му  вступить  в
ряды мушкетеров.
   Так как это было все, о чем д'Артаньян мечтал, не говоря, конечно,  о
желании найти г-жу Бонасье, он в восторге помчался к своим друзьям,  ко-
торых покинул всего полчаса назад, и застал их весьма печальными и  оза-
боченными. Они собрались на совет у Атоса, что всегда служило  признаком
известной серьезности положения.
   Господин де Тревиль только что известил их, что ввиду твердого  наме-
рения его величества начать военные действия первого мая им надлежит не-
медля приобрести все принадлежности экипировки.
   Четыре философа смотрели друг на друга в полной растерянности: г-н де
Тревиль не любит шутить, когда речь шла о дисциплине.
   - А во сколько вы оцениваете эту экипировку? - спросил д'Артаньян.
   - О, дело плохо! - сказал Арамис. - Мы только  что  сделали  подсчет,
причем были невзыскательны, как спартанцы, и все же каждому из нас необ-
ходимо иметь по меньшей мере полторы тысячи ливров.
   - Полторы тысячи, помноженные на четыре, - это шесть тысяч ливров,  -
сказал Атос.
   - Мне кажется, - сказал д'Артаньян, - что если  у  нас  будет  тысяча
ливров на каждого... правда, я считаю не как  спартанец,  а  как  стряп-
чий...
   При слове "стряпчий" Портос заметно оживился.
   - Вот что: у меня есть один план! - сказал он.
   - Это уже кое-что. Зато у меня нет и тени плана,  -  холодно  ответил
Атос. - Что же касается д'Артаньяна, господа, то счастье вступить в наши
ряды лишило его рассудка. Тысяча ливров! Заверяю вас, что мне одному не-
обходимо две тысячи.
   - Четырежды два - восемь, - отозвался Арамис. - Итак,  нам  требуется
на нашу экипировку восемь тысяч. Правда, у нас уже есть седла...
   - И сверх того... - сказал Атос, подождав, пока  д'Артаньян,  который
пошел поблагодарить г-на де Тревиля, закроет за собой дверь, -  и  сверх
того прекрасный алмаз, сверкающий на пальце нашего друга. Что  за  черт!
Д'Артаньян слишком хороший товарищ, чтобы  оставить  своих  собратьев  в
затруднительном положении, когда он носит на пальце такое сокровище!


   XXIX
   ПОГОНЯ ЗА СНАРЯЖЕНИЕМ

   Само собой разумеется, что из всех четырех друзей д'Артаньян был оза-
бочен больше всех, хотя ему как гвардейцу было  гораздо  легче  экипиро-
ваться, чем господам мушкетерам, людям  знатного  происхождения;  однако
наш юный гасконец, отличавшийся, как мог заметить читатель, предусмотри-
тельностью и почти скупостью, был в то же время (как объяснить  подобное
противоречие?) чуть ли не более тщеславен, чем сам Портос. Правда, поми-
мо забот об удовлетворении своего тщеславия, д'Артаньян испытывал в  это
время и другую тревогу, менее себялюбивого  свойства.  Несмотря  на  все
справки, которые он наводил о г-же Бонасье, ему ничего  не  удалось  уз-
нать.
   Господин де Тревиль рассказал о ней королеве; королева не знала,  где
находится молодая супруга галантерейщика, и обещала  начать  поиски,  но
это обещание было весьма неопределенное и ничуть  не  успокаивало  д'Ар-
таньяна.
   Атос не выходил из своей комнаты; он решил, что шагу не  сделает  для
того, чтобы раздобыть снаряжение.
   - Нам остается две недели, - говорил он друзьям. - Что ж, если к кон-
цу этих двух недель я ничего не найду или, вернее, если ничто не  найдет
меня, то я, как добрый католик, не желающий пустить себе пулю в лоб, за-
тею ссору с четырьмя гвардейцами его высокопреосвященства или с  восемью
англичанами и буду драться до тех пор, пока один из них не  убьет  меня,
что, принимая во внимание их численность,  совершенно  неизбежно.  Тогда
люди скажут, что я умер за короля, и, следовательно, я исполню свой долг
и без надобности в экипировке.
   Портос продолжал ходить по комнате, заложив руки за спину, и, покачи-
вая головой, повторял:
   - Я осуществлю свой план.
   Арамис, мрачный и небрежно завитый, молчал.
   Все эти зловещие признаки ясно говорили о том, что в компании  друзей
царило полное уныние.
