сь свободно выйти. Тогда он переоделся  в  платье
маркиза О. и вышел из дома, перешагнув через трупы полицейского  офицера
и двух гвардейцев, защищавших входную дверь.
   В середине рассказа вошел Мазарини и, неслышно  подойдя  к  королеве,
стал слушать вместе с другими.
   - Ну, - сказала королева, когда, канцлер кончил свой рассказ,  -  что
вы думаете об этом?
   - Я думаю, ваше величество, что дело очень серьезно.
   - Какой вы мне дали бы совет?
   - Я дал бы вам совет, ваше величество, только не осмеливаюсь.
   - Осмельтесь, - возразила королева с горькой  усмешкой.  -  Когда-то,
при других обстоятельствах, вы были гораздо смелее.
   Канцлер покраснел и пробормотал что-то.
   - Оставим прошлое и вернемся к настоящему, - добавила королева. - Ка-
кой совет вы хотели мне дать?
   - Мой совет, - отвечал канцлер нерешительно, - выпустить Бруселя.
   Королева побледнела еще больше, и лицо ее исказилось.
   - Выпустить Бруселя? - воскликнула она. - Никогда!
   В эту минуту в соседней зале раздались шаги, и  на  пороге  гостиной,
без доклада, появился маршал де Ла Мельере.
   - А, маршал! - радостно воскликнула Анна Австрийская. -  Надеюсь,  вы
образумили этот сброд?
   - Ваше величество, - отвечал маршал, - я потерял троих людей у Нового
моста, четверых у Рынка, шестерых на углу улицы Сухого Дерева и двоих  у
дверей вашего дворца, итого пятнадцать. Кроме того, я привел с собой де-
сять - двенадцать человек ранеными. Моя шляпа осталась  бог  весть  где,
сорванная пулей; по всей вероятности, я остался бы там же, где моя  шля-
па, если бы господин коадъютор не подоспел ко мне на выручку.
   - Да, - промолвила королева, - я бы очень удивилась, если бы эта кри-
воногая такса не оказалась во всем этом замешана.
   - Ваше величество, - возразил де Ла Мельере с улыбкой, - не  говорите
при мне о нем плохо; я слишком хорошо помню услугу, которую он мне  ока-
зал.
   - Отлично, - сказала королева, - будьте ему благодарны,  сколько  вам
угодно, но меня это ни к чему не обязывает Вы целы и  невредимы,  а  это
все, что мне надо, вы вернулись, и теперь вы тем более желанный гость.
   - Это так, ваше величество, но я вернулся под тем условием, что пере-
дам вам требования народа.
   - Требования! - сказала Анна Австрийская, нахмурив брови. - О  госпо-
дин маршал, вы, вероятно, находились в  очень  большой  опасности,  если
взяли на себя такое странное поручение!
   - Эти слова были сказаны с иронией, которая не ускользнула от  марша-
ла.
   - Простите, ваше величество, - отвечал он, - я не адвокат, а  человек
военный, и потому, быть может, выбираю не те  выражения;  я  должен  был
сказать, "желание" народа, а не "требования". Что же касается замечания,
которым вы удостоили меня, то, по-видимому, вы желали сказать, что я ис-
пугался.
   Королева улыбнулась.
   - Да, признаюсь, ваше величество, я боялся, и это случилось  со  мной
лишь третий раз в жизни, а между тем я участвовал в  двенадцати  больших
боях и не помню уж в скольких схватках и стычках. Да, я испытал страх, и
мне не так страшно даже в присутствии вашего величества, невзирая на ва-
шу грозную улыбку, как перед всеми этими чертями, которые проводили меня
до самых дверей и которые бог весть откуда взялись.
   - Браво, - прошептал д'Артаньян на ухо Портосу, - хорошо сказано.
   - Итак, - сказала королева, кусая губы, между тем  как  окружающие  с
удивлением переглядывались, - в чем же состоит желание моего народа.
   - Чтобы ему возвратили Бруселя, ваше величество, - ответил маршал.
   - Ни за что! - воскликнула королева. - Ни за что!
   - Как угодно вашему величеству, - сказал маршал, кланяясь и делая шаг
назад.
   - Куда вы, маршал? - удивленно спросила королева.
   - Я иду передать ваш ответ тем, кто его ждет, ваше величество.
   - Останьтесь. Я не хочу, это будет иметь вид переговоров с  бунтовщи-
ками
   - Ваше величество, я дал слово, - возразил маршал.
   - И это значит...
   - Что если вы меня не арестуете, я должен буду вернуться к народу.
