учше... Тогда вы должны знать всех ваших офицеров. Я хочу ска-
зать, конечно, выдающихся.
   - Да, приблизительно.
   - Так будьте добры сказать мне, нет ли среди ваших офицеров господина
д'Артаньяна, лейтенанта мушкетеров?
   - Нет, его нет у нас; он уже более шести месяцев тому  назад  покинул
Париж, и говорят, его послали с особой миссией в Англию.
   - Я это знаю. Но я думал, что он возвратился.
   - Нет, насколько мне известно, никто его не встречал. Я могу ответить
вам с полной уверенностью, тем более что мушкетеры принадлежат  к  нашей
партии. Сейчас господин Камбон временно заменяет господина д'Артаньяна.
   Друзья переглянулись.
   - Вы видите, - сказал Атос.
   - Это странно, - проговорил Арамис.
   - Без сомнения, с ними дорогой случилась какая-нибудь беда.
   - Сегодня восьмое, вечером истекает последний срок. Если сегодня  ве-
чером мы не получим от них вестей, завтра мы двинемся в путь.
   Атос утвердительно кивнул головой; потом,  обернувшись  к  Шатильону,
спросил его, немного стесняясь выказывать свои отеческие  чувства  перед
насмешливым Арамисом:
   - Скажите, господин герцог, имеет ли честь быть вам известным  госпо-
дин де Бражелон, молодой человек лет пятнадцати, состоящий при его высо-
честве?
   - Да, конечно, - ответил Шатильон. - Он сегодня приехал к нам  вместе
с принцем. Это прекрасный молодой человек. Он из ваших друзей, граф?
   - Да, - ответил с волнением Атос. - И настолько, что я очень желал бы
видеть его. Возможно, ли это?
   - Вполне возможно. Будьте добры последовать за мной, и я провожу  вас
в главную квартиру.
   - Что это? - сказал Арамис, оборачиваясь. -  Позади  вас  слышен  ка-
кой-то шум?
   - Действительно, на нас скачет отряд кавалеристов, - сказал Шатильон.
   - Я узнаю господина коадъютора по фрондерской шляпе.
   - А я узнаю Бофора по белым перьям.
   - Они несутся карьером. С ними принц Конде.
   - Вот он отделился от них!
   - Бьют сбор! - воскликнул Шатильон. - Слышите? Надо узнать, в чем де-
ло.
   Действительно, видно было, как солдаты бросились к оружию, а  спешив-
шиеся кавалеристы снова вскочили на коней. Горнисты играли,  барабанщики
били тревогу. Г-н Бофор обнажил шпагу.
   Принц, со своей стороны, дал сигнал к сбору, и все офицеры  королевс-
кой армии, смешавшиеся на время с парижанами, бросились к нему.
   - Господа, - сказал Шатильон, - перемирие кончилось. Очевидно, предс-
тоит сражение. Поворачивайте в Шарантон, потому что я тотчас начну  ата-
ку. Принц уже подает мне сигнал.
   Действительно, раздался троекратный звук сигнального рожка принца.
   - До свиданья, шевалье! - воскликнул Шатильон и тотчас же поскакал  к
своему отряду.
   Атос и Арамис повернули своих лошадей и  поехали  приветствовать  ко-
адъютора и г-на Бофора; что же касается герцога Бульонского, то  у  него
перед самым концом совещания сделался такой  ужасный  припадок  подагры,
что его пришлось отправить в  Париж  на  носилках.  Вместо  него  герцог
д'Эльбеф, окруженный своими четырьмя сыновьями, объезжал ряды  парижской
армии. Тем временем между Шарантоном и королевской  армией  образовалось
большое свободное пространство, как бы предназначенное стать местом упо-
коения для мертвых.
   - Этот Мазарини действительно позор Франции, - сказал коадъютор, стя-
гивая свой кожаный пояс, на котором, как у воинственных прелатов средне-
вековья, висела его сабля поверх архиепископской рясы. - Он хочет управ-
лять Францией, как своим поместьем. Только избавившись от него,  Франция
станет счастливой и спокойной.
   - Кажется, они не сговорились насчет цвета шляпы, - сказал Арамис.
   В эту минуту Бофор высоко поднял шпагу.
   - Господа, - сказал он, - наша дипломатия не приведи ни  к  чему.  Мы
хотели избавиться от этого негодяя Мазарини, но влюбленная королева  хо-
чет непременно сохранить его своим министром; поэтому нам только и оста-
ется, что основательно поколотить его.
