а
шагом, терпящие поражение при каждой стычке и окончательно разбитые  при
переходе с острова Луа, вынуждены были снова сесть на свои суда, оставив
на поле боя две тысячи человек, и среди них  пятерых  полковников,  трех
подполковников, двести пятьдесят капитанов и двадцать знатных дворян,  а
кроме того, четыре пушки и шестьдесят  знамен,  доставленных  Клодом  де
СенСимоном в Париж и с торжеством подвешенных к сводам собора  Парижской
богоматери.
   Благодарственные молебны служили сперва в лагере, а потом  уже  и  по
всей Франции.
   Итак, кардинал имел теперь возможность продолжать  осаду,  ничего  не
опасаясь, по крайней мере временно, со стороны англичан.
   Но, как мы только что сказали, это спокойствие оказалось лишь времен-
ным.
   Один из курьеров герцога Бекингэмского, по имени Монтегю, был взят  в
плен, и через него стало известно о существовании союза между  Австрией,
Испанией, Англией и Лотарингией.
   Этот союз был направлен против Франции.
   Больше того, в ставке Бекингэма, которому пришлось покинуть ее  более
поспешно, чем он предполагал, были найдены документы, еще раз  подтверж-
давшие существование такого союза, и эти бумаги, как уверяет кардинал  в
своих мемуарах, бросали тень на г-жу де Шеврез и, следовательно, на  ко-
ролеву.
   Вся ответственность падала на кардинала, ибо нельзя быть  полновласт-
ным министром, не неся при этом ответственности. Поэтому,  напрягая  все
силы своего разностороннего ума, он днем и ночью следил за малейшими из-
менениями, происходившими в каком-либо из великих государств Европы.
   Кардиналу была известна энергия, а главное - сила ненависти  Бекингэ-
ма. Если бы угрожавший Франции союз одержал  победу,  все  влияние  его,
кардинала, было бы утрачено: испанская и австрийская  политика  получила
бы тогда своих постоянных представителей в луврском кабинете,  где  пока
что она имела лишь отдельных сторонников, и он, Ришелье, французский ми-
нистр, министр национальный по преимуществу, был бы  уничтожен.  Король,
который повиновался ему, как ребенок, и ненавидел его, как ребенок нена-
видит строгого учителя, отдал бы его в руки  своего  брата  и  королевы,
ищущих личного мщения; словом, он погиб бы, и, быть может,  Франция  по-
гибла бы вместе с ним... Надо было предотвратить все это.
   Поэтому в маленьком домике у Каменного моста, который кардинал избрал
своей резиденцией, днем и ночью сменялись курьеры, причем число их  воз-
растало с каждой минутой.
   Это были монахи, так неумело носившие свои рясы, что сразу можно было
догадаться об их принадлежности к церкви, но к церкви воинствующей; жен-
щины, которых несколько стесняла одежда пажей и чьи округлые  формы  за-
метны были даже под широкими шароварами; и, наконец, крестьяне с грязны-
ми руками, но со стройной фигурой, крестьяне, в которых  за  целую  милю
можно было узнать людей знатного происхождения.
   Бывали и другие, видимо менее приятные визиты, ибо два или  три  раза
разносился слух, что на жизнь кардинала было совершено покушение.
   Правда, враги его высокопреосвященства поговаривали, будто он сам на-
нимал этих неловких убийц, чтобы иметь возможность, в свою очередь, при-
менить насильственные меры в случае надобности, но не следует верить  ни
тому, что говорят министры, ни тому, что говорят их враги.
   Однако все это не мешало кардиналу, которому даже и самые  ожесточен-
ные его хулители никогда не отказывали  в  личной  храбрости,  совершать
ночные прогулки, чтобы передать какие-нибудь важные  приказания  герцогу
Ангулемскому, посоветоваться о чем-либо с королем  или  встретиться  для
переговоров с тем из посланцев, приход которого к нему в дом почему-либо
был нежелателен.
   Что касается мушкетеров, то они, будучи не особенно заняты  во  время
осады, содержались не слишком строго и вели веселую жизнь. Это  давалось
им, а в особенности нашим трем приятелям, тем  легче,  что,  находясь  в
дружеских отношениях с г-ном де Тревилем, они  часто  получали  от  него
особое разрешение опоздать в лагерь и явиться туда после тушения огней.
