служить  ему;  но,  возвратясь  к
своему делу на улице Менял, Планше будет считать  себя  обязанным  д'Ар-
таньяну за то, что тот, скрыв его у себя, спас ему жизнь, а  д'Артаньяну
было очень на руку иметь связи в среде горожан в то время, когда они со-
бирались начать войну с двором. У него будет свой человек  во  вражеском
лагере. А такой умница, как д'Артаньян, умел всякую мелочь обратить себе
во благо.
   В таком настроении, весьма довольный судьбой  и  самим  собой,  д'Ар-
таньян подошел к собору Богоматери.
   Он поднялся на паперть, вошел в храм и спросил у ключаря, подметавше-
го часовню, не знает ли он г-на Базена.
   - Господина Базена, причетника? - спросил ключник.
   - Его самого.
   - Он прислуживает за обедней, в приделе Богоцы.
   Д'Артаньян вздрогнул от радости. Несмотря на слова Планше, ему не ве-
рилось, что он найдет Базена; по теперь, поймав один конец нити, он  мог
ручаться, что доберется и до другого.
   Он опустился на колени, лицом к этому приделу, чтобы не терять Базена
из виду. По счастью, служилась краткая обедня,  она  должна  была  скоро
кончиться. Д'Артаньян, перезабывший все молитвы и не позаботившийся зах-
ватить с собой молитвенник, стал на досуге наблюдать Базена.
   Вид Базена в новой одежде был, можно сказать, столь  же  величествен-
ный, сколь и блаженный. Сразу видно было, что он достиг или почти достиг
предела своих желаний и что палочка для зажигания  свеч,  оправленная  в
серебро, которую он держал в руке, казалась ему столь же  почетной,  как
маршальский жезл, который Конде бросил, а может быть,  и  не  бросал,  в
неприятельские ряды во время битвы под Фрейбургом.
   Даже физически он преобразился, если можно так выразиться, совершенно
под стать одежде. Все его тело округлилось и приобрело нечто  поповское.
Все угловатости на его лице как будто сгладились. Нос у него был все тот
же, но он тонул в круглых щеках; подбородок незаметно переходил  в  шею;
глаза заплыли, не то что от жира, а от какой-то  одутловатости;  волосы,
подстриженные по-церковному, под скобку, закрывали лоб до самых  бровей.
Заметим кстати, что лоб Базена, даже совсем открытый, никогда не  превы-
шал полутора дюймов в вышину.
   В ту минуту как Д'Артаньян кончил свой осмотр,  кончилась  и  обедня.
Священник произнес "аминь" и удалился, благословив молящихся, которые, к
удивлению д'Артаньяна, все преклонили колена.  Он  перестал  удивляться,
узнав в священнослужителе самого коадъютора, знаменитого Жана-Франсуа де
Гонди, который уже в это время, предчувствуя свою будущую роль, создавал
себе популярность щедрой раздачей милостыни. Для  того  чтобы  увеличить
эту популярность, он и служил иногда ранние обедни,  на  которые  обычно
приходит только простой люд.
   Д'Артаньян, как и все, опустился на колени, принял  причитающееся  на
его долю благословение, перекрестился, но в ту минуту, когда мимо  него,
с возведенными к небу очами, проходил Базен, скромно замыкавший шествие,
д'Артаньян схватил его за полу; Базен опустил глаза  и  отскочил  назад,
словно увидал змею.
   - Господин Д'Артаньян! - воскликнул он. - Vade retro, Satanasi [6]
   - Отлично, милый Базен, - ответил,  смеясь,  офицер,  -  вот  как  вы
встречаете старого друга.
   - Сударь, - ответил Базен, -  истинные  друзья  христианина  те,  кто
споспешествует спасению, а не те, кто отвращает от него.
   - Я вас не понимаю, Базен, - сказал Д'Артаньян, - я не  вижу,  как  я
могу служить камнем преткновения на вашем пути к спасению.