   В глазах Анны Австрийской сверкнула молния
   - О, за этим дело не станет! - сказала она - Мне случалось  арестовы-
вать особ и более высоких, чем вы. Гито!
   При этих словах Мазарини поспешно подошел к королеве
   - Ваше величество, - сказал он, - если мне  позволительно  тоже  дать
вам совет.
   - Отпустить Бруселя? Если так, вы можете оставить свой совет при  се-
бе.
   - Нет, - отвечал Мазарини, - хотя этот совет,  может  быть,  не  хуже
других.
   - Что же вы посоветуете?
   - Позвать коадъютора.
   - Коадъютора? - воскликнула королева. - Этого интригана и бунтовщика?
Ведь он и устроил все это!
   - Тем более, ваше величество. Если он устроил этот бунт, он же сумеет
и усмирить его
   - Поглядите, ваше величество, - сказал Коменж, стоявший у окна - Слу-
чай как раз благоприятствует вам. Сейчас коадъютор  благословляет  народ
на площади Па-леРояля
   Королева бросилась к окну
   - В самом деле, - сказала она. - Какой лицемер, посмотрите!
   - Я вижу, - заметил Мазарини, - что все преклоняют пред  ним  колена,
хотя он только коадъютор; а будь я на его месте, они разорвали бы меня в
клочья, хоть я и кардинал. Итак, я настаиваю, государыня, на моем  жела-
нии (Мазарини сделал ударение на этом слове), чтобы ваше величество при-
няли коадъютора.
   - Почему бы и вам не сказать: на своем требовании? - сказала  короле-
ва, понизив голос.
   Мазарини только поклонился
   Королева с минуту размышляла. Затем подняла голову.
   - Господин маршал, - сказала она, - приведите ко  мне  господина  ко-
адъютора.
   - А что мне ответить народу? - спросил маршал.
   - Пусть потерпят, - отвечала Анна Австрийская, - ведь терплю же я.
   Тон гордой испанки был так повелителен, что маршал, не говоря ни сло-
ва, поклонился и вышел.
   Д'Артаньян повернулся к Портосу.
   - Ну, чем же все это кончится?
   - Увидим, - невозмутимо ответил Портос.
   Тем временем королева, подойдя к Коменжу, тихонько заговорила с ним.
   Мазарини тревожно поглядывал в ту сторону, где находились  Д'Артаньян
и Портос.
   Остальные присутствующие шепотом разговаривали между собой.
   Дверь снова отворилась, и появился маршал в сопровождении коадъютора.
   - Ваше величество, - сказал маршал, - господин Гонди поспешил  испол-
нить ваше приказание.
   Королева сделала несколько шагов навстречу коадъютору и остановилась,
холодная, строгая, презрительно оттопырив нижнюю губу.
   Гонди почтительно склонился перед ней.
   - Ну, сударь, что скажете вы об этом бунте? - спросила она наконец.
   - Я скажу, что это уже не бунт, а восстание, - отвечал коадъютор.
   - Это восстание только для тех, кто думает, что мой народ способен  к
восстанию! - воскликнула Анна Австрийская, не в силах более притворяться
перед коадъютором, которого она - быть может не без  причины  -  считала
зачинщиком всего. - Восстанием зовут это те, кому восстание желательно и
кто устроил волнение; но подождите, королевская власть положит этому ко-
нец.
   - Ваше величество изволили меня призвать для того, чтобы сказать  мне
только это? - холодно спросил Гонди.
   - Нет, мой милый коадъютор, - вмешался в  разговор  Мазарини,  -  вас
пригласили для того, чтобы узнать ваше  мнение  относительно  неприятных
осложнений, с которыми мы сейчас столкнулись.
   - Значит, ваше величество позвали меня, чтобы спросить моего  совета?
- произнес коадъютор, изображая удивление.
   - Да, - сказала королева - все так пожелали.
   - Итак, - сказал он, - вашему величеству угодно...
   - Чтобы вы сказали, что бы вы сделали на месте королевы,  -  поспешил
досказать Мазарини.
   Коадъютор посмотрел на королеву. Та утвердительно кивнула головой.
   - На месте ее величества, - спокойно произнес Гонди, - я не колеблясь
возвратил бы им Бруселя.
   - А если я не возвращу его, - воскликнула королева, - то что произой-
дет, как вы думаете?
   - Я думаю, что завтра от Парижа не останется камня на камне, - сказал
маршал.
   - Я спрашиваю не вас, - сухо и не оборачиваясь ответила королева, - я
спрашиваю господина Гонди.
