а сами.
   Рауль поклонился.
   - А где Луиза? - продолжал граф.
   - Я доставил ее сюда, граф, и положил у жены Шарло, которая  покамест
заставляет ее держать ногу в воде со льдом.
   Это известие послужило гостям предлогом для ухода.  Они  поднялись  и
стали прощаться с Атосом. Один только старый герцог до Барбье,  двадцать
лет бывший в дружбе с семьей Лавальер, пошел навестить маленькую  Луизу,
которая заливалась слезами; по, увидев Рауля, она отерла свои прелестные
глазки и сейчас же улыбнулась.
   Герцог предложил отвезти ее в Блуа в своей карете.
   - Вы правы, сударь, - согласился Атос, - ей лучше  поскорее  ехать  к
матери; но я уверен, Рауль, что во всем повинно ваше безрассудство.
   - Нет, сударь, клянусь вам! - воскликнула девочка, между тем как юно-
ша побледнел от мысли, что, быть может, он виновник такой беды.
   - Уверяю вас, сударь... - пролепетал Рауль.
   - Тем не менее вы отправитесь в Блуа, - добродушно продолжал граф,  -
и попросите у госпожи де Сен-Реми прощения и себе и мне, а потом  верне-
тесь обратно.
   Румянец снова выступил на щеках юноши. Он спросил взглядом разрешения
у Атоса, приподнял уже юношески сильными руками заплаканную и улыбающую-
ся девочку, которая прижалась к его плечу своей  головкой,  и  осторожно
посадил ее в карету; затем он вскочил  на  лошадь  с  ловкостью  и  про-
ворством опытного наездника и, поклонившись Атосу и д'Артаньяну,  поска-
кал рядом с каретой, не отрывая глаз от ее окна.


   XVI
   ЗАМОК БРАЖЕЛОН

   Д'Артаньян глядел на эту сцену, вытаращив глаза  и  чуть  не  разинув
рот: все это было так не похоже на то, чего он ожидал,  что  он  не  мог
прийти в себя от изумления.
   Атос взял его под руку и увел в сад.
   - Пока нам готовят ужин, вы мне позволите, не правда ли, друг мой,  -
сказал он, улыбаясь, - несколько разъяснить загадку, над которой вы  ло-
маете себе голову?
   - Разумеется, господин граф, - сказал Д'Артаньян, вновь  почувствовав
то огромное превосходство, которое Атос всегда имел над ним.
   Атос поглядел на него с добродушной улыбкой.
   - Прежде всего, мой милый Д'Артаньян, - сказал Атос, - здесь нет гра-
фа. Если я назвал вас шевалье, то для того лишь, чтобы  представить  вас
моим гостям и чтобы они знали, кто вы такой; но для вас, Д'Артаньян, на-
деюсь, я по-прежнему Атос, ваш товарищ и друг. Может быть, вы  предпочи-
таете церемонность, потому что любите меня меньше, чем прежде?
   - Упаси боже! - воскликнул гасконец с честным молодым порывом,  кото-
рые так редки у людей зрелых.
   - Ну, так вернемся к нашим старым обычаям и для начала  будем  откро-
венны. Вас все здесь удивляет, не правда ли?
   - Чрезвычайно.
   - И больше всего я сам? - с улыбкой прибавил Атос. - Признайтесь.
   - Признаюсь.
   - Я еще молод, не правда ли; несмотря на мои сорок девять  лет,  меня
все еще можно узнать?
   - Напротив, - ответил д'Артаньян, готовый  до  конца  воспользоваться
предложенной Атосом откровенностью, - вы совсем неузнаваемы.
   - Понимаю! - сказал Атос, слегка покраснев.  -  Всему  бывает  конец,
д'Артаньян, и этому сумасбродству, как всему другому.
   - К тому же и ваши денежные дела изменились, как мне кажется. Вы  жи-
вете в довольстве, - ведь этот дом ваш, я полагаю?
   - Да. Это то самое именьице, которое, как я  говорил  вам,  досталось
мне в наследство, когда я вышел в отставку.
   - У вас есть парк, лошади, охота...
   Атос улыбнулся.
   - В парке двадцать акров; но из них часть взята под огороды и службы.
Лошадей у меня всего две; я, понятно, не считаю кургузого  конька,  при-
надлежащего моему лакею. Охота ограничивается четырьмя  ищейками,  двумя
борзыми и одной легавой. Да и вся эта охотничья роскошь заведена не  для
меня, - прибавил Атос, улыбаясь.
   - Понятно, - сказал д'Артаньян, - это для молодого человека, для Рау-
ля.
