Кларик, что как нельзя более  благода-
рен за ее благосклонность и предоставляет себя в ее распоряжение. Однако
он не решился написать ей, боясь, что не сумеет так  изменить  свой  по-
черк, чтобы проницательный взгляд миледи не узнал его.
   Ровно в девять часов Д'Артаньян был на  Королевской  площади.  Должно
быть, слуги, ожидавшие в передней, были предупреждены, ибо,  как  только
Д'Артаньян вошел в дом, один из них немедленно побежал  доложить  о  нем
миледи, хотя мушкетер даже не успел спросить, принимает ли она.
   - Просите, - сказала миледи коротко, но таким пронзительным  голосом,
что Д'Артаньян услыхал его еще в передней.
   Лакей проводил его в гостиную.
   - Меня ни для кого нет дома, - сказала миледи. - Слышите, ни для  ко-
го!
   Лакеи вышел.
   Д'Артаньян с любопытством взглянул на миледи; она была бледна, и гла-
за ее казались утомленными - то ли от слез, то ли от бессонных ночей.  В
комнате было не так светло, как обычно, но, несмотря на  этот  преднаме-
ренный полумрак, молодой женщине не удалось скрыть  следы  лихорадочного
возбуждения, снедавшего ее в последние два дня.
   Д'Артаньян приблизился к ней с таким же любезным видом,  как  обычно.
Сделав над собой невероятное усилие, она приветливо улыбнулась  ему,  но
эта улыбка плохо вязалась с ее искаженным от волнения лицом.
   Д'Артаньян осведомился у миледи, как она себя чувствует.
   - Плохо, - ответила она, - очень плохо.
   - В таком случае, - сказал Д'Артаньян, - я помешал. Вам, конечно, ну-
жен отдых, и я сейчас же уйду.
   - О нет! - сказала миледи. -  Напротив,  останьтесь,  господин  Д'Ар-
таньян, ваше милое общество развлечет меня.
   "Ого! - подумал Д'Артаньян. - Она никогда не была так  любезна,  надо
быть начеку".
   Миледи приняла самый дружеский тон, на какой была способна, и  поста-
ралась придать необычайное оживление разговору. Возбуждение,  покинувшее
ее на короткий миг, вновь вернулось к ней, и глаза ее снова  заблестели,
щеки покрылись краской, губы порозовели. Перед д'Артаньяном  снова  была
Цирпея, давно уже покорившая его своими чарами. Любовь, которую он  счи-
тал угасшей, только уснула и теперь вновь пробудилась в его сердце.  Ми-
леди улыбалась, и Д'Артаньян чувствовал, что он готов погубить свою душу
ради этой улыбки.
   На миг он почувствовал даже нечто вроде угрызений совести.
   Миледи между тем сделалась разговорчивее. Она спросила у д'Артаньяна,
есть ли у него любовница.
   - Ах! - сказал Д'Артаньян самым нежным тоном,  на  какой  только  был
способен. - Можете ли вы быть настолько жестоки,  чтобы  предлагать  мне
подобные вопросы? Ведь с тех пор, как я увидел вас, я дышу только вами и
вздыхаю о вас одной!
   Миледи улыбнулась странной улыбкой.
   - Так вы меня любите? - спросила она.
   - Неужели мне надо говорить об этом, неужели вы не заметили этого са-
ми?
   - Положим, да, но ведь вы знаете, что чем больше в  сердце  гордости,
тем труднее бывает покорить его.
   - О, трудности не пугают меня! - сказал Д'Артаньян.  -  Меня  ужасает
лишь то, что невозможно.
   - Для настоящей любви нет ничего невозможного, - возразила миледи.
   - Ничего, сударыня?
   - Ничего, - повторила миледи.
   "Черт возьми! - подумал Д'Артаньян про себя. - Топ совершенно переме-
нился. Уж не влюбилась ли, чего доброго, в меня эта взбалмошная  женщина
и не собирается ли она подарить мне - мне самому - другой сапфир,  вроде
того, какой она подарила мнимому де Варду? "
   Д'Артаньян поспешно пододвинул свой стул к креслу миледи.
   - Послушайте, - сказала она, - что бы вы сделали, чтобы доказать  мне
любовь, о которой вы говорите?
   - Все, чего бы вы от меня ни потребовали. Приказывайте - я готов!
   - На все?
   - На все! - вскричал Д'Артаньян, знавший наперед, что, давая подобное
обязательство, он рискует немногим.
   - Хорошо! В таком случае - поговорим, - сказала миледи, в  свою  оче-
редь придвигая свое кресло к стулу д'Артаньяна.
