варивали о вас  и  о
наших друзьях. Должен заметить, что Безмо принял меня холодно.  Я  прос-
тился с ним. Когда я шел домой, меня остановил какой-то солдат и  попро-
сил (он, наверное, узнал меня, несмотря на мой штатский костюм):  "Капи-
тан, не сделаете ли вы мне одолжение дочитать адрес на этом письме". И я
прочитал: "Господину дю Баллону, в Сен-Манде, у господина Фуке". -  "Вот
как! - подумал я. - Портос не вернулся в Пьерфон или в Бель-Иль,  как  я
предполагал, Портос живет в СенМанде у господина  Фуке!  Господина  Фуке
нет в СенМанде. Значит, Портос или один, или с Арамисом, навестим  его".
И я отправился к Портосу.
   - Отлично! - рассеянно кивнул Арамис.
   - Вы мне не рассказали этого, - укоризненно заметил Портос.
   - Времени не было, друг мой.
   - И вы увезли Портоса в Фонтенбло?
   - К Планше.
   - Планше живет в Фонтенбло? - удивился Арамис.
   - Да, возле кладбища! - необдуманно выпалил Портос.
   - Как, возле кладбища? - подозрительно спросил Арамис.
   "Отлично, - подумал мушкетер, -  воспользуемся  замешательством,  раз
оно наступило".
   - Да, возле кладбища, - подтвердил Портос. - Планше превосходный  ма-
лый и варит отличное варенье, но окна его дома выходят на кладбище.  Это
действует угнетающе. Вот и сегодня утром...
   - Сегодня утром?.. - спросил Арамис, волнуясь все больше и больше.
   ДаАртаньян повернулся спиной и стал  выстукивать  на  оконном  стекле
марш.
   - Сегодня утром, - продолжал Портос, - мы видели похороны.
   - Вот как!
   - Ужасно грустное зрелище. Я бы не стал жить в доме, откуда постоянно
видишь мертвецов... А вот д'Артаньяну это, кажется, нравится.
   - ДаАртаньян тоже видел эту церемонию?
   - Не то что видел - пожирал глазами.
   Арамис вздрогнул и обернулся к мушкетеру, но тот  завязал  оживленный
разговор с де Сент-Эньяном. Арамис продолжал расспрашивать Портоса;  вы-
жав весь сок из этого исполинского лимона, он бросил его, подошел к  да-
Артаньяну и, хлопнув его по плечу, сказал:
   - Друг мой, мы не ужинаем у короля.
   - А я ужинаю.
   - Вы можете уделить мне десять минут?
   - Хоть двадцать. Раньше его величество не сядет за стол.
   - Где мы будем разговаривать?
   - Хотя бы здесь, на скамейке; король ушел, значит, можно присесть,  и
в зале никого нет.
   - Так присядем.
   Они сели. Арамис взял даАртаньяна за руку.
   - Признайтесь, дорогой друг, - начал он, - что вы внушили Портосу не-
которое недоверие ко мне.
   - Охотно признаюсь, но не в том, в чем вы меня подозреваете. Я видел,
что Портос смертельно скучает, и решил, представив его королю, сделать и
для него и для вас то, чего вы никогда бы не сделали.
   - Что же именно?
   - Расхвалить вас в присутствии короля.
   - Благодарю вас. Вы как нельзя лучше привели в исполнение свое  реше-
ние.
   - И приблизил к вам уже уплывавшую кардинальскую шапку.
   - Признаюсь, - продолжал Арамис со странной  улыбкой,  -  вы  положи-
тельно незаменимый человек по части облагодетельствования своих друзей.
   - Вы, значит, согласны, что я действовал только в интересах Портоса?
   - Я тоже хотел позаботиться о нем, но у вас руки длиннее.
   Теперь наступила очередь улыбнуться даАртаньяну.
   - Позвольте, - остановил его Арамис, - мы должны сказать  друг  другу
всю правду. Любите ли вы меня попрежнему, дорогой даАртаньян?
