполучить  ее  в
любовницы? Но может быть, его привлекали в ней ее чистота и  очарование?
Может быть, сам того не сознавая, он испытывал ее?
   Ну а теперь он разочарован? Вчера он готов  был  жениться  на  ней  и
намеревался предложить ей руку и сердце, но она  опередила  его.  И,  не
дожидаясь, когда будут соблюдены все формальности и  состоится  свадьба,
он получит ее сегодня, меньше чем через час. Не огорчая своих близких  и
не нарушая правил, которых он придерживался всю свою жизнь. К тому же он
не вступает на какой-то неведомый путь. Он не впервые заводит любовницу,
все это ему давно знакомо.
   Кучер, одетый просто, отнюдь не в ливрею дома Тенби, отворил  дверцу,
поднял Гарриет, усадил ее на сиденье и закрыл дверцу кареты. Герцог,  не
произнеся ни слова, протянул руку и задернул  занавеску  с  ее  стороны,
тогда как с его стороны она была уже задернута.
   - Гарриет, - сказал он, глядя на нее, - вы пунктуальны.
   "И излишне скромно одеты", - мог бы добавить он. Длинный серый  плащ,
хотя дождя не  предвиделось,  простенькая  шляпка.  Лишь  ее  золотистые
волосы  сияли  в  полумраке  кареты.  Простая  одежда  не  могла  скрыть
очарования Гарриет.
   - Да, - отозвалась она. Глаза ее поднялись к его губам, но  не  дошли
до его глаз. - Я  сказала  Аманде,  что  иду  за  покупками  с  Джулией,
графиней Биконсвуд.
   Аманда  не  одобряет,  когда  я  отправляюсь  куда-то  пешком  и  без
горничной.
   - Гарриет... - Он взял ее руку - она была ледяная. Герцог прижался  к
ней губами, чтобы согреть ее. -  Дорогая  моя,  вам  придется  выучиться
разным хитростям.
   - Я это знаю. - Пальцы ее были  неподвижны  под  его  губами.  Он  не
отпускал ее руку, Гарриет устремила взгляд на  сиденье  напротив,  и  он
разглядывал ее профиль. Она ничуть не была похожа на женщину,  явившуюся
на любовное свидание. Что это? Она  волнуется  или  она  так  несчастна,
спрашивал себя герцог.
   А как бы она чувствовала себя, если бы узнала, что вчера он готов был
сделать ее герцогиней? Согласилась бы она стать его женой?  Или  же  она
хотела только вступить  с  ним  в  любовную  связь?  Из  того,  что  она
рассказала ему о своей супружеской жизни, он заключил,  что  она  любила
своего пожилого мужа. Может,  он  был  великолепным  любовником?  Может,
именно этого ей не хватало - любовных утех?  Ей  хотелось  удовлетворить
зов плоти и в то же время не спеша подыскать себе  мужа,  который  будет
отвечать ее представлениям об идеальном спутнике  жизни.  Герцог  верил,
что женщины, так же как и мужчины, нуждаются в сексуальной жизни.  Стало
быть, ему предстоит удовлетворить эту ее потребность, а ей  утолить  его
страсть? Он сжал губы  и  почувствовал,  что  на  него  вновь  нахлынула
злость, как и вчера. Или это было раздражение?
   Но все же почему он не предложил ей выйти за него  замуж?  Почему  не
взял ее руки в свои, не засмеялся, не уверил ее в том, что ему нужны  не
только ее тело, тайные свидания, временное  соглашение.  Что  он  хочет,
чтобы она принадлежала ему навсегда - как любовница, как жена,  как  его
герцогиня. Почему он промолчал и согласился с ее планами? Он  и  вправду
испытал разочарование? Гнев? Удивление оттого, что она сама  так  дешево
предложила себя? Он не знал. Он не анализировал свои чувства ни во время
их разговора, ни после. Он обрадовался  возможности  заполучить  ее,  не
обременяя себя неприятностями и хлопотами,  связанными  с  женитьбой.  А
женитьба на Гарриет, без сомнения, заставила бы его  преодолевать  много
препятствий. Теперешняя ситуация куда проще. Он до безумия хочет ее. Она
сказала, что они наверняка устанут друг от друга еще  до  конца  сезона.
Так, значит, он сможет ухаживать за леди Филлис Ридер и жениться на  ней
к исходу лета. Значит, бабушка и мать останутся им довольны. И он  собой
тоже. Леди Филлис принадлежит к знатному роду и вполне подходит на  роль
герцогини. В его жизни ничто не изменится.
   - Гарриет, мы можем просто совершить  небольшую  прогулку,  -  сказал
герцог. - Я доставлю вас к дому леди Биконсвуд, если вам угодно. Мы  еще
не дошли до точки, от которой не будет возврата к прежнему.
