х, боже мой, да  пустите
же, я пойду к нему навстречу!
   И советник, забыв о своей ране, бросился бы встретить г-на  де  Репа,
если бы Бланмениль не остановил его.
   - Ну-с, дорогой Брусель, - сказал коадъютор, входя, - что  же  случи-
лось? Говорят о засаде, об убийстве? Здравствуйте, господин  Бланмениль.
Я заехал за своим доктором и привез его вам.
   - Ах, сударь! - воскликнул Брусель. - Вы оказываете мне слишком высо-
кую честь! Действительно, меня опрокинули и растоптали мушкетеры короля.
   - Вернее, мушкетеры кардинала, - возразил коадъютор. - Вернее,  маза-
ринисты. Но они поплатятся за это, будьте покойны. Не правда ли,  госпо-
дин Бланмениль?
   Бланмениль хотел ответить, как вдруг отворилась дверь, и лакей в пыш-
ной ливрее доложил громким голосом:
   - Герцог де Лонгвиль.
   - Неужели? - вскричал Брусель. - Герцог здесь? Какая честь для меня!
   - Ах, монсеньер! Я пришел, чтобы оплакивать участь нашего доблестного
защитника, - сказал герцог. - Вы ранены, милый советник?
   - Что с того! Ваше посещение излечит меня, монсеньер.
   - Но все же вы страдаете?
   - Очень, - сказал Брусель.
   - Я привез своего врача, - сказал герцог, - разрешите ему войти.
   - Как! - воскликнул Брусель.
   Герцог сделал знак лакею, который ввел человека в черной одежде.
   - Мне пришла в голову та же мысль, герцог, - сказал коадъютор.
   Врачи уставились друг на друга.
   - А, это вы, господин коадъютор? Друзья народа встречаются  на  своей
территории...
   - Я был встревожен слухами и поспешил сюда. Но я думаю, врачи  немед-
ленно должны осмотреть нашего славного советника.
   - При вас, господа? - воскликнул смущенный Брусель.
   - Почему же нет, друг мой? Право, мы хотим поскорей узнать, что с ва-
ми.
   - Ах, боже мой, - сказала г-жа Брусель, - там снова шумят!
   - Похоже на приветствия, - сказал Бланмениль, подбегая к окну.
   - Что там еще? - вскричал Брусель, побледнев.
   - Ливрея принца де Конти, - воскликнул Бланмениль,  -  сам  принц  де
Конти!
   Коадъютор и герцог де Лонгвиль чуть не  расхохотались.  Врачи  хотели
снять одеяло с Бруселя. Брусель остановил их. В эту минуту  вошел  принц
де Конти.
   - Ах, господа, - воскликнул он, увидя коадъютора, -  вы  предупредили
меня! Но не сердитесь, дорогой Брусель. Как только  я  услышал  о  вашем
несчастье, я подумал, что быть может, у вас нет врача, и привез вам сво-
его. Но как вы себя чувствуете? Почему говорили об убийстве?
   Брусель хотел ответить, но не нашел слов: он был  подавлен  оказанной
ему честью.
   - Ну-с, господин доктор, приступайте, - обратился принц  де  Конти  к
сопровождавшему его человеку в черном.
   - Да у нас настоящий консилиум, господа, - сказал один из врачей.
   - Называйте это, как хотите, - сказал принц, -  но  поскорей  скажите
нам, в каком состоянии наш дорогой советник.
   Три врача подошли к кровати. Брусель натягивал одеяло изо  всех  сил,
но, несмотря на сопротивление, его раздели и осмотрели.
   У него было только два ушиба: на руке и на ляжке.
   Врачи переглянулись, не понимая,  зачем  понадобилось  созвать  самых
сведущих в Париже людей ради такого пустяка.
   - Ну как? - спросил коадъютор.
   - Ну как? - спросил принц.