   - Вы забываете, - ответил Базен, - что пытались  навсегда  закрыть  к
нему путь для моего бедного господина; из-за вас  он  губил  свою  душу,
служа в мушкетерах, хотя чувствовал пламенное призвание к церкви.
   - Мой милый Базен, - возразил Д'Артаньян, - вы должны были бы  понять
уже по месту, где меня видите, что я очень переменился: с годами  стано-
вишься разумнее. И так как я не сомневаюсь,  что  ваш  господин  спасает
свою душу, то я хочу узнать от вас, где он находится,  чтобы  он  своими
советами помог и моему спасению.
   - Скажите лучше - чтобы вновь увлечь его в  мир?  По  счастью,  я  не
знаю, где он, так как, находясь в святом месте, я никогда не решился  бы
солгать.
   - Как! - воскликнул Д'Артаньян, совершенно разочарованный.  -  Вы  не
знаете, где Арамис?
   - Прежде всего, - сказал Базен, - Арамис - это  имя'  погибели.  Если
прочесть Арамис навыворот, получится Симара, имя одного из  злых  духов,
и, по счастию, мой господин навсегда бросил это имя.
   - Хорошо, - сказал Д'Артаньян, решившись перетерпеть все, - я ищу  не
Арамиса, а аббата д'Эрбле. Ну же, мой милый Базен, скажите мне, где он.
   - Разве вы не слыхали, господин Д'Артаньян, как я ответил вам, что не
знаю этого?
   - Слышал, конечно; но я отвечу вам, что это невозможно.
   - Тем не менее это правда, сударь, чистая правда, как перед богом...
   Д'Артаньян хорошо видел, что ничего не вытянет из Базена; ясно было -
Базен лжет, но по тому, с каким: жаром и упорством он лгал,  можно  было
легко предвидеть, что он от своего не отступится.
   - Хорошо, - сказал д'Артаньян. - Так как вы не знаете, где живет  ваш
барин, не будем больше говорить о нем и расстанемся друзьями; вот вам  -
полпистоля, выпейте за мое здоровье.
   - Я не пью, сударь, - сказал Базен, величественно отводя руку  офице-
ра. - Это подобает только мирянам.
   - Неподкупный! - проворчал д'Артаньян. - Ну и не везет же мне!
   И так как д'Артаньян, отвлеченный своими размышлениями,  выпустил  из
рук полу Базена, тот поспешил воспользоваться свободой для отступления и
быстро удалился в ризницу; он и там не считал себя вне  опасности,  пока
не запер за собой дверь.
   Д'Артаньян, задумавшись, не двигался с  места  и  глядел  в  упор  на
дверь, положившую преграду между ним и Базеном; вдруг  он  почувствовал,
что кто-то тихонько коснулся его плеча.
   Он обернулся и едва не вскрикнул от удивления, но тот,  кто  до  него
дотронулся пальцем, приложил этот палец к губам в знак молчания.
   - Вы здесь, мой дорогой Рошфор? - сказал д'Артаньян вполголоса.
   - Шш... - произнес Рошфор. - Знали вы, что я освободился?
   - Я узнал это из первых рук.
   - От кого же?
   - От Планше.
   - Как, от Планше?
   - Конечно. Ведь это он вас спас.
   - Планше? Мне действительно  показалось,  что  это  он.  Вот  доказа-
тельство, мой друг, что благодеяние никогда не пропадает даром.
   - А что вы здесь делаете?
   - Пришел возблагодарить господа за свое  счастливое  освобождение,  -
сказал Рошфор.
   - А еще зачем? Мне кажется, не только за этим.
   - А еще за распоряжениями к коадъютору; хочу попробовать,  нельзя  ли
чем насолить Мазарини.
   - Безумец! Вас опять упрячут в Бастилию!
   - Ну нет! Об этом я позабочусь, ручаюсь вам. Уж очень хорошо на  све-
жем воздухе, - продолжал Рошфор, вздыхая полной грудью, - я поеду в  де-
ревню, буду путешествовать по провинции.
