ность - те же наличные деньги, и благодаря ей недостатка в новых
кредиторах у герцога никогда не бывало.
   На этот раз он обходился без церемоний; можно было подумать, что  тут
происходит грабеж: герцог отдавал решительно все. Восточная сказка,  по-
вествующая о бедном арабе, уносящем из разграбленного дворца  котел,  да
дне которого он скрыл мешок с золотом, арабе, свободно проходящем  среди
толпы и не вызывающем ничьей зависти, эта сказка в доме герцога де Бофо-
ра сделалась явью.
   Толпы людей опустошили его гардеробные и кладовые.
   Герцог де Бофор кончил тем, что роздал своих лошадей и запасы  своего
сена. Он осчастливил тридцать человек своей кухонной посудой и  утварью,
а триста - вином из своих погребов. К тому же все уходили из его дома  в
уверенности, что поведение герцога легко объяснимо, ибо он  рассчитывает
на новое состояние, которое добудет в арабских шатрах.
   Разоряя его дворец, всякий повторял себе самому, что король  посылает
его в Джиджелли, дабы он мог восстановись свое  растраченное  богатство;
что все африканские сокровища будут поровну разделены между адмиралом  и
королем; что эти богатства скрываются в копях, в которых добывают алмазы
и прочие баснословные драгоценные камни. Что же касается золотых  и  се-
ребряных россыпей в Атласских горах, то эта безделица не заслуживала да-
же упоминания.
   Но помимо копей и россыпей, которые можно  будет  разрабатывать  лишь
после войны, найдется, разумеется, и другая добыча, захваченная на  поле
сражения. Герцог отнимет все то, что бороздящие Средиземное море  пираты
награбили у христиан со времени битвы  при  Лепапто.  Миллионы,  которые
достанутся герцогу, уже не считали.
   Зачем же ему беречь обстановку, среди которой он жил до этого  време-
ни? Ведь он отправляется за новыми, более  редкостными  сокровищами.  Из
этого следовало, что беречь добро того, кто сам себя так плохо  оберега-
ет, незачем.
   Таково было положение в доме герцога, и Атос, с присущей ему проница-
тельностью, определил это с первого взгляда.
   Адмирал Франции был в несколько рассеянном настроении, так как только
что вышел из-за стола после ужина на пятьдесят человек, во время которо-
го обильно и долго пили за успех экспедиции; после десерта остатки  пир-
шества были отданы слугам, а пустые блюда - желающим взять их себе. Гер-
цог был опьянен и своим разорением, и своей популярностью. О я пил  свое
старое, выдержанное вино за здоровье вина, которое у него будет.
   Увидев Атоса с Раулем, он громко воскликнул:
   - Вот мне и привели моего адъютанта! Входите, граф, входите, виконт!
   Атос искал прохода между грудами белья и посуды.
   - Шагайте прямо! - посоветовал герцог.
   И предложил Атосу полный стакан вина.
   Атос выпил; Рауль едва пригубил.
   - Вот вам первое поручение, - сказал герцог Раулю. - Я рассчитываю да
вас. Вы поедете впереди меня до Антиба.
   - Слушаю, монсеньер.
   - Держите приказ. Знакомо ль вам море?
   - Да, монсеньер, я путешествовал с принцем.
   - Великолепно. Все эти плашкоуты и транспортные суда будут дожидаться
моего прибытия, чтобы служить мне эскортом и перевезти  припасы  разного
рода. Необходимо, чтобы войска через две недели, а то и раньше могли  бы
начать погрузку.
   - Все будет исполнено, монсеньер.
   - Этот приказ дает вам право посещать и обыскивать прибрежные  остро-
ва; если сочтете необходимым, проведите там рекрутский набор и забирайте
все, что может пригодиться в походе.
   - Будет исполнено, герцог.
   - А так как вы - человек деятельный и будете много работать, вам  по-
надобятся крупные суммы.
   - Надеюсь, что нет, монсеньер.
   - А я уверен, что да. Мой управляющий заготовил чеки по тысяче ливров
каждый; по этим чекам можно будет получать деньги  в  любом  городе  юга
Франции. Вам дадут сто таких чеков. Прощайте, виконт.
   Атос перебил герцога:
   - Берегите деньги, монсеньер; для войны с арабами потребуется столько
же золота, сколько свинца.
   - Я хочу попытаться вести ее, употребляя только свинец; и потом,  вам
известны мои мысли об этом походе: много шума, много огня, и я  исчезну,
если так будет нужно, в дыму.
