мень. - Это дело рук Аякса,  Теламона
или Портоса. Спешимся, граф, и рассмотрим этот камень.
   Они сошли с коней. Камень был положен с  очевидной  целью  загородить
путь всадникам; сначала он, по-видимому, лежал поперек дороги,  а  затем
какие-то всадники отодвинули его в сторону.
   Оба друга стали разглядывать камень со всех сторон, но не могли ниче-
го в нем открыть необыкновенного. Подозвав к себе Блезуа  и  Гримо,  они
вчетвером перевернули камень; на стороне его, обращенной к  земле,  была
надпись:
   "За нами гонятся  восемь  всадников.  Если  нам  удастся  доехать  до
Компьена, мы остановимся в гостинице "Коронованный павлин". Хозяин - наш
друг".
   - Вот это уже нечто определенное, - сказал Атос. - Так или  иначе  мы
сможем сообразить, что нам делать. Едем скорее в гостиницу "Коронованный
павлин".
   - Хорошо, - сказал Арамис, - но если мы хотим добраться до  нее,  нам
надо дать передохнуть лошадям, а то они совсем замучились.
   Арамис говорил правду.
   Друзья сделали привал у первого встречного кабачка, засыпали  лошадям
двойную порцию овса, смоченного вином, дали им отдохнуть три часа и сно-
ва двинулись в путь. Всадники и сами изнемогали от усталости, но надежда
окрыляла их.
   Шесть часов спустя Атос и Арамис въехали в Компьен и  осведомились  о
том, где находится гостиница "Коронованный павлин". Им указали вывеску с
изображением бога Пана с венком на голове [28].
   Оба друга сошли с лошадей, не задерживаясь перед  дурацкой  вывеской,
которую в другое время Арамис непременно бы высмеял. Навстречу им  вышел
хозяин гостиницы, лысый и пузатый, как китайский божок. Они  спросили  у
него, не останавливались ли здесь двое дворян, за которыми гнались кава-
леристы.
   Не говоря ни слова в ответ, хозяин гостиницы вошел в дом и достал  из
сундука половину лезвия сломанной рапиры.
   - Вам знакома эта вещь? - сказал он.
   Взглянув на лезвие, Атос воскликнул:
   - Это шпага д'Артаньяна!
   - Высокого или того, что пониже? - спросил хозяин гостиницы.
   - Того, что пониже, - ответил Атос.
   - Теперь я вижу, что вы друзья этих господ.
   - Что же случилось с ними?
   - Они въехали ко мне во двор на совершенно заморенных конях, и, преж-
де чем успели запереть ворота, вслед за ними въехало  восемь  всадников,
которые их преследовали.
   - Восемь! - сказал Атос. - Меня удивляет,  что  такие  храбрецы,  как
д'Артаньян и Портос, не могли справиться с восемью противниками.
   - Это правда, сударь, только эти восемь человек никогда  не  схватили
бы их, если бы не призвали к себе на помощь два десятка солдат из  коро-
левского итальянского полка, стоявшего  в  городе  гарнизоном;  так  что
друзья ваши были буквально подавлены числом врагов.
   - Значит, они арестованы? - спросил Атос. - Вы не знаете за что?
   - Нет, сударь, их тотчас же увезли, и они ничего  не  успели  сказать
мне. Только когда они уже ушли, я, перетаскивая два  трупа  и  пять  или
шесть человек раненых, нашел на месте битвы этот обломок шпаги.
   - Ас ними самими ничего худого не случилось?
   - Нет, сударь, кажется, ничего.
   - Ну что же, - сказал Арамис, - можно хоть этим утешиться.
   - Не знаете ли вы, куда их повезли? - спросил Атос.
   - По направлению к Лувру.
   - Оставим здесь Блезуа и Гримо - они возвратятся завтра в Париж с на-
шими лошадьми, а сами возьмем почтовых, - сказал Атос.
   - Да, конечно, возьмем почтовых, - согласился Арамис.
   Пока ходили за лошадьми, всадники наскоро пообедали, после чего  тот-
час отправились в Лувр, надеясь получить там какие-нибудь сведения.
   В Лувре был только один трактир, где приготовляли  уже  тогда  ликер,
славящийся и поныне.
   - Заедем сюда, - сказал Атос. - Я уверен, что д'Артаньян сумел  оста-
вить там какой-нибудь знак.
   Они вошли в гостиницу и, подойдя к буфету,  спросили  два  стаканчика
ликера, как это, без сомнения, сделали и Портос с д'Артаньяном. Прилавок
буфета был покрыт оловянной доской, на которой было  нацарапано  толстой
булавкой:
   "Рюэй, Д."