   - Вот как? Я еду тоже! - сказал д'Артаньян.
   - А не будет нескромностью спросить, куда?
   - На розыски моих друзей.
   - Каких друзей?
   - Тех самых, о которых вы меня вчера спрашивали.
   - Атоса, Портоса и Арамиса? Вы их разыскиваете?
   - Да.
   - Честное слово?
   - Что же тут удивительного?
   - Ничего! Забавно! А по чьему поручению вы их разыскиваете?
   - Вы не догадываетесь?
   - Догадываюсь.
   - К несчастью, я не знаю, где они.
   - И у вас нет возможности узнать? Подождите неделю, я вам добуду све-
дения, - сказал Рошфор.
   - Неделя - это слишком долго, я должен их найти в три дня.
   - Три дня мало, - сказал Рошфор, - Франция велика.
   - Не беда. Знаете, что значит слово надо? С этим словом можно  многое
сделать.
   - А когда вы начнете поиски?
   - Уже начал.
   - В добрый час!
   - А вам - счастливого пути!
   - Быть может, мы встретимся в дороге?
   - Едва ли.
   - Как знать. У судьбы много причуд.
   - Прощайте.
   - До свидания. Кстати, если Мазарини вспомнит обо мне, скажите, что я
просил вас довести до его сведения, что он скоро увидит, так ли  я  стар
для дела, как он думает.
   И Рошфор удалился с той дьявольской улыбкой на губах, которая  прежде
заставляла д'Артаньяна содрогаться; но на этот раз д'Артаньян не испытал
страха и сам улыбнулся с грустью, которую  могло  вызвать  на  его  лице
только одно-единственное воспоминание. "Ступай, демон, - подумал он, - и
делай что хочешь. Теперь мне все равно: нет второй Констанции в мире".
   Оглянувшись, он увидел Базена, ужо снявшего с себя облачение и разго-
варивавшего с тем ключарем, к которому  д'Артаньян  обратился,  входя  в
церковь. Базен был, повидимому, очень возбужден и быстро размахивал сво-
ими толстыми короткими ручками. Д'Артаньян понял, что  Базен,  вероятно,
внушал ключарю остерегаться его как только возможно.
   Д'Артаньян воспользовался озабоченностью обоих служителей,  незаметно
улизнул из собора и притаился за углом улицы Пивных  Бутылок.  Базен  не
мог пройти так, чтобы д'Артаньян не увидел его из своего тайника.
   Через пять минут после того, как д'Артаньян занял  свой  пост,  Базен
вышел на паперть, озираясь по сторонам, не следит ли кто-нибудь за  ним.
Но он имел неосторожность не заметить нашего офицера в пятидесяти  шагах
от себя, за углом дома, откуда высовывалась только  его  голова.  Видимо
успокоенный, Базен пошел по улице  Богоматери.  Д'Артаньян  выскочил  из
своей засады как раз вовремя, чтобы увидеть, как он повернул в Еврейскую
улицу, затем в улицу Лощильщиков и вошел в приличный по внешности дом. И
офицер наш не усомнился, что достойный причетник обитает именно  в  этом
доме.
   Д'Артаньян поостерегся идти туда за справками,  так  как  привратник,
если только таковой имелся, был, вероятно, предупрежден, а если приврат-
ника не было, то не к кому было и обращаться.
   Поэтому он вошел в кабачок на углу улицы святого Элигия и  улицы  Ло-
щильщиков и спросил глинтвейну. На приготовление этого напитка  требова-
лось добрых полчаса, и Д'Артаньян мог следить за Базеном,  не  возбуждая
ни в ком подозрения. Вдруг он заметил шустрого мальчугана лет  двенадца-
ти-пятнадцати, очень веселого с виду, в котором  он  признал  мальчишку,
виденного им минут двадцать назад в облачении церковного служки. Он  за-
говорил с ним, и так как будущий дьячок не имел  оснований  скрытничать,
то Д'Артаньян узнал, что тот от шести до  девяти  часов  утра  исполняет
обязанности певчего, а с девяти до полуночи служит подручным в кабачке.
