иначе я сгорел бы.
   - И вы отделались только тем, что были придавлены?
   - Нет.
   - Как нет?
   - Да так, люстра упала мне на череп. А у нас на макушке, по-видимому,
необыкновенно крепкая кость.
   - Кто это вам сказал, Портос?
   - Доктор. Нечто вроде купола, который выдержал бы собор Парижской бо-
гоматери.
   - Да что вы?
   - Наверное, у всех людей череп устроен таким образом.
   - Говорите за себя, дорогой друг; это у вас, а не у других череп уст-
роен так.
   - Возможно, - сказал самодовольно Портос. - Значит вот, когда  люстра
упала на купол, который у нас на макушке, раздался шум  вроде  пушечного
выстрела; хрусталь разбился, а я упал, весь облитый...
   - Кровью? Бедный Портос!
   - Нет, ароматным маслом, которое пахло  превосходи  но,  но  чересчур
сильно; я почувствовал головокружение от этого запаха.  Вам  приходилось
испытывать что-нибудь подобное, даАртаньян?
   - Да, случалось, когда я нюхал ландыши. Итак, бедняга Портос, вы упа-
ли и были одурманены ароматом?
   - Но самое удивительное, - и врач клялся, что никогда не видывал  ни-
чего подобного...
   - У вас все же, должно быть, вскочила шишка, - перебил даАртаньян.
   - Целых пять.
   - Почему же пять?
   - Да потому, что снизу на люстре было пять необыкновенно острых укра-
шений.
   - Ай!
   - Эти пять украшений вонзились мне в волосы, которые у меня, как  ви-
дите, очень густые.
   - К счастью.
   - И задели кожу. Но обратите внимание на одну странность, - это могло
случиться только со мной. Вместо впадин у меня вскочили шишки. Доктор не
мог удовлетворительно объяснить мне это явление.
   - Ну, так я вам объясню.
   - Вы очень меня обяжете, - сказал Портос, моргая глазами, что служило
у него признаком величайшего напряжения мысли.
   - С тех пор, как ваш мозг предается изучению наук, серьезным вычисле-
ниям, он увеличился в объеме. Таким образом, ваша голова переполнена на-
уками.
   - Вы думаете?
   - Я уверен в этом. От этого получается, что ваша черепная коробка  не
только не дает проникнуть в голову ничему постороннему, но, будучи пере-
полненной, пользуется каждым случайным отверстием, чтобы выбрасывать на-
ружу избыток.
   - А-а-а! - протянул Портос, которому это объяснение показалось  более
толковым, чем объяснение врача.
   - Пять выпуклостей, вызванных пятью украшениями люстры, были,  конеч-
но, пятью скоплениями научных  знаний,  вылезших  наружу  под  действием
внешних обстоятельств.
   - Действительно! - обрадовался Портос. - Вот почему голова моя болела
больше снаружи, чем внутри. Я вам признаюсь даже, что, надевая  шляпу  и
нахлобучивая ее на голову энергично-грациозным ударом кулака, свойствен-
ным нам, военным, я испытывал иногда страшную боль, если  не  соразмерял
как следует силу удара.
   - Портос, я вам верю.
   - И вот, дорогой друг, - продолжал великан, -  господин  Фуке,  видя,
что его дом недостаточно прочен для меня, решил отвести мне другое поме-
щение. И меня перевели сюда.
   - Это заповедный парк, не правда ли?
   - Да.
   - Парк свиданий, известный таинственными похождениями  суперинтендан-
та.
   - Не знаю; у меня тут не было ни свиданий, ни таинственных  приключе-
ний; но мне позволено упражнять здесь свои мышцы, и, пользуясь этим раз-
решением, я вырываю деревья с корнями.
   - Зачем?
   - Чтобы размять руки и доставать птичьи гнезда;  я  нахожу,  что  так
удобнее, чем карабкаться наверх.
   - У вас пастушеские наклонности, как у Тирсиса, дорогой Портос.
   - Да, я люблю птичьи яйца несравненно больше, чем куриные. Вы не  мо-
жете себе представить, что за изысканное блюдо омлет из  четырехсот  или
пятисот яиц канареек, зябликов, скворцов и дроздов!
   - Как - из пятисот яиц? Это чудовищно!
   - Все они умещаются в одной салатнице.
   ДаАртаньян минут пять любовался Портосом, точно  видел  его  впервые.
Портос же расцветал под взглядами друга. Они сидели так несколько минут.
ДаАртаньян смотрел, Портос блаженствовал. ДаАртаньян искал, по-видимому,
новую тему для разговора.