   - Именно по-прежнему, - отвечал даАртаньян, не  очень  связывая  себя
этим ответом.
   - В таком случае благодарю вас, и будем говорить друг с другом совер-
шенно откровенно, - предложил Арамис. - Вы приезжали в Бель-Иль ради ко-
роля?
   - Разумеется!
   - Значит, вы хотели отнять у нас удовольствие поднести королю  укреп-
ленный Бель-Иль?
   - Но, мой друг, чтобы отнять у вас удовольствие, мне нужно было пред-
варительно знать о вашем намерении.
   - Вы приезжали в Бель-Иль, ничего не зная?
   - О вас - да! Скажите на милость, каким образом мог  я  предположить,
что Арамис сделался инженером, способным строить укрепления, как Полибий
или Архимед.
   - Это верно. Однако вы догадались, что я там?
   - О да.
   - И Портос тоже?
   - Дражайший, я не мог догадаться, что Арамис стал инженером. Я не мог
догадаться, что им стал Портос. Один латинский писатель сказал:  "Орато-
ром делаются, поэтом родятся". Но он не говорил: "Портосом родятся,  ин-
женером делаются".
   - Вы всегда отличались очаровательным остроумием, - холодно усмехнул-
ся Арамис. - Но пойдем дальше.
   - Пойдем.
   - Узнав нашу тайну, вы поторопились сообщить ее королю?
   - Я поторопился, милейший, увидев, что спешите вы. Когда человек, ве-
сящий двести пятьдесят восемь фунтов, как Портос,  мчится  на  почтовых;
когда прелат-подагрик (простите, вы сами сказали мне это) летит как  ве-
тер, - то у меня возникает подозрение, что двое моих друзей, не пожелав-
шие предупредить меня, хотят скрыть от меня что-то очень важное, и, воля
ваша, я тоже мчусь... насколько позволяют мне моя  худоба  и  отсутствие
подагры.
   - Дорогой друг, а не подумали ли вы, что можете оказать мне и Портосу
медвежью услугу?
   - Очень подумал; но ведь и вы с Портосом  заставили  меня  сыграть  в
Бель-Иле весьма незавидную роль.
   - Простите меня, - сказал Арамис.
   - И вы меня извините, - отвечал даАртаньян.
   - Словом, - продолжал Арамис, - вы теперь знаете все.
   - Ей-богу, не все!
   - Вы знаете, что мне пришлось немедленно предупредить господина Фуке,
чтобы он опередил вас у короля.
   - Тут что-то темное.
   - Да нет же! У господина Фуке много врагов. Ведь вам это известно?
   - О да!
   - И один особенно опасный?
   - Опасный?
   - Смертельный! И с целью побороть влияние этого врага  Фуке  пришлось
доказывать королю свою глубокую преданность и готовность идти на  всякие
жертвы. Он сделал его величеству сюрприз, подарив ему Бель-Иль.
   А если бы вы первый приехали в Париж, сюрприз был бы испорчен... Соз-
далось бы впечатление, что мы испугались.
   - Понимаю.
   - Вот и вся тайна, - закончил Арамис, довольный тем, что ему  удалось
убедить мушкетера.
   - Однако, - усмехнулся даАртаньян, - проще было  бы  отвести  меня  в
сторону, когда мы были в Бель-Иле, и сказать: "Дорогой друг, мы укрепля-
ем Бель-Иль-ан-Мер, чтобы преподнести его королю... Сделайте нам одолже-
ние и откройте, за кого вы: за господина Кольбера или за  господина  Фу-
ке?" Может быть, я ничего не ответил бы; но если бы вы спросили: "А  мне
вы друг?" - я бы ответил: "Да".
   Арамис опустил голову.
