Прибыв в Рош-Бернар, мушкетер остановился в  гостинице,  где  спросил
себе на ужин жареного чирка, бретонских лепешек и сидра, еще более  бре-
тонского, чем все остальное.


   XIX
   Д'АРТАНЬЯН ЗНАКОМИТСЯ С ПОЭТОМ, КОТОРЫЙ  СДЕЛАЛСЯ  НАБОРЩИКОМ,  ЧТОБЫ
ПЕЧАТАТЬ СВОИ СТИХИ

   Прежде чем сесть за стол, ДаАртаньян, по  своему  обыкновению,  решил
собрать кое-какие сведения.  Но  он  хорошо  знал  аксиому  любопытства:
расспрашивая других, надо и самому приготовиться к вопросам с их  сторо-
ны, а потому принялся подыскивать подходящего собеседника.
   Во втором этаже гостиницы расположилось двое постояльцев,  по-видимо-
му, также дожидавшихся ужина.
   Один из них путешествовал в сопровождении слуги и, вероятно,  занимал
значительное общественное положение. ДаАртаньян успел заметить  стоявших
в конюшне двух прекрасных, сытых лошадей, на которых приехали  путешест-
венник и его слуга.
   Другой маленький, тщедушный человек, в пыльном  балахоне,  поношенной
одежде и в сапогах, потрепанных скорее от ходьбы, чем от верховой  езды,
приехал из Нанта на тележке, запряженной лошадью  совершенно  под  стать
Хорьку. В тележке лежало несколько больших тюков, завернутых в куски ли-
нялой материи.
   - Вот подходящий для меня человек, - решил д'Артаньян. -  Моего  поля
ягода. Почему бы господину Аньяну в его старом сером кафтане и  потертой
скуфейке не поужинать с господином в драных сапогах,  путешествующим  на
старой лошади?
   И ДаАртаньян позвал хозяина гостиницы, приказал  подать  ему  ужин  в
комнату постояльца со скромной внешностью, сам  поднялся  по  деревянной
лестнице и постучался в дверь его комнаты.
   - Войдите, - пригласил незнакомец.
   ДаАртаньян вошел, сложив губы бантиком, с тарелкой под мышкой,  держа
в одной руке шляпу, в другой - свечу.
   - Простите, сударь, - сказал он, - я путешествую, как и вы,  и  ни  с
кем не знаком в этой гостинице, а у меня скверная привычка скучать, ког-
да приходится ужинать в одиночестве. Все, что я ем, кажется мне  невкус-
ным и не идет впрок. Я увидел вас, когда вы сошли  вниз  и  приказывали,
чтобы вам открыли устрицы. Вы мне очень понравились. Кроме того, я заме-
тил, что у вас точно такая же лошадь, как у меня, и хозяин, вероятно по-
этому, поставил их в конюшне рядом. Почему бы, сударь, раз лошади подру-
жились, не соединиться и их владельцам? Вот я и  пришел  просить  у  вас
разрешения поужинать вместе с вами. Зовут меня Аньян.  Я  -  управляющий
одного богатого вельможи, который желает  приобрести  солончаки  в  этой
местности и послал меня посмотреть, не найдется ли здесь что-нибудь под-
ходящее. Позвольте мне прибавить, сударь, что я был бы счастлив, если бы
моя физиономия так же понравилась вам, как пришлась мне по сердцу ваша.
   ДаАртаньян, в сущности, видел незнакомца в первый раз, потому что  не
успел рассмотреть его внизу.
   У него были блестящие черные глаза, желтоватая кожа и морщины на лбу;
на вид ему было лет пятьдесят. В общем, черты его лица выражали доброду-
шие, хотя во взгляде светилось лукавство.
   "Этот человек, - подумал даАртаньян, - должно быть, много работал го-
ловой; может быть, это ученый, потому что нижняя часть лица - рот, нос и
подбородок - очень мало выразительна".
   - Сударь, - отвечал тот, кого так тщательно изучал даАртаньян,  -  вы
оказываете мне большую честь. Не могу сказать, чтобы я когда-либо  испы-
тывал скуку; у меня есть общество, которое не дает мне скучать, -  доба-
вил он с улыбкой, - но тем не менее я очень рад видеть вас.
   В то же время человек в поношенных сапогах бросил тревожный взгляд на
стол, где устриц уже не было и лежал лишь кусок соленого сала.
   - Сударь, - поспешил сказать даАртаньян, - сейчас хозяин принесет сю-
да прекрасную дичь и замечательные лепешки.
   Во взгляде незнакомца даАртаньян прочел опасение, что  к  нему  хочет
присоединиться субъект, ищущий случая угоститься на  чужой  счет.  ДаАр-
таньян угадал правильно: при его последних словах лицо незнакомца  сразу
просветлело.