   - Они в Рюэе! - сказал Арамис, увидевший эту надпись.
   - Так едем в Рюэй, - сказал Атос.
   - Это все равно что лезть прямо в пасть волку, - возразил Арамис.
   - Если бы Иона был мне таким другом, как д'Артаньян, - сказал Атос, -
то я последовал бы за ним даже во чрево кита, и вы  сделали  бы  то  же,
Арамис.
   - Положительно, дорогой граф, мне кажется, что  вы  думаете  обо  мне
лучше, чем я того стою. Если бы я был один, не знаю, отправился ли бы  я
в Рюэй, не принять особых мер предосторожности. Но куда вы, туда и я.
   Они взяли лошадей и двинулись в Рюэй. Атос, сам того не сознавая, дал
Арамису прекрасный совет. Депутаты парламента только что прибыли в  Рюэй
для: знаменитого совещания, которое, как известно, продолжалось три  не-
дели и привело к тому жалкому миру, результатом которого был арест прин-
ца Конде.
   Рюэй был наводнен парижскими адвокатами, президентами  суда,  всевоз-
можными стряпчими, а со стороны двора туда прибыли дворяне и гвардейские
офицеры. Поэтому в такой толпе нетрудно было затеряться любому,  кто  не
хотел быть узнанным.
   Кроме того, благодаря совещанию наступило перемирие, и никто  не  ре-
шился бы арестовать двух дворян, будь они даже главарями Фронды.
   Обоим друзьям тем не менее казалось, что все заняты вопросом, который
волновал их самих. Вмешавшись в толпу, они рассчитывали услыхать что-ни-
будь о д'Артаньяне и Портосе, но оказалось, что все были  заняты  только
изменением статей закона. Атос был того мнения, что надо  идти  прямо  к
министру.
   - Друг мой, - возразил на это Арамис, - то, что вы говорите, -  прек-
расно, но берегитесь; мы в безопасности только потому, что нас здесь  не
знают. Если мы чемнибудь обнаружим, кто мы такие, то сразу попадем вслед
за нашими друзьями в каменный мешок, откуда нас сам дьявол не  вызволит.
Постараемся соединиться с ними другим путем. По прибытии в Рюэй они, ве-
роятно, были до и решены кардиналом, а затем отосланы в Сен-Жермен.
   Они не в Бастилии, так как Бастилия теперь в руках фрондеров и комен-
дант ее - сын Бруселя. Они не умерли, потому что смерть д'Артаньяна  на-
делала бы слишком много шуму. Что касается  Портоса,  то,  по-моему,  он
бессмертен, как бог, хотя и менее терпелив. Поэтому не будем приходить в
отчаяние. Останемся в Рюэе: я убежден, что они здесь. Но что с вами?  Вы
побледнели?
   - Помнится, - ответил Атос дрогнувшим голосом, - что на рюэйском зам-
ке Ришелье приказал устроить ужаснейшую подземную темницу.
   - О, будьте спокойны, - сказал Арамис, - Ришелье был дворянин, равный
нам по рождению и выше нас по положению. Он мог, как  король,  снести  с
плеч голову любому из первых сановников. Но Мазарини - выскочка и спосо-
бен, самое большее, хватать нас за шиворот,  как  полицейский.  Успокой-
тесь, мой друг, я уверен, что д'Артаньян и Портос в Рюэе и целы и невре-
димы.
   - В таком случае нам надо получить от коадъютора разрешение  участво-
вать в совещании, тогда мы сможем остаться в Рюэе.
   - Со всеми этими ужасными стряпчими? Что вы говорите, мой друг?  Неу-
жели вы полагаете, что они обсуждают вопрос об аресте  или  освобождении
д'Артаньяна и Портоса? Нет, нет, по-моему, надо придумать  средство  по-
лучше.
   - Тогда, - продолжал Атос, - вернемся к моей первой мысли: я не  знаю
другого средства, как прямо и открыто пойти не к Мазарини, а к  королеве
и сказать ей: "Государыня, возвратите нам двух ваших слуг и  наших  дру-
зей".
   Арамис покачал головой.
   - Это - последнее средство, к нему мы всегда можем прибегнуть,  Атос;
но поверьте мне, к нему стоит прибегнуть лишь в самом крайнем случае.  А
пока будем продолжать наши поиски.