   Произнеся эти слова, герцог де Бофор хотел было снопа  расхохотаться,
но понял, что в присутствии Атоса и Рауля это было бы неуместно.
   - Ах, - сказал он, прикрывая любезностью эгоизм, свойственный его по-
ложению и его возрасту, - вы оба принадлежите к разряду людей, с которы-
ми не следует встречаться после обеда; вы оба холодны, сухи и сдержанны,
тогда как я - огонь, пыл и хмель. Нет, дьявол меня возьми! Я буду встре-
чаться с вами, виконт, лишь натощак, а с вами, граф, если вы будете про-
должать в том же духе, я и вовсе не буду встречаться.
   Он говорил это, пожимая руку Атосу, который, улыбаясь, ответил ему:
   - Монсеньер, не роскошествуйте, потому что у вас сейчас много  денег.
Предсказываю, что через месяц, стоя  перед  своим  сундуком,  вы  будете
сдержанным, сухим и холодным, и тогда вас удивит,  что  Рауль,  находясь
рядом с вами, весел, полон жизни и  щедр,  потому  что,  располагая  но-
венькими экю, он предоставит их в ваше распоряжение.
   - Да услышит вас бог! - вскричал, придя в восторг, герцог. - Вы оста-
етесь со мной, граф! Решено.
   - Нот, я еду с Раулем; поручение, которое вы  на  него  возложили,  -
трудное и хлопотливое. Выполнить его одному виконту было бы почти невоз-
можно. Сами того не замечая, вы дали ему, монсеньер, чрезвычайно высокий
пост, и к тому же во флоте.
   - Это правда! Но разве такие,  как  он,  не  добиваются  всего,  чего
только ни захотят?
   - Монсеньер, вы ни в ком не найдете столько старания и  ума,  столько
истинной храбрости, как в Рауле; но если ваша посадка на суда не  удаст-
ся, пеняйте на себя самого.
   - Вот теперь он бранит меня!
   - Монсеньер, чтобы снабдить провиантом флот, чтобы собрать  флотилию,
чтобы укомплектовать экипажи рекрутами, даже адмиралу был  бы  необходим
целый год. А Рауль - кавалерист, капитан, и на все про все вы даете  ему
две недели!
   - Я убежден, что он справится.
   - Надеюсь, но я помогу ему.
   - Я рассчитывал на вас, дорогой граф; больше того, полагаю, что, дое-
хав с ним до Тулона, вы и дальше не отпустите его одного.
   - О! - воскликнул Атос и покачал головой.
   - Терпение! Терпение!
   - Монсеньер, разрешите откланяться. Нам пора!
   - Идите, и да поможет вам мое счастье!
   - Прощайте, монсеньер; да поможет и вам ваше счастье!
   - Чудесное начало для экспедиции за море! - заметил Атос своему сыну.
- Ни провианта, ни резервов, ни грузовой флотилии - что можно с этим по-
делать?
   - Если все едут туда за тем же, за чем я еду, - пробормотал Рауль,  -
то в провианте недостатка не будет.
   - Сударь, - строго сказал Атос, - не будьте несправедливы и безумны в
своем эгоизме или, если хотите, страдании. Если вы едете на войну с  на-
мерением быть убитым, вы ни в ком не нуждаетесь, чтобы выполнить это на-
мерение, и мне незачем было рекомендовать вас  герцогу  де  Бофору.  Но,
сделавшись приближенным главнокомандующего, приняв ответственный пост  в
рядах армии, вы больше не вправе располагать собой. Отныне вы не принад-
лежите себе; вы принадлежите этим бедным солдатам, которые, подобно вам,
имеют душу и тело, которые будут тосковать по родной стороне и  страдать
от всех горестей и печалей, одолевающих род человеческий. Знайте, Рауль,
что офицер - лицо не менее полезное, чем священник, и что в любви к сво-
ему ближнему он должен превосходить священника.
   - Граф, я всегда знал об этом и поступал в  соответствии  с  этим,  я
поступал бы так же и впредь... но...
   - Вы забываете о том, что принадлежите стране, гордящейся своей воен-
ною славой. Если хотите умереть, умирайте, но не без славы и пользы  для
Франции. Ну, Рауль, не огорчайтесь моими словами; я люблю вас и хотел бы
видеть вас совершенным во всех отношениях.
   - Мне приятно слушать ваши упреки, - тихо ответил молодой человек,  -
они врачуют меня и служат доказательством, что кто-то еще любит меня.