   Он затаил дыхание. Даже изменился в лице, как ему  показалось,  будто
неожиданно загорелся надеждой, что она воспользуется выходом, который он
ей предложил.
   У него мелькнула мысль, что и сам он хочет взять назад свои вчерашние
слова.
   Она взглянула  на  него,  и  он  -  в  который  раз!  -  был  поражен
чистосердечием, светившимся в ее широко открытых зеленых глазах.
   - Но я дошла до этой точки, - возразила Гарриет. - Я здесь, с вами. Я
не смалодушничаю. Просто я нервничаю:  никогда  прежде  я  не  совершала
таких поступков. Чего вы ждете от меня? Чтобы я кокетничала? Боюсь, я не
смогу.
   Упаси Боже! Гарриет кокетничает? Хлопает ресницами, поджимает  губки,
болтает какие-то детские глупости и хихикает? Правда,  именно  к  такому
поведению дам он привык и  даже  находил,  что  оно  действует  на  него
возбуждающе. Но Гарриет не может вести себя так, это  не  для  нее.  Его
любовное гнездышко вряд ли придется ей по  вкусу,  вдруг  подумал  он  и
пожалел, что не позаботился о каком-нибудь другом убежище.
   - Я жду, что вы будете самой собой, - сказал герцог, снова поднося ее
руку к своим губам. Рука была по-прежнему ледяной.
   Должен ли он обнять ее, покрыть поцелуями, чтобы согреть и успокоить?
Обычно он  не  задумывался  над  тем,  как  вести  себя  с  женщиной,  и
действовал  по  наитию.  К  счастью,  ему  не  пришлось  долго  мучиться
сомнениями: карета замедлила ход и остановилась.  Он  почувствовал,  как
снова напряглась Гарриет, пока они  молча  ждали,  когда  кучер  откроет
дверцу и опустит ступеньки.
   Ей не понравились ни дом, ни лакей, который с  почтительным  поклоном
снял с нее плащ и взял шляпку, а затем шляпу  и  трость  его  светлости.
Гарриет чувствовала себя ужасно - очередная продажная  женщина,  которую
хозяин привел в дом. Дом был  богато  обставлен  и  украшен.  Во  всяком
случае, холл, лестница и  гостиная,  через  которую  они  прошли.  Потом
герцог раскрыл перед ней дверь  спальни.  Шторы  на  окне  и  полог  над
кроватью  были  винного  цвета.   Не   ярко-пурпурные,   но   роскошные,
свидетельствующие  о  богатстве  и...  грехе.  Вот  единственное  слово,
которое приходило на ум. Покрывало на постели было аккуратно отвернуто -
все готово к греху. Простыни и наволочки на подушках, насколько  Гарриет
могла разглядеть, были шелковые. Это было место,  куда  богатый  мужчина
приводил женщин, чтобы уложить их в постель. Или поселял их в этом доме,
если они не имели средств  к  независимому  существованию.  Может  быть,
шесть лет  назад  и  она  поселилась  бы  здесь,  если  бы  приняла  его
предложение...
   - Вы так нервничаете, Гарриет, - сказал герцог, беря ее за  плечи.  -
Мне даже показалось, что вы не склонны задерживаться в  гостиной,  чтобы
выпить чаю или каких-нибудь напитков. Я не ошибся?
   Он был так близко! Его сильное, мускулистое тело прикасалось  к  ней,
его красивое лицо, светлые волосы, серебристо-серые  глаза  были  совсем
рядом, и ее охватила безотчетная радость - она так давно мечтала о нем!
   И вот теперь она наедине с ним, в спальне. Они пришли  сюда  с  одной
лишь целью - заняться любовью. Хотя  она  считала,  что  это  не  совсем
точное определение того, что должно сейчас произойти между ними.
   - Не ошиблись, - ответила она. - Я предпочла бы... -  Она  запнулась.
"Делай это скорее!" - чуть было не вырвалось у Гарриет.  Мерзкие  слова!
Ее охватила паника. Ну почему  она  не  согласилась  просто  покататься?
Немного погодя он отвез бы ее к Джулии, и, значит,  она  не  солгала  бы
Аманде. Ей хотелось, чтобы Годфри оказался рядом с ней,  ей  ужасно  его
недоставало - его спокойной, дружеской любви.
   - И я тоже, Гарриет, - прошептал Тенби.