   И оба друга стали продолжать свои расспросы и розыски. Продолжая  до-
пытываться, под разными предлогами, один хитрее другого, у всех  встреч-
ных, они наконец напали на кавалериста, уверившего их, что он был в  от-
ряде, который доставил д'Артаньяна и Портоса в Рюэй. Без этого  указания
они не знали бы, попали ли их друзья действительно в Рюэй.  Атос  упорно
настаивал на своей мысли повидаться с королевой.
   - Чтобы увидеться с королевой, - сказал ему Арамис,  -  надо  сначала
увидеться с кардиналом" А как только мы увидимся с ним, мы  тотчас  уви-
димся с нашими друзьями, но только не так, как нам  бы  этого  хотелось.
Признаюсь, такая перспектива мне мало улыбается.  Будем  действовать  на
свободе, чтобы скорее достигнуть цели.
   - Я повидаюсь с королевой, - сказал Атос.
   - Ну что ж, мой друг, если уж вы решились совершить это безумие, пре-
дупредите меня, пожалуйста, об этом за день.
   - Для чего?
   - Потому что я воспользуюсь этим обстоятельством,  чтобы  съездить  с
визитом.
   - К кому?
   - Гм! Почем я знаю... Может быть, к госпоже де Лонгвиль. Она там все-
сильна; она поможет мне. Только дайте мне знать через кого-нибудь,  если
вас арестуют; тогда я сделаю все возможное.
   - Почему вы не хотите рискнуть вместе  со  мною,  Арамис?  -  спросил
Атос.
   - Благодарю покорно.
   - Арестованные вчетвером и все вместе, мы, я думаю, ничем не рискуем:
не пройдет и суток, как мы будем на свободе.
   - Милый друг, с того дня, как я убил Шатильона, этого кумира ссн-жер-
менских дам, я окружил свою особу слишком ярким блеском,  чтобы  не  бо-
яться тюрьмы еще больше. Королева способна последовать в этом случае со-
вету Мазарини, а он - посоветует отдать меня под суд.
   - Значит, вы думаете, Арамис,  что  она  любит  этого  итальянца  так
сильно, как об этом говорят?
   - Любила же она англичанина.
   - Э, друг мой, она женщина!
   - Нет, Атос, вы ошибаетесь: она королева.
   - Мой друг, я приношу себя в жертву и иду просить  аудиенции  у  Анны
Австрийской.
   - Прощайте, Атос, я иду собирать армию.
   - Зачем это?
   - Чтобы осадить Рюэй.
   - Где же мы встретимся...
   - Под виселицей кардинала.
   И оба друга расстались: Арамис - чтобы вернуться в Париж,  а  Атос  -
чтобы подготовить себе аудиенцию у королевы.


   XXXVIII
   БЛАГОДАРНОСТЬ АННЫ АВСТРИЙСКОЙ

   Проникнуть к Анне Австрийской Атосу стоило гораздо меньше труда,  чем
он предполагал. При первой же его попытке все устроилось, и на следующий
день ему была назначена желанная аудиенция, сейчас же после выхода коро-
левы, на котором его знатность давала ему право присутствовать.
   Огромная толпа наполнила сен-жерменские покои. Ни в Лувре, ни  в  Па-
ле-Рояле не было у Анны Австрийской  такого  количества  придворных;  но
только здесь находилась второразрядная аристократия, тогда как все  пер-
вые вельможи Франции примкнули к принцу Конти, к герцогу Бофору и к  ко-
адъютору.
   Впрочем, и при этом дворе царило веселье. Особенность этой войны была
та, что в ней не столько стреляли, сколько сочиняли куплеты. Двор высме-
ивал в куплетах парижан, парижане - двор;  и  раны,  наносимые  ядовитой
насмешкой, были если и не смертельны, то все же весьма болезненны.
   Однако среди этого веселья и притворного легкомыслия в  душе  каждого
таилась глубокая тревога. Всех занимал вопрос: останется ли министром  и
фаворитом Мазарини - этот человек, как туча явившийся с юга, или  же  он
будет унесен тем же ветром, который принес его сюда.  Все  этого  ждали,
все этого желали, и министр ясно чувствовал, что  все  любезности,  весь
почет, которые его окружали, прикрывали собой ненависть, замаскированную
из страха или расчета. Он чувствовал себя плохо, не зная, на кого  расс-
читывать, на кого положиться.
   Даже сам принц Конде, сражавшийся за него, не пропускал  случая  уни-
зить его или посмеяться над ним. И даже разок-другой, когда Мазарини хо-
тел показать свою власть перед героем Рокруа, принц дал ему понять,  что
если он и поддерживает его, то не из убеждений и не из пристрастия к не-
му.