   Слуги, со своей стороны, подобно боевым коням Ипполита, разделяли пе-
чальную участь своих господ. Мушкетон сушил сухари; Базен, всегда  отли-
чавшийся склонный к благочестию, не выходил  из  церкви;  Планше  считал
мух; а Гримо, которого даже общее уныние  не  могло  заставить  нарушить
молчание, предписанное ему его господином, вздыхал так, что способен был
разжалобить камни.
   Трое друзей - ибо, как мы сказали выше, Атос поклялся, что не сделает
ни шагу ради экипировки, - итак, трое друзей выходили из дому рано утром
и возвращались очень поздно. Они слонялись по улицам и разглядывали каж-
дый булыжник на мостовой, словно искали, не  обронил  ли  кто-нибудь  из
прохожих свой кошелек. Казалось, они выслеживают кого-то  -  так  внима-
тельно смотрели они на все, что попадалось им на  глаза.  А  встречаясь,
они обменивались полными отчаяния взглядами, выражавшими: "Ну? Ты ничего
не нашел? "
   Однако же Портос, который первый набрел на какойто план  и  продолжал
настойчиво думать о нем, первый начал приводить его в исполнение. Он был
энергичным человеком, наш достойный Портос. Д'Артаньян, заметив однажды,
что Портос направляется к церкви Сен-Ле, пошел  за  ним  следом,  словно
движимый каким-то чутьем. Перед тем как войти в святую  обитель,  Портос
закрутил усы и пригладил эспаньолку, что всегда означало  у  него  самые
воинственные намерения. Д'Артаньян, стараясь не попадаться ему на глаза,
вошел вслед за ним, Портос прислонился к колонне. Д'Артаньян, все еще не
замеченный им, прислонился к той же колонне, но с другой стороны.
   Священник как раз читал проповедь, и в церкви было полно народу. Вос-
пользовавшись этим обстоятельством, Портос  стал  украдкой  разглядывать
женщин. Благодаря стараниям Мушкетона внешность мушкетера отнюдь не  вы-
давала уныния, царившего в его душе; правда, шляпа его была немного  по-
терта, перо немного полиняло, шитье немного потускнело,  кружева  сильно
расползлись, но в полумраке все эти мелочи скрадывались,  и  Портос  был
все тем же красавцем Портосом.
   На скамье, находившейся ближе всех от колонны, к которой прислонились
д'Артаньян и Портос, д'Артаньян заметил некую перезрелую красотку в чер-
ном головном уборе, чуть желтую, чуть костлявую, но державшуюся прямо  и
высокомерно. Взор Портоса украдкой останавливался на  этой  даме,  потом
убегал дальше, в глубь церкви.
   Со своей стороны, и дама, то и дело красневшая, бросала быстрые,  как
молния, взгляды на ветреного Портоса, глаза которого тут же с  усиленным
рвением начинали блуждать по церкви. Очевидно было, что этот маневр  за-
девал за живое даму в черном уборе; она до крови кусала губы, почесывала
кончик носа и отчаянно вертелась на скамейке.
   Заметив это, Портос снова закрутил усы, еще раз погладил эспаньолку и
начал подавать знаки красивой даме, сидевшей близ клироса,  даме,  кото-
рая, видимо, была не только красива, но и знатна, ибо позади нее  стояли
негритенок, принесший ее подушку для коленопреклонении, к служанка, дер-
жавшая мешочек с вышитым гербом, служивший футляром для молитвенника, по
которому дама читала молитвы.
   Дама в черном уборе проследила направление взглядов Портоса и  увиде-
ла, что эти взгляды неизменно останавливаются на даме с красной  бархат-
ной подушкой, негритенком и служанкой.
   Между тем Портос вел искусную игру: он подмигивал, прикладывал пальцы
к губам, посылал убийственные улыбки, в самом деле убивавшие отвергнутую
красотку.
   Наконец, ударив себя в грудь, словно произнося mea culpa [15] она из-
дала такое громкое "гм! ", что все, даже  и  дама  с  красной  подушкой,
обернулись в ее сторону. Портос выдержал  характер:  он  все  понял,  но
притворился глухим.
   Дама с красной подушкой действительно была очень хороша собой и  про-
извела сильное впечатление на даму в черном уборе, которая увидела в ней
поистине опасную соперницу, на Портоса, который нашел, что  она  гораздо
Красивее дамы в черном, и на д'Артаньяна. Последний узнал в ней ту самую
особу, виденную им в Менге, Кале и Лувре,  которую  его  преследователь,
человек со шрамом, дазывал миледи.