   - Если ваше величество спрашивает меня, - сказал коадъютор с  прежним
спокойствием, - то я отвечу, что вполне согласен с мнением маршала.
   Краска залила лицо королевы; ее прекрасные голубые  глаза,  казалось,
готовы были выскочить из орбит; ее алые губы, которые поэты того времени
сравнивали с гранатом в цвету, побелели и задрожали от гнева. Она  почти
испугала даже самого Мазарини, которого беспокойная семейная жизнь приу-
чила к таким домашним сценам.
   - Возвратить Бруселя! - вскричала королева с гневной усмешкой. -  Хо-
роший совет, нечего сказать. Видно, что он идет от священника.
   Гонди оставался невозмутим. Сегодня обиды, казалось, совсем не  заде-
вали его, как и вчера насмешки, по ненависть и жажда мщения скоплялись в
глубине его души. Он бесстрастно посмотрел на королеву, которая взглядом
приглашала Мазарини тоже сказать что-нибудь.
   Но Мазарини обычно много думал и мало говорил.
   - Что же, - сказал он наконец, - это хороший совет, вполне дружеский.
Я бы тоже возвратил им этого милого Бруселя, живым или  мертвым,  и  все
было бы кончено.
   - Если вы возвратите его мертвым, все будет кончено, это  правда,  но
не так, как вы полагаете, монсеньер, - возразил Гонди.
   - Разве я сказал: "живым или мертвым"? Это просто такое выражение. Вы
знаете, я вообще плохо владею французским языком, на котором вы,  госпо-
дин коадъютор, так хорошо говорите и пишете.
   - Вот так заседание государственного совета, - сказал д'Артаньян Пор-
тосу, - мы с Атосом и Арамисом в Ла-Рошели советовались совсем по-друго-
му.
   - В бастионе Сен-Жерве.
   - И там, и в других местах.
   Коадъютор выслушал все эти речи и продолжал с прежним хладнокровием:
   - Если ваше величество не одобряет моего совета, - сказал он,  -  то,
очевидно, оттого, что вам известен лучший путь. Я  слишком  хорошо  знаю
мудрость вашего величества и ваших советников, чтобы  предположить,  что
столица будет оставлена надолго в таком волнении, которое может  повести
за собой революцию.
   - Итак, по вашему мнению, - возразила с усмешкой испанка, кусая  губы
от гнева, - вчерашнее возмущение, превратившееся  сегодня  в  восстание,
может завтра перейти в революцию?
   - Да, ваше величество, - ответил серьезно Гонди.
   - Послушать вас, сударь, так можно подумать, что народы утратили вся-
кое почтение к законной власти.
   - Этот год несчастлив для королей, - отвечал Гонди, качая головой.  -
Посмотрите, что делается в Англии.
   - Да, но, к счастью, у нас во Франции нет Оливера Кромвеля, -  возра-
зила королева.
   - Кто знает, - сказал Гонди, - такие люди подобны молнии: о них узна-
ешь, когда они поражают.
   Все вздрогнули, и воцарилась тишина.
   Королева прижимала обе руки к груди. Видно было,  что  она  старается
подавить сильное сердцебиение.
   - Портос, - шепнул д'Артаньян, - посмотрите хорошенько на этого  свя-
щенника.
   - Смотрю, - отвечал Портос, - что дальше?
   - Вот настоящий человек!
   Портос с удивлением взглянул на своего друга; очевидно, он не  вполне
понял, что тот хотел сказать.
   - Итак, - безжалостно продолжал коадъютор, - ваше  величество  примет
надлежащие меры. Но я предвижу, что они будут ужасны и  лишь  еще  более
раздражат мятежников.
   - В таком случае, господин коадъютор, вы, который имеете  власть  над
ними и считаетесь нашим другом, - иронически сказала королева, - успоко-
ите их своими благословениями.
   - Быть может, это будет уже слишком поздно, - возразил Гонди  тем  же
ледяным тоном, - быть может, даже я потеряю всякое влияние на них, между
тем как, возвратив Бруселя, ваше величество сразу пресечет мятеж и полу-
чит право жестоко карать всякую дальнейшую попытку к восстанию.
   - А сейчас я не имею этого права? - воскликнула королева.
   - Если имеете, воспользуйтесь им, - отвечал Гонди.
   - Черт возьми, - шепнул д'Артаньян Портосу, - вот  характер,  который
мне нравится; жаль, что он не министр и я служу не ему, а  этому  ничто-
жеству Мазарини. Каких бы славных дел мы с ним наделали!