   И д'Артаньян с невольною улыбкой посмотрел на Атоса.
   - Вы угадали, мой друг, - ответил последний.
   - А этот молодой человек - ваш питомец, ваш крестник,  ваш  родствен-
ник, быть может? Ах, как вы переменились, мой дорогой Атос!
   - Этот молодой человек, - спокойно ответил Атос, -  сирота,  которого
мать подкинула одному бедному сельскому священнику; я вырастил и  воспи-
тал его.
   - И он, вероятно, очень к вам привязан?
   - Я думаю, что он любит меня как отца.
   - И, конечно, исполнен признательности?
   - О, что касается признательности, то она  должна  быть  взаимной:  я
обязан ему столько же, сколько он мне. Я не говорю ему  этого,  но  вам,
д'Артаньян, скажу правду: в сущности, я в долгу у него.
   - Как так? - удивился мушкетер.
   - Конечно, боже мой, как же иначе! Ведь он причина перемены,  которую
вы видите во мне. Я засыхал, как жалкое срубленное дерево, лишенное вся-
кой связи с землей; и только сильная привязанность могла заставить  меня
пустить новые корни в жизнь. Любовница? Я был для  этого  стар.  Друзья?
Вас уже не было со мной. И вот в этом ребенке я вновь обрел все, что по-
терял. Не имея более мужества жить для себя, я стал жить для него.  Нас-
тавления полезны для ребенка, но добрый пример еще лучше. Я подавал  ему
пример, д'Артаньян. Я избавился от своих пороков и открыл в себе  добро-
детели, которые раньше не имел. И полагаю, что не  преувеличиваю,  д'Ар-
таньян. Рауль должен стать совершеннейшим дворянином, какого только наше
обнищавшее время способно породить.
   Д'Артаньян смотрел на Атоса с возрастающим восхищением. Они  прогули-
вались в прохладной тенистой аллее, сквозь  листву  которой  пробивались
косые лучи заходящего солнца. Один из этих золотых  лучей  осветил  лицо
Атоса, глаза которого, казалось, излучали такой же теплый спокойный  ве-
черний свет.
   Неожиданно д'Артаньян вспомнил о миледи.
   - И вы счастливы? - спросил он своего друга.
   Острый взгляд Атоса проник в самую глубину сердца д'Артаньяна и слов-
но прочел его мысли.
   - Так счастлив, как только может быть участлив на земле  человек.  Но
договаривайте вашу мысль, д'Артаньян, ведь вы не все мне сказали.
   - Вы проницательны, Атос, от вас ничего невозможно скрыть,  -  сказал
д'Артаньян. - Да, я хотел вас спросить, не испытываете ли вы порой  вне-
запных приступов ужаса, похожих на...
   - Угрызения совести? - подхватил Атос. - Я  договариваю  вашу  фразу,
мой друг. И да и нет. Я не испытываю угрызений совести, потому  что  эта
женщина, как я полагаю, заслужила понесенную ею кару. Потому  что,  если
бы ее оставили в живых, она, без сомнения, продолжала бы  свое  пагубное
дело. Однако, мой друг, это не значит, чтобы я был убежден в нашем праве
сделать то, что мы сделали. Быть может, всякая  пролитая  кровь  требует
искупления. Миледи уже поплатилась; может  быть,  в  свою  очередь,  это
предстоит и нам.
   - Я иногда думаю то же самое, Атос, - сказал д'Артанья.
   - У этой женщины был, кажется, сын?
   - Да.
   - Вы слыхали о нем что-нибудь?
   - Ничего.
   - Ему, должно быть, теперь двадцать три года, - прошептал Атос.  -  Я
часто думаю об этом молодом человеке, д'Артаньян.
   - Вот странно. А я совсем забыл о нем.
   Атос грустно улыбнулся.
   - А о лорде Винтере вы имеете известия?
   - Я знаю, что он был в большой милости у короля Карла Первого.
   - И, вероятно, разделяет его судьбу, а она  в  настоящий  момент  пе-
чальна. Смотрите, д'Артаньян, - продолжал Атос, - это совершенно  совпа-
дает с тем, что я сейчас сказал. Он пролил кровь Страффорда. Кровь  тре-
бует крови. А королева?
   - Какая королева?
   - Генриетта Английская, дочь Генриха Четвертого.
   - Она в Лувре, как вам известно.
   - Да, и она очень нуждается, не правда ли?  Вовремя  сильных  холодов
нынешней зимой ее больная дочь, как мне говорили, вынуждена  была  оста-
ваться в постели, потому что не было дров. Понимаете ли вы это? - сказал
Атос, пожимая плечами. - Дочь Генриха Четвертого дрожит  от  холода,  не
имея вязанки дров! Зачем не обратилась она к любому из нас, вместо  того
чтобы просить гостеприимства у Мазарини? Она бы ни в чем не нуждалась.