   - Мы надеемся, что серьезных последствий не будет, - сказал  один  из
врачей. - Сейчас мы удалимся в соседнюю комнату и установим лечение.
   - Брусель! Сообщите о Бруселе! - кричала толпа. - Как здоровье Брусе-
ля?
   Коадъютор подошел к окну" При виде его толпа умолкла.
   - Друзья мои, успокойтесь! - крикнул он. - Господин Брусель вне опас-
ности. Но он серьезно равен и нуждается в покое.
   Тотчас же  на  улице  раздался  крик:  "Да  здравствует  Брусель!  Да
здравствует коадъютор!"
   Господин де Лонгвиль почувствовал ревность и тоже подошел к окну.
   - Да здравствует Лонгвиль! - закричали в толпе.
   - Друзья мои, - сказал герцог, делая приветственный знак рукой, - ра-
зойдитесь с миром. Не нужно таким беспорядком радовать наших врагов.
   - Хорошо сказано, господин герцог, - сказал Брусель, - вот  настоящая
французская речь.
   - Да, господа парижане, - произнес принц де Конти, тоже подходя к ок-
ну за своей долей приветствий. - Господин Брусель просит вас  разойтись.
К тому же ему необходим покой, и шум может повредить ему.
   - Да здравствует принц де Конти! - кричала толпа.
   Принц поклонился.
   Все три посетителя простились с советником, и толпа, которую они рас-
пустили именем Бруселя, отправилась их провожать. Они достигли уже набе-
режной, а Брусель с постели все еще кланялся им вслед.
   Старая служанка была поражена всем происшедшим и смотрела на  хозяина
с обожанием. Советник вырос в ее глазах на целый фут.
   - Вот что значит служить своей стране по  совести,  -  удовлетворенно
заметил Брусель.
   Врачи после часового совещания предписали класть на ушибленные  места
примочки из соленой воды.
   Весь день к дому подъезжала карета за  каретой.  Это  была  настоящая
процессия. Вся Фронда расписалась у Бруселя.
   - Какой триумф, отец мой! - восклицал юный сын советника. Он не пони-
мал истинных причин, толкавших их людей к его отцу, и  принимал  всерьез
всю эту демонстрацию.
   - Увы, мой милый Жак, - сказал Брусель, - боюсь, как бы  не  пришлось
слишком дорого заплатить за этот  триумф.  Наверняка  господин  Мазарини
составляет сейчас список огорчений, доставленных ему по моей милости,  и
предъявит мне счет.
   Фрике вернулся за полночь: он никак не мог разыскать врача.


   XXX
   ЧЕТВЕРО ДРУЗЕЙ ГОТОВЯТСЯ К ВСТРЕЧЕ

   - Ну что? - спросил Портос, сидевший во дворе гостиницы "Козочка",  у
д'Артаньяна, который возвратился из Пале-Рояля с вытянутой и угрюмой фи-
зиономией. - Он дурно вас принял, дорогой д'Артаньян?
   - Конечно, дурно. Положительно, это просто скотина! Что вы там едите,
Портос?
   - Как видите, макаю печенье в испанское вино. Советую и вам делать то
же.
   - Вы правы. Жемблу, стакан!
   Слуга, названный этим звучным  именем,  подал  стакан,  и  д'Артаньян
уселся возле своего друга.
   - Как же это было?
   - Черт! Вы понимаете, что выбирать выражения не приходилось. Я вошел,
он косо на меня посмотрел, я пожал плечами и сказал ему: "Ну, монсеньер,
мы оказались слабее". - "Да, я это знаю, расскажите подробности". Вы по-
нимаете, Портос, я не мог рассказать детали, не называя наших друзей;  а
назвать их - значило их погубить.