   - Да, - согласился Портос.
   Королева между тем знаком предложила всем выйти, кроме Мазарини. Гон-
ди поклонился и хотел выйти с остальными.
   - Останьтесь, сударь, - сказала королева.
   "Дело идет на лад, - подумал Гонди, - она уступит".
   - Она велит убить его, - шепнул д'Артаньян Портосу, - но,  во  всяком
случае, не я исполню ее приказание; наоборот, клянусь  богом,  если  кто
покусится на его жизнь, я буду его защищать.
   - Хорошо, - пробормотал Мазарини, садясь в кресло, - побеседуем.
   Королева проводила глазами выходивших. Когда дверь  за  последним  из
них затворилась, она обернулась. Было видно, что она делает  невероятные
усилия, чтобы преодолеть свой гнев; она обмахивалась веером, подносила к
носу коробочку с душистой смолой, ходила взад и вперед. Мазарини сидел в
кресле и, казалось, глубоко задумался. Гонди, который начал тревожиться,
пытливо осматривался, ощупывал кольчугу под своей рясой и время от  вре-
мени пробовал под мантией, легко ли вынимается из пожен короткий испанс-
кий нож.
   - Теперь, - сказала наконец королева, становясь перед коадъютором,  -
теперь, когда мы одни, повторите ваш совет, господин коадъютор.
   - Вот он, ваше величество: сделать вид, что вы хорошо  все  обдумали,
признать свою ошибку (не это ли признак сильной власти?), выпустить Бру-
селя из тюрьмы и вернуть его народу.
   - О! - воскликнула Анна Австрийская. - Так унизиться? Королева я  или
нет? И этот сброд, который кричит там, не толпа ли моих подданных? Разве
у меня нет друзей и верных слуг? Клянусь святой девой, как говорила  ко-
ролева Екатерина, - продолжала она, взвинчивая себя все больше и больше,
- чем возвратить  им  этого  проклятого  Бруселя,  я  лучше  задушу  его
собственными руками.
   С этими словами королева, сжав кулаки, бросилась к Гонди, которого  в
эту минуту она ненавидела, конечно, не менее, чем Бруселя.
   Гонди остался недвижим. Ни один мускул на его лице не дрогнул; только
его ледяной взгляд, как клинок, скрестился с яростным взором королевы.
   - Этого человека можно было бы исключить из списка живых, если бы при
дворе нашелся новый Витри и в эту минуту вошел в  комнату,  -  прошептал
д'Артаньян. - Но прежде, чем он напал бы на этого  славного  прелата,  я
убил бы такого Витри. Господин кардинал был бы мне за это только  беско-
нечно благодарен.
   - Тише, - шепнул Портос, - слушайте.
   - Ваше величество! - воскликнул кардинал, хватая Анну Австрийскую  за
руки и отводя ее назад. - Что вы делаете!
   Затем прибавил по-испански:
   - Анна, вы с ума сошли. Вы ссоритесь, как мещанка, вы,  королева.  Да
разве вы не видите, что в лице этого священника перед  вами  стоит  весь
парижский народ, которому опасно наносить в  такую  минуту  оскорбление?
Ведь если он захочет, то через час вы лишитесь короны. Позже, при лучших
обстоятельствах, вы будете тверды и непоколебимы,  а  теперь  не  время.
Сейчас вы должны льстить и быть ласковой, иначе вы покажете  себя  самой
обыкновенной женщиной.
   При первых словах, произнесенных кардиналом  по-испански,  д'Артаньян
схватил Портоса за руку и сильно сжал ее; потом, когда  Мазарини  умолк,
тихо прибавил:
   - Портос, никогда не говорите кардиналу, что я  понимаю  по-испански,
иначе я пропал и вы тоже.
   - Хорошо, - ответил Портос.
   Этот суровый выговор, сделанный с тем красноречием,  каким  отличался
Мазарини, когда говорил по-итальянски или по-испански (оп совершенно те-
рял его, когда говорил по-французски), кардинал произнес с таким  непро-
ницаемым липом, что даже Гонди, каким он ни был искусным  физиономистом,
не заподозрил в нем ничего, кроме просьбы быть более сдержанной.
   Королева сразу смягчилась: огонь погас в ее глазах, краска сбежала  с
лица, и губы перестали дышать гневом. Она села и, опустив  руки,  произ-
несла голосом, в котором слышались слезы:
   - Простите меня, господин коадъютор, я так страдаю, что  вспышка  моя
понятна. Как женщина, подверженная слабостям  своего  пола,  я  страшусь
междоусобной войны; как королева, привыкшая к всеобщему  повиновению,  я
теряю самообладание, едва только замечаю сопротивление моей воле.