   - Я вас слушаю, сударыня, - ответил он.
   С минуту миледи молчала, задумавшись и как бы колеблясь, затем, види-
мо, решилась.
   - У меня есть враг, - сказала она.
   - У вас, сударыня? - вскричал Д'Артаньян, притворяясь  удивленным.  -
Боже мой, возможно ли это? Вы так прекрасны и так добры!
   - Смертельный враг.
   - В самом деле?
   - Враг, который оскорбил меня так жестоко, что  теперь  между  ним  и
мной война насмерть. Могу я рассчитывать на вас как на помощника?
   Д'Артаньян сразу понял, чего хочет от него это мстительное создание.
   - Можете, сударыня! - произнес он напыщенно. - Моя шпага и жизнь при-
надлежат вам вместе с моей любовью!
   - В таком случае, - сказала миледи, - если вы  так  же  отважны,  как
влюблены...
   Она замолчала.
   - Что же тогда? - спросил Д'Артаньян.
   - Тогда... - продолжала миледи после минутной паузы, - тогда вы може-
те с нынешнего же для перестать бояться невозможного.
   - Нет, я не вынесу такого счастья! - вскричал д'Артаньян, бросаясь на
колени перед миледи и осыпая поцелуями ее руки, которых она не отнимала.
   "Отомсти за меня этому презренному де Варду, - стиснув  зубы,  думала
миледи, - а потом я сумею избавиться от тебя, самонадеянный глупец, сле-
пое орудие моей мести! "
   "Приди добровольно в мои объятия, лицемерная и опасная женщина! - ду-
мал д'Артаньян. - Приди ко мне! И тогда я посмеюсь  над  тобой  за  твое
прежнее издевательство вместе с тем человеком, которого ты хочешь  убить
моей рукой".
   Д'Артаньян поднял голову.
   - Я готов, - сказал он.
   - Так, значит, вы поняли меня, милый д'Артаньян? - спросила миледи.
   - Я угадал бы ваше желание по одному вашему взгляду.
   - Итак, вы согласны обнажить для меня вашу шпагу - шпагу, которая уже
приобрела такую известность?
   - В любую минуту.
   - Но как же я отплачу вам за такую услугу? - сказала миледи. - Я знаю
влюбленных: это люди, которые ничего не делают даром.
   - Вы знаете, о какой  награде  я  мечтаю,  -  ответил  д'Артаньян,  -
единственной награде, достойной вас и меня!
   И он нежно привлек ее к себе.
   Она почти не сопротивлялась.
   - Корыстолюбец! - сказала она с улыбкой.
   - Ах! - вскричал д'Артаньян, и в самом деле охваченный страстью,  ко-
торую эта женщина имела дар зажигать в его сердце. - Мое счастье мне ка-
жется невероятным, я все время боюсь, что оно может улететь от меня, как
сон, вот почему я спешу превратить его в действительность!
   - Так заслужите же это невероятное счастье.
   - Я в вашем распоряжении, - сказал д'Артаньян.
   - Это правда? - произнесла миледи, отгоняя последнюю тень сомнения.
   - Назовите мне того негодяя, который осмелился вызвать слезы на  этих
прекрасных глазах.
   - Кто вам сказал, что я плакала?
   - Мне показалось...
   - Такие женщины, как я, не плачут, - сказала миледи.
   - Тем лучше! Итак, скажите же мне, как его имя.
   - Но подумайте, ведь в его имени заключается вся моя тайна.
   - Однако должен же я знать это имя.
   - Да, должны. Вот видите, как я вам доверяю!
   - Я счастлив. Его имя?
   - Вы знаете этого человека.
   - Знаю?
   - Да.
   - Надеюсь, это не кто-либо из моих друзей? - спросил д'Артаньян,  ра-
зыгрывая нерешительность, чтобы заставить миледи поверить в то,  что  он
ничего не знает.
   - Так, значит, будь это кто-либо из ваших друзей, вы бы поколебались?
- вскричала миледи, и угрожающий огонек блеснул в ее глазах.
   - Нет, хотя бы это был мой родной брат! - ответил д'Артаньян как бы в
порыве восторга.
   Наш гасконец ничем не рисковал, он действовал наверняка.
   - Мне нравится ваша преданность, - сказала миледи.
   - Увы! Неужели это все, что вам нравится  во  мне?  -  спросил  д'Ар-
таньян.
   - Нет, я люблю и вас, вас! - сказала она, взяв его руку.
   И д'Артаньян ощутил жгучее пожатие, от которого он  весь  затрепетал,
словно и ему передалось волнение миледи.
   - Вы любите меня! - вскричал он. - О, мне кажется, я схожу с ума!