   - Таким образом, - продолжал даАртаньян, - я  был  бы  обезоружен  и,
придя к королю, заявил бы: "Государь, господин Фуке укрепляет  Бель-Иль,
и укрепляет превосходно; но вот что поручил мне  передать  вашему  вели-
честву господин губернатор Бель-Иля". Или же: "Господин Фуке  собирается
посетить вас, чтобы сообщить о своих намерениях". Я не сыграл бы  глупой
роли, ваш сюрприз не был бы испорчен, и мы не косились бы друг на друга.
   - А теперь, - сказал Арамис, - вы действовали как друг Кольбера. Зна-
чит, вы его друг?
   - Ей-богу, нет! - воскликнул капитан. - Господин Кольбер педант, и  я
ненавижу его, как ненавидел Мазарини, но мне он не страшен.
   - А я люблю господина Фуке, - заявил Арамис, - и предан ему. Вы знае-
те мое положение... Я был беден... Господин Фуке дал мне доход, выхлопо-
тал епископство; господин Фуке оказал мне много услуг и был очень  любе-
зен со мной; я достаточно хорошо знаю свет, чтобы оценить доброе отноше-
ние к себе. Итак, господин Фуке завоевал мое сердце, и я  отдал  себя  в
его распоряжение.
   - Превосходно. У вас прекрасный господин.
   Арамис поджал губы.
   - Я думаю, что лучшего не найти.
   Последовало молчание. ДаАртаньян не нарушал его.
   - Вы, наверное, знаете от Портоса, как он попал в эту историю?
   - Нет, - ответил ДаАртаньян - Я, правда,  любопытен,  но  никогда  не
расспрашиваю друга, если он хочет скрыть от меня какую-нибудь тайну.
   - Я сейчас расскажу вам это.
   - Не стоит, если ваше признание свяжет меня.
   - Не бойтесь. Я всегда очень любил Портоса за его простодушие и  доб-
роту; Портос человек прямой. С тех пор, как  я  стал  епископом,  я  ищу
простодушных людей, которые внушают мне любовь к правде  и  ненависть  к
интригам.
   ДаАртаньян погладил усы.
   - Увидя Портоса, я постарался подойти к нему поближе. У него не  было
дела, его присутствие напоминало мне доброе старое время и отвлекало  от
дурных мыслей. Я позвал Портоса в Ванн. Господин Фуке любит меня; узнав,
что Портос мой друг, он обещал похлопотать за него перед королем. Вот  и
вся тайна.
   - Я не злоупотреблю ею, - улыбнулся ДаАртаньян.
   - Я хорошо это знаю, дорогой друг; никто не облагает в такой  степени
чувством истинной чести, как вы.
   - Я польщен, Арамис.
   - А теперь...
   И прелат заглянул в самую душу своего друга.
   - А теперь поговорим о себе. Хотите стать другом господина  Фуке?  Не
перебивайте меня, прежде чем не узнаете, что я хочу сказать.
   - Слушаю.
   - Хотите сделаться маршалом Франции, пэром,  герцогом,  владеть  гер-
цогством с миллионным населением?
   - Что же нужно сделать, друг мой, чтобы получить все это?  -  спросил
ДаАртаньян.
   - Быть сторонником господина Фуке.
   - Я сторонник короля, дорогой друг.
   - Но не исключительно же, я думаю?
   - Я не раздваиваюсь.
   - Я полагаю, что вместе с большим сердцем у вас есть и некоторое чес-
толюбие?
   - Да, конечно.
   - И, следовательно...
   - И, следовательно, я желаю быть маршалом Франции; но маршалом,  гер-
цогом, пэром сделает меня король; король даст мне все это.
   Арамис пристально взглянул на даАртаньяна.
   - Разве король не властелин? - спросил ДаАртаньян.
   - Никто этого не оспаривает. Только ведь Людовик Тринадцатый тоже был
властелином.
   - Да, дорогой, но между Ришелье и Людовиком Тринадцатым не было  гос-
подина даАртаньяна, - спокойно заметил мушкетер.
