- Никаких отговорок; я ничуть не более сурова, чем  всегда.  Я  задаю
тебе вопрос, и ты отвечай мне на этот вопрос.
   - Положительно, - глухим голосом сказала Луиза, - ты говоришь со мной
не по-дружески, но я отвечу тебе как искренний друг.
   - Отвечай.
   - Хорошо. В моем сердце много странных и смешных предрассудков насчет
того, как женщина должна хранить тайны, и в этом отношении никто никогда
не мог заглянуть в глубину моей души.
   - Я это отлично знаю. Если бы я могла заглянуть туда, я не  стала  бы
допрашивать тебя, а сказала бы прямо: "Милая Луиза,  ты  имеешь  счастье
быть знакомой с господином де Бражелоном, любезнейшим юношей, составляю-
щим прекрасную партию для девушки без приданого. Господин де Ла Фер  ос-
тавит своему сыну что-то около пятнадцати тысяч годового дохода. У  тебя
будет, значит, пятнадцати тысяч годового дохода, как у его жены; превос-
ходная вещь! Итак, не поворачивай ни направо, ни налево, а иди  прямо  к
господину де Бражелону, то есть к алтарю, к которому он подведет тебя. А
потом, в зависимости от его характера, ты будешь или свободной, или  ра-
бой, иными словами - ты будешь вправе совершать все  безумства,  которые
совершают или слишком свободные, или слишком  порабощенные  люди".  Вот,
дорогая Луиза, что я сказала бы тебе, если бы могла заглянуть в  глубину
твоего сердца.
   - И я поблагодарила бы тебя, - пролепетала Луиза, - хотя  совет  твой
мне кажется не очень добрым.
   - Погоди, погоди... Дав тебе этот совет, я бы  тотчас  же  прибавила:
"Луиза, опасно сидеть целые дни склонив голову, опустив руки, с блуждаю-
щими глазами; опасно гулять по темным аллеям и пренебрегать развлечения-
ми, восхищающими всех молодых девушек, опасно, Луиза, чертить  на  песке
кончиком туфли, как ты это делаешь, буквы, которые ты хотя  и  стираешь,
но которые все же виднеются на дорожке, особенно когда эти буквы  больше
похожи на Л, чем на Б; опасно, наконец, предаваться мечтаниям, рождаемым
одиночеством и мигренью; от этих мечтаний бледнеют щеки бедных девушек и
сохнет мозг; от них нередко самое милое существо в мире  превращается  в
скучное и угрюмое и самая умная девушка становится дурочкой".
   - Спасибо, дорогая Ора, - кротко отвечала Лавальер, - говорить  такие
вещи в твоем характере, и я очень благодарна тебе за то, что ты так отк-
ровенна.
   - Я говорю для мечтателей, строящих воздушные замки; поэтому  извлеки
из моих слов ту мораль, какую ты сочтешь  нужным  извлечь.  Знаешь,  мне
пришла в голову сказка об одной мечтательной и меланхоличной ловушке. На
днях господин Данжо объяснил мне, что слово меланхолия состоит  из  двух
греческих слов, одно из которых значит черный, а другое - желчь Вот я  и
вспомнила эту молодую девушку, которая умерла от черной желчи только по-
тому, что вообразила, будто один принц, король или император...  не  все
ли равно кто... обожает ее, тогда как этот  принц,  король  или  импера-
тор... называй как хочешь... любил на самом деле другую  Странное  дело:
она не замечала, а все кругом ясно видели, что она служила только ширмой
для его любви. Не правда ли. Лавальер, ты, как и я,  смеешься  над  этой
сумасшедшей?
   - Смеюсь, - прошептала бледная как смерть Луиза, - конечно, смеюсь.
   - И хорошо делаешь, потому что это очень забавно. История или сказка,
как тебе угодно, мне понравилась; вот почему я запомнила ее и  рассказы-
ваю тебе. Представь себе, дорогая Луиза, какие опустошения произвела  бы
в твоем, например, мозгу меланхолия, иными словами - черная желчь. Я ре-
шила поделиться с тобой этой повестью, и чтобы с кем-нибудь  из  нас  не
случилось чегонибудь подобного, нужно твердо запомнить следующую истину:
сегодня - приманка, завтра - посмешище, послезавтра - смерть.
   Лавальер вздрогнула и побледнела еще больше.
   - Когда нами занимается король, - продолжала Монтале, - он  нам  ясно
это показывает, и если мы составляем цель его стремлений, он умеет  дос-
тигать этой цели. Итак, ты видишь, Луиза, что в подобных случаях  девуш-
ки, подверженные такой опасности, должны быть откровенны друг с  другом,
чтобы сердца, не зараженные меланхолией, наблюдали за сердцами, в  кото-
рые она может проникнуть.