   И он заключил ее в объятия. Она не сделала попытки уклониться от  его
поцелуя, но и не ответила на него.
   Губы ее были холодны: д'Артаньяну показалось, что он  поцеловал  ста-
тую.
   И все же он был упоен радостью, воспламенен любовью; он почти поверил
в нежные чувства миледи, он почти поверил в преступление де Варда.  Если
бы де Вард оказался сейчас здесь, возле него, он мог бы его убить.
   Миледи воспользовалась этой минутой.
   - Его имя... - начала она.
   - Де Вард, я знаю! - вскричал д'Артаньян.
   - Как вы узнали об этом? - спросила миледи, схватив его за руки и пы-
таясь проникнуть взглядом в самую глубь его души.
   Д'Артаньян понял, что увлекся и совершил ошибку.
   - Говорите, говорите! Да говорите же! - повторяла миледи.  -  Как  вы
узнали об этом?
   - Как я узнал? - переспросил д'Артаньян.
   - Да, как?
   - Вчера я встретился в одном доме с  де  Бардом,  и  он  показал  мне
кольцо, которое, по его словам, было подарено ему вами.
   - Подлец! - вскричала миледи.
   Это слово, по вполне понятным причинам, отдалось в самом сердце д'Ар-
таньяна.
   - Итак? - вопросительно произнесла миледи.
   - Итак, я отомщу за вас этому подлецу! - ответил д'Артаньян  с  самым
воинственным видом.
   - Благодарю, мой храбрый друг! - сказала миледи. - Когда  же  я  буду
отомщена?
   - Завтра, сию минуту, когда хотите!
   Миледи чуть было не крикнула: "Сию минуту!" - но решила, что проявить
подобную поспешность было бы не особенно любезно по  отношению  к  д'Ар-
таньяну.
   И тому же ей надо было еще принять тысячу  предосторожностей  и  дать
своему защитнику тысячу наставлений относительно того, каким образом из-
бежать объяснений с графом в присутствии секундантов. Д'Артаньян рассеял
ее сомнения одной фразой.
   - Завтра вы будете отомщены, - сказал он, - или я умру!
   - Нет! - ответила она. - Вы отомстите за  меня,  но  не  умрете.  Это
трус.
   - С женщинами - возможно, но не с мужчинами. Ктокто, а я кое-что знаю
о нем.
   - Однако, если не ошибаюсь, в вашей стычке с ним вам не пришлось  жа-
ловаться на судьбу.
   - Судьба - куртизанка; сегодня она благосклонна, а завтра  может  по-
вернуться ко мне спиной.
   - Другими словами, вы уже колеблетесь.
   - Нет, боже сохрани, я не колеблюсь, но справедливо ли будет  послать
меня на возможную смерть, подарив мне только надежду и ничего больше?
   Миледи ответила взглядом, говорившим: "Ах, дело только в этом! Будьте
же смелее! "
   И она пояснила свой взгляд, с нежностью проговорив!
   - Вы правы.
   - О, вы ангел! - вскричал д'Артаньян.
   - Итак, мы обо всем договорились? - спросила она.
   - Кроме того, о чем я прошу вас, моя дорогая.
   - Но если я говорю, что вы можете быть уверены в моей любви?
   - У меня нет завтрашнего дня, и я не могу ждать.
   - Тише! Я слышу шаги брата. Он не должен застать вас здесь.
   Она позвонила. Появилась Кэтти.
   - Выйдите через эту дверь, - сказала миледи, отворив маленькую потай-
ную дверь, - и возвращайтесь в одиннадцать часов. Мы закончим этот  раз-
говор. Кэтти проведет вас ко мне.
   При этих словах бедная девушка едва не лишилась чувств.
   - Ну, сударыня! Что же вы застыли на месте, словно статуя? Вы  слыша-
ли? Сегодня в одиннадцать часов вы  проведете  ко  мне  господина  д'Ар-
таньяна.
   "Очевидно, все ее свидания назначаются на одиннадцать часов, -  поду-
мал д'Артаньян. - Это вошло у нее в привычку".
   Миледи протянула ему руку, которую он нежно поцеловал.
   "Однако... - думал он, уходя и едва отвечая на упреки Кэтти, - однако
как бы мне не остаться в дураках! Нет сомнения, что эта женщина способна
на любое преступление. Будем же осторожны".


   VII
   ТАЙНА МИЛЕДИ

   Д'Артаньян вышел из особняка и не поднялся к Кэтти, несмотря на  нас-
тойчивые мольбы девушки; он сделал это по двум причинам: чтобы  избежать
упреков, обвинений, просьб, а также чтобы немного сосредоточиться и  ра-
зобраться в своих мыслях, а по возможности и в мыслях этой женщины.