   - Около короля, - продолжал Арамис, - много камней преткновения.
   - Но не для короля.
   - Конечно; однако...
   - Послушайте, Арамис, я вижу, что здесь каждый думает о себе и  никто
не помышляет о государе; а я буду поддерживать себя, поддерживая его.
   - А неблагодарность?
   - Ее боятся только слабые!
   - Вы очень уверены в себе.
   - Кажется, да.
   - Но, может быть, со временем вы перестанете быть нужным королю?
   - Напротив, я думаю, что в будущем понадоблюсь ему больше,  чем  ког-
да-либо. Слушайте, дорогой, если бы пришлось обуздать нового Конде,  кто
обуздал бы его? Вот это... только это во всей Франции!  -  И  даАртаньян
похлопал по своей шпаге.
   - Вы правы, - сказал Арамис, бледнея.
   Он встал и пожал руку даАртаньяну.
   - Вот в последний раз зовут к ужину, - поднялся с места капитан  муш-
кетеров. - Вы позволите...
   Арамис обнял мушкетера:
   - Такой друг, как вы, прекраснейшая жемчужина в королевской короне.
   И они разошлись.
   "Я так и думал, что это неспроста", -  промелькнуло  в  голове  даАр-
таньяна.
   "Нужно поскорее зажечь порох, - сказал про себя Арамис. -  ДаАртаньян
почуял подкоп".


   XVII
   ПРИНЦЕССА И ДЕ ГИШ

   Мы видели, что граф де Гиш вышел из залы в тот момент, когда  Людовик
XIV так галантно поднес Лавальер великолепные браслеты, выигранные им  в
лотерею.
   Некоторое время де Гиш прогуливался возле дворца, снедаемый  подозре-
ниями и тревогами. Затем он стал поджидать на террасе появления принцес-
сы. Прошло более получаса. У графа в его одиночестве вряд ли были  весе-
лые мысли. Он вынул из кармана записную книжку и после долгих  колебаний
написал:
   "Принцесса, умоляю вас уделить мне несколько мгновений для разговора.
Пусть вас не пугает эта просьба; она продиктована только глубоким почте-
нием, с которым, я, и т.д. и т.д.".
   Он подписал эту необычную просьбу и сложил листок вчетверо, но в этот
момент заметил, что гости королевы начинают расходиться. Он  увидел  Ла-
вальер, потом Монтале, которая разговаривала с Маликорном. Он  пропустил
всех гостей королевы-матери, только что наполнявших ее салон.
   Принцесса не показывалась. Однако ей необходимо  было  пересечь  этот
двор для возвращения домой, и Гиш внимательно наблюдал. Наконец он  уви-
дел принцессу; она шла с двумя пажами,  освещавшими  ей  путь  факелами;
дойдя до двери, она крикнула:
   - Пажи, ступайте узнать, где граф де Гиш. Он должен дать мне отчет  в
о дном - поручении. Если он свободен, попросите его прийти ко мне.
   Де Гиш молчал, спрятавшись в тень. Но как только  принцесса  вошла  к
себе, он опрометью сбежал с террасы и с самым равнодушным видом двинулся
навстречу пажам, которые направлялись в его комнату.
   "Вот как, принцесса послала за мной!" -  взволнованно  подумал  он  и
скомкал свою, теперь уже ненужную, записку.
   - Граф! - сказал один из пажей, заметив его. -  Мы  очень  рады,  что
встретили вас.
   - Что вам угодно, господа?
   - Мы по приказанию принцессы.
   - По приказанию принцессы? - повторил де Гиш с притворным удивлением.
   - Да. Ее высочество спрашивает вас: вы должны дать ей отчет  в  одном
поручении Вы свободны?
   - Я весь к услугам ее высочества.
   - В таком случае благоволите следовать за нами.
   Поднявшись к принцессе, де Гиш увидел, что она бледна и взволнованна.