   Не теряя из виду даму с красной подушкой, д'Артаньян  продолжал  сле-
дить за маневрами Портоса, очень заявлявшими его; он решил, что  дама  в
черном уборе и есть прокурорша с Медвежьей улицы, тем более что  церковь
Сен-Ле находилась не особенно далеко оттуда.
   Сделав дальнейшие выводы, он угадал, кроме того, то, что Портос пыта-
ется отомстить прокурорше за свое поражение в Шантильи, когда она прояв-
ляла такое упорство в отношении своего кошелька.
   Однако д'Артаньян заметил также, что никто, решительно никто не отве-
чал на любезности Портоса. Все это были лишь химеры и иллюзии, но  разве
для истинной любви, для  подлинной  ревности  существует  иная  действи-
тельность, кроме иллюзий и химер!
   Проповедь окончилась. Прокурорша направилась к наше со святой  водой;
Портос опередил ее и, вместо того чтобы окунуть палец, погрузил  в  чашу
всю руку. Прокурорша улыбнулась, думая, что Портос старается для нее, но
ее ждало неожиданное и жестокое разочарование: когда она была от него не
более чем в трех шагах, он отвернулся и устремил взгляд на даму с  крас-
ной подушкой, которая встала с места и теперь приближалась в сопровожде-
нии негритенка и горничной.
   Когда дама с красной подушкой оказалась рядом с Портосом, он вынул из
чаши руку, окропленную святой водой; прекрасная богомолка коснулась сво-
ей тонкой ручкой огромной руки  Портоса,  улыбнулась,  перекрестилась  и
вышла из церкви.
   Это было слишком; прокурорша больше не сомневалась,  что  между  этой
дамой и Портосом существует любовная связь. Будь она знатной дамой,  она
лишилась бы Чувств, но она была всего только прокурорша и удовольствова-
лась тем, что сказала мушкетеру, сдерживая ярость:
   - Ах, вот как, господин Портос! Значит, мне  вы  уже  не  предлагаете
святой воды?
   При звуке ее голоса Портос вздрогнул, словно  человек,  Пробудившийся
от столетнего сна.
   - Су... сударыня! - вскричал он. - Вы ли это? Как поживает  ваш  суп-
руг, милейший господин Кокнар? Что он - все такой же скряга, как прежде?
Где это были мои глаза? Как я мог не заметить вас за те  два  часа"  что
длилась проповедь?
   - Я сидела в двух шагах от вас, сударь, - ответила прокурорша,  -  но
вы не заметили меня, так как не сводили глаз с  красивой  дамы,  которой
только что подали святую воду.
   Портос притворился смущенным.
   - Ах, вот что... - сказал он. - Вы видели...
   - Надо быть слепой, чтобы не видеть.
   - Да, - небрежно сказал Портос, - это одна герцогиня, моя приятельни-
ца. Нам очень трудно встречаться изза ревности ее мужа, и вот  она  дала
мне знать, что придет сегодня в эту жалкую церковь, в эту  глушь,  затем
только, чтобы повидаться со мной.
   - Господин Портос, - сказала прокурорша, - не будете ли вы так любез-
ны предложить мне руку на пять минут? Мне хотелось бы поговорить с вами.
   - Охотно, сударыня, - ответил Портос, незаметно подмигнув самому  се-
бе, точно игрок, который посмеивается, собираясь сделать ловкий ход.
   В эту минуту мимо них прошел д'Артаньян, следовавший  за  миледи;  он
оглянулся на Портоса и заметил его торжествующий взгляд.
   "Эге! - подумал он про себя, делая вывод, находившийся в полном соот-
ветствии с легкими нравами этой легкомысленной эпохи. -  Уж  кто-кто,  а
Портос непременно будет экипирован к назначенному сроку! "
   Повинуясь нажиму руки своей прокурорши, как лодка рулю, Портос  дошел
до двора монастыря Сен-Маглуар, уединенного места, загороженного  турни-
кетами с обеих сторон. Днем там можно было видеть  лишь  нищих,  которые
что-то жевали, да играющих детей.
   - Ах, господин Портос! - вскричала прокурорша, убедившись, что никто,
кроме постоянных посетителей этого уголка, не может видеть и слышать их.
- Ах, господин Портос, вы, должно быть, ужасный сердцеед!
   - Я, сударыня? - спросил Портос, выпячивая грудь. - Почему вы так ду-
маете?
   - А знаки, которые вы делали только что, а святая вода? Кто же  такая
эта дама с негритенком и горничной? По меньшей мере принцесса!
   - Ошибаетесь, - ответил Портос. - Это всего лишь герцогиня.