   - Вам здесь весело, Портос? - спросил он, найдя наконец эту тему.
   - Не всегда.
   - Ну, понятно; однако когда вам станет слишком скучно, что вы  будете
делать?
   - О, я буду здесь недолго! Арамис ждет только, чтобы у  меня  исчезла
последняя шишка, и тогда представит меня королю. Король,  говорят,  тер-
петь не может шишек.
   - Значит, Арамис все еще в Париже?
   - Нет.
   - Где же он?
   - В Фонтенбло.
   - Один?
   - С господином Фуке.
   - Отлично. Но знаете ли...
   - Нет. Скажите, и я буду знать.
   - Мне кажется, что Арамис забывает вас.
   - Вам так кажется?
   - Там, видите ли, смеются, танцуют, пируют, распивают вина из  подва-
лов господина Мазарини. Известно ли вам, что там каждый вечер дается ба-
лет?
   - Черт возьми!
   - Повторяю, ваш милый Арамис вас забывает.
   - Очень может быть. Я сам иногда так думал.
   - Если только этот хитрец не изменяет вам!
   - О-о-о!..
   - Вы знаете, этот Арамис хитрая лисица.
   - Да, но изменять мне...
   - Послушайте: прежде всего, он лишил вас свободы.
   - Как это лишил свободы? Разве я не на свободе?
   - Конечно, нет!
   - Хотел бы я, чтобы вы мне доказали это.
   - Ничего нет проще. Вы выходите на улицу?
   - Никогда.
   - Катаетесь верхом?
   - Никогда.
   - К вам допускают друзей?
   - Никогда.
   - Ну так, мой друг, кто никогда не выходит на улицу, кто  никогда  не
катается верхом, кто никогда не видится с друзьями, тот лишен свободы.
   - За что же Арамису лишать меня свободы?
   - Будьте откровенны, Портос, - дружески попросил ДаАртаньян.
   - Я совершенно откровенен.
   - Ведь это Арамис составил план укреплений БельИля - не правда ли?
   Портос покраснел.
   - Да, - согласился он, - но он только и сделал, что начертил план.
   - Именно, и я считаю, что это не бог весть какая важность.
   - Я всецело разделяю ваше мнение.
   - Отлично; я в восторге, что мы одинаково мыслим.
   - Он даже никогда не приезжал в Бель-Иль, - сказал Портос.
   - Вот видите!
   - Напротив, я ездил к нему в Ванн, как вы могли видеть.
   - Скажите лучше - как я видел. И вот в чем дело, дорогой Портос: Ара-
мис, начертивший только план, желает, чтобы его считали  инженером,  вас
же, построившего по камешку стены крепости и бастионы, он хочет низвести
до степени простого строителя.
   - Строителя - значит, каменщика?
   - Да, именно каменщика.
   - Который возится с известкой?
   - Именно.
   - Чернорабочего?
   - Точно так.
   - О, милейший Арамис думает, что ему все еще двадцать пять лет!
   - Мало того, он думает, что вам пятьдесят.
   - Хотел бы я его видеть за работой.
   - Да.
   - Старый хрыч, разбитый подагрой.
   - Да.
   - Больные почки.
   - Да.
   - Не хватает трех зубов.
   - Четырех.
   - Тогда как у меня, глядите!
   И, раскрыв толстые губы, Портос  продемонстрировал  два  ряда  зубов,
правда, потемнее снега, но  чистых,  твердых  и  крепких,  как  слоновая
кость.
   - Вы не можете себе представить, Портос, - сказал даАртаньян, - какое
внимание обращает король на зубы. Увидя ваши, я решился. Я вас представ-
лю королю.
   - Вы?
   - А почему бы и нет? Разве вы думаете, что мое  положение  при  дворе
хуже, чем положение Арамиса?
   - О нет!
   - Думаете, что я хочу предъявить  какие-нибудь  права  на  укрепление
Бель-Иля?
   - О, конечно, нет!
   - Значит, я действую только в ваших интересах.
   - Не сомневаюсь в этом.
   - Так вот, я - близкий друг короля; доказательством  служит  то,  что
когда он должен сказать кому-нибудь чтолибо неприятное, я беру эту  обя-
занность на себя...
   - Но, милый друг, если вы меня представите...
   - Дальше?
   - Арамис рассердится.
   - На меня?
   - Нет, на меня.
   - Но не все ли равно, кто вас представит: он или я, если  вас  должны
представить?
   - Мой парадный костюм еще не готов.
   - Ваш костюм и теперь великолепен.
   - Тот, что я заказал, во много раз наряднее.
   - Берегитесь, король любит простоту.