   Действительно, через минуту хозяин принес названные блюда. Новые зна-
комые уселись за стол и по-братски разделили поданную пищу и  оставшийся
кусок соленого сала.
   - А ведь хорошая вещь компания, не правда ли, сударь? - заметил даАр-
таньян.
   - Чем? - спросил с полным ртом незнакомец.
   - Сейчас расскажу, - отвечал даАртаньян.
   Незнакомец приостановил работу своих челюстей, чтобы лучше слушать.
   - Во-первых, - начал даАртаньян, - вместо одной свечи, которая была у
каждого из нас в отдельности, тут их две.
   - Правда, - сказал незнакомец, изумленный правильностью этого замеча-
ния.
   - Затем, вы, как я погляжу, отдаете предпочтение моим лепешкам,  а  я
вашему салу.
   - Тоже верно.
   - Наконец, больше яркого света и пищи по вкусу я  ценю  удовольствие,
получаемое в приятной беседе.
   - Вы, я вижу, весельчак, - сказал незнакомец с улыбкой.
   - Да, я человек веселый, как все люди с пустой головой. Вот вы другое
дело: в ваших глазах светится гений.
   - Ах, что вы, сударь...
   - Позвольте предложить вам один вопрос.
   - Какой?
   - Вы ученый, не правда ли?
   - Нет, но, пожалуй, вроде того... Я писатель.
   - Ну, вот видите! - вскрикнул даАртаньян, радостно хлопая в ладоши. -
Я не ошибся... Это чудесно.
   - Почему же, сударь?
   - Разве не счастье провести вечер в обществе писателя, и, может быть,
знаменитого?
   - Ну, положим, знаменитый - не совсем подходящее  слово,  -  возразил
незнакомец, покраснев.
   - Скромен! О, как он скромен! - произнес  в  умилении  даАртаньян.  -
Скажите же мне названия ваших произведений, если не хотите сказать  ваше
имя.
   - Меня зовут Жюпене, сударь, - сказал незнакомец.
   - Прекрасное имя, - похвалил даАртаньян, - мне кажется, что я  слыхал
его.
   - Я пишу стихи, - произнес поэт.
   - Значит, я читал их.
   - Я написал трагедию.
   - Значит, я ее видел.
   Поэт опять покраснел.
   - О нет, ведь мои стихи не были напечатаны.
   - Так, значит, я помню ваше имя по трагедии.
   - Вы также ошибаетесь, потому что актеры бургундского театра не захо-
тели ее играть, - сказал поэт с гордой улыбкой, тайна  которой  известна
только непризнанным талантам.
   ДаАртаньян закусил губу.
   - Итак, вы видите, сударь, - продолжал поэт, - что вы  ошибаетесь  на
мой счет: вы не знаете меня и не могли ничего обо мне слышать.
   - Вот что меня сбивает с толку: имя Жюпене звучит красиво  и  кажется
мне достойным широкой известности, как имена Корнеля, Ротру или  Гарнье.
Я все-таки надеюсь, сударь, что за десертом вы познакомите меня с  вашей
трагедией. Это будет для меня лучшее пирожное, черт возьми!..  Простите,
сударь, у меня вырвалось бранное слово, которое часто повторяет мой гос-
подин. Иногда и я позволяю себе вставить это словцо, конечно, в его  от-
сутствие. Правда, сударь, сидр этот очень плох? Вы  согласны?  И  кувшин
какой-то кривобокий, еле стоит на столе.  Надо  бы  подложить  под  него
что-нибудь.
   - Погодите.
   Поэт пошарил в кармане и достал продолговатый четырехугольный кусочек
металла толщиной в строку, длиной дюйма в полтора  Но  едва  он  вытащил
его, как поспешил сунуть обратно,  видимо,  смущенный  своей  неосторож-
ностью. ДаАртаньян заметил это: от него ничего не ускользало.
   Он протянул руку к куску металла.
   - Простите, вот интересная штука; можно посмотреть?
   - Конечно, - ответил поэт, - но сколько вы ни  будете  рассматривать,
вы все равно не поймете, для чего он предназначен, пока я не скажу.
   ДаАртаньян заметил некоторое колебание в тоне поэта и поспешность,  с
какой он хотел спрятать обратно в карман кусок металла.
   Он, по обыкновению, насторожился. Впрочем, несмотря на уверения Жюпе-
не, он сразу же понял, что это такое.
   - Вы догадываетесь, что это? - продолжал поэт.
   - Нет, - ответил ДаАртаньян, - право, не знаю.
   - Так знайте, сударь, - сказал Жюпене, - этот кусок металла  -  буква
типографского шрифта.
   - Да что вы!
   - Прописная буква...
   - Скажите пожалуйста, - вскричал ДаАртаньян, широко раскрыв глаза.