   И вот однажды вечером, когда д'Артаньян не мог их  сопровождать,  так
как нес караул в траншее, Атос, Портос ж Арамис, верхом на своих  боевых
конях, закутанные в походные плащи и держа пистолеты наготове, возвраща-
лись втроем из кабачка под названием "Красная голубятня",  обнаруженного
Атосом два дня назад на дороге из ЛаЖарри. Итак, они ехали, готовые каж-
дую минуту встретить какую-нибудь засаду, как вдруг,  приблизительно  за
четверть лье от деревни Буанар, им послышался конский  топот.  Все  трое
сейчас же остановились, образовав тесно сомкнутую группу на середине до-
роги. Через минуту, при свете вышедшей из-за облака луны, они увидели на
повороте двух всадников, которые ехали к ним навстречу  и,  заметив  их,
тоже остановились, видимо совещаясь между собой, продолжать ли путь  или
повернуть обратно. Это колебание показалось трем приятелям несколько по-
дозрительным, и Атос, выехав на несколько шагов  вперед,  крикнул  своим
властным голосом:
   - Кто идет?
   - А вы кто такие? - в свою очередь, спросил один из всадников.
   - Это не ответ! - возразил Атос. - Кто идет? Отвечайте, или мы  будем
стрелять!
   - Не советую, господа! - произнес тогда  звучный  голос,  по-видимому
привыкший повелевать.
   - Это какой-нибудь старший офицер, который совершает ночной объезд, -
тихо сказал Атос. - Что нам делать, господа?
   - Кто вы такие? - спросил тот же повелительный  голос.  -  Отвечайте,
или вы пожалеете о своем неповиновении.
   - Королевские мушкетеры, - сказал Атос, все более и более  убеждаясь,
что человек, задающий эти вопросы, имеет право их задавать.
   - Какой роты?
   - Роты де Тревиля.
   - Приблизьтесь на установленное расстояние и доложите мне, что вы де-
лаете здесь в столь поздний час.
   Три товарища подъехали ближе, немного посбавив спеси,  ибо  все  трое
были теперь убеждены, что имеют дело с человеком,  который  сильнее  их;
вести переговоры должен был Атос.
   Один из двух всадников - тот, который заговорил вторым, -  был  шагов
на десять впереди своего спутника. Атос знаком предложил Портосу и  Ара-
мису тоже остаться сзади и подъехал один.
   - Прошу прощения, господин офицер, - сказал Атос, - но мы не знали, с
кем имеем дело, и, как видите, были начеку.
   - Ваше имя? - спросил офицер, лицо которого было  наполовину  закрыто
плащом.
   - Однако же, сударь, - ответил Атос, которого начинал раздражать этот
допрос, - прошу вас привести доказательство того, что  вы  имеете  право
задавать мне вопросы.
   - Ваше имя? - еще раз повторил всадник, поднимая капюшон и таким  об-
разом открывая лицо.
   - Господин кардинал! - с изумлением вскричал мушкетер.
   - Ваше имя? - в третий раз повторил кардинал.
   - Атос, - сказал мушкетер.
   Кардинал знаком подозвал к  себе  своего  спутника,  и  тот  поспешил
подъехать к нему.
   - Эти три мушкетера будут сопровождать нас, -  вполголоса  проговорил
кардинал. - Я не хочу, чтобы в лагере знали о том, что я уезжал  оттуда,
и если они поедут с нами, то мы сможем быть уверены в их молчании.
   - Мы дворяне, ваша светлость, - сказал Атос. - Возьмите с нас слово и
ни о чем не беспокойтесь. Благодарение богу, мы умеем хранить тайны!
   Кардинал устремил свой проницательный взгляд на смелого собеседника.
   - У вас тонкий слух, господин Атос, - сказал кардинал,  -  по  теперь
выслушайте то, что я скажу вам. Я прошу вас сопровождать меня не потому,
что я вам не доверяю, - я прошу об этом ради  собственной  безопасности.
Ваши спутники - это, разумеется, господин Портос и господин Арамис?
   - Да, ваше высокопреосвященство, - ответил Атос.
   Между тем оба мушкетера, до сих  пор  остававшиеся  сзади,  подъехали
ближе с шляпами в руках.
   - Я знаю вас, господа, - сказал кардинал, - я знаю вас. Мне известно,
что вы не принадлежите к числу моих друзей, и это очень  огорчает  меня.
Но я знаю также, что вы храбрые и честные дворяне и что вам можно  дове-
риться... Итак, господин Атос, окажите мне честь сопровождать меня вмес-
те с вашими двумя спутниками, и тогда у меня будет такая охрана, которой
сможет позавидовать даже его величество, в случае если мы встретим его.