   "Еще бы! Монсеньер, - сказал я, - их было  пятьдесят,  а  нас  только
двое". - "Да, - ответил он, - но это не помешало вам обменяться  выстре-
лами, как я слышал". - "Как с той, так и с другой стороны потратили нем-
ного пороху, вот и все". - "А шпаги тоже увидели дневной  свет?"  -  "Вы
хотите сказать, монсеньер, ночную тьму?" - ответил я. "Так, -  продолжал
кардинал, - я считал вас гасконцем, дорогой мой". - "Я гасконец,  только
когда мне везет, мопсеньер". Этот ответ, как видно, ему  понравился:  он
рассмеялся. "Впредь мне наука, - сказал он, -  давать  своим  гвардейцам
лошадей получше. Если бы они поспели за вами и каждый из них  сделал  бы
столько, сколько вы и ваш друг, - вы сдержали бы слово  и  доставили  бы
мне его живым или мертвым".
   - Ну что ж, мне кажется, это неплохо, - заметил Портос.
   - Ах, боже мой, конечно, нет, дорогой мой. Но как это  было  сказано!
Просто невероятно, - перебил он свой рассказ, - сколько это печенье пог-
лощает вина. Настоящая губка! Жемблу, еще бутылку!
   Поспешность, с которой была принесена бутылка,  свидетельствовала  об
уважении, которым пользовался д'Артаньян в заведении.
   Он продолжал:
   - Я уже уходил, как он опять подозвал меня и спросил: "У вас три  ло-
шади были убиты и загнаны?" - "Да, монсеньер". - "Сколько они стоят?"
   - Что же, это по-моему, похвальное намерение, - заметил Портос.
   - Тысячу пистолей, - ответил я.
   - Тысячу пистолей! - вскричал Портос. - О, это чересчур,  и  если  он
знает толк в лошадях, он должен был торговаться.
   - Уверяю вас, ему этого очень хотелось, этому скряге. Он подскочил на
месте и впился в меня глазами. Я тоже посмотрел на него. Тогда он  понял
и, сунув руку в ящик, вытащил оттуда билеты Лионского банка.
   - На тысячу пистолей?
   - Ровно на тысячу, этакий скряга, ни на пистоль больше.
   - И они при вас?
   - Вот они.
   - Честное слово, по-моему, он поступил как порядочный человек, - ска-
зал Портос.
   - Как порядочный человек? С людьми, которые не только рисковали из-за
него своей шкурой, но еще оказали ему большую услугу!
   - Большую услугу, какую же? - спросил Портос.
   - Еще бы, я, кажется, задавил ему одного парламентского советника.
   - Как! Это тот черный человечек, которого вы сшибли с ног у кладбища?
   - Именно, мой милый. Понимаете ли, он очень мешал ему. К несчастью, я
не раздавил его в лепешку. Он, по-видимому, выздоровеет и  еще  наделает
кардиналу неприятностей.
   - Вот как! А я еще осадил мою лошадь, которая чуть было не смяла его.
Ну, отложим это до следующего раза...
   - Он должен был, скупец, заплатить мне за этого советника!
   - Но ведь вы не совсем его задавили? - заметил Портос.
   - А! Ришелье все равно сказал бы: "Пятьсот экю за советника!" Но  до-
вольно об этом. Сколько вам стоили ваши лошади, Портос?
   - Эх, друг мой, если б бедный Мушкетон был здесь, он  назвал  бы  вам
точную цену в ливрах, су и денье.
   - Все равно, скажите хоть приблизительную, с точностью до десяти экю.
   - Вулкан и Баярд мне стоили каждый около  двухсот  пистолей,  и  если
оценить Феба в полтораста, то это, вероятно, будет полный счет.
   - Значит, остается еще четыреста пятьдесят пистолей, -  сказал  д'Ар-
таньян удовлетворенно.
   - Да, - ответил Портос, - но не забудьте еще сбрую.
   - Это правда, черт возьми! А сколько стоит сбруя?
   - Если положить сто пистолей на три лошади, то...
   - Хорошо, будем считать, сто пистолей, - прервал д'Артаньян. - У  нас
остается еще триста пятьдесят.