   - А скороход, ожидавший ее у выхода, а карета с  кучером  в  парадной
ливрее, поджидавшим ее на козлах?
   Портос не заметил ни лакея, ни кареты, но г-жа Кокнар ревнивым  женс-
ким взглядом разглядела все.
   Портос пожалел, что сразу не произвел даму с красной подушкой в прин-
цессы.
   - Ах, господин Портос, - со вздохом продолжала прокурорша, - вы бало-
вень красивых женщин!
   - Вы сами понимаете, - ответил Портос, - что  при  такой  наружности,
какой меня одарила природа, у меня нет недостатка в любовных приключени-
ях.
   - О, боже! Как забывчивы мужчины! -  вскричала  прокурорша,  поднимая
глаза к небу.
   - И все же не так забывчивы, как женщины, -  отвечал  Портос.  -  Вот
я... я смело могу сказать, что был вашей жертвой, сударыня,  когда,  ра-
ненный, умирающий, был покинут лекарями, когда я, отпрыск знатного рода,
поверивший в вашу дружбу, едва не умер - сначала от ран, а потом от  го-
лода в убогой гостинице в Шантильи, между тем как вы не  удостоили  меня
ответом ни на одно из пламенных писем, которые я писал вам...
   - Послушайте, господин Портос... - пробормотала прокурорша, чувствуя,
что по сравнению с тем, как вели себя в то время самые знатные дамы, она
действительно была виновата.
   - Я, пожертвовавший ради вас баронессой де...
   - Я знаю это.
   - ...графиней де...
   - О господин Портос, пощадите меня!
   - ...герцогиней де...
   - Господин Портос, будьте великодушны!
   - Хорошо, сударыня, я умолкаю.
   - Но ведь мой муж не хочет и слышать о ссуде.
   - Госпожа Кокнар, - сказал Портос, - припомните первое письмо,  кото-
рое вы мне написали и которое навсегда запечатлелось в моей памяти.
   Прокурорша испустила глубокий вздох.
   - Дело в том, что сумма, которую вы просили ссудить  вам,  право  же,
была слишком велика.
   - Госпожа Кокнар, я отдал предпочтение вам. Стоило мне написать  гер-
цогине де... Я не назову ее имени, потому что всегда забочусь о  репута-
ции женщины. Словом, стоило мне написать ей, и она  тотчас  прислала  бы
мне полторы тысячи.
   Прокурорша пролила слезу.
   - Господин Портос, - сказала она, - клянусь вам, что я жестоко  нака-
зана и что, если в будущем вы окажетесь в  таком  положении,  вам  стоит
только обратиться ко мне!
   - Как вам не стыдно, сударыня! - сказал Портос с притворным негодова-
нием. - Прошу вас, не будем говорить о деньгах, это унизительно.
   - Итак, вы больше не любите меня... - медленно и печально  произнесла
прокурорша.
   Портос хранил величественное молчание.
   - Увы, это ваш ответ, я понимаю его.
   - Вспомните об оскорблении, которое вы нанесли мне, сударыня. Оно по-
хоронено здесь, - сказал Портос, с силой прижимая руку к сердцу.
   - Поверьте, я заглажу его, милый Портос!
   - И о чем же я просил вас? - продолжал Портос, пожимая плечами с  са-
мым простодушным видом. - О займе, всего лишь о займе. В конце концов, я
ведь не безрассуден, я знаю, что вы небогаты и что ваш муж  выжимает  из
своих бедных истцов их последние жалкие экю. Другое дело, если бы вы бы-
ли графиней, маркизой или герцогиней, - о, тогда ваш поступок был бы со-
вершенно непростителен!
   Прокурорша обиделась.
   - Знайте, господин Портос, - ответила она, - что мой денежный сундук,
хоть это всего лишь сундук прокурорши, быть может, набит  гораздо  туже,
чем сундуки всех ваших разорившихся жеманниц!
   - В таком случае, госпожа Кокнар, вы вдвойне оскорбили меня, - сказал
Портос, высвободив свою руку из руки прокурорши, - ибо если  вы  богаты,
то ваш отказ не имеет никакого оправдания.
   - Когда я говорю "богата", не следует понимать мои слова буквально, -
спохватилась прокурорша, видя, что слишком далеко зашла в  пылу  увлече-
ния. - Я не то чтобы богата, но у меня есть средства.
   - Вот что, сударыня, - сказал Портос, - прекратим этот разговор, про-
шу вас. Вы отреклись от меня! Всякая дружба между нами кончена.
   - Неблагодарный!