   Каждый из мушкетеров склонил голову до самой шеи своей лошади.
   - Клянусь честью, ваше высокопреосвященство, - сказал Атос, - вы  хо-
рошо делаете, что берете нас с собой:  мы  встретили  дорогой  несколько
опасных личностей и с четырьмя из них даже имели ссору в "Красной  голу-
бятне".
   - Ссору? Из-за чего же это, господа? - спросил кардинал. - Вы знаете,
я не люблю ссор!
   - Именно поэтому я и беру на себя смелость предупредить ваше высокоп-
реосвященство о том, что произошло. Иначе вы могли бы узнать об этом  от
других лиц и счесть нас виновными вследствие неверного  освещения  собы-
тий.
   - А каковы были последствия этой ссоры? - спросил кардинал,  нахмурив
брови.
   - Да вот мой друг Арамис, который находится перед вами, получил  лег-
кий удар шпагой в руку, что не помешает ему завтра же пойти на  приступ,
если ваше высокопреосвященство отдаст приказ о штурме, и вы сами сможете
убедиться в этом, ваше высокопреосвященство.
   - Однако же вы не такие люди, которые позволяют безнаказанно наносить
себе удары шпагой, - возразил кардинал. -  Послушайте,  господа,  будьте
откровенны: некоторые из этих ударов вы, наверное, вернули обратно?  Ис-
поведуйтесь мне - ведь вам известно, что я имею право отпускать грехи.
   - Я, ваша светлость, - сказал Атос, - даже и не прикоснулся к шпаге -
я просто взял своего противника в охапку и вышвырнул его в  окно...  Ка-
жется, при падении, - продолжал Атос с некоторым колебанием, - он сломал
себе ногу.
   - Ага! - произнес кардинал. - А вы, господин Портос?
   - Я, ваша светлость, знаю, что дуэли  запрещены,  поэтому  я  схватил
скамью и нанес одному из этих разбойников удар,  который,  надо  думать,
разбил ему плечо.
   - Так... - сказал кардинал. - А вы, господин Арамис?
   - У меня, ваша светлость, самый безобидный нрав, и к тому же я  соби-
раюсь постричься в монахи, что, быть может, неизвестно вашему высокопре-
освященству. Поэтому я всячески удерживал моих товарищей, как вдруг один
из этих негодяев нанес мне предательский удар шпагой в левую  руку.  Тут
мое терпение истощилось, я тоже выхватил шпагу, и когда он снова бросил-
ся на меня, то мне показалось, что он наткнулся на острие всем телом. Не
знаю точно, так ли это, но твердо помню, что он упал,  и,  кажется,  его
унесли вместе с двумя остальными.
   - Черт возьми, - произнес кардинал, - три человека  выбыли  из  строя
из-за трактирной ссоры!.. Да, господа, вы не любите шутить. А из-за чего
возник спор?
   - Эти негодяи были пьяны, - сказал Атос. - Они узнали, что вечером  в
гостиницу прибыла какая-то женщина, и хотели вломиться к ней.
   - Вломиться к ной? - повторил кардинал. - С какой же целью?
   - По всей вероятности, с целью совершить над ней: насилие, -  ответил
Атос. - Ведь я уже имел честь сообщить вашему высокопреосвященству,  что
эти негодяи были пьяны.
   - И эта женщина была молода и красива? - спросил кардинал с некоторым
беспокойством.
   - Мы не видели ее, ваша светлость, - ответил Атос.
   - Ах, вы не видели ее? Ну, прекрасно! - с живостью сказал кардинал. -
Вы хорошо сделали, что вступились за честь женщины, и так как я сам  еду
сейчас в "Красную голубятню", то узнаю, правда ли то, что вы мне  сказа-
ли.
   - Ваша светлость, - гордо проговорил Атос, - мы дворяне и не стали бы
лгать даже ради спасения жизни!
   - Да я и не сомневаюсь в правдивости ваших слов, господин Атос,  нис-
колько не сомневаюсь... Однако скажите, - добавил он,  чтобы  переменить
разговор, - разве эта дама была одна?
   - Вместе с этой дамой в комнате был мужчина, - сказал Атос, - но  так
как, несмотря на шум, он не вышел, надо полагать, что он трус.
   - "Не судите опрометчиво", говорится в Евангелии, -  возразил  карди-
нал.
   Атос поклонился.
