ете? - поинтересовался он.
   - Туда, где меня ждут, ваше величество.
   - Для чего?
   - Надо полагать, чтобы драться.
   - Драться! - вскричал король. - Погодите минуту, граф.
   Де Сент-Эньян покачал головой, как ребенок,  недовольный,  когда  ему
мешают упасть в колодец или играть с острым ножом.
   - Но, ваше величество...
   - Прежде всего, - сказал король, - я еще должным образом не  осведом-
лен.
   - О, пусть ваше величество спрашивает, и я разъясню все, что знаю.
   - Кто вам сообщил, что господин де Бражелон проник в эту комнату?
   - Записка, которую я нашел в замке, о чем я уже имел  честь  доклады-
вать вам, государь.
   - Что тебя убеждает, что это он всунул ее туда?
   - Кто другой решился бы выполнить подобное поручение?
   - Ты прав. Как же он мог проникнуть к тебе?
   - Вот это чрезвычайно существенно, так как все двери были заперты  на
замок и ключи находились в кармане у Баска, моего лакея.
   - Значит, твоего лакея подкупили.
   - Невероятно, ваше величество!
   - Что же здесь невероятного?
   - Потому что, если б его подкупили, он мог бы понадобиться еще не раз
в будущем, и бедного малого не стали бы губить, так явно показывая,  что
воспользовались именно им.
   - Правильно. Значит, остается единственное предположение.
   - Посмотрим, ваше величество, то ли это предположение,  которое  воз-
никло и у меня.
   - Он проник к тебе, пройдя лестницу.
   - Увы, ваше величество, мне кажется это более чем вероятным.
   - Значит, все-таки кто-то продал тайну нашего люка?
   - Продал или, может быть, подарил.
   - Почему такое различие?
   - Потому что иные лица стоят так высоко, что не  могут  продать;  они
могут лишь подарить.
   - Что ты хочешь сказать?
   - О, ваше величество обладаете достаточно тонким умом, чтобы самосто-
ятельно догадаться и избавить меня, таким образом, от  затруднения  наз-
вать...
   - Ты прав. Принцесса!
   - Ах! - вздохнул Сент-Эньян.
   - Принцесса, которая обеспокоена твоим переездом.
   - Принцесса, которая располагает ключами от комнат всех своих фрейлин
и которая достаточно могущественна, чтобы открыть то, чего, кроме вашего
величества и ее высочества, никто не мог бы открыть.
   - И ты думаешь, что моя сестра заключила союз с Бражелоном?
   - Да, ваше величество, да...
   - И даже сообщила ему все эти тонкости?
   - Быть может, она сделала даже больше.
   - Больше... Договаривай.
   - Быть может, она сама проводила его.
   - Куда? Вниз? К тебе?
   - Вы думаете, что это невозможно, ваше величество?
   - О!
   - Слушайте, ваше величество. Вы знаете, что принцесса любит духи?
   - Да, эту привычку она переняла у моей матери.
   - И в особенности вербену?
   - Да, это ее излюбленный запах.
   - Так вот, моя квартира благоухает вербеной.
   Король задумался, потом, помолчав немного, сказал:
   - Почему бы принцессе Генриетте становиться на  сторону  Бражелона  и
проявлять враждебность ко мне?
   Произнося эти слова, на которые де Сент-Эньян легко мог бы  ответить:
"женская ревность", король испытывал своего друга, стараясь проникнуть в
глубину его души, чтобы узнать, не постиг ли он тайны  его  отношений  с
невесткой. Но де Сент-Эньян был незаурядным придворным и не  решался  по
этой причине входить в семейные тайны.
   К тому же он был достаточно близким приятелем муз, чтобы  не  задумы-
ваться - и притом весьма часто - над печальной судьбою Овидия, глаза ко-
торого пролили столько слез во искупление вины, состоявшей в том, что им
довелось увидеть во дворце Августа неведомо что. И так как он  обнаружил
свою проницательность, доказав, что вместе с Бражелоном  в  его  комнате
побывала также принцесса, ему предстояло теперь расплатиться с лихвой за
собственное тщеславие и ответить на  поставленный  прямо  и  определенно
вопрос: "Почему принцесса стала на сторону Бражелона и  проявляет  враж-
дебность ко мне?"
   - Почему? Но ваше величество забываете, что граф де Гиш  лучший  друг
виконта де Бражелона.