   Пока они разговаривали, к дому Базена подвели лошадь. Она была  осед-
лана и взнуздана. Минуту спустя вышел и сам Базен.
   - Ишь ты! - сказал мальчик. - Наш причетник собирается в путь-дорогу.
   - Куда это он собрался? - спросил Д'Артаньян.
   - А я почем знаю!
   - Дам полпистоля, если сумеешь узнать, - сказал Д'Артаньян.
   - Полпистоля, - переспросил мальчик, у которого и глаза  разгорелись,
- если узнаю, куда едет Базен? Это нетрудно. А вы не шутите?
   - Нет, слово офицера. На, смотри, вот полпистоля.
   И он показал ему соблазнительную монету, не давая ее, однако, в руки.
   - Я спрошу у него.
   - Этак ты как раз ничего не узнаешь, - сказал д'Артаньян. -  Подожди,
пока он уедет, а потом уж, черт возьми, спрашивай,  выпытывай,  разузна-
вай. Это твое дело: полпистоля тут.
   И он положил монету обратно в карман.
   - Понимаю, - сказал мальчишка, лукаво улыбаясь, как  умеют  улыбаться
только парижские сорванцы. - Ладно! Подождем!
   Ждать пришлось недолго. Пять минут спустя Базен тронулся рысцой, под-
бодряя лошадь ударами зонтика.
   Базен всегда имел привычку брать с собой зонтик вместо хлыста.
   Едва он повернул за угол Еврейской улицы, мальчик, как  гончая,  пус-
тился по следу.
   Д'Артаньян снова занял прежнее место за столом в полной  уверенности,
что не пройдет и десяти минут, как он узнает все, что нужно.
   И действительно, мальчишка вернулся даже раньше этого срока.
   - Ну? - спросил Д'Артаньян.
   - Готово, - сказал мальчуган, - я все знаю.
   - Куда же он поехал?
   - А про полпистоля вы не забыли?
   - Конечно, нет. Говори скорей.
   - Я хочу видеть монету. Покажите-ка, она не фальшивая?
   - Вот.
   - Хозяин, - сказал мальчишка, - барин просит разменять деньги.
   Хозяин сидел за конторкой. Он дал мелочь и принял полпистоля.
   Мальчишка сунул монеты в карман.
   - Ну а теперь говори, куда он поехал? -  спросил  д'Артаньян,  весело
наблюдавший его проделку.
   - В Нуази.
   - Откуда ты знаешь?
   - Не велика хитрость. Я узнал лошадь мясника, которую Базен иногда  у
него нанимает. Вот я и подумал: не даст же мясник свою лошадь так  себе,
не спросив, куда на ней поедут, - хотя господин Базен вряд  ли  способен
загнать лошадь.
   - А он ответил тебе, что господин Базен...
   - Поехал в Нуази. Да, кажется, это у него вошло в привычку. Он  ездит
туда раза два-три в неделю.
   - А ты знаешь Нуази?
   - Еще бы. Там моя кормилица живет.
   - Нет ли в Нуази монастыря?
   - Еще какой! Иезуитский!
   - Ладно, - сказал Д'Артаньян. - Теперь все ясно.
   - Стало быть, вы довольны?
   - Да. Как тебя зовут?
   - Фрике.
   Д'Артаньян записал имя мальчика и адрес кабачка.
   - А что, господин офицер, - спросил тот, - может  быть,  мне  удастся
еще полпистоля заработать?
   - Возможно, - сказал Д'Артаньян.
   И так как он узнал все, что ему было нужно, он заплатил за глинтвейн,
которого совсем не пил, и поспешил обратно на Тиктонскую улицу.