   - Отлично! - сказал коадъютор. - Узнаю красноречие Бофора. Господа, -
добавил он, тоже обнажая шпагу, - враги приближаются. Сократим  им  путь
наполовину.
   И, не заботясь о том, следуют ли за  ним,  он  поскакал  вперед.  Его
полк, носивший имя "коринфского", в честь его архиепископства,  заволно-
вался и двинулся вслед за ним.
   Бофор, со своей стороны, направил кавалерию,  под  начальством  Нуар-
мутье, на Этамп, где она должна была встретить обоз  с  продовольствием,
нетерпеливо ожидаемый парижанами. Бофор должен был его прикрывать.
   Шанле, оставшийся со своим отрядом на месте,  приготовился  выдержать
натиск неприятеля и, если противник будет  отброшен,  попытаться  самому
сделать вылазку.
   Через полчаса бой разгорелся во всех пунктах. Коадъютор, завидовавший
Бофору, который слыл храбрецом, бросился вперед, творя чудеса храбрости.
Военное дело, как известно, было его призванием,  и  он  бывал  счастлив
всякий раз, когда ему представлялся случай обнажить  шпагу,  безразлично
за кого и за что. Но на этот раз, выказав  себя  отличным  солдатом,  он
оказался плохим начальником. С семью - или восемьюстами человек он  бро-
сился в атаку на трехтысячный отряд,  который,  сомкнув  ряды,  заставил
отступить солдат коадъютора в полном  беспорядке.  Но  огонь  артиллерии
Шанле привел в замешательство королевскую армию. Впрочем, ненадолго: она
слегка отошла под прикрытие нескольких домов и  лесочка  и  затем  снова
построилась в боевой порядок.
   Считая момент этот благоприятным, Шанле бросился во главе своего  от-
ряда преследовать неприятеля. Но, как мы сказали, тот уже перестроился и
перешел в наступление, предводительствуемый лично Шатильоном. Атака была
такой жестокой и ловкой, что Шанле и его  солдаты  были  почти  окружены
неприятелем. Шанле дал знак к отступлению, и отряд  его  стал  медленно,
шаг за шагом, отходить. К несчастью, вскоре Шанле упал,  смертельно  ра-
ненный.
   Увидев это, Шатильон громко объявил о смерти Шанле, что удвоило храб-
рость королевской армии и совершенно расстроило два  полка,  с  которыми
Шанле вел атаку. Каждый думал только о своем спасении и о  том,  как  бы
добраться до укреплений, у которых коадъютор старался снова собрать свой
расстроенный отряд.
   Вдруг навстречу победителям, в  беспорядке  гнавшимся  за  беглецами,
выступил эскадрон кавалерии. Во главе его ехали Атос  и  Арамис.  Арамис
держал шпагу и пистолет в руках, тогда как шпага Атоса была в ножнах,  а
пистолет в кобуре. Атос был спокоен и холоден, точно находился на  пара-
де; только на его красивом благородном лице  выражалось  сожаление,  что
люди убивали друг друга, принося себя  в  жертву  упрямству  королевы  и
мстительности принцев. Арамис, напротив, по  своему  обыкновению,  рубил
направо и налево, словно опьяненный. Его  живые  глаза  сверкали,  тонко
очерченный рот улыбался зловещей улыбкой, его раздувающиеся ноздри  вды-
хали запах крови. Каждый удар его шпаги был смертелен, а рукояткой  пис-
толета он добивал раненого, делавшего попытку подняться.
   В передних рядах королевской армии выделились два  всадника:  один  в
золоченой кирасе, другой в простом кожаном нагруднике,  из-под  которого
выступали рукава голубого бархатного камзола. Всадник в золоченых  латах
подскакал к Арамису и нанес ему удар шпагой, который  Арамис  отразил  с
своей обычной ловкостью.
   - А, это вы, Шатильон! - воскликнул он. - Добро пожаловать, я  поджи-
дал вас.
   - Надеюсь, я не заставил вас долго ждать, - отвечал тот. - Я к  вашим
услугам.
   - Господин де Шатильон, - сказал Арамис, вынимая из кобуры  пистолет,
который он приберег на этот случай, - если ваш пистолет не  заряжен,  вы
погибли.
   - По счастью, - сказал Шатильон, - он заряжен.
   С этими словами герцог прицелился и выстрелил. Но в тот момент, когда
он спускал курок, Арамис нагнул голову, и пуля  пролетела,  не  причинив
ему вреда.
   - Вы промахнулись! - вскричал Арамис. - Но уж я,  клянусь  богом,  не
промахнусь.
   - Если я дам вам на это время! - воскликнул Шатильон,  пришпорив  ло-
шадь и налетая на Арамиса с высоко поднятой шпагой.