   - В таком случае я буду прост. Но что скажет  господин  Фуке,  узнав,
что я уехал?
   - Разве вы дали слово не покидать место вашего заточения?
   - Не совсем. Я только обещал не уходить отсюда без предупреждения.
   - Подождите, мы еще вернемся к этому. У вас есть  здесь  какое-нибудь
дело?
   - У меня? Во всяком случае, ничего серьезного.
   - Если только вы не являетесь посредником Арамиса в каком-либо важном
деле.
   - Даю вам слово, что нет.
   - Вы понимаете, я говорю это только из участия  к  вам.  Предположим,
например, что на вас возложена обязанность  пересылать  Арамису  письма,
бумаги...
   - Письма, да! Я посылаю ему кое-какие письма.
   - Куда же?
   - В Фонтенбло.
   - И у вас есть такие письма?
   - Но.
   - Дайте мне договорить. У вас есть такие письма?
   - Я только что получил одно.
   - Интересное?
   - Нужно думать.
   - Вы, значит, их не читаете?
   - Я не любопытен.
   И Портос вынул из кармана письмо, принесенное солдатом, которое он не
читал, но которое даАртаньян уже прочел.
   - Знаете, что нужно сделать? - спросил даАртаньян.
   - Да то, что я всегда делаю: отослать его.
   - Вовсе нет.
   - Что же: удержать его у себя?
   - Опять не то. Разве вам не сказали, что это письмо важное?
   - Очень важное.
   - В таком случае вам нужно самому свезти его в Фонтенбло.
   - Арамису?
   - Да.
   - Это правда.
   - И так как король в Фонтенбло...
   - То вы воспользуетесь этим случаем...
   - То я воспользуюсь этим случаем, чтобы представить вас королю.
   - Ах, черт побери, даАртаньян, ну и изобретательный вы человек!
   - Итак, вместо того чтобы посылать нашему другу более или менее  вер-
ное донесение, мы сами отвезем ему письмо.
   - Мне в голову это не приходило, а между тем это так просто.
   - Вот почему, дорогой Портос, мы должны отправиться в путь  немедлен-
но.
   - В самом деле, - согласился Портос, - чем скорее мы отправимся,  тем
меньше запоздает письмо к Арамису.
   - Портос, вы рассуждаете, как Аристотель, и логика всегда приходит на
помощь вашему воображению.
   - Вы находите? - сказал Портос.
   - Это следствие серьезных занятий, - отвечал д'Артаньян. - Ну, едем!
   - А как же мое обещание господину Фуке?
   - Какое?
   - Не покидать Сен-Манде, не предупредив его.
   - Ах, милый Портос, - улыбнулся даАртаньян, - какой же вы мальчик!
   - То есть?
   - Вы ведь едете в Фонтенбло, не правда ли?
   - Да.
   - Вы там увидите господина Фуке?
   - Да.
   - Вероятно, у короля?
   - У короля, - торжественно повторил Портос.
   - В таком случае вы подойдете к нему и скажете: "Господин Фуке,  имею
честь предупредить вас, что я только что покинул Сеп-Манде".
   - И, - произнес Портос с той же торжественностью,  -  увидев  меня  в
Фонтенбло у короля, господин Фуке не посмеет сказать, что я лгу.
   - Дорогой Портос, я собирался открыть рот, чтобы сказать вам это  са-
мое; вы во всем опережаете меня. О Портос, какой  вы  счастливец,  время
щадит вас!
   - Да, не могу пожаловаться.
   - Значит, все решено?
   - Думаю, что да.
   - Вас больше ничто не смущает?
   - Думаю, что нет.
   - Так я увожу вас?
   - Отлично; я велю оседлать лошадей.
   - Разве у вас есть здесь лошади?
   - Целых пять.
   - Которых вы взяли с собой из Пьерфона?
   - Нет, мне их подарил господин Фуке.
   - Дорогой Портос, нам не нужно пяти лошадей для двоих, к  тому  же  у
меня есть три лошади в Париже. Это  составит  восемь.  Пожалуй,  слишком
много.
   - Это было бы не много, если бы здесь находились мои люди;  но,  увы,
их нет!
   - Вы жалеете об этом?
   - Я жалею о Мушкетоне, Мушкетона мне недостает.
   - Чудное сердце, - сказал даАртаньян, - но знаете что: оставьте ваших
лошадей здесь, как вы оставили Мушкетона там.
   - Почему же?
   - Потому что впоследствии...
   - Ну?
   - Впоследствии, может быть, окажется лучше, что господин Фуке  ничего
не дарил вам.