   - А теперь, господа, довольно, - продолжал кардинал. -  Я  узнал  то,
что хотел. Следуйте за мной.
   Три мушкетера пропустили кардинала вперед; он опять закрыл лицо капю-
шоном, тронул лошадь и поехал, держась на расстоянии девяти  или  десяти
шагов впереди своих четырех спутников.
   Вскоре отряд подъехал к харчевне, которая казалась пустой и  молчали-
вой: хозяин, видимо, знал, какой прославленный гость должен был приехать
к нему, и заранее спровадил докучливых посетителей.
   Шагов за десять до двери кардинал знаком приказал своему  спутнику  и
трем мушкетерам остановиться. Чья-то оседланная лошадь была привязана  к
ставню; кардинал постучал три раза условным стуком.
   Какой-то человек, закутанный в плащ, сейчас же вышел из  дома,  обме-
нялся с кардиналом несколькими короткими фразами, сел на лошадь и поска-
кал по дороге к Сюржеру, которая вела также и в Париж.
   - Подъезжайте ближе, господа, - сказал кардинал.  -  Вы  сказали  мне
правду, господа мушкетеры, - обратился он к трем приятелям,  -  и,  пос-
кольку это будет зависеть от меня, наша сегодняшняя встреча принесет вам
пользу. А пока что следуйте за мной.
   Кардинал сошел с лошади, мушкетеры сделали то же; кардинал бросил по-
водья своему спутнику; три мушкетера привязали своих лошадей к ставням.
   Трактирщик стоял на пороге - для него кардинал был  просто  офицером,
приехавшим повидаться с дамой.
   - Нет ли у вас внизу какой-нибудь комнаты, где бы эти  господа  могли
подождать меня и погреться у камина? - спросил кардинал.
   Трактирщик отворил дверь большой комнаты, где совсем  недавно  вместо
прежней дрянной печурки поставили прекрасный большой камин.
   - Вот эта, - сказал он.
   - Хорошо, - сказал кардинал. - Войдите сюда, господа,  и  потрудитесь
подождать меня, я задержу вас не более получаса.
   И пока три мушкетера входили в комнату нижнего этажа,  кардинал  стал
быстро подниматься по лестнице, не задавая больше никаких вопросов.  Он,
видимо, отлично знал дорогу.


   XIV
   О ПОЛЬЗЕ ПЕЧНЫХ ТРУБ

   Было очевидно, что наши три друга, сами того не подозревая,  движимые
только рыцарскими побуждениями и отвагой, оказали услугу какой-то особе,
которую кардинал удостаивал своим высоким покровительством.
   Но кто же была эта особа? Вот вопрос, который прежде всего задали се-
бе три мушкетера. Затем, видя, что, сколько бы они ни высказывали  пред-
положений, ни одно из них не является удовлетворительным, Портос  позвал
хозяина и велел подать игральные кости.
   Портос и Арамис уселись за стол и стали играть. Атос в раздумье  мед-
ленно расхаживал по комнате.
   Раздумывая и прогуливаясь, Атос ходил взад и вперед мимо трубы  напо-
ловину разобранной печки; другой конец этой трубы был выведен в  комнату
верхнего этажа. Проходя мимо, он каждый раз слышал  чьи-то  приглушенные
голоса, которые наконец привлекли его внимание. Атос подошел ближе и ра-
зобрал несколько слов, которые показались ему настолько интересными, что
он сделал знак своим товарищам замолчать, а сам замер на месте,  согнув-
шись и приложив ухо к нижнему отверстию трубы.
   - Послушайте, миледи, - говорил кардинал, - дело это важное. Садитесь
сюда, и давайте побеседуем.
   - Миледи! - прошептал Атос.
   - Я слушаю ваше высокопреосвященство, с величайшим вниманием, - отве-
тил женский голос, при звуке которого мушкетер вздрогнул.
   - Небольшое судно с английской командой, капитан которого мне предан,
поджидает вас вблизи устья Шаранты, у форта  Ла-Пуэнт.  Оно  снимется  с
якоря завтра утром.
   - Так, значит, мне нужно выехать туда сегодня вечером?
   - Сию же минуту, то есть сразу после того, как вы получите мои указа-
ния. Два человека, которых вы увидите у дверей,  когда  выйдете  отсюда,
будут охранять вас в пути. Я выйду первым. Вы подождете полчаса и  затем
выйдете тоже.