   Единственное, что было ясно во всей этой истории,  -  это  что  д'Ар-
таньян безумно любил миледи и что она совсем его не любила.  На  секунду
д'Артаньян понял, что лучшим выходом для него было бы  вернуться  домой,
написать миледи длинное письмо и признаться, что он и де  Вард  были  до
сих пор одним и тем же лицом и что, следовательно, убийство де Барда бы-
ло бы для него равносильно самоубийству. Но и его тоже подстегивала сви-
репая жажда мести; ему хотелось еще раз обладать этой женщиной, уже  под
своим собственным именем, и, так как эта месть имела в  его  глазах  из-
вестную сладость, он был не в силах от нее отказаться.
   Пять или шесть раз обошел он Королевскую площадь, оборачиваясь  через
каждые десять шагов, чтобы посмотреть на свет в комнатах миледи,  прони-
кавший сквозь жалюзи; сегодня миледи не так торопилась уйти  в  спальню,
как в первый раз, это было очевидно.
   Наконец свет погас.
   Вместе с этим огоньком исчезли последние следы нерешительности в душе
д'Артаньяна; ему припомнились подробности первой ночи,  и  с  замирающим
сердцем, с пылающим лицом он вошел в особняк и бросился в комнату Кэтти.
   Бледная как смерть, дрожа всем телом, Кэтти попыталась было  удержать
своего возлюбленного, но миледи, которая все время прислушивалась, услы-
хала, как вошел д'Артаньян, и отворила дверь.
   - Войдите, - сказала она.
   Все это было исполнено такого невероятного бесстыдства,  такой  чудо-
вищной наглости, что д'Артаньян не мог поверить тому, что видел  и  слы-
шал. Ему казалось, что он стал действующим лицом одного из тех фантасти-
ческих приключений, какие бывают только во сне.
   Тем не менее он порывисто бросился навстречу миледи, уступая той при-
тягательной силе, которая действовала на него, как магнит  действует  на
железо.
   Дверь за ними закрылась.
   Кэтти бросилась к этой двери.
   Ревность, ярость, оскорбленная  гордость,  все  страсти,  бушующие  в
сердце влюбленной женщины, толкали ее на разоблачение,  но  она  погибла
бы, если бы призналась, что принимала участие  в  подобной  интриге,  и,
сверх того, д'Артаньян был бы потерян для нее  навсегда.  Это  последнее
соображение, продиктованное любовью, склонило ее принести еще и эту пос-
леднюю жертву.
   Что касается д'Артаньяна, то он достиг предела своих желаний:  сейчас
миледи любила в нем не его соперника, она любила или делала вид, что лю-
бит его самого. Правда, тайный внутренний голос говорил молодому челове-
ку, что он был лишь орудием мести, что его ласкали лишь для того,  чтобы
он совершил убийство, но гордость, самолюбие, безумное увлечение застав-
ляли умолкнуть этот голос, заглушали этот ропот. К тому же наш гасконец,
как известно не страдавший отсутствием самоуверенности, мысленно сравни-
вал себя с де Вардом и спрашивал себя, почему, собственно,  нельзя  было
полюбить его, д'Артаньяна, ради него самого.
   Итак, он всецело отдался ощущениям настоящей минуты.  Миледи  уже  не
казалась ему той женщиной с черными замыслами, которая на  миг  ужаснула
его; это была пылкая любовница, всецело отдававшаяся любви, которую, ка-
залось, испытывала и она сама.
   Так прошло около двух  часов.  Восторги  влюбленной  пары  постепенно
утихли. Миледи, у которой не было тех причин для забвения, какие были  у
д'Артаньяна, первая вернулась к действительности и спросила  у  молодого
человека, придумал ли он какой-нибудь предлог, чтобы на  следующий  день
вызвать на дуэль графа де Варда.
   Однако мысли д'Артаньяна приняли теперь совершенно иное  течение,  он
забылся, как глупец, и шутливо возразил, что сейчас слишком позднее вре-
мя, чтобы думать о дуэлях на шпагах.
   Это безразличие к единственному предмету,  ее  занимавшему,  испугало
миледи, и ее вопросы сделались более настойчивыми.
   Тогда д'Артаньян, никогда не думавший всерьез об этой немыслимой дуэ-
ли, попытался перевести разговор на другую тему, но это было  уже  не  в
его силах.
   Твердый ум и железная воля миледи не позволили ему выйти  из  границ,
намеченных ею заранее.