   - Я не вижу тут связи.
   - Ах, простите, ваше величество! Но я думал, что господин де Гиш так-
же большой друг принцессы.
   - Верно! Все ясно. Удар нанесен оттуда.
   - А чтобы его отразить, не думает  ли  король,  что  следует  нанести
встречный удар?
   - Да, но не такой, какие наносятся в Венсенском лесу, -  ответил  ко-
роль.
   - Ваше величество забываете, что я дворянин и что пеня вызвали на ду-
эль.
   - Это тебя не касается.
   - Меня ждут близ Меньших Братьев, ваше величестве, и ждут больше  ча-
са; и так как в этом виноват я и никто другой, то я навлеку на себя бес-
честье, если не отправлюсь туда, где меня ожидают.
   - Честь дворянина прежде всего состоит в повиновении королю.
   - Ваше величество!
   - Приказываю тебе остаться.
   - Ваше величество...
   - Повинуйся!
   - Как прикажете, ваше величество.
   - Кроме того, я хочу расследовать эту историю,  хочу  дознаться,  как
посмели с такою неслыханной дерзостью обойти меня, как  посмели  проник-
нуть в святилище моей любви. И не тебе, де Сент-Эньян,  наказывать  тех,
то решился на это, ибо не на твою честь они покусились; моя честь -  вот
что задето!
   - Умоляю ваше величество не обрушивать вашего  гнева  на  виконта  де
Бражелона; в этом деле он, быть может, погрешил против благоразумия,  но
в остальном его поведение честно и благородно.
   - Довольно! Я сумею отличить правого от виноватого! Мне не помешает в
этом даже самый безудержный гнев. Но ни слова принцессе!
   - Что же мне делать с виконтом де Бражелоном? Он  будет  искать  меня
и...
   - Я поговорю с ним сегодня же или сам, или через третье лицо.
   - Еще раз умоляю ваше величество о снисходительности к нему.
   - Я был снисходительным достаточно долго, граф, - нахмурился  Людовик
XIV. - Пришло время, однако, показать некоторым лицам, что у себя в доме
хозяин всетаки я!
   Едва король произнес эти слова, из которых с  очевидностью  вытекало,
что к новой обиде присоединились воспоминания и о былых, как  на  пороге
его кабинета появился слуга.
   - Что случилось? - спросил король. - И почему входят, хотя я не звал?
   - Ваше величество, - сказал слуга, - приказали мне раз навсегда впус-
кать к вам графа де Ла Фер, когда у него будет надобность переговорить с
вами.
   - Дальше.
   - Граф до Ла Фер просят принять его.
   Король и де Сент-Эньян обменялись взглядами, в  которых  было  больше
беспокойства, чем удивления. Людовик на мгновение заколебался, но, почти
сразу приняв решение, обратился к де Сент-Эньяну:
   - Пойди к Луизе и сообщи ей обо всем, что затевается против  нас;  не
скрывай от нее, что принцесса возобновляет свои преследования и что  она
объединилась с людьми, которым лучше было бы оставаться нейтральными.
   - Ваше величество...
   - Если эти вести испугают Луизу, постарайся успокоить ее. Скажи,  что
любовь короля - непробиваемый панцирь. Если она знает уже обо всем (а  я
предпочел бы, чтобы это было не так) или уже подверглась  с  какойнибудь
стороны нападению, скажи ей, де Сент-Эньян, - добавил король, содрогаясь
от гнева и возбуждения, - скажи ей, что на этот раз я не ограничусь тем,
что буду защищать ее от нападок, я отомщу, и отомщу так сурово, что  от-
ныне никто не посмеет даже взглянуть на нее!
   - Это все, ваше величество?
   - Все. Иди к ней сейчас же и сохраняй верность - ты, живущий  в  этом
аду и не имеющий, как я, надежды на рай.
   Де Сент-Эньян рассыпался в изъявлениях преданности. Он  приложился  к
руке короля и, сияя, вышел из королевского кабинета.


   XVIII
   КОРОЛЬ И ДВОРЯНСТВО

   Людовик тотчас же взял себя в руки, чтобы приветливо встретить  графа
де Ла Фер. Он догадывался, что граф прибыл сюда не  случайно,  и  смутно
предчувствовал значительность этого посещения. Ему не хотелось,  однако,
чтобы человек таких безупречных манер, такого тонкого и изысканного ума,
как Атос, при первом же взгляде заметил в нем нечто, способное произвес-
ти неприятное впечатление или выдать, что король расстроен.