   - Тише, тише! - вскрикнула Лавальер. - Сюда идут.
   - Действительно идут, - согласилась Монтале, -  но  кто  бы  это  мог
быть? Все в церкви с королем пли на купанье с принцем.
   Молодые девушки почти тотчас заметили в конце аллеи, под зеленым сво-
дом ветвей, статную фигуру молодого человека со шпагой, в плаще и в  вы-
соких сапогах со шпорами. Еще издали он приветливо улыбнулся.
   - Рауль! - воскликнула Монтале.
   - Господин де Бражелон! - прошептала Луиза.
   - Вот самый подходящий судья для разрешения нашего спора,  -  сказала
Монтале.
   - О Монтале, Монтале, сжалься! - горько вздохнула Лавальер. - Ты была
жестока, не будь же безжалостной!
   Эти слова, произнесенные с искренним жаром, прогнали если не из серд-
ца Монтале, то, по крайней мере, с ее лица все следы иронии.
   - Вы прекрасны, как Амадис, господин де Бражелон,  -  вскричала  она,
обращаясь к Раулю, - и являетесь в полном вооружении, как он!
   - Привет вам, сударыни, - проговорил Бражелон, кланяясь.
   - Но зачем эти сапоги? - поинтересовалась Монтале, между тем как  Ла-
вальер, смотря на Рауля с таким же изумлением, как и ее подруга, хранила
молчание.
   - Зачем? - переспросил Рауль.
   - Да, - отважилась прервать молчание Лавальер.
   - Затем, что я уезжаю, - отвечал Бражелон, глядя на Луизу.
   Лавальер почувствовала приступ суеверного страха и пошатнулась.
   - Вы уезжаете, Рауль! - удивилась она. - Куда же?
   - В Англию, дорогая Луиза, - поклонился молодой человек со свойствен-
ной ему учтивостью.
   - Что же вам делать в Англии?
   - Король посылает меня туда.
   - Король? - в один голос воскликнули Луиза и Ора и невольно  перегля-
нулись, вспомнив только что прерванный разговор.
   Рауль заметил эти взгляды, но они остались непонятны для него.
   Вполне естественно, что он объяснил их участием к нему молодых  деву-
шек.
   - Его величество, - начал он, - изволил вспомнить, что граф де Ла Фер
пользуется благосклонностью короля Карла Второго. Сегодня, направляясь в
церковь, король встретил меня и знаком подозвал к себе. Когда я подошел,
он сказал: "Господин де Бражелон, ступайте к господину Фуке, у  которого
находятся мои письма к английскому королю; вы отвезете их". Я  поклонил-
ся. "Да, - прибавил он, - перед отъездом побывайте у принцессы, она даст
вам поручение к своему брату".
   - Боже мой! - задумчиво прошептала глубоко взволнованная Луиза.
   - Так скоро! Вам приказано уехать так скоро? - спросила Монтале, оше-
ломленная этим странным распоряжением.
   - Чтобы повиноваться как следует тому, кого уважаешь, - сказал Рауль,
- нужно повиноваться немедленно, Через десять минут после получения при-
каза я был готов. Предупрежденная принцесса  пишет  письмо,  которое  ей
угодно поручить мне. А тем временем, узнав от мадемуазель  де  Тонне-Ша-
рант, что вы в парке, я пришел сюда и застаю вас обеих.
   - И обеих видите нездоровыми, - горько усмехнулась  Монтале,  приходя
на помощь Луизе, лицо которой явно изменилось.
   - Нездоровыми? - повторил Рауль, с нежным участием пожимая руку Луизы
де Лавальер. - Да, действительно ваша рука холодна как лед.
   - Это пустяки.
   - Этот холод не достигает сердца, не правда ли,  Луиза?  -  с  нежной
улыбкой проговорил молодой человек.
   Луиза быстро подняла голову, точно предполагая, что этот  вопрос  был
внушен подозрениями; ей стало не по себе.
   - О, вы знаете, - произнесла она с усилием, - что мое сердце  никогда
не будет холодно для такого друга, как вы, господин де Бражелон.
   - Благодарю вас, Луиза. Я знаю ваше сердце и вашу душу,  и,  конечно,
не по теплу руки судят о таком чувстве, как ваше. Луиза, вы знаете,  как
я вас люблю и с какой беззаветностью отдам за вас свою жизнь; поэтому вы
простите меня, не правда  ли,  если  я  буду  говорить  с  вами  немного
по-детски?