   Портос кивнул головой в знак согласия.
   - Отдадим пятьдесят хозяйке в счет нашего содержания и поделим  между
собой остальные триста.
   - Поделим, - согласился Портос.
   - В общем, грошовое дело, - пробормотал д'Артаньян, пряча свои  биле-
ты.
   - Гм... - сказал Портос, - это уж всегда так. Но скажите-ка...
   - Что?
   - Он совершенно обо мне не спрашивал?
   - Ну как же! - воскликнул д'Артаньян, боясь обескуражить своего друга
признанием, что кардинал ни словом о нем не обмолвился. - Он сказал...
   - Что он сказал? - подхватил Портос.
   - Подождите, я хочу припомнить его подлинные слова. Он сказал: "Пере-
дайте вашему другу, что он может спать спокойно".
   - Отлично, - сказал Портос. - Ясно как день, что все-таки он  собира-
ется сделать меня бароном.
   В этот момент на соседней церкви пробило девять часов.
   Д'Артаньян вздрогнул.
   - В самом деле, - сказал Портос, - бьет девять, а в  десять,  как  вы
помните, у нас свидание на Королевской площади.
   - Молчите, Портос, - нетерпеливо воскликнул д'Артаньян, - не  напоми-
найте мне об этом. Со вчерашнего дня я сам не свой. Я не пойду.
   - Почему? - спросил Портос.
   - Потому что мне очень тяжело видеть снова двух людей, по вине  кото-
рых провалилось наше предприятие.
   - Но ведь ни тот, ни другой не одержали над нами верх.  Мой  пистолет
был еще заряжен, а вы стояли оба лицом к лицу со шпагами в руке.
   - Да, - сказал д'Артаньян, - но не кроется ли в свидании...
   - О, вы так не думаете, д'Артаньян.
   Это была правда. Д'Артаньян не считал Атоса  способным  на  обман,  а
просто искал предлога, чтобы увильнуть от свидания.
   - Надо идти, - сказал великолепный сеньор де Брасье. - Иначе они  по-
думают, что мы струсили. Ах, мой друг, раз мы бесстрашно выступили вдво-
ем против пятидесяти противников на большой дороге, то  мы  можем  смело
встретиться с двумя друзьями на Королевской площади.
   - Да, да, - сказал д'Артаньян, - я это знаю; но они примкнули к  пар-
тии принцев, не предупредив нас о том. Атос и Арамис провели меня, и это
меня тревожит. Вчера мы узнали правду. А  вдруг  сегодня  откроется  еще
чтонибудь?
   - Вы в самом деле не доверяете им? - спросил Портос
   - Арамису - да, с тех пор как он стал аббатом. Вы представить себе не
можете, мои дорогой, чем он теперь стал. По его мнению, мы  загораживаем
ему дорогу к сану епископа, и он, пожалуй, не прочь нас устранить.
   - Арамис - другое дело; тут я не удивился бы, - сказал Портос.
   - Пожалуй, господин де Бофор вздумает захватить нас.
   - Это после того, как мы были у него в руках и  он  отпустил  нас  на
свободу? Впрочем, будем осторожны, вооружимся и возьмем с собой Планше с
его карабином.
   - Планше - фрондер, - сказал д'Артаньян.
   - Черт бы побрал эту гражданскую войну! - воскликнул Портос -  Ни  на
кого нельзя положиться: ни на друзей, ни на прислугу. Ах, если бы бедный
Мушкетон был здесь! Вот кто никогда бы меня не покинул.
   - Да, пока вы богаты. Эх, мой друг, не междоусобные войны разъединяют
пас, а то, что мы больше не двадцатилетние юноши,  то,  что  благородные
порывы молодости угасли, уступив место голосу холодного расчета,  внуше-
ниям честолюбия, воздействию эгоизма Да, вы правы, Портос; пойдем на это
свидание, по пойдем хорошо вооруженные. Если мы не пойдем,  они  скажут,
что мы струсили Эй, Планше! - крикнул д'Артаньян.