   И только убедившись в том, что внешне он совершенно спокоен,  молодой
король велся ввести графа. Спустя несколько минут явился Атос,  облачен-
ный в придворное платье и надевший все ордена, которые он один имел пра-
во носить при французском дворе. Он вошел с таким  торжественным,  таким
величавым видом, что король, взглянув на него, сразу же получил  возмож-
ность судить, был ли он прав или ошибся в своих предчувствиях.
   Людовик сделал шаг навстречу Атосу и, с улыбкой  протянув  ему  руку,
над которою тот склонился в позе, полной почтительности, торопливо  ска-
зал
   - Граф де Ла Фер, вы такой редкий гость у  меня,  что  видеть  вас  -
большая удача.
   Атос поклонился еще раз
   - Я желал бы иметь счастье всегда находиться при вашем величестве.
   Этот ответ и особенно тон, которым он был произнесен, означали с пол-
ною очевидностью: "Я хотел бы находиться среди советников короля,  чтобы
оберегать его от ошибок"
   Король это почувствовал и, решив обеспечить себе вместе с преимущест-
вом своего положения также и то преимущество, которое  порождается  спо-
койствием духа, произнес бесстрастным и ровным голосом.
   - Я вижу, что вам нужно поговорить со мной.
   - Не будь этого, я не решился бы предстать перед вашим величеством.
   - Начинайте же, сударь, мне не терпится  удовлетворить  вас  возможно
скорее.
   Король сел.
   - Я уверен, - слегка волнуясь, ответил Атос, -  что  ваше  величество
удовлетворит все мои притязания.
   - А, - произнес с некоторым высокомерием в голосе король, - вы пришли
ко мне с жалобой?
   - Это было бы жалобой, если бы ваше величество... - молвил Атос -  Но
разрешите по порядку.
   - Я жду.
   - Ваше величество помните, что я имел честь беседовать с  вами  перед
отъездом герцога Бекингэма?
   - Да, приблизительно в это время... Я помню это... но тему нашей  бе-
седы, признаться, я успел позабыть.
   Атос вздрогнул
   - Я буду иметь честь напомнить в таком случае королю, что речь шла  о
разрешении, которое я испрашивал у вас, ваше величество, на  брак  между
виконтом де Бражелоном и мадемуазель де Левальер
   "Дошли до сути", - подумал король и сказал:
   - Да, я помню.
   - Тогда, - продолжал Атос, - король был до того милостив и  великоду-
шен ко мне и к виконту де Бражелону, что ни одно из  слов  вашего  вели-
чества не улетучилось из вашей памяти. Я просил у короля  разрешения  на
брак мадемуазель де Лавальер с виконтом де Бражелоном, но король ответил
на мою просьбу отказом.
   - Это верно, - сухо заметил Людовик.
   - Ссылаясь на то, - поспешно добавил Атос, -  что  невеста  не  имеет
достаточно высокого положения в обществе.
   Людовик заставил себя терпеливо слушать.
   - Что... у нее нет состояния.
   Король глубже уселся в кресле.
   - Что она недостаточно знатного происхождения.
   Новый нетерпеливый жест короля
   - И не очень красива - безжалостно закончил Атос.
   Последний укол в сердце влюбленного заставил  его  выйти  из  должных
границ.
   - Сударь, - перебил он графа, - у вас прекрасная память!
   - У меня всегда хорошая память, когда я имею высокую честь разговари-
вать с королем, - ответил нисколько не смутившийся граф.
   - Итак, я все это сказал? Что же дальше?
   - И я благодарил ваше величество за эти слова, так как они доказывали
ваше очень лестное для господина де Бражелона внимание
   - Вы, разумеется, помните также, - проговорил король, нажимая на  эти
слова, - что вы сами были очень не расположены к этому браку.
   - Это верно, ваше величество
   - И что вы обращались ко мне с этой просьбою скрепя сердце?
   - Да, ваше величество.
   - Наконец, я вспоминаю также, потому что у меня почти такая же  хоро-
шая память, как у вас, господин граф, что вы произнесли следующие  слова
"Я не верю в любовь мадемуазель до Лавальер к виконту де  Бражелону"  Не
так ли?