   Тогда кардинал бросался искать поддержки у  королевы,  но  и  там  он
чувствовал, что почва начинает колебаться у него под ногами.
   В час, назначенный для аудиенции, графу де Ла Фер было сообщено,  что
он должен немного подождать, так как королева занята беседой с Мазарини.
Это была правда. Париж прислал новую депутацию, которая должна была  на-
конец постараться сдвинуть переговоры с мертвой точки, и королева  сове-
щалась с Мазарини насчет приема этих депутатов.
   Все высшие сановники были крайне озабочены. Атос не мог выбрать  худ-
шей минуты, чтобы ходатайствовать о своих друзьях - ничтожных  пылинках,
затерявшихся в этом вихре.
   Но Атос обладал непреклонным характером. Приняв какое-нибудь решение,
он никогда его не менял, если решение это, по его мнению,  согласовалось
с совестью и чувством долга; он настоял на том, чтобы его приняли,  ска-
зав при этом, что хотя он и не является депутатом Конти, или Бофора, или
герцога Бульонского, или д'Эльбефа, или коадъютора, или госпожи де Лонг-
виль, или Бруселя, пли парламента, а пришел по личному делу, ему тем  не
менее надо сообщить ее величеству о вещах первостепенной важности.
   Кончив беседу с Мазарини, королева пригласила Атоса в  свой  кабинет.
Его ввели туда. Он назвал свое имя. Оно слишком часто доходило до  слуха
королевы и слишком много раз звучало в ее сердце, чтобы Анна Австрийская
могла забыть его. Однако она осталась невозмутимой и  только  посмотрела
на графа де Ла Фер таким пристальным взглядом, какой позволителен только
женщинам - королевам по крови или по красоте.
   - Вы желаете оказать нам какую-нибудь услугу, граф? -  спросила  Анна
Австрийская после минутного молчания.
   - Да, сударыня, еще одну услугу, - сказал Атос, задетый тем, что  ко-
ролева, казалось, не узнала его.
   Атос был человеком с благородным сердцем, а значит,  плохой  придвор-
ный. Анна нахмурилась. Мазарини, сидевший у стола и перелистывавший  ка-
кие-то бумаги, словно какой-нибудь простой секретарь, поднял голову.
   - Говорите, - сказала королева.
   Мазарини опять стал перелистывать бумаги.
   - Ваше величество, - начал Атос, - двое наших друзей, двое самых сме-
лых слуг вашего величества, господин д'Артаньян и  господин  дю  Валлон,
посланные в Англию господином кардиналом, вдруг  исчезли  в  ту  минуту,
когда они ступили на французскую землю, и неизвестно, что  с  ними  ста-
лось.
   - И что же? - спросила королева.
   - Я обращаюсь к вашему величеству с покорной  просьбой  сказать  мне,
что сталось с этими шевалье, и, если понадобится, просить у вас правосу-
дия.
   - Сударь, - ответила Анна Австрийская с той надменностью, которая, по
отношению к некоторым лицам, обращалась у нее в грубость, - так вот ради
чего вы нас беспокоите среди великих забота которые волнуют нас? Это по-
лицейское дело! Но, сударь, вы прекрасно знаете или должны,  по  крайней
мере, знать, что у нас нет больше полиции с тех пор, как мы не в Париже.
   - Я полагаю, - сказал Атос, холодно кланяясь, - что вашему величеству
незачем обращаться к полиции, чтобы узнать, где находятся  д'Артаньян  и
дю Валлон, и если вашему величеству угодно будет спросить об этом госпо-
дина кардинала, то господину кардиналу достаточно будет порыться в своей
памяти, чтобы ответить.
   - Но позвольте, сударь, - сказала  Анна  Австрийская  с  той  презри-
тельной миной, которая была ей так свойственна, - мне кажется, вы  спра-
шиваете его сами.
   - Да, ваше величество, и я почти имею на это право, потому  что  дело
идет о господине д'Артаньяне, о господине д'Артаньяне!  -  повторил  он,
стараясь всколыхнуть в королеве воспоминания женщины.
   Мазарини почувствовал, что пора прийти на помощь королеве.
   - Граф, - сказал он, - я сообщу вам то, что неизвестно ее величеству,
а именно, что сталось с этими двумя шевалье. Они выказали  неповиновение
и за это сейчас арестованы.
   - Я умоляю ваше величество, - сказал Атос, все так же невозмутимо, не
отвечая Мазарини, - освободить изпод ареста господина д'Артаньяна и гос-
подина дю Валлона.
   - То, о чем вы меня просите, вопрос дисциплины, и он меня не  касает-
ся, - ответила королева.