У двери стояла Монтале, которой очень хотелось знать, что  происходит  в
уме ее госпожи.
   - А, это вы, господин де Гиш, - начала принцесса, увидя графа, - про-
шу вас... Мадемуазель де Монтале, вы свободны и можете уйти.
   Еще более заинтригованная Монтале поклонилась и ушла. Принцесса и  де
Гиш остались одни.
   Все преимущества были на стороне графа: сама принцесса пригласила его
на свидание. Но как мог граф воспользоваться  этой  милостью?  Принцесса
была так своенравна, характер ее был так изменчив. И она скоро обнаружи-
ла это; в самом начале разговора она вдруг спросила:
   - Неужели вам нечего сказать мне, граф?
   Ему показалось, что она угадала его мысли; ему показалось (влюбленные
доверчивы и слепы, как поэты или пророки),  ему  показалось,  будто  она
угадала его желание видеть ее и цель этого желания.
   - Да, принцесса, - поклонился он, - я очень удивлен.
   - Историей с браслетами? - перебила его принцесса. - Не правда ли?
   - Да, принцесса.
   - По-вашему, король влюблен? Скажите!
   Де Гиш пристально посмотрел на нее, и принцесса  опустила  глаза  под
этим взглядом, проникавшим до самого сердца.
   - По-моему, - отвечал он, - король, вероятно, хочет кого-то помучить,
иначе он не стал бы так афишировать свои чувства; он не решился  бы  так
спокойно компрометировать девушку, до сих пор вполне безупречную.
   - Эту бесстыдницу? - высокомерно промолвила принцесса.
   - Могу заверить ваше высочество, - с почтительной  твердостью  сказал
де Гиш, - что мадемуазель де Лавальер любит человек,  достойный  всякого
уважения.
   - Уж не Бражелон ли?
   - Да, принцесса. Он мой друг.
   - А какое дело королю до того, что он ваш друг?
   - Король знает, что Бражелон - жених мадемуазель де Лавальер;  и  так
как Рауль честно служил королю, король не захочет причинять непоправимо-
го несчастья.
   Принцесса звонко расхохоталась, и этот смех  болезненно  подействовал
на де Гиша.
   - Повторяю, принцесса, я не думаю, чтобы король  был  влюблен  в  Ла-
вальер, и в доказательство этого я хочу спросить у вас,  принцесса:  чье
самолюбие желал задеть его величество в данном случае?  Вы  знаете  весь
двор и поможете мне разрешить этот вопрос, тем более что,  как  уверяют,
ваше высочество очень близки с королем.
   Принцесса закусила губу и, не придумав ответа, изменила тему разгово-
ра.
   - Докажите мне, - сказала она, глядя на графа тем взглядом, в который
как будто была вложена вся душа, - докажите, что именно вы хотели  пого-
ворить со мной, хотя позвала вас я.
   Де Гиш торжественно вынул свою записку и подал принцессе.
   - Наши желания совпали.
   - Да, - произнес граф с нежностью, которую он не мог подавить, - и  я
уже объяснил вам, зачем я хотел вас видеть; вы  же,  принцесса,  еще  не
сказали, зачем вы потребовали меня к себе.
   - Это правда.
   Она колебалась.
   - Я с ума схожу из-за этих браслетов, - молвила она вдруг.
   - Вы ожидали, что король поднесет их вам? - спросил де Гиш.
   - А почему бы и нет?
   - Но ведь, принцесса, у короля, кроме вас,  его  невестки,  есть  еще
супруга?
   - А кроме Лавальер, - воскликнула уязвленная принцесса, - у него есть
я! У него есть весь двор!
   - Уверяю вас, принцесса, - почтительно поклонился граф, - что если бы
кто-либо услышал ваши слова и увидел ваши красные глаза и -  да  простит
меня бог - эту слезу, навернувшуюся на ваши ресницы... да, если  бы  кто
увидел это, то сказал бы, что ваше высочество ревнует.