   - Не понимаю, - отвечал Портос.
   - Вам незачем понимать.
   - Однако...
   - Потом я объясню вам все, Портос.
   - Тут какая-то политика, держу пари.
   - И самая тонкая.
   При слове политика Портос опустил голову; подумав с минуту,  он  про-
должал:
   - Признаюсь вам, даАртаньян, я не политик.
   - О да, я ведь отлично это знаю.
   - Никто этого не знает. Вы сами сказали мне это, храбрец  из  храбре-
цов.
   - Что я вам сказал, Портос?
   - Что на все свое время. Вы сказали мне это, и я узнал на опыте. При-
ходит пора, когда получаешь удары шпагой с меньшим удовольствием, чем  в
былое время.
   - Да, это моя мысль.
   - И моя тоже, хотя я не верю в смертельные удары.
   - Однако вы же убивали?
   - Да, но сам ни разу не был убит.
   - Отличный довод.
   - Итак, я не думаю, что умру от клинка шпаги или от ружейной пули.
   - Значит, вы ничего не боитесь?.. Впрочем, Может быть, воды?
   - Нет, я плаваю, как выдра.
   - Тогда, может быть, перемежающейся лихорадки?
   - Я никогда не болел лихорадкой и думаю, что никогда не заболею. Но я
вам сделаю одно признание. - И Портос понизил голос.
   - Какое? - спросил даАртаньян, тоже понизив голос.
   - Я признаюсь вам, - повторил Портос, - что я до смерти боюсь полити-
ки.
   - Да что вы? - воскликнул даАртаньян.
   - Тише, - сказал Портос громовым голосом.  -  Я  видел  его  преосвя-
щенство господина кардинала де Ришелье и  его  преосвященство  господина
кардинала Мазарини; один держался красной политики, а другой - черной. Я
никогда не был особенно доволен ни той, ни  другой:  первая  привела  на
плаху господина де Марсильяка, де Ту, де Сен-Мара, де Шале, де  Бутвиля,
де Монморанси; вторая - множество фрондеров, к которым и мы  принадлежа-
ли, дорогой мой.
   - К которым, напротив, мы не принадлежали, - поправил даАртаньян.
   - Нет, принадлежали, потому что если я обнажал шпагу за кардинала, то
наносил удары за короля!
   - Дорогой Портос!
   - Докончу. Я так боюсь политики, что, если под всем этим кроется  по-
литика, я немедленно возвращаюсь в Пьерфон.
   - И вы будете совершенно правы. Но и я, дорогой  Портос,  терпеть  не
могу  политики,  говорю  вам  напрямик.  Вы  работали  над   укреплением
Бель-Иля; король пожелал узнать имя талантливого инженера, производивше-
го работу; вы застенчивы, как все люди дела. Может  быть,  Арамис  хочет
оставить вас в тени, но я увожу вас и громко заявляю всем о ваших заслу-
гах; король награждает вас - вот и вся моя политика.
   - О, такая политика мне по вкусу, - кивнул  Портос,  протягивая  руку
даАртаньяну.
   Но даАртаньян знал руку Портоса; он знал, что рука обыкновенного  че-
ловека, попав между пятью пальцами барона, не выходила оттуда  без  пов-
реждений. Поэтому он протянул другу не руку, а кулак. Портос даже не за-
метил этого. Тотчас же они вышли из дому.
   Стража пошепталась немного, было произнесено несколько слов,  которые
даАртаньян понял, но не стал объяснять Портосу.
   "Наш друг, - сказал он себе, - был попросту пленником  Арамиса.  Пос-
мотрим, что произойдет, когда этот заговорщик окажется на свободе".


   XI
   КРЫСА И СЫР

   ДаАртаньян и Портос пошли пешком.
   Когда даАртаньян, переступив порог лавки  "Золотой  пестик",  объявил
Планше, что г-н дю Баллон путешественник, которому следует оказывать как
можно больше внимания, а Портос задел пером шляпы потолок, - что-то вро-
де тяжелого предчувствия омрачило удовольствия, которые  Планше  готовил
себе на завтра. Но у нашего лавочника было золотое сердце,  и,  несмотря
на внутреннее содрогание, тотчас же подавленное им, Планше принял Порто-
са сердечно и почтительно.
   Портос сначала держался немного натянуто, помня расстояние,  отделяв-
шее в те времена барона от торговца. Но мало-помалу он стал  вести  себя
непринужденно, видя, с каким усердием и предупредительностью Планше хло-
почет около него.