   Атос ощутил удар, но выдержал его.
   - Ваше величество, я уже просил у вас извинения, но в этом  разговоре
заключается нечто такое, что станет вам известно только  в  самом  конце
его...
   - В таком случае переходите к концу.
   - Вот он. Ваше величество говорили, что вы откладываете  свадьбу  для
блага господина де Бражелона?
   Король промолчал.
   - В настоящее время господин де Бражелон так несчастен, что дольше не
может ждать и просит вас вынести окончательное решение.
   Король побледнел. Атос пристально посмотрел на него.
   - И... о чем же просит... господин де Бражелон? - нерешительно произ-
нес король.
   - Все о том же, о чем я просил короля во время нашей последней  бесе-
ды: о разрешении вашего величества на его брак.
   Король промолчал.
   - Преград для нас больше не существует. Мадемуазель де Лавальер,  не-
богатая, незнатная и некрасивая, все же единственная  приемлемая  партия
для господина де Бражелона, потому что он любит эту особу.
   Король крепко сжал руки.
   - Король колеблется? - спросил граф все так же настойчиво  и  так  же
учтиво.
   - Я не колеблюсь... я просто отказываю.
   Атос на мгновенье задумался, потом очень тихо сказал:
   - Я имел честь доложить королю, что никакие преграды не могут остано-
вить господина де Бражелона и решение его неизменно.
   - Моя воля - преграда, я полагаю?
   - Это - самая серьезная из преград. Да будет позволено почтительнейше
осведомиться у вашего величества о причине отказа!
   - О причине?.. Это что же, допрос? - воскликнул король.
   - Просьба, ваше величество.
   Король, опершись обоими кулаками о стол, глухо произнес:
   - Вы забыли правила придворного этикета, господин де Ла Фер. При дво-
ре не принято расспрашивать короля.
   - Это правда, ваше величество. Но если и не принято расспрашивать ко-
роля, то все же позволительно высказывать известные предположения.
   - Высказывать предположения! Что это значит, сударь?
   - Почти всегда предположения подданные возникают вследствие неискрен-
ности монарха...
   - Сударь!
   - И недостатка доверия со стороны подданного,  -  уверенно  продолжал
Атос.
   - Мне кажется, вы забываетесь, - повысил голос король, поддавшись не-
удержимому гневу.
   - Я понужден искать в другом месте то, что надеялся найти у вас, ваше
величество. Вместо того чтобы услышать ответ из ваших собственных уст, я
вынужден обратиться за ним к себе самому.
   Король встал и резко проговорил:
   - Господин граф, я отдал вам все свое время.
   Это было равносильно приказанию удалиться.
   - Ваше величество, я не успел высказать то, с чем пришел к королю,  и
я так редко вижу его величество, что должен использовать случай.
   - Вы дошли до предположений. Теперь вы переходите уже к оскорблениям.
   - О, ваше величество, оскорбить короля! Никогда! Всю свою жизнь я ут-
верждал, что короли выше других людей не только положением  и  могущест-
вом, но и благородством души и мощью ума. И я никогда не  поверю,  чтобы
мой король за своими словами скрывал какую-то заднюю мысль.
   - Что это значит? Какую заднюю мысль?
   - Я объясню, - бесстрастно произнес Атос. - Если ваше величество, от-
казывая виконту де Бражелону в руке мадемуазель де Лавальер, имели  дру-
гую цель, кроме счастья и блага виконта...
   - Вы понимаете, сударь, что - вы меня оскорбляете?
   - Если, предлагая виконту  де  Бражелону  отсрочку,  ваше  величество
только хотели удалить жениха мадемуазель де Лавальер...
   - Сударь!
   - Я это слышу со всех сторон, ваше величество. Везде говорят о  вашей
любви к мадемуазель де Лавальер.
   Король разорвал перчатки, которые уже несколько минут, стараясь сдер-
жаться, нервно покусывал, и закричал:
   - Горе тем, кто вмешивается в мои дела! Я принял  решение  и  разобью
все преграды!
   - Какие преграды? - спросил Атос.
   Король внезапно остановился, как конь,  мучимый  мундштуком,  который
дергается у него во рту и рвет губы, и  вдруг  сказал  с  благородством,
столь же безграничным, как его гнев:
   - Я люблю мадемуазель де Лавальер.