   Арамис ждал его со страшной улыбкой, которая была ему  свойственна  в
такие минуты. Видя Шатильона, мчавшегося на Арамиса с быстротой  молнии,
Атос открыл уже рот, чтобы крикнуть: "Стреляйте! Стреляйте же!  -  когда
раздался выстрел, и Шатильон, раскинув руки, опрокинулся на  круп  своей
лошади. Пуля попала ему в грудь через вырез лат.
   - Я убит! - прошептал герцог, падая с лошади на землю.
   - Я вам это предсказал, сударь, и  теперь  сожалею,  что  так  хорошо
сдержал слово. Могу я помочь вам чемнибудь?
   Шатильон сделал знак рукой, и Арамис намеревался уже сойти с  лошади,
как вдруг почувствовал жестокий удар  в  бок.  Это  был  удар  шпаги,  к
счастью пришедшийся на кирасу.
   Он живо обернулся, схватил  своего  нового  врага  за  руку  и  вдруг
вскрикнул одновременно с Атосом:
   - Рауль?
   Молодой человек узнал шевалье д'Эрбле и голос своего отца; он выронил
шпагу. В то же мгновение несколько всадников из парижской  армии  броси-
лись на Рауля, но Арамис прикрыл его своей шпагой и закричал:
   - Это мой пленник. Проезжайте!
   Тем временем Атос взял под уздцы лошадь своего сына и вывел  с  места
схватки.
   В этот момент принц, спешивший с подкреплениями к Шатильону, появился
на поле битвы; его узнали по орлиному взгляду и по тем страшным  ударам,
которые он рассыпал во все стороны.
   При виде его полк архиепископа коринфского, который коадъютору,  нес-
мотря на все старания, не удалось привести в порядок, бросился наперерез
парижским солдатам, расстроил их ряды и, ворвавшись в Шарантон, промчал-
ся через него без остановки. Коадъютор, увлеченный общим потоком,  прос-
какал мимо группы, где находились Атос с Арамисом и Раулем.
   - Ага! - сказал Арамис, который в своей ревности  не  мог  не  позло-
радствовать по поводу поражения, которое потерпел коадъютор. - Как архи-
епископ, монсеньер, вы должны знать Священное писание.
   - При чем тут Священное писание? - спросил коадъютор.
   - Принц поступил с вами нынче, как апостол Павел в первом послании  к
коринфянам.
   - Полноте, - сказал Атос, - это остроумно, но  сейчас  не  место  для
острот. Вперед, вперед или, вернее, назад, так как,  по-видимому,  битва
проиграна фрондерами.
   - Мне это безразлично, - сказал Арамис. - Я был здесь только для  то-
го, чтобы встретиться с Шатильоном. Я его встретил и  теперь  удовлетво-
рен. Дуэль с Шатильоном - тут есть чем гордиться!
   - И вдобавок к этому еще пленник, - сказал Атос, указывая на Рауля.
   Три всадника продолжали свой путь галопом.
   Молодой человек трепетал от радости, увидя  снова  своего  отца.  Они
скакали рядом, держа друг друга за руки. Отъехав далеко от  поля  сраже-
ния, Атос спросил молодого человека:
   - Зачем вы были, мой друг, в первых рядах сражающихся?  Мне  кажется,
это не ваше место: вы были плохо вооружены для боя.
   - Я не собирался сегодня сражаться. Мне было дано поручение к  карди-
налу, и я ехал в Рюэй, но, увидев господина  де  Шатильона,  готового  к
бою, я почувствовал желание быть вместе с ним. Тут-то он и сообщил  мне,
что два офицера из парижской армии ищут меня, и назвал мне графа  де  Ла
Фер.
   - Как!.. Вы знали, что мы здесь, и вы хотели убить вашего  друга  ше-
валье д'Эрбле?
   - Я не узнал шевалье в его доспехах, - сказал Рауль, краснея. - Но  я
должен был бы узнать его по ловкости и хладнокровию.
   - Благодарю за комплимент, мой юный друг, - сказал Арамис.  -  Видно,
что вы хорошо воспитаны.
   - Но вы ехали в Рюэй, говорите вы?
   - Да.
   - К кардиналу?
   - Конечно. Я везу его преосвященству письмо от принца.
   - Надо передать его, - сказал Атос.
   - Ах, пожалуйста, без ложного великодушия, граф.  Черт  возьми!  Наша
участь и, что еще важнее, участь наших друзей, быть может, заключается в
этом письме.
   - Но должен же молодой человек выполнить свой долг, - сказал Атос.