   - А теперь едем, Рауль; погода так божественно хороша, небо так  чис-
то, небо, которое мы будем видеть над своей головой, которое в Джиджелли
будет еще чище, чем здесь, и которое будет вам напоминать в чужих  краях
обо мне, как оно напоминает мне здесь о боге.
   Договорившись об этом основном пункте и обменявшись  мнениями  о  су-
масбродствах, творимых герцогом, отец и сын пришли к выводу, что  экспе-
диция за море не послужит на пользу Франции, ибо затевается  она  доста-
точно непродуманно и без подобающей подготовки.  И,  определив  политику
этого рода словом "тщеславие", отец и сын отправились в путь, увлекаемые
в большей мере своими желаниями, чем необходимостью, возлагаемой предна-
чертаниями судьбы.
   Заклание жертвы свершилось.


   XII
   СЕРЕБРЯНОЕ БЛЮДО

   Путешествие было очень приятным. Атос и Рауль пересекли Францию,  де-
лая по пятнадцать лье в день, а порою и больше - это бывало тогда, когда
горе Рауля особенно обострялось. Чтобы прибыть в Тулон, им  понадобилось
пятнадцать дней. Уже в Антибе они потеряли след даАртаньяна.
   Все говорило о том, что капитан мушкетеров по каким-то причинам поже-
лал ехать дальше инкогнито; по крайней мере, Атос,  собирая  сведения  о
даАртаньяне, узнал, что всадник, которого он  описывал,  при  выезде  из
Авиньона сменил верховых лошадей на карету и что окна в этой карете были
тщательно занавешены.
   Рауль был в отчаянии, что они не встретились с д'Артапьяном. Его неж-
ному сердцу хотелось проститься с ним, оно жаждало  утешений,  исходящих
от этого твердого, как сталь, человека.
   Атос знал на основании давнего опыта, что даАртаньян замыкается в се-
бе и становится непроницаемым, когда занят чем-то серьезным, будь то его
личное дело или королевская служба.
   К тому же он опасался, что слишком настойчивыми расспросами  о  даАр-
таньяне он, быть может, оскорбит своего друга  или  принесет  ему  вред.
Случилось, однако, что уже после того, как Рауль занялся вербовкой  рек-
рутов и собиранием шаланд и плашкоутов для отправки в Тулон, один из ры-
баков сказал графу, что его лодка была в починке, пострадав во время по-
ездки, предпринятой им с одним дворянином, торопившимся поскорее уехать.
   Атос, полагая, что этот человек лжет, дабы  освободиться  от  тяжелой
повинности и заработать побольше на рыбной  ловле,  когда  его  товарищи
отправятся в назначенное им место, стал настаивать на подробностях.
   Рыбак рассказал ему, что приблизительно неделю назад, поздней  ночью,
к нему пришел незнакомый ему человек, чтобы нанять его лодку для поездки
на остров Сент-Онорат. Сговорились о  плате.  Этот  дворянин  приехал  с
большим ящиком вроде кареты, снятой с колес, который он хотел  погрузить
на лодку, несмотря на трудности всякого рода в связи с малыми  размерами
лодки и непомерной величиной груза. Рыбак решил отказаться от сговора и,
так как дворянин был очень настойчив, пустил в ход угрозы, которые,  од-
нако, повели лишь к тому,  что  дворянин  исполосовал  его  спину  своей
тростью. Осыпая его проклятиями, рыбак отправился за защитой к  старшине
рыбаков в Антибе, но дворянин достал из кармана бумагу, при виде которой
старшина отвесил ему поклон до земли и велел рыбаку оказывать  дворянину
полное повиновение, выбранив рыбака за упрямство. После этого они отплы-
ли вместе с грузом.
   - Но все это нисколько не объясняет, при каких  обстоятельствах  ваша
лодка разбилась.
   - Сейчас расскажу и об этом. Я шел на Сент-Онорат, как было приказано
дворянином, но вдруг он переменил решение, уверяя, что я не смогу пройти
мимо аббатства с юга. Правда, против четырехугольной  Башни  Бенедиктин-
цев, на юг от нее, есть Отмель Монахов.
   - Риф? - спросил Атос.
   - Над поверхностью воды и под водой; это и впрямь опасный проход,  но
я проходил им добрую тысячу раз. Так вот, дворянин начал требовать, что-
бы я высадил его на острове Сент-Маргерит.
   - Что же дальше?