   - Так вы ее знаете, Атос?
   - Нет, но моя мать знавала ее ребенком. Я вам говорил, что  моя  мать
была статс-дамой Марии Медичи?
   - Никогда. Вы ведь не любите говорить о таких вещах, Атос.
   - Ах, боже мой, совсем напротив, как вы сами видите, - ответил  Атос.
- Просто случая не было.
   - Портос не ждал бы его так  терпеливо,  -  сказал,  улыбаясь,  д'Ар-
таньян.
   - У всякого свой нрав, милый д'Артаньян. Портос, если  забыть  о  его
тщеславии, обладает большими достоинствами. Вы с ним виделись с тех пор?
   - Я расстался с ним пять дней тому назад, - сказал д'Артаньян.
   И тотчас же со свойственным гасконцам живым юмором он рассказал о ве-
ликолепной жизни Портоса в его замке Пьерфон. А  разбирая  по  косточкам
Портоса, он задел два-три раза и достойного господина Мустона.
   - Замечательно, - ответил Атос, улыбаясь шуткам своего друга,  напом-
нившим ему их славные дни, - замечательно, что мы тогда сошлись случайно
и до сих пор соединены самой тесной дружбой, невзирая  на  двадцать  лет
разлуки. В благородных сердцах, д'Артаньян, дружба пускает глубокие кор-
пи. Поверьте, только злой человек может отрицать дружбу, и лишь  потому,
что он ее не понимает. А Арамис?
   - Я его тоже видел, по он, мне показалось, был со мной холоден.
   - Так вы виделись с Арамисом? -  сказал  Атос,  пристально  глядя  на
д'Артаньяна. - Право же, вы предприняли паломничество по храмам  дружбы,
говоря языком поэтов.
   - Ну, конечно, - ответил смущенно д'Артаньян.
   - Арамис, вы сами знаете, - продолжал Атос, - по природе  холоден;  к
тому же он постоянно запутан в интригах с женщинами.
   - У него и сейчас очень сложная интрига, - заметил д'Артаньян.
   Атос ничего не ответил.
   "Он не любопытен", - подумал д'Артаньян.
   Атос не только не ответил, но даже переценил разговор.
   - Вот видите, - сказал он, обращая внимание д'Артаньяна  на  то,  что
они уже подошли к замку. - Погуляв часок, мы обошли почти все мои владе-
ния.
   - Все в них очаровательно, а в особенности то, что во всем чувствует-
ся их владелец, - ответил д'Артаньян.
   В эту минуту послышался конский топот.
   - Это Рауль возвращается, он нам расскажет о бедной крошке.
   Действительно, молодой человек весь в пыли показался  за  решеткой  и
скоро въехал во двор; он соскочил с лошади и, передав ее конюху,  покло-
нился графу и д'Артаньяну.
   - Этот господин, - сказал Атос, положив руку на плечо д'Артаньяна,  -
шевалье д'Артаньян, о котором я вам часто говорил, Рауль.
   - Господин д'Артаньян, - сказал юноша,  кланяясь  еще  ниже,  -  граф
всегда называл мне ваше имя, когда хотел привести в пример  отважного  и
великодушного дворянина.
   Этот маленький комплимент тронул сердце д'Артаньяна. Протягивая  руку
Раулю, он отвечал:
   - Мой юный друг, все такие похвалы надо обращать к графу, потому  что
это он воспитал меня, и не его вина, если ученик так  плохо  использовал
ею уроки. Но вы его вознаградите лучше, в этом я  уверен.  Вы  нравитесь
мне, Рауль, и ваша любезность тронула меня.
   Атосу были чрезвычайно приятны эти слова; он благодарно  взглянул  на
д'Артаньяна, потом улыбнулся Раулю той странной улыбкой, которая застав-
ляет детей, когда они ее замечают, гордиться собой.
   "Теперь, - подумал Д'Артаньян, от которого не ускользнула немая  игра
их лиц, - я в этом уверен".
   - Надеюсь, - сказал Атос, - несчастный случай не имел последствий?
   - Еще ничего не известно, сударь. Из-за опухоли доктор ничего не  мог
сказать определенного. Он опасается все-таки, не повреждено  ли  сухожи-
лие.
   - И вы не остались дольше у госпожи де Сен-Реми?
   - Я боялся опоздать к ужину, сударь, и заставить вас ждать себя.
   В эту минуту крестьянский парень, заменявший лакея, доложил, что ужин
подан.