   IX
   О ТОМ, КАК Д'АРТАНЬЯН, ВЫЕХАВ НА ДАЛЬНИЕ ПОИСКИ  ЗА  АРАМИСОМ,  ВДРУГ
ОБНАРУЖИЛ ЕГО СИДЯЩИМ НА ЛОШАДИ ПОЗАДИ ПЛАНШЕ

   Придя домой, Д'Артаньян увидел, что у камина сидит какой-то  человек:
это был Планше, но Планше столь преобразившийся благодаря обноскам,  ос-
тавленным сбежавшим мужем,  что  Д'Артаньян  насилу  узнал  его.  Мадлен
представила его д'Артаньяну на глазах у всех слуг.  Планше  обратился  к
офицеру с какой-то пышной фламандской фразой, тот ответил ему  несколько
слов на несуществующем языке, и договор был заключен. Брат Мадлен посту-
пил в услужение к д'Артаньяну.
   У д'Артаньяна уже был готов план. Он не хотел приехать в Нуази  днем,
боясь быть узнанным. Таким образом, у него оставалось еще свободное вре-
мя: Нуази был расположен всего в трех-четырех милях от Парижа по  дороге
в Мо.
   Он начал с того, что основательно позавтракал. Быть может, это плохое
начало, если собираешься работать головой, но очень хорошее, если хочешь
работать ногами и руками. Потом он переоделся, боясь, чтобы плащ  лейте-
нанта не возбудил подозрений, и выбрал самую прочную и надежную из своих
трех шпаг, которую пускал в ход только в важных случаях. Около двух  ча-
сов он велел оседлать лошадей и в сопровождении Планше выехал через зас-
таву Ла-Виллет. А в соседнем с "Козочкой" доме все еще велись  усердней-
шие поиски Планше.
   Отъехав на полторы мили от Парижа, Д'Артаньян заметил, что нетерпение
заставило его выехать слишком рано, и остановился, чтобы  дать  передох-
нуть лошадям. Гостиница была переполнена людьми довольно подозрительного
вида, готовившимися, по-видимому, предпринять какую-то  ночную  экспеди-
цию. В дверях показался мужчина, закутанный в плащ; заметив  посторонне-
го, он сделал знак двум приятелям, сидевшим за столом, и те вышли к нему
за дверь.
   Д'Артаньян с беспечным видом подошел к трактирщице, похвалил ее  отв-
ратительное монтрейльское вино, задал несколько вопросов о Нуази  и  уз-
нал, что там всего только два больших дома: один принадлежит па -  рижс-
кому архиепископу, и в нем живет сейчас  его  племянница,  герцогиня  де
Лонгвиль; другой, где помещается иезуитский монастырь, был, как водится,
собственностью достойных отцов. Ошибиться было невозможно.
   В четыре часа Д'Артаньян снова отправился в путь; он ехал шагом,  же-
лая прибыть в Нуази, когда уже совсем стемнеет. Ну а когда  едешь  шагом
зимой, в пасмурную погоду, по скучной дороге, нечего больше делать, кро-
ме того, что делает, по словам Лафонтена, заяц в своей норе: размышлять.
Итак, Д'Артаньян размышлял, и Планше тоже. Только, как мы увидим дальше,
размышления их были разного характера.
   Одно слово трактирщицы дало особое  направление  мыслям  д'Артаньяна;
это слово было - имя герцогини де Лонгвиль.
   В самом деле, герцогиня де Лонгвиль могла хоть кого  заставить  заду-
маться: она была одной из знатнейших дам королевства и одной  из  первых
придворных красавиц. Ее выдали замуж за старого герцога де Лонгвиля, ко-
торого она не любила. Сперва она слыла любовницей Колиньи, убитого впос-
ледствии из-за нее на дуэли посреди Королевской площади герцогом де  Ги-
зом; потом говорили об ее слишком нежной дружбе с принцем Конде, ее бра-
том, и стыдливые души придворных были этим сильно смущены; наконец,  го-
ворили, что эта дружба сменилась подлинной и глубокой  ненавистью,  и  в
настоящее время герцогиня де Лонгвиль была, по  слухам,  в  политической
связи с князем де Марсильяком, старшим сыном старого герцога де Ла  Рош-
фуко, которого она старалась натравить на своего брата, господина герцо-
га де Конде.