   - Дальше, сударь? Моряк я,  черт  возьми,  или  сухопутная  крыса?  -
вскричал рыбак, выговаривая слова на провансальский лад.  -  Знаю  ли  я
свое дело или не знаю? Я заупрямился и хотел настоять  на  своем.  Тогда
дворянин вцепился мне в горло и, не повышая голоса, заявил,  что  немед-
ленно задушит меня. Мой помощник и я взялись за топоры.  Нам  полагалось
еще рассчитаться с ним за оскорбление, которое  он  нанес  нам  минувшею
ночью. Но дворянин с такой быстротой принялся размахивать шпагой, что мы
не могли подступиться к нему. Я собнрплся метнуть свой топор ему в голо-
ву (ведь я был прав - не правда ли, сударь? Моряк на своем судне - хозя-
ин, так же как горожанин у себя в доме), так вот, я собирался, чтоб  за-
щитить себя, разрубить моего дворянина на две половины, как вдруг, - хо-
тите верьте, сударь, хотите не верьте, - как вдруг,  не  знаю,  как  это
случилось, открывается этот ящик-карета, наружу выходит какое-то  приви-
дение в черном шлеме, с черной маской, что-то и впрямь ужасное, и грозит
нам кулаком.
   - Кто ж это был?
   - Это был дьявол, сударь! Ибо дворянин, увидев его,  радостно  закри-
чал: "Тысяча благодарностей, монсеньер!"
   - Странно! - пробормотал граф, посмотрев на Рауля.
   - Что же вы сделали? - спросил рыбака виконт.
   - Вы и сами понимаете, сударь, что даже с двумя  дворянами  мы,  двое
простых людей, не могли бы справиться, а уж против дьявола - и  говорить
нечего! Мы с товарищем, не сговариваясь, одновременно прыгнули  в  море;
мы были в семистах - восьмистах футах от берега.
   - И тогда?
   - Тогда, сударь, лодка пошла по ветру на юго-запад, и  ее  прибило  к
пескам Сент-Маргерит.
   - О... а те путешественники?
   - Ну, об этом не беспокойтесь. Вот вам еще одно  доказательство,  что
один из них дьявол и что он покровительствовал своему спутнику: когда мы
подплыли к лодке, вместо того чтобы увидеть двух мертвецов или калек - а
лодка здорово ударилась о прибрежные камни, - мы не нашли в ней  ничего,
даже этой бесколесной кареты.
   - Странно, странно! - повторил граф. - Ну а с тех пор что же вы дела-
ете?
   - Я пожаловался губернатору Сент-Маргерит, но он натянул  мне  нос  и
сказал, что, если я буду плести перед ним подобные небылицы, он  оплатит
мои убытки плетьми.
   - Губернатор?
   - Да, сударь. А между тем моя лодка совершенно разбита; ее нос остал-
ся на мысе Сент-Маргерит, и за ее починку плотник  требует  с  меня  сто
двадцать ливров.
   - Хорошо, - ответил Рауль, - вы освобождаетесь от службы. Идите.
   - Поедем на Сент-Маргерит, хотите? - спросил Атос де Бражелона.
   - Да, граф; здесь кое-что подлежит выяснению. Мне кажется,  что  едва
ли этот человек был до конца правдивым в своем рассказе.
   - Я тоже так думаю. Эта история о дворянине  в  маске  и  исчезнувшей
бесследно карете производит на меня впечатление попытки скрыть  насилие,
учиненное, быть может, в открытом море этим негодяем над своим  пассажи-
ром в отместку за настойчивость, с какою  тот  добивался  получения  его
лодки в свое распоряжение.
   - И у меня зародилось такое же подозрение, и я думаю,  что  в  карете
были скорее ценности, чем человек.
   - Мы это выясним. Этот дворянин, несомненно, походит на  даАртаньяна;
я узнаю его образ действий. Увы! Мы уже больше не те молодые и непобеди-
мые люди, какими были когда-то. Кто знает, не удалось ли топору или пике
этого жалкого лодочника свершить то, чего не могли сделать в течение со-
рока лет ни искуснейшие в Европе шпаги, ни пули, ни ядра.
   В тот же день они отправились на остров  Сент-Маргерит  на  небольшом
суденышке, который вызвали из Тулона.
   Когда они подъезжали к берегам острова, им показалось, что перед ними
обетованная земля. Остров был полон цветов и плодов;  его  возделываемую
часть занимал губернаторский сад. Апельсиновые, гранатовые и фиговые де-
ревья гнулись под тяжестью золотых и фиолетовосиних плодов. Вокруг сада,
в невозделанной части острова, красные куропатки бегали в кустах  можже-
вельника и терновника целыми стаями, и при каждом шаге Рауля  или  Атоса
перепуганный насмерть кролик выскакивал из зарослей вереска  и  несся  к
своей норе.