   - Хорошо, ваша светлость. Но вернемся к тому поручению,  которое  вам
угодно дать мне. Я хочу и впредь быть достойной доверия вашего  высокоп-
реосвященства, а потому благоволите ясно и точно изложить мне это  пору-
чение, чтобы я не совершила какой-нибудь оплошности.
   Между двумя собеседниками на минуту  водворилось  глубокое  молчание;
было очевидно, что кардинал заранее взвешивал свои выражения,  а  миледи
старалась мысленно сосредоточиться, чтобы понять то, что  он  скажет,  и
запечатлеть все в памяти.
   Атос, воспользовавшись этой минутой, попросил своих  товарищей  запе-
реть изнутри дверь, знаком подозвал их и предложил им послушать вместе с
ним.
   Оба мушкетера, любившие удобства, принесли по стулу для себя  и  стул
для Атоса. Все трое уселись, сблизив головы и навострив уши.
   - Вы поедете в Лондон, - продолжал кардинал. - В Лондоне вы навестите
Бекингэма...
   - Замечу вашему высокопреосвященству, - вставила миледи, - что  после
дела с алмазными подвесками, к которому герцог упорно считает меня  при-
частной, его светлость питает ко мне недоверие.
   - Но на этот раз, - возразил кардинал, - речь идет вовсе  не  о  том,
чтобы вы снискали его доверие, а о том, чтобы вы открыто и  честно  яви-
лись к нему в качестве посредницы.
   - Открыто и честно... - повторила миледи  с  едва  уловимым  оттенком
двусмысленности.
   - Да, открыто и честно, - подтвердил кардинал прежним  тоном.  -  Все
эти переговоры должны вестись в открытую.
   - Я в точности исполню указания вашего высокопреосвященства и  с  го-
товностью ожидаю их.
   - Вы явитесь к Бекингэму от моего имени и скажете ему,  что  мне  из-
вестны все его приготовления, но что они меня мало тревожат: как  только
он отважится сделать первый шаг, я погублю королеву.
   - Поверит ли он, что ваше высокопреосвященство в  состоянии  осущест-
вить свою угрозу?
   - Да, ибо у меня есть доказательства.
   - Надо, чтобы я могла представить ему эти доказательства и он по дос-
тоинству оценил их.
   - Конечно. Вы скажете ему, что я  опубликую  донесение  Буа-Робера  и
маркиза де Ботрю о свидании герцога с королевой у супруги  коннетабля  в
тот вечер, когда супруга коннетабля давала бал-маскарад. А чтобы у  него
не оставалось никаких сомнений, вы ему скажете, что он  приехал  туда  в
костюме Великого Могола, в котором собирался быть там кавалер де  Гиз  и
который он купил у де Гиза за три тысячи пистолей...
   - Хорошо, ваша светлость.
   - Мне известно до мельчайших подробностей, как он вошел и затем вышел
ночью из дворца, куда он  проник  переодетый  итальянцем-предсказателем.
Для того чтобы он окончательно убедился в достоверности  моих  сведений,
вы скажете ему, что под плащом на нем было надето широкое белое  платье,
усеянное черными блестками, черепами и скрещенными костями,  так  как  в
случае какой-либо неожиданности он хотел выдать себя за привидение Белой
Дамы, которое, как всем известно, всегда появляется в  Лувре  перед  ка-
ким-нибудь важным событием...
   - Это все, ваша светлость?
   - Скажите ему, что я знаю также все подробности похождения в  Амьене,
что я велю изложить их в виде небольшого занимательного романа с  планом
сада и с портретами главных действующих лиц этой ночной сцены.
   - Я скажу ему это.
   - Передайте ему еще, что Монтегю в моих руках, что Монтегю  в  Басти-
лии, и хотя у него не перехватили, правда, никакого письма, но пытка мо-
жет вынудить его сказать то, что он знает, и... даже то, чего не знает.
   - Превосходно.
   - И, наконец, прибавьте, что герцог, спеша уехать с острова Рэ, забыл
в своей квартире некое письмо госпожи де Шеврез, которое сильно  порочит
королеву, ибо оно доказывает не только то, что ее величество  может  лю-
бить врагов короля, но и то, что она состоит в заговоре с врагами  Фран-
ции. Вы хорошо запомнили все, что я вам сказал, не так ли?
   - Судите сами, ваше высокопреосвященство: бал у  супруги  коннетабля,
ночь в Лувре, вечер в Аменьене, арест Монтегю, письмо госпожи де Шеврез.
   - Верно, совершенно верно. У вас прекрасная память, миледи.
   - Но если, несмотря на все эти довод