   Атос проводил гостя в столовую. Она была обставлена очень просто,  но
ее окна с одной стороны выходили в сад, а с другой - в оранжерею  с  чу-
десными цветами.
   Д'Артаньян взглянул на сервировку, - она была великолепна; с  первого
взгляда было видно, что это все старинное фамильное серебро. На поставце
стоял превосходный серебряный кувшин. Д'Артаньян подошел, чтобы  посмот-
реть на него.
   - Какая дивная работа! - сказал он.
   - Да, - ответил Атос, - это образцовое произведение  одного  великого
флорентийского мастера, Бенвенуто Челлини.
   - А что за битву оно изображает?
   - Битву при Мариньяно, и как раз то самое мгновение,  когда  один  из
моих предков подает свою шпагу Франциску Первому,  сломавшему  свою.  За
это мой прадед Ангерран де Ла Фор получил орден  святого  Михаила  Кроме
того, пятнадцать лет спустя король, не забывший, что он в  течение  трех
часов бился шпагой своего друга Ангеррана, не  сломав  ее,  подарил  ему
этот кувшин и шпагу, которую вы, вероятно, видели у  меня  прежде;  тоже
недурная чеканная работа. То было время гигантов. Мы все карлики в срав-
нении с теми людьми. Садитесь, д'Артаньян, давайте поужинаем. Кстати,  -
обратился Атос к молодому лакею, подававшему суп, - позовите Шарло.
   Паренек вышел, и спустя минуту вошел тот слуга, и которому наши путе-
шественника обратились по приезде.
   - Любезный Шарло, - сказал ему Атос, - поручаю вашему особенному вни-
манию Планше, лакея господина д'Артаньяна, на все время, пока они  здесь
пробудут. Он любит хорошее вино: ключи от погребов у вас. Ему часто при-
ходилось спать на голой земле, а, вероятно, он по  откажется  от  мягкой
постели, позаботьтесь и об этом, пожалуйста.
   Шарло поклонился и вышел.
   - Шарло тоже милый человек, - сказал Атос.  -  Вот  уже  восемнадцать
лег, как он мне служит.
   - Вы очень заботливы, - сказал д'Артаньян. - Благодарю вас за Планше,
мой дорогой Атос.
   При этом имени молодой человек широко раскрыл глаза  и  посмотрел  на
графа, не понимая, к нему ли обращается д'Артаньян.
   - Это имя кажется вам странным, Рауль? - сказал,  улыбаясь,  Атос.  -
Так звали меня товарищи по оружию. Я носил его в те времена, когда д'Ар-
таньян, еще два храбрых друга и я проявляли свою храбрость у стен Ла-Ро-
шели под начальством покойного кардинала и де  Бассомпьера,  ныне  также
умершего. Д'Артаньяну нравится постарому звать меня этим дружеским  име-
нем, и всякий раз, когда я его слышу, мое сердце трепещет от радости.
   - Это имя было знаменито, - сказал д'Артаньян, -  и  раз  удостоилось
триумфа.
   - Как так, сударь? - спросил Рауль с юношеским любопытством.
   - Право, я ничего не знаю об этом, - сказал Атос.
   - Вы забыли о бастионе Сен-Жерве, Атос, и о той салфетке, которую три
пули превратили в знамя? У меня память получше, я все помню, и сейчас вы
узнаете об этом, молодой человек.
   И он рассказал Раулю случай на бастионе, как раньше Атос  рассказывал
историю своего предка.
   Молодой человек слушал д'Артаньяна так, словно перед ним воочию  про-
ходили подвиги из лучших времен рыцарства, о которых повествуют Тассо  и
Ариосто.
   - Но д'Артаньян не сказал вам, Рауль,  -  заметил,  в  свою  очередь,
Атос, - что он был одним из лучших бойцов того  времени:  ноги  крепкие,
как железо, кисть руки гибкая, как сталь, безошибочный глазомер  и  пла-
менный взгляд, - вот какие качества обнаруживали в нем  противники!  Ему
было восемнадцать лет, только на три года больше, чем вам теперь, Рауль,
когда я в первый раз увидал его в деле, и против людей бывалых.
   - И господин д'Артаньян остался победителем? - спросил гоноша.
   Глаза его горели и словно молили о подробностях.
   - Кажется, я одного убил, - сказал д'Артаньян, спрашивая глазами Ато-
са, - а другого обезоружил или ранил, не помню точно.
   - Да, вы его ранили. О, вы были страшный силач!
   - Ну, мне кажется, я с тех пор не так уж  ослабел,  -  ответил  д'Ар-
таньян, усмехнувшись с гасконским самодовольством. - Недавно еще...