   - Говорите, Рауль, - сказала вся трепетавшая Луиза, - я вас слушаю.
   - Я не могу расстаться с вами, увозя с собой муку, я знаю -  нелепую,
но которая все же терзает меня.
   - Значит, вы уезжаете надолго? - спросила Лавальер подавленным  голо-
сом. Монтале отвернулась.
   - Нет, ненадолго, вернусь, вероятно, недели через Две.
   Лавальер прижала руку к забившемуся сердцу.
   - Странно, - продолжал Рауль, печально глядя на девушку,  -  часто  я
расставался с вами, отправляясь в опасный путь, но уезжал  всегда  весе-
лым, с спокойным сердцем, весь опьяненный надеждою  на  будущее  счастье
между тем как мне угрожали пули испанцев или тяжелые алебарды  валлонов.
Сегодня мне не угрожает никакая опасность, мне предстоит самый  приятный
и спокойный путь, после которого меня ждет награда: взысканный  королем,
я, может быть, завоюю вас, ибо какую более драгоценную награду  способен
дать мне король? И все же,  Луиза,  не  знаю,  право,  почему,  все  это
счастье, все эти надежды разлетаются передо мной как дым, как  несбыточ-
ная мечта, а там, в глубине моего сердца, большая грусть, какое-то угне-
тение, уныние. Я знаю, почему все это, Луиза: потому, что никогда я  еще
не любил вас, как в настоящую минуту. О боже мой, боже мой!
   При этом последнем восклицании, вырвавшемся из разбитого сердца, Луи-
за залилась слезами и упала на руки Монтале. Хотя Монтале и  не  отлича-
лась мягкосердечностью, все же глаза ее увлажнились  и  сердце  тревожно
сжалось.
   Рауль увидел слезы своей невесты. Взгляд его не проник глубже, не по-
пытался даже постичь, что кроется под этими слезами. Он преклонил  перед
ней колено и нежно поцеловал ее руку. Было видно, что в этот поцелуй  он
вложил всю свою любовь.
   - Вставайте, вставайте! - приказала ему Монтале, тоже готовая распла-
каться. - К нам идет Атенаис.
   Рауль встал, еще раз улыбнулся Луизе, которая больше не  смотрела  на
него, и, пожав руку Монтале, повернулся, чтобы  поклониться  мадемуазель
де Тонне-Шарант, шелест шелкового платья которой уже доносился до них.
   - Принцесса кончила письмо? - спросил он,  когда  прекрасная  девушка
подошла настолько близко, что могла слышать его голос.
   - Да, виконт, письмо написано, запечатано, и ее высочество ждет вас.
   Услышав эти слова, Рауль поклонился Атенаис, бросил последний  взгляд
на Луизу, сделал приветственный знак Монтале и удалился по направлению к
замку.
   Однако, уходя, он все время оборачивался. Безмолвные  и  неподвижные,
три фрейлины провожали его глазами, пока он не скрылся из виду.
   - Наконец-то, - сказала Атенаис, первая прерывая  молчание,  -  нако-
нец-то мы одни и можем на свободе поговорить о вчерашнем происшествии  и
решить, как нам следует вести себя дальше. И вот, если вам  угодно  уде-
лить мне внимание, - продолжала она, оглядываясь по сторонам, - я вкрат-
це выскажу свое мнение, прежде всего о том, как я смотрю на наши обязан-
ности. А если вы не поймете меня с полуслова, я объявлю вам  волю  прин-
цессы.
   И мадемуазель де Тонне-Шарант энергично подчеркнула последние  слова,
чтобы у подруг ее не оставалось никакого  сомнения  насчет  официального
характера этих слов.
   - Волю принцессы! - в один голос вскричали Монтале и Луиза.
   - Ультиматум! - дипломатически отвечала мадемуазель де Тонне-Шарант.
   - Боже мой! - прошептала Лавальер. - Значит, принцесса знает...
   - Принцесса знает больше, чем мы ей сказали, - отчеканила Атенаис.  -
Поэтому будем начеку.
   - О да, - сказала Монтале. - И я буду внимательно слушать тебя. Гово-
ри, Атенаис.
   - Боже мой, боже мой! - прошептала вся трепетавшая Луиза. -  Переживу
ли я эти ужасные события?
   - О, не пугайтесь, - успокоила ее Атенаис, - у нас есть лекарство.
   И, усевшись между двумя подругами, она взяла их за руки и  приготови-
лась говорить. Однако не успела она открыть рот, как послышался стук ко-
пыт лошади, скакавшей галопом по мостовой за оградой замка.