   Особенно оценил он разрешение, пли,  вернее,  предложение,  запускать
огромные руки в ящики с сушеными и засахаренными  фруктами,  в  мешки  с
миндалем и орехами, в пакеты со сластями. Вот почему, несмотря на  приг-
лашение Планше подняться на антресоли, Портос предпочел  просидеть  весь
вечер в лавке, где его пальцы всегда находили то, что чуял его нос и ви-
дели глаза.
   Прекрасные провансальские винные ягоды, орехи из Фореста и  туренские
сливы развлекали Портоса в течение пяти часов подряд. Его зубы, как жер-
нова, сокрушали орехи, скорлупу которых он сплевывал на пол, и она  тре-
щала под ногами всех, кто проходил мимо. Портос захватывал губами  целую
гроздь муската в полфунта весом и одним глотком отправлял ее в желудок.
   Объятые ужасом приказчики только молча переглядывались,  забившись  в
угол. Они не знали Портоса и никогда до сих пор не  видели  его.  Порода
титанов, носивших панцири и латы Гуго Капета, Филиппа-Августа и Францис-
ка I, начинала исчезать. Поэтому они спрашивали себя, не людоед  ли  это
из волшебных сказок, в ненасытном желудке которого исчезнет все содержи-
мое магазина Планше, вместе с бочками и ящиками.
   Щелкая, жуя, грызя, кусая и глотая, Портос время от  времени  говорил
бакалейщику:
   - У вас славная торговля, дружище Планше.
   - Он скоро обанкротится, если так будет продолжаться, - ворчал  стар-
ший приказчик, которому Планше обещал передать магазин. В полном  отчая-
нии он подошел к Портосу, заслонявшему путь к прилавку. Он надеялся, что
Портос встанет и это движение отвлечет его от истребления сладостей.
   - Что вам угодно, мой друг? - любезно спросил Портос.
   - Я хотел бы пройти, сударь, если это не слишком побеспокоит вас.
   - Справедливое желание, - сказал Портос, - и оно ничуть не обеспокоит
меня.
   И с этими словами он схватил приказчика за пояс,  поднял  на  воздух,
осторожно перенес через свои колени и поставил на землю. Он произвел эту
операцию, улыбаясь все так же благодушно. У бедного малого от страха но-
ги подкосились, и он беспомощно опустился на мешок с пробками.
   Однако, видя кротость великана, он набрался храбрости и сказал:
   - Сударь, будьте осторожнее.
   - Почему, друг мой? - спросил Портос.
   - У вас внутри сейчас загорится.
   - Как так? - удивился Портос.
   - Все эти пряности разжигают, сударь.
   - Какие?
   - Изюм, орехи, миндаль.
   - Да; но если миндаль, орехи, изюм разжигают...
   - Несомненно, сударь.
   - То мед освежает.
   И, протянув руку к открытому бочонку меда, куда была опущена лопаточ-
ка, Портос загреб ею добрые полфунта.
   - Мой друг, - сказал он, - теперь я попрошу у вас воды.
   - Ведро, сударь? - с наивным видом спросил приказчик.
   - Нет, довольно будет графина, - добродушно отвечал Портос.
   И, поднеся графин ко рту, как трубач подносит рожок, он одним глотком
осушил его. Планше был неприятно поражен; чувства собственника и самолю-
бие заворочались в его сердце, но поскольку он свято чтил древние тради-
ции гостеприимства, то притворился, что весь поглощен разговором с даАр-
таньяном, и повторял без устали:
   - Ах, сударь, какая радость!.. Ах, сударь, какая честь!..
   - А в котором часу мы будем ужинать, Планше? - спросил  Портос.  -  У
меня уже аппетит разыгрался.
   Старший приказчик всплеснул руками. Двое других забрались под прилав-
ки, боясь, как бы Портос не потребовал свежего мяса.
   - Мы здесь только слегка закусим, - успокоил их даАртаньян, - а  поу-
жинаем в поместье Планше.
   - Так мы едем в ваше поместье, Планше? - спросил Портос. - Тем лучше.
   - Вы окажете мне большую честь, господин барон.
   Слова господин барон произвели сильное  впечатление  на  приказчиков,
которые усмотрели в невероятном аппетите признак высокого происхождения.
Титул успокоил их. Они никогда не слыхивали, чтобы людоеда величали гос-
подин барон.
   - Я возьму в дорогу немного печенья, - небрежно сказал  Портос.  И  с
этими словами он высыпал целый ящик анисового печенья в  широкий  карман
своего кафтана.
   - Моя лавка спасена! - радостно воскликнул Планше.
   - Да, как сыр, - подтвердил старший приказчик.
   - Какой сыр?
   - Гол