   - Ревную! - надменно воскликнула принцесса. - Ревную к Лавальер?
   Она рассчитывала смирить де Гиша этим высокомерным жестом и надменным
тоном.
   - Да, к Лавальер, принцесса! - смело повторил он.
   - Кажется, сударь, вы позволяете себе оскорблять меня,  -  прошептала
она.
   - Нет, принцесса, - отвечал взволнованный граф, решивший, однако, ук-
ротить этот приступ гнева.
   - Вон! - крикнула принцесса вне себя от раздражения, до такой степени
хладнокровие и молчаливая почтительность де Гиша взбесили ее"
   Де Гиш отступил на несколько шагов, отвесил поклон, выпрямился, белый
как полотно, и слегка дрогнувшим голосом произнес:
   - Мне не стоило так  усердствовать,  чтобы  подвергнуться  совершенно
несправедливой немилости.
   И он не спеша повернулся спиной. Но не сделал он и  пяти  шагов,  как
принцесса бросилась за ним, точно тигрица, схватила его за рукав и воск-
ликнула, привлекая к себе:
   - Ваша притворная почтительность страшнее прямого оскорбления. Но ос-
корбляйте меня, только говорите!
   Она вся дрожала от ярости.
   - Принцесса, - мягко отвечал граф,  обнажая  шпагу,  -  пронзите  мое
сердце, но не томите!
   По устремленному на нее взгляду, полному любви, решимости и даже  от-
чаяния, она поняла, что этот человек, наружно такой  спокойный,  пронзит
себя шпагой, если она прибавит хоть слово.
   Она вырвала у него оружие и, сжав ему руку, с  исступлением,  которое
могло сойти за нежность, сказала:
   - Граф, пощадите меня! Вы видите, я страдаю, а у вас нет ни капли жа-
лости.
   Слезы заглушили ее голос. Увидев принцессу плачущей, де  Гиш  схватил
ее в объятия и отнес на кресло. Она задыхалась.
   - Почему, - говорил он, упав на колени, - вы не расскажете  мне,  что
вас печалит? Вы кого-нибудь любите? Скажите  мне!  Это  меня  убьет,  но
раньше я сумею утешить вас, облегчить ваши страдания и оказать вам какую
угодно услугу.
   - Неужели вы меня так любите?
   - Да, я вас люблю, принцесса!
   Она протянула ему обе руки.
   - Действительно, я люблю, - прошептала она так тихо, что никто, кроме
де Гиша, не расслышал бы.
   - Короля? - спросил он.
   Она слегка кивнула головой, и ее улыбка была похожа  на  те  просветы
между тучами, в которых после грозы как бы открывается рай.
   - Но в сердце знатной женщины, - прибавила  она,  -  живут  и  другие
страсти. Любовь - поэзия; но настоящей жизнью благородного сердца  явля-
ется гордость. Граф, я рождена на троне, я горда и  ревниво  отношусь  к
своему положению. Зачем король приближает к себе недостойных?
   - Опять! Вы снова оскорбляете бедную девушку, которая будет женой мо-
его друга.
   - Неужели вы так наивны, что верите в это?
   - Если бы я не верил, - отвечал де Гиш, сильно побледнев, -  Бражелон
завтра же узнал бы все; да, узнал бы, если  бы  у  меня  были  основания
предполагать, что бедняжка Лавальер забыла клятвы, данные  Раулю.  Впро-
чем, нет, было бы низко выдавать тайну женщины и было бы преступно  сму-
тить покой друга.
   - Вы думаете, - спросила принцесса, истерически захохотав, - что  не-
ведение - счастье?
   - Да, думаю, - отвечал он.
   - Докажите это, докажите! - приказала она.
   - Доказать нетрудно. Принцесса, весь двор говорит, что  король  любил
вас и что вы любили короля.
   - Ну! - заторопила он