   Он наклонился и поцеловал ее, и этот поцелуй вдруг  отозвался  в  ней
томлением, как бывало всегда. Все  утро  и  пока  они  ехали  в  карете,
Гарриет задавала себе один и тот же вопрос: действительно ли  она  хочет
его любви? И любит ли она его сама так страстно, как ей кажется? Но  его
губы, руки, тесно обвившие ее тело, его язык, проникший в глубь ее  рта,
развеяли все ее сомнения, и она почувствовала,  как  в  ней  разгорается
желание.
   И в этом желании нет ничего предосудительного, сказала себе  Гарриет.
Они оба свободны - у него нет жены, а у нее мужа. Они не обманывают друг
друга. Оба без принуждения согласились на то, что сейчас произойдет. Что
же тут греховного, грязного? Просто двое взрослых людей дарят друг другу
наслаждение, никому при этом не причиняя горя.  Гарриет  закрыла  глаза,
чтобы не видеть  комнаты.  Перед  ее  мысленным  взором  вдруг  возникла
Сьюзен, но она отогнала видение. Она не станет испытывать чувство  вины.
Она ждала этого шесть лет!
   - Гарриет! - прошептал герцог и провел ладонью по ее спине до  талии.
- Успокойтесь!
   Она даже не  замечала,  что  была  напряжена  как  натянутая  струна.
Гарриет постаралась расслабиться и прижалась к нему.
   - Простите, ваша светлость, - сказала  она.  Теперь  его  глаза  были
совсем близко, дразнящие, полные желания.
   - Мне кажется, нам надо покончить с излишней учтивостью,  -  произнес
герцог Тенби. - Трудно  придумать  более  нелепое  имя,  чем  то,  каким
нарекли меня родители. Большинство моих друзей зовут меня Арчи. Если  вы
не сможете называть меня так же,  зовите  меня  Тенби.  Но,  пожалуйста,
Гарриет, без "вашей светлости"! И уж во всяком случае, не в стенах этого
дома.
   Этот дом, конечно же, будет особым миром, и о том, что  станет  здесь
происходить, кроме них, не должна знать ни одна  живая  душа.  Вне  этих
стен их отношения будут сдержанно-светскими.  Так  и  должно  быть.  Это
разумно. Она не поддастся угрызениям совести, не  будет  корить  себя  и
чувствовать себя распутницей.
   - Арчи, - сказала Гарриет, и ей показалось,  что  это  уменьшительное
имя создало большую интимность, чем поцелуи. Она и в своих думах  о  нем
никогда не называла его так, всегда прибавляла титул.
   - Знаете, Гарриет, мне неожиданно  даже  понравилось  мое  имя,  -  с
улыбкой промолвил Тенби. - Не хотите ли облачиться в  ночную  рубашку  и
пеньюар? За вашей спиной - дверь, а за ней гардеробная, где  вы  найдете
то, что вам нужно. Выбор большой. Я подожду, пока вы переоденетесь, если
вы, сделав это, почувствуете себя более свободно. Признаюсь, я предпочел
бы  раздеть  вас,  не  теряя  времени.  О,  вы  покраснели!  Однако   вы
становитесь еще привлекательнее, когда краснеете.
   То, что произошло дальше, было для нее полной неожиданностью.  Годфри
никогда не раздевал ее и даже не видел раздетой. Он всегда  занимался  с
ней любовью в  темноте  и  под  одеялом,  приподняв  ее  ночную  рубашку
настолько, насколько это было необходимо. Даже в  брачную  ночь  она  не
испытала особой растерянности.
   - Пусть будет так, как вам угодно, - сказала Гарриет. Ей хотелось  бы
ради приличия надеть на себя ночную рубашку, но было бы очень  неприятно
ступить в гардеробную и увидеть там энное количество ночных  одеяний,  в
которые облачались ее предшественницы.
   - Гарриет, - сказал он, - я могу счесть это за приглашение?
   Он снова поцеловал ее, и она поняла, что теперь она в его руках.  Его
пальцы расстегивали пуговицы платья  у  нее  на  спине.  Его  губы  тоже
двигались вниз - он целовал ее подбородок, шею, пульсирующую жилку между
ключицами. Она откинула голову и закрыла глаза. Он спустил платье  с  ее
плеч и стянул вниз рукава. Ее сорочка скользила вместе с платьем. И  вот
его губы прильнули к ее  обнаженной  груди  и  теплые,  нежные,  влажные
сомкнулись на соске, пронзив ее невыразимым блаженством.
   - Ах-х! - услышала она свой вздох. Соски напряглись и стали твердыми,
ее всю охватила сладкая истома. Так вот  Что  это  значит  -  физическое
желание, вдруг поняла она. Никогда раньше она не испытывала его с  такой
силой.
   - Пойдемте. - Их губы снова слились в  поцелуе,  глаза  у  него  были
полузакрыты. - В постели нам будет удобнее.