   Взгляд Атоса заставил его умолкнуть.
   - Вот вы полагаете, Рауль, что ловко владеете шпагой, - сказал  Атос,
- но, чтобы вам не пришлось в том жестоко разочароваться, я хотел бы по-
казать вам, как опасен человек, который с ловкостью соединяет хладнокро-
вие. Я не могу привести более  разительного  примера:  попросите  завтра
господина д'Артаньяна, если он не очень устал, дать вам урок.
   - Но, черт побери, вы, милый Атос, ведь и сами хороший учитель и луч-
ше всех можете обучить тому, за что хвалите меня. Не далее  как  сегодня
Планше напоминал мне о знаменитом поединке возле монастыря кармелиток  с
лордом Винтером и его приятелями. Ах, молодой человек, там  не  обошлось
без участия бойца, которого я часто называл первой шпагой королевства.
   - О, я испортил себе руку с этим мальчиком, - сказал Атос.
   - Есть руки, которые никогда не портятся, мой дорогой Атос,  но  зато
часто портят руки другим.
   Молодой человек готов был продолжать разговор хоть всю ночь, по  Атос
заметил ему, что их гость, вероятно, утомлен и нуждается в отдыхе. Д'Ар-
таньян из вежливое и протестовал, однако Атос настоял, чтобы он  вступил
во владение своей комнатой. Рауль проводил его туда.  Но  так  как  Атос
предвидел, что он постарается  там  задержаться,  чтоб  заставить  д'Ар-
таньяна рассказывать о лихих делах их молодости, то через минуту он  за-
шел за ним сам и закончил этот славный вечер  дружеским  рукопожатием  и
пожеланием спокойной ночи мушкетеру.


   XVII
   ДИПЛОМАТИЯ АТОСА

   Д'Артаньян лег в постель, желая не столько уснуть, сколько остаться в
одиночестве и обдумать все слышанное и виденное за этот вечер.
   Будучи добрым по природе и ощутив к Атосу с первого взгляда  инстинк-
тивную привязанность, перешедшую впоследствии в искреннюю дружбу, он те-
перь был в восхищении, что нашел не опустившегося пьяницу, потягивающего
вино, в грязи и бедности, а человека блестящего ума и в расцвете сил. Он
с готовностью признал обычное превосходство над собою  Атоса  и,  вместо
зависти и разочарования, которые почувствовал бы на его месте менее  ве-
ликодушный человек, ощутил только искреннюю, благородную радость,  подк-
реплявшую самые радужные надежды на исход его предприятия.
   Однако ему казалось, что Атос был не вполне прям  и  откровенен.  Кто
такой этот молодой человек? По словам Атоса, его приемыш, а между тем он
так поразительно похож на своего приемного отца. Что означало  возвраще-
ние к светской жизни и чрезмерная воздержанность, которую он заметил  за
столом? Даже незначительное,  повидимому,  обстоятельство  -  отсутствие
Гримо, с которым: Атос был прежде неразлучен и о котором даже ни разу не
вспомнил, несмотря на то что поводов к тому было  довольно,  -  все  это
беспокоило д'Артаньяна. Очевидно, он не пользовался больше доверием сво-
его друга; быть может, Атос был чем-нибудь связан или даже  был  заранее
предупрежден о его посещении.
   Д'Артаньяну невольно вспомнился Рошфор и слова его в соборе Богомате-
ри. Неужели Рошфор опередил его у Атоса?
   Разбираться в этом не было времени. Д'Артаньян решил завтра же  прис-
тупить к выяснению. Недостаток средств,  так  ловко  скрываемый  Атосом,
свидетельствовал о желании его казаться богаче и выдавал в  нем  остатки
былого честолюбия, разбудить которое не будет стоить большого труда. Си-
ла ума и ясность мысли Атоса делали его человеком  более  восприимчивым,
чем другие. Он согласится на предложение министра с тем  большей  готов-
ностью, что стремление к награде удвоит его природную подвижность.
   Эти мысли не давали д'Артаньяну уснуть, несмотря на усталость. Он об-
думывал план атаки, и хотя знал, что Атос сильный противник, тем не  ме-
нее решил открыть наступательные действия на следующий  же  день,  после
завтрака.
   Однако же он думал и о том, что  при  столь  неясных  обстоятельствах
следует продвигаться вперед с  осторожностью,  изучать  в  течение  нес-
кольких дней знакомых Атоса, следить за  его  новыми  привычками,  хоро-
шенько понять их и при этом постараться извлечь из простодушного  юноши,
с которым он будет фехтовать или охотиться, добавочные сведения,  недос