   - Ах, вы же еще и недовольны! - сказал Портос.
   - Идите к вашей прекрасной герцогине! Я больше не держу вас.
   - Что ж, она, по-моему, очень недурна!
   - Послушайте, господин Портос, в последний раз: вы еще любите меня?
   - Увы, сударыня, - сказал Портос самым печальным тоном, на  какой  он
был способен, - когда мы выступим в поход, в котором, если  верить  моим
предчувствиям, я буду убит...
   - О, не говорите таких вещей! - вскричала прокурорша, разражаясь  ры-
даниями.
   - Что-то предсказывает мне это, - продолжал Портос, становясь все пе-
чальнее и печальнее.
   - Скажите лучше, что у вас новое любовное приключение.
   - Нет, нет, я говорю искренне! Никакой новый  предмет  не  интересует
меня, и больше того - я чувствую, что здесь, в глубине моего сердца, ме-
ня все еще влечет к вам. Но, как вам известно, - а может быть,  и  неиз-
вестно, - через две недели мы выступаем в этот роковой поход, и  я  буду
страшно занят своей экипировкой. Придется мне съездить к моим родным,  в
глубь Бретани, чтобы достать необходимую сумму... - Портос наблюдал пос-
ледний поединок между любовью и скупостью. - И так как поместья герцоги-
ни, которую вы только что видели в церкви, - продолжал он, - расположены
рядом с моими, то мы поедем вместе. Вы сами знаете, что путь всегда  ка-
жется гораздо короче, когда путешествуешь вдвоем.
   - У вас, значит, нет друзей в Париже,  господин  Портос?  -  спросила
прокурорша.
   - Я думал, что есть, - ответил Портос, опять принимая грустный вид, -
но теперь понял, что ошибался.
   - У вас есть, есть друзья, господин Портос! -  вскричала  прокурорша,
сама удивляясь своему порыву. - Приходите завтра к нам в дом. Вы сын мо-
ей тетки и, следовательно, мой кузен. Вы приехали из Нуайона, из  Пикар-
дии. У вас в Париже несколько тяжб и нет  стряпчего.  Вы  запомните  все
это?
   - Отлично запомню, сударыня.
   - Приходите к обеду.
   - Прекрасно!
   - И смотрите не проболтайтесь, потому что мой муж очень проницателен,
несмотря на свои семьдесят шесть лет.
   - Семьдесят шесть лет! Черт возьми, отличный возраст! -  сказал  Пор-
тос.
   - Вы хотите сказать: "преклонный возраст". Да, господин  Портос,  мой
бедный муж может с минуты на минуту оставить меня вдовой,  -  продолжала
прокурорша, бросая на Портоса многозначительный  взгляд.  -  К  счастью,
согласно нашему брачному договору, все имущество переходит к пережившему
супругу.
   - Полностью? - спросил Портос.
   - Полностью.
   - Вы, я вижу, предусмотрительная женщина,  милая  госпожа  Кокнар!  -
сказал Портос, нежно пожимая руку прокурорши.
   - Так мы помирились, милый господин Портос? - спросила она, жеманясь.
   - На всю жизнь! - ответил Портос в том же тоне.
   - Итак, до свиданья, мой изменник!
   - До свиданья, моя ветреница!
   - До завтра, мой ангел!
   - До завтра, свет моей жизни!


   XXX
   МИЛЕДИ

   Д'Артаньян незаметно последовал за миледи; он видел, как она  села  в
карету, и слышал, как она приказала кучеру ехать в Сен-Жермен.
   Бесполезно было бы пытаться пешком преследовать карету, уносимую  па-
рой сильных лошадей. Поэтому д'Артаньян отправился на улицу Феру.
   На улице Сены он встретил Планше; тот стоял перед витриной кондитерс-
кой, с восторгом разглядывая сдобную булку самого аппетитного вида.
   Д'Артаньян приказал ему оседлать двух лошадей из конюшни г-на де Тре-
виля - одну для него, д'Артаньяна, другую для самого Планше - и  заехать
за ним к Атосу.
   Г-н де Тревиль раз навсегда предоставил свои конюшни к услугам  д'Ар-
таньяна.
   Планше направился на улицу Старой Голубятни, а д'Артаньян - на  улицу
Феру. Атос сидел дома и печально допивал одну из бутылок того  отличного
испанского вина, которое он привез с собой из Пикардии. Он знаком прика-
зал Гриме принести стакан для д'Артаньяна, и  Гримо  повиновался  молча,
как обычно.
   Д'Артаньян рассказал Атосу все, что произошло в церкви между П