   - Ваше величество, - ответил Гонди с поклоном, - вы ошибаетесь, назы-
вая мой искренний совет сопротивлением. У вашего величества есть  только
почтительные и преданные вам подданные. Не против королевы настроен  на-
род, он только просит вернуть Бруселя, вот и все, возвратите ему  Брусе-
ля, он будет счастливо жить под защитой ваших законов,  -  прибавил  ко-
адъютор с улыбкой.
   Мазарини, который при словах "не против королевы настроен народ"  на-
вострил слух, опасаясь, что Гонди заговорит на  тему  "Долой  Мазарини",
был очень благодарен коадъютору за его сдержанность и поспешил прибавить
самым вкрадчивым тоном:
   - Ваше величество, поверьте в этом господину  коадъютору,  который  у
нас один из самых искусных политиков; первая же вакантная  кардинальская
шляпа будет, конечно, предложена ему.
   "Ага, видно, ты здорово нуждаешься во мне, хитрая  лиса",  -  подумал
Гонди.
   - Что же он пообещает нам, - сказал тихо д'Артаньян, -  в  тот  день,
когда его жизни будет угрожать опасность? Черт возьми! Если он так легко
раздает кардинальские шляпы, то будем наготове, Портос, и завтра же пот-
ребуем себе по полку. Если гражданская война продлится еще год, я  зака-
зываю себе золоченую шпагу коннетабля.
   - А я? - спросил Портос.
   - Ты, ты потребуешь себе жезл маршала де Ла Мельере, который  сейчас,
кажется, не особенно в фаворе.
   - Итак, - сказала королева, - вы серьезно опасаетесь народного  восс-
тания?
   - Серьезно, ваше величество, - отвечал Гонди, удивленный тем, что они
все еще топчутся на одном месте - Поток прорвал плотину, и я боюсь,  как
бы он не произвел великих разрушений.
   - А я нахожу, - возразила королева, - что в таком случае надо создать
новую плотину. Хорошо, я подумаю.
   Гонди удивленно посмотрел на Мазарини, который  подошел  к  королеве,
чтобы поговорить с нею. В эту минуту на  площади  Пале-Рояля  послышался
шум.
   Гонди улыбнулся. Взор королевы воспламенился. Мазарини сильно поблед-
нел.
   - Что еще там? - воскликнул он.
   В эту минуту в залу вбежал Коменж.
   - Простите, ваше величество, - произнес он, - но народ  прижал  кара-
ульных к ограде и сейчас ломает ворота. Что прикажете делать?
   - Слышите, ваше величество? - сказал Гонди.
   Рев волн, раскаты грома, извержение вулкана даже  сравнить  нельзя  с
разразившейся в этот момент бурей? криков.
   - Что я прикажу? - произнесла королева.
   - Да, время дорого.
   - Сколько человек приблизительно у нас в ПалеРояле?
   - Шестьсот.
   - Приставьте сто человек к королю, а остальными разгоните этот сброд.
   - Ваше величество, - воскликнул Мазарини, - что вы делаете?
   - Идите и исполняйте, - сказала королева.
   Коменж, привыкший, как солдат, повиноваться без рассуждений, вышел.
   В это мгновение послышался сильный треск; одни  ворота  начали  пода-
ваться.
   - Ваше величество, - снова воскликнул Мазарини -  вы  губите  короля,
себя и меня!
   Услышав этот крик, вырвавшийся  из  трусливой  души  кардинала,  Анна
Австрийская тоже испугалась. Она вернула Коменжа.
   - Слишком поздно, - сказал Мазарини, хватаясь за  голову,  -  слишком
поздно.
   В это мгновение ворота уступили натиску толпы, и во дворе послышались
радостные крики. Д'Артаньян схватился за шпагу и  знаком  велел  Портосу
сделать то же самое.
   - Спасайте королеву! - воскликнул кардинал, бросаясь к коадъютору.
   Гонди подошел к окну и открыл его. На дворе была уже громадная  толпа
народа с Лувьером во главе.
   - Ни шагу дальше, - крикнул коадъютор, - королева подписывает приказ!
   - Что вы говорите? - воскликнула королева.
   - Правду, - произнес кардинал, подавая королеве перо и бумагу. -  Так
надо.
   Затем прибавил тихо:
   - Пишите, А