   Только когда он, крепко обняв ее за талию, подвел к кровати и  уложил
на нее, Гарриет поняла, что она совершенно голая. При свете  дня!  И  он
смотрит  на  нее.  Он  раздевался,  стоя  возле  кровати,  а  его  глаза
бесцеремонно оглядывали ее.
   - Я все думал, Гарриет, когда румянец заливает ваши щеки,  тело  тоже
покрывается румянцем? - спросил он. - Теперь я знаю, так оно и есть. Это
очаровательно!
   Он без всякого стеснения стянул с себя  нижнюю  рубашку,  а  затем  и
панталоны. Но чего ему было стесняться?  Его  нагота  была  великолепна.
Наверное, он много тренируется, чтобы держать себя  в  такой  прекрасной
форме. Гарриет посмотрела в смеющиеся глаза Тенби - он  забавлялся  тем,
что она разглядывала его столь же откровенно, как и он ее.
   Секунду спустя он уже был на кровати рядом с ней и тотчас притянул ее
к себе. Она медленно вдыхала его запах  -  запах  сильного  мужчины.  Ей
казалось, что она сейчас лишится чувств.
   - Что вам нравится, Гарриет? - Его губы шевелились у ее рта. - Что вы
предпочитаете? Скажите! Мне хочется доставить вам удовольствие.
   Гарриет удивленно моргнула.
   Он тихо засмеялся.
   - Однако кажется, вы совсем неопытная? Я угадал? - спросил он.
   - Да. - Она сглотнула.
   - Но вы не девственница?
   - Нет. - Значит, он не знает о существовании Сьюзен. Странно, что она
не рассказала ему о ней. Видимо, ей подсознательно не хотелось, чтобы он
знал, что у нее есть дочь. Она хотела разделить два этих мира -  дочь  и
он. Сьюзен она тоже никогда ни словом не обмолвилась о герцоге Тенби.
   - Что ж... - проговорил он. -  Но  вы  позволите  мне  доставить  вам
удовольствие, Гарриет? Разве не за тем мы приехали сюда?
   Да, именно за тем. Никакой  романтики,  сказал  он  накануне  в  Кью.
Никакой любви. Она почувствовала укол в сердце,  услышав  эти  слова,  и
запретила  себе  впредь  реагировать  подобным  образом.  Ведь   и   она
предполагала то же самое, что и он, и сознательно шла  на  это.  Она  по
доброй воле решила стать его любовницей. А любовники  дарят  друг  другу
лишь физическое наслаждение.
   Отдавшись   восхитительным   ощущениям,   она   позабыла   о   глупых
романтических мечтах. Его руки, губы, язык дарили ей неизведанное доселе
блаженство. Она презрела стеснительность,  выбросила  из  головы  всякие
сравнения. Хотя она целых четыре года вела супружескую жизнь,  хотя  она
была матерью, только сейчас она поняла, что тело ее словно  пребывало  в
полусне и только сейчас его разбудили. Она начала  осознавать,  что  то,
что происходило  в  их  супружеской  постели,  было  скорее  проявлением
эмоций, нежели актом физической близости. Во всяком случае, для нее. Она
получала удовольствие от интимных отношений с Годфри, потому  что  между
ними в тот миг не было никаких  преград,  а  она  любила  его.  Ее  тело
никогда не отвечало на его ласки, отвечал лишь ее разум.
   И вот теперь  это  великолепное  молодое,  мускулистое  мужское  тело
разбудило ее тело, и она безоглядно  отдалась  плотским  радостям.  Арчи
поднялся над ней и возлег сверху. Ноги ее  широко  раздвинулись,  нежная
плоть промежности соприкоснулась с мощным мужским орудием.  И  вдруг  ей
снова стало страшно, она захотела, чтобы рядом с ней был Годфри и  любил
бы ее трепетно и нежно, проявляя уважение и поклонение.
   - Спокойнее, Гарриет.  -  Герцог  Тенби  коснулся  губами  ее  рта  и
прошептал  ей  эти  слова.  -  Вы  пугаетесь,  точно  невинная  девушка.
Спокойнее.
   Он  покрывал  ее  лицо  легкими,  нежными  поцелуями.  Она   замерла,
предчувствуя его вторжение.
   - Арчи! - Гарриет не узнала  свой  голос  -  он  звучал  на  звонкой,
высокой ноте. Она любила его. Она всегда его  любила.  Она  хотела  его,
хотела с любовью.
   Не так, как было сейчас. Она хотела, чтобы и он ее  любил.  В  голове
мелькнула мысль: а не признаться ли ему в любви? И она поспешно  прижала
губы к его губам, чтобы  не  совершить  оплошность  и  действительно  не
произнест