   Этот блаженный остров был необитаем. Плоский, имеющий лишь одну  бух-
ту, в которую входили все прибывавшие сюда лодки и барки, он служил  для
контрабандистов временным убежищем и складом. Они делились своими  дохо-
дами с губернатором и взяли на себя обязательство не обворовывать сада и
не истреблять дичи. Благодаря столь счастливому  компромиссу  губернатор
довольствовался гарнизоном из восьми человек, охранявшим крепость, в ко-
торой ржавело двенадцать пушек. Таким образом, этот губернатор был  ско-
рее удачливым фермером, собиравшим в свои погреба виноград, фиги,  масло
и апельсины и раскладывавшим сушить лимоны и померанцы на солнце в  кре-
постных казематах.
   Над крепостью, опоясанной довольно глубоким рвом, который, в  сущнос-
ти, один только и охранял ее, возвышались, словно три головы, три  невы-
сокие башни, соединенные между собою поросшими мхом террасами.
   Атос и Рауль некоторое время шли вдоль  забора,  окружавшего  сад,  в
тщетной надежде встретить кого-нибудь, кто бы ввел их к  губернатору.  В
конце концов они нашли вход, через который проникли в сад. Это был самый
жаркий час дня. В это время все прячется в траве или под  камнями.  Небо
расстилает повсюду огненную завесу, как бы затем, чтобы заглушить всякий
шум, чтобы укутать в нее все сущее на земле. Куропатки спят  в  зарослях
дрока, муха в тени листа, волна под куполом неба.
   Все было объято мертвою тишиной. Вдруг на террасе между первой и вто-
рой башней Атос заметил солдата, который нес на голове нечто похожее  на
корзину с провизией. Этот человек через мгновение показался уже без кор-
зины и исчез в топи сторожевой будки.
   Атос понял, что он относил кому-то обед и, исполнив свою обязанность,
возвратился к себе и сейчас сам примется за еду. Внезапно Атос  услышал,
что кто-то зовет ею; подняв голову, он увидел между  решетками  высокого
окна что-то белое, словно то была машущая рука, затем что-то  блестящее,
словно то было оружие, на которое попали солнечные лучи.
   Прежде чем он отдал себе отчет в, том, что видит, ослепительная поло-
са, мелькнувшая в воздухе  и  сопровождаемая  свистом  быстро  падающего
предмета, отвлекла его внимание от башни на землю.
   Второй, на этот раз глухой звук раздался во рву, и Рауль, побежав  на
звук, поднял серебряное блюдо, откатившееся в сторону и слегка  засыпан-
ное сухим песком. Рука, швырнувшая блюдо, сделала знак обоим дворянам  и
тотчас же исчезла.
   Рауль подошел к Атосу, и они оба принялись рассматривать запылившееся
при падении блюдо. На нем кончиком ножа была выцарапана надпись, гласив-
шая следующее:
   "Я брат французского короля, сегодня узник, завтра умалишенный.  Дво-
ряне Франции и христиане, молитесь господу и душе и разуму потомка ваших
властителей".
   Атос выронил блюдо из рук. Рауль задумался, ломая голову над  смыслом
этих ужасных слов.
   В этот момент с башни послышался крик.  Рауль,  быстрый  как  молния,
наклонил голову и заставил отца сделать то же. В расщелине стены блеснул
ствол мушкета. Белый дымок, словно развевающийся султан, выскочил из ду-
ла мушкета, и в камень на расстоянии шести дюймов от обоих дворян удари-
лась пуля. Показался второй мушкет, который стал медленно опускаться.
   - Черт возьми, - воскликнул Атос, - здесь занимаются  тем,  что  зло-
дейски убивают людей, так, что ли? Спускайтесь, трусы!
   - Спускайтесь! - крикнул вслед за ним  разъяренный  Рауль,  показывая
кулак.
   Второй из тех, что были видны на стене, тот, который собирался  стре-
лять, ответил на эти крики восклицанием, выражающим изумление, и так как
его товарищ хотел вторично разрядить свой мушкет, он толкнул его, и  тог
выстрелил в воздух.
   Атос и Рауль, увидев, что люди, стрелявшие в них, ушли со стены,  по-
думали, что те направились к ним, и стали спокойно ждать их приближения.
   Не