   - Господин д'Артаньян никогда так не отвечал, когда дело шло  о  том,
чтобы оказать услугу вашему величеству, - сказал Атос, кланяясь с досто-
инством и отступая на два шага в направлении двери.
   Мазарини остановил его.
   - Вы тоже из Англии, граф? - спросил он, делая знак королеве, которая
заметно побледнела, готовая уже произнести суровое слово.
   - Да, и я присутствовал при последних минутах короля Карла Первого, -
ответил Атос. - Бедный король! Он был только слабохарактерен  и  за  это
был слишком строго наказан своими подданными. Троны в наши дни  расшата-
лись, и преданным сердцам стало опасно служить государям. Д'Артаньян ез-
дил в Англию уже во второй раз. В первый раз ради  чести  одной  великой
королевы; во второй раз - ради жизни великого короля.
   - Сударь, - сказала Анна Австрийская, обращаясь к Мазарини тоном, ис-
тинный смысл которого был ясен, несмотря на то что вообще королева хоро-
шо умела притворяться, - нельзя ли сделать что-нибудь для этих шевалье?
   - Я сделаю все, что будет угодно приказать вашему величеству, - отве-
тил Мазарини.
   - Сделайте то, чего желает граф де Ла Фер, ведь так  вас  зовут,  су-
дарь?
   - У меня есть еще одно имя, сударыня. Меня зовут Атос.
   - Ваше величество, - сказал Мазарини с улыбкой, ясно говорившей,  что
он все понял с полуслова, - вы можете быть спокойны. Ваше желание  будет
исполнено.
   - Вы слышали? - спросила королева.
   - Да, я не ожидал меньшего от правосудия вашего величества.  Итак,  я
увижусь с моими друзьями, не так ли, ваше величество? Я верно понял ваши
слова?
   - Вы их увидите, сударь. Кстати, вы тоже фрондер?
   - Я служу королю.
   - Да, по-своему.
   - Мой способ службы тот, который принят  всеми  истинными  дворянами.
Другого я не знаю, - ответил Атос высокомерно.
   - Идите, сударь, - сказала королева, отпуская Атоса движением руки, -
вы получили то, что желали получить, и мы узнали то, что желали узнать.
   Когда портьера опустилась за Атосом, она обратилась к кардиналу:
   - Кардинал, прикажите арестовать этого дерзкого шевалье,  прежде  чем
он выйдет из дома.
   - Я думал об этом, - сказал Мазарини, - и я счастлив,  что  вы,  ваше
величество, даете мне приказание, о котором я намеревался  просить.  Эти
головорезы, воскрешающие традиции прежнего царствования, чрезвычайно для
нас вредны. Двое из них уже арестованы, - присоединим к ним третьего.
   Королеве не удалось вполне  обмануть  Атоса.  В  топе  ее  слов  было
что-то, поразившее его, словно какая-то угроза.
   Но он не был человеком, способным отступить из-за  простого  подозре-
ния, в особенности когда ему было ясно сказано, что он увидится со свои-
ми друзьями. Он стал ждать в одной из смежных с приемной комнат, рассчи-
тывая, что к нему приведут сейчас д'Артаньяна и Портоса или что  за  ним
придут, чтобы отвести его к ним.
   В ожидании он подошел к окну и стал смотреть во двор. Он видел, как в
него вошли парижские депутаты, которые явились,  чтобы  засвидетельство-
вать свое почтение королеве и прийти договориться  о  месте,  где  будет
происходить совещание. Тут были советники парламента, президенты,  адво-
каты, среди которых затерялось несколько военных. За воротами их ожидала
внушительная свита.
   Атос стал вглядываться в эту толпу, потому что ему показалось,  будто
он кого-то узнает, как вдруг он почувствовал чье-то легкое прикосновение
к своему плечу.
   Он обернулся.
   - А, Коменж! - воскликнул он.
   - Да, граф, это я, и с поручением, за которое заранее прошу вас изви-
нить меня.
   - Какое же это поручение? - спросил Атос.
   - Будьте добры отдать мне вашу шпагу, граф.
   Атос улыбнулся и отворил окно.
   - Арамис! - крикнул он.
   Какой-то человек обернулся - тот самый, которого Атос узнал в  толпе.
Это был Арамис. Он дружески кивнул графу.
   - Арамис, - сказал Атос, - я арестован.
   - Хорошо, - хладнокровно ответил Арамис.
   - Сударь, - сказал Атос, оборачиваясь к Коменжу и вежливо  протягивая
ему свою шпагу эфесом вперед, - вот моя шпа