   XXXVI
   СЧАСТЛИВ, КАК ПРИНЦ

   По дороге в замок Бражелон встретил де Гиша. Но еще до этого  де  Гиш
столкнулся с Маниканом, который, в свою очередь, повидал Маликорна.  Как
Маликорн встретился с Маниканом? Самым  простым  образом:  он  ждал  его
возвращения  от  обедни,  куда  тот  пошел  в  сопровождении   г-на   де
Сент-Эньяна. Они очень обрадовались встрече,  и  Маникан  воспользовался
этим случаем, чтобы спросить у друга, не осталось ли в его кармане  нес-
кольких экю.
   Нисколько не удивившись этому вопросу, Маликорн отвечал, что  карман,
из которого вечно берут, никогда его не наполняя, похож на колодец,  ко-
торый дает, правда, воду зимой, но летом, благодаря усердию  садовников,
высыхает до дна; карман его был довольно глубок, так что во времена изо-
билия из него можно было доставать порядочные суммы,  но,  к  несчастью,
злоупотребления совсем опустошили его.
   На эти слова Маникан задумчиво ответил:
   - Это верно.
   - Значит, нужно его наполнить, - прибавил Маликорн.
   - Без сомнения, но как?
   - Ничего не может быть легче, дорогой Маникан.
   - Хорошо, скажите.
   - Место у принца, и карман наполнится.
   - У вас есть это место?
   - Я имею право на это место.
   - Так что ж?
   - А то, что право на должность без должности все  равно  что  кошелек
без денег.
   - Правильно, - снова согласился Маникан.
   - Значит, будем добиваться места, - сказал Маликорн.
   - Дорогой, дражайший! - вздохнул Маникан. - Получить место  у  принца
очень трудно в нашем положении.
   - Вы думаете?
   - Конечно, в настоящую минуту мы ничего не можем просить у принца.
   - Почему же?
   - Потому, что он холоден с нами.
   - Глупости! - отчеканил Маликорн.
   - А что, если поухаживать за принцессой? - предложил Маникан. - Может
быть, нам удастся угодить таким образом принцу.
   - Совершенно верно; если мы начнем ухаживать за принцессой и действо-
вать ловко, принц будет обожать нас.
   - Гм!
   - Ведь мы же не дураки! Поэтому, господин Маникан,  вы,  как  великий
дипломат, должны поскорее примирить господина де Гиша с его высочеством.
   - А теперь скажите, Маликорн, что вам поведал господин де Сент-Эньян?
   - Мне? Ничего; он меня спрашивал, вот и все.
   - Со мной он был не так сдержан.
   - Что же он вам сообщил?
   - Что король безумно влюблен в мадемуазель де Лавальер.
   - Нам и самим это известно, черт возьми, - иронически  заметил  Мали-
корн. - Все здесь только и кричат об этом; но вы поступите,  пожалуйста,
согласно моему совету: поговорите с господином де Гишем  и  постарайтесь
добиться от него, чтобы он загладил свою вину перед принцем. Какого чер-
та! Он обязан сделать это по отношению к его высочеству.
   - Но для этого нужно прежде всего найти де Гиша.
   - Мне кажется, это не так уж трудно. Чтобы увидеть его, сделайте  то,
что сделал я, желая увидеть вас: подождите его. Ведь вы знаете,  что  он
любит прогулки.
   - Да, но где он гуляет?
   - Что за вопрос? Ведь он влюблен в принцессу, не правда ли?
   - Говорят.
   - Значит, он гуляет возле ее апартаментов.
   - Глядите-ка, мой милый Маликорн, вы не ошиблись: вот он сам!
   - Как же я мог ошибиться? Разве это в моих привычках? Вам очень нужны
деньги?
   - Ах! - жалобно вздохнул Маникан.
   - А мне нужно место. Если Маликорн получит место,  у  Маникана  будут
деньги. Все очень просто.
   - В таком случае будьте покойны. Я приложу все усилия.
   - Действуйте.
   Де Гиш был уже рядом; Маликорн пошел своей дорогой, а Маникан прибли-
зился к де Гишу.
   Граф был сумрачен и задумчив.
   - Скажите, какую рифму вы подбираете, дорогой граф, - обратился к не-
му Маникан.
   Де Гиш узнал друга и взял его под руку.
   - Дорогой Маникан, - сказал он, - я ищу кое-что поважнее рифмы.
   - Что именно?
   - А вы поможете мне найти то, что я ищу? - продолжал граф. - Вы лени-
вы, значит, вы изобретательны.
   - Моя изобретательность к вашим услугам, дорогой граф.
   - Вот что: я хочу побывать в доме, где у меня есть дело.