   - Но это могло бы не помешать вам, ваше величество, - перебил Атос, -
отдать ее замуж за господина де Бражелона. Такая жертва была бы достойна
монарха. И она была бы по заслугам господина де Бражелона,  который  уже
служил королю и может считаться доблестным воином.  Таким  образом,  ко-
роль, принеся в жертву свою любовь, мог бы воочию доказать, что  он  ис-
полнен великодушия, благодарности и к тому же отличный политик.
   - Мадемуазель де Лавальер не любит господина де  Бражелона,  -  глухо
проговорил король.
   - Ваше величество уверены в этом? - молвил Атос, пристально вглядыва-
ясь в короля.
   - Да. Я знаю это.
   - Значит, с недавних пор? Иначе, если бы ваше величество знали это во
время моего первого посещения, вы бы взяли на себя труд  поставить  меня
об этом в известность.
   - Да, с недавних пор.
   - Я не понимаю, - помолчав немного, спросил Атос, -  как  король  мог
услать господина де Бражелона в Лондон? Это изгнание вызывает справедли-
вое удивление со стороны всякого, кто дорожит честью своего короля.
   - Кто же говорит о чести своего короля, господин де Ла Фер?
   - Честь короля, ваше величество, - это честь дворянства, и когда  ко-
роль оскорбляет одного из своих дворян, когда он отнимает у него хотя бы
крупицу чести, он отнимает тем самым крупицу чести и у себя самого.
   - Граф де Ла Фер!
   - Ваше величество, вы послали виконта де Бражелона в Лондон до  того,
как стали любовником мадемуазель де Лавальер, или после  того,  как  это
совершилось?
   Король, окончательно потеряв самообладание, тем более что он чувство-
вал правоту Атоса, попытался прогнать его жестом, но Атос продолжал:
   - Ваше величество, я выскажусь до конца. Я уйду отсюда не раньше, чем
сочту себя удовлетворенным вами или своим собственным поведением. Я буду
удовлетворен, если вы докажете мне, что вы правы; я буду удовлетворен  и
в том случае, если представлю вам доказательства, что вы виноваты. О, вы
меня выслушаете, ваше величество! Я стар и дорожу всем, что есть истинно
великого и истинно сильного в королевстве. Я дворянин, я проливал  кровь
за вашего отца и за вас и никогда ничего не просил для себя ни у вас, ни
у покойного короля. Я никому на свете не причинил зла, и я оказывал  ко-
ролям услуги! Вы выслушаете меня. Я требую у вас ответа за честь  одного
из ваших преданных слуг, которого вы обманули сознательно, прибегнув  ко
лжи, или по бесхарактерности.
   Я знаю, что эти слова раздражают ваше величество; но нас, нас убивают
дела! Я знаю, что вы придумываете мне кару за откровенность; но я знаю и
то, о какой каре для вас я буду молить господа бога, когда расскажу  ему
про ваше вероломство и про несчастье, постигшее моего сына!
   Король принялся ходить большими шагами из угла в угол: рука его  была
прижата к груди, голова напряженно вскинута вверх, глаза горели.
   - Сударь, - неожиданно воскликнул Людовик XIV, - если бы я был по от-
ношению к вам королем и ничем больше, вы бы уже  понесли  наказание,  но
сейчас я пред вами не более чем человек, и я имею право любить тех,  кто
любит меня, - ведь это редкое счастье!
   - Теперь вы уже не имеете права на это ни как человек, ни как король.
Если вы хотели честно располагать этим правом, надо было предупредить об
этом господина де Бражелона, а не удалять его в Лондон.
   - Полагаю, что мы с вами занимаемся препирательствами, - перебил Ато-
са король с выражением такого величия во взгляде и в голосе, которое  он
один умел показать в столь критические моменты.
   - Я надеялся, что вы все же ответите, - сказал граф.
   - Вы узнаете мой ответ, сударь, и очень скоро.
   - Вам известны мои мысли на этот счет, ваше величество.
   - Вы забыли, сударь, что перед вами король и что ваши слова  -  прес-
тупление!
   - А вы забыли, что разбиваете жизнь двух молодых людей. Это  смертный
грех, ваше величество!
   - Уходите немедленно!
   - Не раньше, чем скажу следующее: "Сын  Людовика  четырнадцатого,  вы
плохо начинаете свое царствование, потому что начинаете  его,  соблазнив
чужую невесту, начинает