   Д'Артаньян думал обо всем этом. Он думал, что в Лувре он часто  видел
проходившую мимо него ослепительную,  сияющую  красавицу,  герцогиню  де
Лонгвиль. Он думал об Арамисе, который ничем не лучше его, а  между  тем
был когда-то любовником герцогини де Шеврез, игравшей в прошлое царство-
вание ту же роль, как теперь мадам де Лонгвиль. И он спрашивал себя, по-
чему есть на свете люди, которые добиваются всего, чего желают, будь  то
почести или любовь, между тем как другие застревают на  полдороге  своих
надежд - по вине ли случая, или от незадачливости, или же  изза  естест-
венных помех, заложенных в них самой природой.
   Д'Артаньян вынужден был сознаться, что, несмотря на весь  свой  ум  и
всю свою ловкость, он был и всегда, вероятно, будет в  числе  последних.
Внезапно Планше, подъехав к нему, сказал:
   - Бьюсь об заклад, сударь, что вы думаете о том же, о чем и я.
   - Навряд ли, Планше, - сказал, улыбаясь, Д'Артаньян. - По о чем же ты
думаешь?
   - Я думаю о подозрительных личностях, которые пьянствовали в той хар-
чевне, где мы отдыхали.
   - Ты осторожен, как всегда, Планше.
   - Это инстинкт, сударь.
   - Ну, посмотрим, что тебе говорит твой инстинкт в этом случае?
   - Мой инстинкт говорит мне, что эти люди собрались в харчевне  с  не-
добрыми намерениями; и я раздумывал о том, что мне говорит мой инстинкт,
в самом темном углу конюшни, как вдруг в нее вошел человек, закутанный в
плащ, а за ним еще двое.
   - А а, - сказал д'Артаньян, видя, что рассказ Планше совпадает с  его
собственными наблюдениями. - Ну и что же?
   - Один из них сказал: "Он, наверное, должен быть сейчас в  Нуази  или
должен приехать туда сегодня вечером; я узнал его слугу". - "Ты  в  этом
уверен?" - спросил человек в плаще. "Да, принц!" - был ответ...
   - Принц? - прервал Д'Артаньян.
   - Да, принц! Но слушайте же. "Если он там, то решим, что  с  ним  де-
лать", - сказал второй из собутыльников. "Что с ним делать?" -  повторил
принц. "Да. Он ведь не такой человек, чтоб добровольно сдаться: он  пус-
тит в ход шпагу". - "Тогда придется и вам сделать то же, только  старай-
тесь взять его живьем. Есть ли у нас веревки, чтобы связать его, и тряп-
ка, чтобы заткнуть рот?" - "Все есть". -  "Будьте  внимательны:  он,  по
всей вероятности,  будет  переодет".  -  "Конечно,  конечно,  монсеньер,
будьте покойны". - "Впрочем, я сам там буду и укажу вам". -  "Вы  ручае-
тесь, что правосудие?.." - "Ручаюсь за все", - сказал принц. "Хорошо, мы
будем стараться изо всех сил". После этого они вышли из конюшни.
   - Да какое же это имеет отношение к нам? - сказал Д'Артаньян.  -  Это
одно из тех предприятий, какие затеваются ежедневно.
   - Вы уверены, что оно не направлено против нас?
   - Против нас! С какой стати?
   - Гм! Припомните-ка, что они говорили: "Я узнал его слугу", -  сказал
один; это вполне может относиться ко мне.
   - Дальше?
   - "Он должен быть сейчас в Нуази или приехать туда