   - Так нужно войти в этот дом, - догадался Маникан.
   - Разумеется. Но в доме живет ревнивый муж.
   - Разве он страшнее Цербера?
   - Нет, не страшнее, но так же ревнив.
   - И у него три пасти, как у пса, охраняющего вход в ад? Не  пожимайте
плечами, дорогой граф; у меня есть основания  задать  вам  этот  вопрос,
ибо, по уверениям поэтов, чтобы смягчить Цербера, нужно угостить его пи-
рожком. А я привык смотреть на вещи прозаически, трезво  и  говорю:  для
трех пастей одного пирожка маловато. Если у вашего ревнивца  три  пасти,
граф, возьмите три пирожка.
   - Шутник, - улыбнулся граф.
   - Теперь, - продолжал Маникан, - познакомимся поближе с  этим  домом,
каков бы он ни был, потому что подобная тактика ни в коем случае не  мо-
жет повредить вашей любви.
   - Ах, Маникан, найди предлог, хороший предлог!
   - Предлог? Да, черт возьми, сто, тысячу предлогов. Если бы здесь  был
Маликорн, он уже придумал бы пятьдесят тысяч превосходных предлогов!
   - Кто такой этот Маликорн? - спросил де Гиш, прищуривая глаза с видом
человека, старающегося вспомнить. - Кажется, я слышал эту фамилию...
   - Я думаю, что слыхали: вы должны его отцу тридцать тысяч экю.
   - Ах да, славный парень из Орлеана...
   - Которому вы обещали место в доме... не в том доме, где живет ревни-
вый муж, а у принца.
   - Хорошо, если твой друг Маликорн так изобретателен, пусть он  приду-
мает способ снискать благорасположение принца, пусть  он  найдет  случай
примирить меня с принцем.
   - Хорошо, я поговорю с ним об этом.
   - Кто это идет к нам?
   - Виконт де Бражелон.
   - Рауль? Да, действительно.
   И де Гиш быстро пошел навстречу другу.
   - Это вы, дорогой Рауль? - воскликнул де Гиш.
   - Да, я хотел проститься с вами, милый друг, - отвечал Рауль, пожимая
руку графа. - Здравствуйте, господин Маникан.
   - Как, ты уезжаешь, виконт?
   - Да, уезжаю... Поручение короля.
   - Куда?
   - В Лондон. Сейчас я иду к принцессе, она даст мне письмо к его вели-
честву королю Карлу Второму.
   - Ты застанешь ее одну. Принца нет дома.
   - Где же он?
   - Поехал купаться.
   - Итак, мой друг, ты, в качестве приближенного к принцу, передай  ему
мои извинения. Я подождал бы его, чтобы получить распоряжения,  если  бы
его величество не выразил желания, переданного мне через господина Фуке,
чтобы я отправился немедленно.
   Маникан толкнул де Гиша локтем.
   - Вот и предлог, - сказал он.
   - Какой?
   - Извинения господина де Бражелона.
   - Не очень удачный, - сказал де Гиш.
   - Превосходный, если принц на вас не сердится;  если  же  сердится  -
плохой, как и всякий другой предлог.
   - Вы правы, Маникан; мне нужен любой способ, любой  случай,  лишь  бы
помириться. Итак, счастливого пути, дорогой Рауль!
   Друзья обнялись.
   Через минуту Рауль входил к принцессе.
   Принцесса еще сидела за столом, где она писала письмо. Перед ней  го-
рела свеча из розового воска, которым она пользовалась  для  запечатания
конверта. Погруженная в размышления, принцесса забыла задуть свечу.
   Бражелона ждали; едва он вошел, о нем доложили.
   Бражелон был воплощением изящества; кто раз встретился с ним, уже ни-
когда не мог забыть; а принцесса не только видела его однажды,  но,  как
помнит читатель, он был один из первых встретивших не французов и прово-
жал ее из Гавра в Париж.
   Принцесса сохранила прекрасное воспоминание о Бражелоне.
   - Ах! - сказала она. - Это вы, виконт; вы увидите моего брата,  кото-
рый будет счастлив выразить вам признательность, чтобы тем  самым  отме-
тить заслуги вашего отца.
   - Граф де Ла Фер, принцесса, был  достаточно  вознагражден  милостями
короля за те небольшие услуги, которые он имел честь оказать  ему,  и  я
отвезу его величеству уверение в уважении, преданности, благодарности со
стороны отца и сына.
   - Вы знаете моего брата, виконт?
   - Нет, ваше высочество; я буду иметь счастье видеть его величество  в
первый раз.
   - Вы не нуждаетесь в рекомендац