   Явился Планше
   - Вели оседлать лошадей и захвати карабин.
   - Но, сударь, на кого же мы идем?
   - Ни на кого. Это простая мера предосторожности на  случай,  если  мы
подвергнемся нападению
   - Знаете ли вы, сударь, что было покушение на доброго советника  Бру-
селя, этого отца народа?
   - Ах, в самом деле? - спросил д'Артаньян.
   - Да, но он вполне вознагражден: народ на руках отнес его  домой.  Со
вчерашнего дня дом его битком набит Его  посетили  коадъютор,  Лонгвиль,
принц де Копти; герцогиня де Шеврез и госпожа де  Вандом  расписались  у
него в числе посетителей Теперь стоит ему захотеть.
   - Ну что он там захочет?
   Планше запел:
   Слышен ветра шепот,
   Слышен свист порой
   Эго Фронды ропот
   "Мазарини долой!"
   - Нет ничего странного, что Мазарини было бы более по сердцу, если бы
я совсем задавил его советника, - хмуро бросил д'Артаньян Портосу.
   - Вы понимаете, сударь, что если вы просите меня захватить мой  кара-
бин для какого-нибудь предприятия вроде того, какое  замышлялось  против
господина Бруселя.
   - Нет, нет, будь спокоен. Но откуда у тебя все эти подробности?
   - О, я получил их из верного источника - от Фрике.
   - От Фрике? - сказал д'Артаньян. - Это имя мне знакомо.
   - Это сын служанки Бруселя, молодец парень; за пего можно  поручиться
- при восстании он своего не упустит.
   - Не поет ли он на клиросе в соборе Богоматери? - спросил д'Артаньян.
   - Да, ему покровительствует Базен.
   - Ах, знаю, - сказал д'Артаньян, - и он прислуживает  в  трактире  на
улице Лощильщиков.
   - Совершенно верно.
   - Что вам за дело до этого мальчишки? - спросил Портос.
   - Гм, - сказал д'Артаньян, - я уж раз получил от него хорошие  сведе-
ния, и при случае он может доставить мне и другие.
   - Вам, когда вы чуть не раздавили его хозяина!
   - А откуда он это узнает?
   - Правильно.
   В это время Атос и Арамис  приближались  к  Парижу  через  предместье
Сент-Антуан. Они отдохнули в дороге и теперь спешили, чтобы не  опоздать
на свидание. Базен один сопровождал их. Гримо, как помнят читатели,  ос-
тался ухаживать за Мушкетоном, а затем должен был ехать прямо к молодому
виконту Бражелону, направляющемуся во фландрскую армию.
   - Теперь, - сказал Атос, - нам нужно зайти в какую-нибудь  гостиницу,
переодеться в городское платье, сложить шпаги и пистолеты  и  разоружить
нашего слугу.
   - Отнюдь нет, дорогой граф. Позвольте мне не только не согласиться  с
вашим мнением, но даже попытаться склонить вас к моему.
   - Почему?
   - Потому что свидание, на которое мы идем, - военное свидание.
   - Что вы хотите этим сказать, Арамис?
   - Что Королевская площадь - это только продолжение Вандомской  проез-
жей дороги и ничто другое.
   - Как! Наши друзья...
   - Стали сейчас нашими опаснейшими врагами, Атос... Послушайтесь меня,
не стоит быть слишком доверчивым, а в особенности вам.
   - О мой дорогой д'Эрбле!..
   - Кто может поручиться, что д'Артаньян не винит нас в своем поражении
и не предупредил кардинала? И что кардинал не воспользуется этим  свида-
нием, чтобы схватить нас?
   - Как, Арамис, вы думаете, что д'Артаньян и Портос  приложат  руку  к
такому бесчестному делу?
   - Между друзьями, вы правы, Атос, это было бы бесчестное дело, но  по
отношению к врагам это только военная хитрость.