   - Граф, вы забываете, что этот молодой человек - пленник. Ведь мы во-
юем по всем правилам военного искусства. К тому же побежденным не следу-
ет быть разборчивыми в выборе средств. Дайте письмо, Рауль.
   Рауль колебался. Он взглянул на Атоса, стараясь прочесть в его взгля-
де совет, как поступить.
   - Дайте письмо, Рауль, - сказал Атос. - Вы пленник шевалье д'Эрбле.
   Рауль нехотя уступил; Арамис, менее щепетильный, чем граф де Ла  Фер,
быстро схватил письмо, прочел его и, передавая его Атосу, сказал:
   - Прочтите и подумайте о том, что здесь написано. Вы  убедитесь,  что
само провидение отдало нам в руки это письмо, чтобы мы знали его  содер-
жание.
   Атос взял в руки письмо, хмуря свои красивые брови, но мысль  о  том,
что в письме этом речь может идти о д'Артаньяне, заставила  его  переси-
лить отвращение, которое он питал к чтению чужих писем.
   Вот что было в письме:
   "Монсеньер, я пришлю сегодня вашему преосвященству  для  подкрепления
отряда господина Коменжа требуемых вами десять человек. Это, ваше преос-
вященство, люди очень подходящие для охраны двух серьезных  противников,
ловкости и решительности которых вы так опасаетесь".
   - Ого! - воскликнул Атос.
   - Ну что же, - спросил Арамис, - кто, по вашему мнению, те  два  про-
тивника, для охраны которых, кроме отряда Коменжа, нужно еще десять  от-
борных солдат? Не похожи ли они как две капли воды на д'Артаньяна и Пор-
тоса?
   - Посвятим весь день розыскам в Париже, - сказал Атос, -  и  если  до
вечера ничего не узнаем, то выедем на Пикардийскую дорогу, и я  ручаюсь,
что благодаря изобретательности д'Артаньяна мы  не  замедлим  найти  ка-
кое-нибудь указание на то, где они находятся.
   - Едем в Париж и спросим Планше, не слыхал ли он о своем бывшем  гос-
подине.
   - Бедный Планше! Вы так просто говорите о нем, Арамис,  а  между  тем
он, наверное, убит. Все воинственные горожане вышли из города, и,  веро-
ятно, произошло страшное побоище...
   Так как это было вполне возможно, то оба друга возвратились  в  Париж
весьма встревоженные и направились к Королевской площади, где  рассчиты-
вали навести справки об этих бедных горожанах. Каково же было их удивле-
ние, когда они застали горожан за выпивкой и болтовней вместе с их капи-
таном все на той же Королевской площади. В то время как семьи оплакивали
их, прислушиваясь к пушечным выстрелам, раздававшимся со стороны  Шаран-
тона, и воображая себе их на поле сражения, они мирно благодушествовали.
   Атос и Арамис снова осведомились у Планше о д'Артаньяне, но он ничего
не мог им сообщить. Они хотели увести его с собой, но он заявил им,  что
не может покинуть свой пост без разрешения начальства.
   Только в пять часов добрые горожане разошлись по домам,  считая,  что
они возвращаются с поля сражения; на самом деле они не отходили от брон-
зовой статуи Людовика XIII.
   - Тысяча чертей! - сказал Планше, вернувшись в свою  лавку  на  улице
Менял. - Мы разбиты наголову. Я никогда не утешусь!


   XXXVII
   ПИКАРДИЙСКАЯ ДОРОГА

   Атос и Арамис, чувствуя себя в Париже в безопасности, не скрывали  от
себя того, что стоит им выйти из города, как они тотчас подвергнутся ве-
личайшим опасностям. Но что значит опасность для  людей  такого  склада?
Впрочем, они чувствовали, что развязка их второй  Одиссеи  приближается:
предстояла последняя схватка.
   Да и в Париже было неспокойно: припасы истощались, и всякий раз,  как
у одного из генералов принца Конти являлось желание выдвинуться,  возни-
кали бунты, которые он блестяще усмирял, что на время возвышало его  над
коллегами. Во время одного из таких бунтов Бофор разрешил разграбить дом
и библиотеку Мазарини и дать, как  он  выразился,  что-нибудь  поглодать
несчастному народу.
   Атос и Арамис покинули Париж после этого разгрома, случившегося вече-
ром того дня, когда парижане были разбиты под Шарантоном.