   Д'Артаньян не нашел ничего более остроумного, как посоветовать миледи
простить де Варда и отказаться от ее жестоких замыслов.
   Однако при первых же его словах молодая женщина вздрогнула и  отстра-
нилась от него.
   - Уж не боитесь ли вы, любезный д'Артаньян? -  насмешливо  произнесла
она пронзительным голосом, странно прозвучавшим в темноте.
   - Как вы можете это думать, моя дорогая! - ответил д'Артаньян.  -  Но
что, если этот бедный граф де Вард менее виновен, чем вы думаете?
   - Так или иначе, - сурово проговорила миледи, - он  обманул  меня,  а
раз это так - он заслужил смерть.
   - Пусть же он умрет, если вы осудили  его,  -  проговорил  д'Артаньян
твердым тоном, показавшимся миледи исполненным безграничной преданности.
   И она снова придвинулась к нему.
   Мы не можем сказать, долго ли тянулась  ночь  для  миледи,  но  д'Ар-
таньяну казалось, что он еще не провел с ней и двух часов, когда  сквозь
щели жалюзи забрезжил день, вскоре заливший всю спальню своим  белесова-
тым светом.
   Тогда, видя, что д'Артаньян собирается ее покинуть, миледи  напомнила
ему о его обещании отомстить за нее де Варду.
   - Я готов, - сказал д'Артаньян, - но прежде я хотел  бы  убедиться  в
одной вещи.
   - В какой же? - спросила миледи.
   - В том, что вы меня любите.
   - Мне кажется, я уже доказала вам это.
   - Да, и я ваш телом и душой.
   - Благодарю вас, мой храбрый возлюбленный! Но ведь и вы тоже докажете
мне вашу любовь, как я доказала вам свою, не так ли?
   - Конечно, - подтвердил д'Артаньян. - Но если вы любите меня, как го-
ворите, то неужели вы не боитесь за меня хоть немного?
   - Чего я могу бояться?
   - Как - чего? Я могу быть опасно ранен, даже убит...
   - Этого не может быть, - сказала миледи, - вы так мужественны  и  так
искусно владеете шпагой.
   - Скажите, разве вы не предпочли бы какое-нибудь другое средство, ко-
торое точно так же отомстило бы за вас и сделало поединок ненужным?
   Миледи молча взглянула на своего любовника: белесоватый свет утренней
зари придавал ее светлым глазам странное, зловещее выражение.
   - Право, - сказала она, - мне кажется, что вы колеблетесь.
   - Нет, я не колеблюсь, но с тех пор, как вы разлюбили  этого  бедного
графа, мне, право, жаль его, и, помоему, мужчина должен быть так жестоко
наказан потерей вашей любви,  что  уже  нет  надобности  наказывать  его
как-либо иначе.
   - Кто вам сказал, что я любила его? - спросила миледи.
   - Во всяком случае, я смею думать без чрезмерной самонадеянности, что
сейчас вы любите другою, - сказал молодой человек  нежным  тоном,  -  и,
повторяю вам, я сочувствую графу.
   - Вы?
   - Да, я.
   - Но почему же именно вы?
   - Потому что один я знаю...
   - Что?
   - ...что он далеко не так виновен или, вернее, не был так виновен пе-
ред вами, как кажется.
   - Объяснитесь... - сказала миледи с тревогой в голосе, - объяснитесь,
потому что я, право, не понимаю, что вы хотите этим сказать.
   Она взглянула на д'Артаньяна, державшего ее в объятиях, и в ее глазах
появился огонек.
   - Я порядочный человек, - сказал  д'Артаньян,  решивший  покончить  с
этим, - и с тех пор, как ваша любовь принадлежит мне, с тех пор,  как  я
уверен в ней... а ведь я могу быть уверен в нашей любви, не так ли?
   - Да, да, конечно... Дальше!
   - Так вот, я вне себя от радости, и меня тяготит одно признание.
   - Признание?
   - Если б я сомневался в вашей любви, я бы не сделал его, но  ведь  вы
любите меня, моя прекрасная возлюбленная? Не правда ли,  вы...  вы  меня
любите?
   - Разумеется, люблю.
   - В таком случае - скажите: простили бы вы мне,  если  бы  чрезмерная
любовь заставила меня оказаться в чем-либо виноватым перед вами?
   - Возможно.
   Д'Артаньян хотел было приблизить свои губы к губам миледи, но она от-
толкнула его.
   - Признание... - сказала она, бледнея. - Что это за признание?
   - У вас было в этот четверг свидание с де Вардом здесь, в этой  самой
комнате, не так ли?
   - У меня? Нет, ничего подобног