   Атос скрестил руки и поник своей красивой головой.
   - Что поделаешь, Атос, - продолжал Арамис, - люди уж так  созданы,  и
не всегда им двадцать лет. Мы, как вы знаете, жестоко  задели  самолюбие
д'Артаньяна, слепо управляющее его поступками. Он был побежден. Разве вы
не видели, в каком он был отчаянии на той дороге? Что касается  Портоса,
то, может быть, его баронство зависело от удачи всего дела. Но мы встали
ему поперек пути, и на этот раз баронства ему не видать. Кто  поручится,
что пресловутое баронство не зависит от  нашего  сегодняшнего  свидания?
Примем меры предосторожности, Атос.
   - Ну а если они придут безоружными? Какой позор для пас, Арамис?
   - О, будьте покойны, дорогой мой, ручаюсь вам, что этого не случится.
К тому же у нас есть оправдание: мы прямо с дороги, и мы мятежники.
   - Нам думать об оправданиях! Об оправданиях перед д'Артаньяном и Пор-
тосом! О Арамис, Арамис, - сказал Атос, грустно качая головой. - Клянусь
честью, вы делаете меня несчастнейшим из людей.  Вы  отравляете  сердце,
еще не окончательно умершее для дружеских чувств. Поверьте, лучше  бы  у
меня его вырвали из груди. Делайте, как хотите, Арамис. Я же  пойду  без
оружия, - закончил он.
   - Нет, вы этого не сделаете. Я не пущу вас так. Изза  вашей  слабости
вы можете погубить не одного человека, не Атоса, не графа де Ла Фер,  но
дело целой партии, к которой вы принадлежите и которая на вас  рассчиты-
вает.
   - Пусть будет по-вашему, - грустно ответил  Атос.  И  они  продолжали
свой путь.
   Едва только по улице Па-де-ла-Мюль подъехали они к решетке  пустынной
площади, как заметили под сводами, около улицы  Святой  Екатерины,  трех
всадников.
   Это были д'Артаньян и Портос, закутанные в плащи, из-под которых тор-
чали их шпаги. За ними следовал Планше с мушкетом через плечо.
   Увидев их, Атос и Арамис сошли с лошадей.
   Д'Артаньян и Портос сделали то же самое. Д'Артаньян, заметив, что Ба-
зен, вместо того чтобы держать трех лошадей на поводу, привязывает их  к
кольцам под сводами, приказал и Планше сделать так же.
   Затем - двое с одной стороны и двое с другой, сопровождаемые слугами,
они двинулись навстречу друг другу и, сойдясь, вежливо раскланялись.
   - Где угодно будет вам, господа, выбрать место для  нашей  беседы?  -
сказал Атос, заметив, что многие прохожие останавливаются  и  глядят  на
них, словно ожидая, что сейчас разыграется одна из тех  знаменитых  дуэ-
лей, воспоминание о которых еще свежо было в памяти парижан,  в  особен-
ности живших на Королевской площади.
   - Решетка заперта, - сказал Арамис, - но если вы любите тень деревьев
и ненарушаемое уединение, я достану ключ в особняке Роган, и мы устроим-
ся чудесно.
   Д'Артаньян стал вглядываться в темноту, а Портос даже просунул голову
в решетку, пытаясь разглядеть чтонибудь во мраке.
   - Если вы предпочитаете другое место, - своим  благородным,  чарующим
голосом сказал Атос, - выбирайте сами.
   - Я думаю, что если только господин д'Эрбле достанет ключ, лучше это-
го места не найти.
   Арамис сейчас же пошел за ключом, успев, однако, шепнуть Атосу, чтобы
он не подходил очень близко к д'Артаньяну и Портосу; по тот, кому он по-
дал этот совет, только презрительно улыбнулся и подошел к своим  прежним
друзьям, не двигавшимся с места.
   Арамис действительно постучался в  ос