   Они оставили Париж в самом  жалком  состоянии:  раздираемый  смутами,
волнуемый всевозможными слухами, город был на грани истощения. Как пари-
жане и фрондеры, они полагали, что в неприятельском стане  царят  те  же
нужда, страх и интриги между начальствующими лицами; поэтому велико было
их удивление, когда, проезжая через Сен-Дени, они узнали, что в Сен-Жер-
мене люди веселятся, смеются - словом, живут в свое удовольствие.
   Оба друга выбирали окольные пути из боязни попасться в  руки  мазари-
нистов, чьи отряды бродили по Иль-деФрансу, а также для того, чтобы  из-
бежать фрондеров, которые захватили Нормандию и, без сомнения, отвели бы
их к Лонгвилю, чтобы тот выяснил, друзья они или  враги.  Избегнув  этих
двух опасностей, они выехали на дорогу, из Булони в Аббевиль и  обследо-
вали ее шаг за шагом.
   Некоторое время они никак не могли напасть на след. Расспросы  содер-
жателей гостиниц ни к чему не вели, не давая никаких  указаний.  Они  не
знали, что предпринять, когда вдруг в Монтрейле Атос  нащупал  на  столе
своими тонкими пальцами какую-то неровность. Подняв скатерть, он  прочел
закорючки, вырезанные ножом в дереве:
   "ПОРТ... Д'АРТ... - 2 ФЕВРАЛЯ".
   - Прекрасно, - сказал Атос, показывая надпись Арамису.  -  Мы  хотели
ночевать здесь, но теперь изменим план. Едем дальше.
   Они снова сели на лошадей и поехали в Аббевиль. Там  у  них  возникло
затруднение: гостиниц было очень много, - в которой из них остановиться?
   Не было никакой возможности обследовать их все. Как же угадать, в ко-
торой из них останавливались те, кого они искали?
   - Поверьте мне, Атос, -  сказал  Арамис,  -  нечего  и  думать  найти
что-нибудь в Аббевиле. Если бы Портос был один, он бы остановился в  са-
мой лучшей гостинице, и, побывав там, мы, конечно, напали бы на его сле-
ды. Но д'Артаньян выше таких слабостей. Сколько бы Портос ни заявлял ему
дорогой, что умирает с голоду, д'Артаньян будет  продолжать  свой  путь,
неумолимый, как рок. Поэтому надо искать их в другом месте.
   Оба друга поехали дальше, но никаких следов в дороге  им  не  попада-
лось. Тяжелое и скучное было дело,  предпринятое  ими,  и,  если  бы  не
чувства чести, дружбы и благодарности, наполнявшие их души,  наши  путе-
шественники уже сто раз бросили бы искать следы на песке,  расспрашивать
прохожих и всматриваться в каждое встречное лицо.
   Таким образом доехали они до Перонна. Атос начал уже отчаиваться. Че-
ловек необычный по своему складу, полный благородства, он укорял себя за
беспомощность, полагая, что, должно быть, они  плохо  искали  и  неумело
расспрашивали прохожих. Оба путника наконец  решили  повернуть  обратно,
как вдруг, когда они проезжали предместье, у городских ворот Атосу  бро-
сился в глаза черный рисунок на белой стене, изображавший  двух  всадни-
ков, скачущих во весь опор. Рисунок был так плох,  что  казался  детской
попыткой изобразить что-нибудь карандашом. У одного из всадников была  в
руках таблица с надписью по-испански:
   "Нас преследуют".
   - Ого! - сказал Атос. - Вот это ясно как день. Как за  ними  ни  гна-
лись, д'Артаньян остановился здесь минут на пять. Значит, от преследова-
телей их все же отделяло некоторое расстояние. Быть  может,  им  удалось
спастись.
   Арамис покачал головой.
   - Если бы они спаслись, то мы увидались бы с ними или по меньшей мере
услышали бы о них.
   - Вы правы, Арамис, поедемте дальше.
   Беспокойство и нетерпение, которое испытывали оба друга, не поддаются
описанию. Нежное и преданное сердце Атоса терзалось тревогой, тогда  как
легкомысленный и нервный Арамис испытывал лишь  мучительное  нетерпение.
Они проскакали часа три подряд во весь опор, не хуже тех всадников,  что
были изображены на стене. Вдруг на узкой тропинке  между  двумя  крутыми
скатами им преградил путь огромный камень. На месте, где камень этот ле-
жал раньше, на одном из скатов виднелась свежая яма, из которой  он  был
явно извлечен, так как не мог выкатиться оттуда сам собою;  а,  судя  по
величине камня, поднять его могли только гигантские  руки  Энкелада  или
Бриарея.
   Арамис остановился.
   - О! - сказал он, взглянув на ка