   - Да, сударь, это Ж, начальная буква моего имени.
   - Знаете, мне хочется сказать вам...
   - Что?
   - Нет, не стоит... Я хотел сказать глупость.
   - Но почему же? - ответил Жюпене покровительственным тоном.
   - Видите ли, я никак не могу понять, как из таких букв  можно  соста-
вить слово.
   - Это вас интересует?
   - Ужасно.
   - Так вот, смотрите, сейчас я покажу вам эту  штуку.  Погодите  мину-
ту... Теперь смотрите внимательно.  ДаАртаньян  с  величайшим  вниманием
наблюдал, как Жюпене вытащил из кармана семь-восемь литер, но  несколько
меньшего размера.
   - Ого-го! - воскликнул ДаАртаньян.
   - Что такое?
   - Да у вас в кармане целая типография! Черт возьми! Это в самом  деле
любопытно.
   - Не правда ли?
   - Сколько узнаешь интересного, путешествуя!
   - За ваше здоровье! - произнес обрадованный Жюпене.
   - И за ваше здоровье, черт побери! Впрочем, этот отвратительный  сидр
недостоин человека, привыкшего утолять  жажду  из  источника  Иппокрены.
Ведь так, кажется, называете вы, поэты, источник вашего вдохновения?
   - Да, сударь, наш источник называется именно так. Название  это  гре-
ческое и состоит из двух слов: первое  hippos,  что  означает  лошадь...
и...
   - Сударь, - перебил его ДаАртаньян, - я угощу вас напитком,  название
которого происходит от одного французского слова, что не делает его  ху-
же... от слова виноград. От этого сидра меня  тошнит.  Позвольте-ка  мне
справиться у трактирщика, не найдется ли у него в погребке несколько хо-
роших бутылок божансийского вина.
   На зов даАртаньяна тотчас же явился трактирщик.
   - Сударь, - прервал собеседника поэт, - я боюсь, что у нас  не  будет
времени распить вино, так как я должен воспользоваться  приливом,  чтобы
сесть на барку.
   - На какую барку? - спросил ДаАртаньян.
   - На барку, отправляющуюся в Бель-Иль.
   "В Бель-Иль, хорошо", - подумал мушкетер.
   - О, вам нечего спешить, - заметил трактирщик, раскупоривая  бутылку,
- барка отходит только через час.
   - Кто же предупредит меня? - спросил поэт.
   - Ваш сосед по комнате, - ответил хозяин гостиницы.
   - Но я почти не знаю его...
   - Как только вы услышите, что он уходит, значит, и вам время ехать.
   - Он тоже едет в Бель-Иль?
   - Да.
   - Этот господин со слугою, вероятно, какой-нибудь дворянин? - спросил
ДаАртаньян.
   - Право, не могу вам сказать.
   - Неужели вы его не знаете?
   - Знаю только, что он пьет то же вино, что и вы.
   - Черт побери, вот какая честь для нас, - сказал д'Артаньян,  наливая
вино собеседнику, когда трактирщик ушел.
   - Значит, вы никогда не видели, как печатают книги? - произнес  поэт,
возвращаясь к своей излюбленной теме.
   - Никогда.
   - Так вот: берутся буквы, составляющие слово...
   И он с необыкновенной быстротой и ловкостью подобрал буквы.
   - Хорошо, - кивнул даАртаньян, - но как сделать, чтобы  буквы  держа-
лись вместе? - И он налил второй стакан вина своему собеседнику.
   Жюпене усмехнулся с видом превосходства и вытащил из кармана металли-
ческую линейку, на которой начал  устанавливать  буквы,  придерживая  их
большим пальцем левой руки.
   - А как называется эта железная штука? - спросил даАртаньян. - Навер-
ное, она имеет свое название?
   - Она называется наборной линейкой, - сказал Жюпене, - с  помощью  ее
составляются строки.
   - Ну, вот и выходит по-моему: у вас в кармане целая печатня, - заклю-
чил даАртаньян, смеясь таким простодушным смехом, что поэт  окончательно
попался на удочку.
   - Нет, не совсем так, - ответил он, - но я ленюсь писать, и  когда  в
голове у меня складывается рифмованная строчка,  я  сейчас  же  стараюсь
набрать ее и отпечатать. Это избавляет меня от лишней работы.
   "Черт побери! - подумал про себя даАртаньян. - Это требует  разъясне-
ний".
   Под каким-то благовидным предлогом он встал из-за стола и,  сбежав  с
лестницы, быстро вошел в сарай, где  стояла  маленькая  тележка  Жюпене.
Острием своего кинжала он проколол материю одного из тюков и  обнаружил,
что он полон типографского шрифта, образцы которого поэт носил в  карма-
не.
   - Ага! - сказал даАртаньян. - Хоть я еще не знаю, желает ли Фуке  ук-
репить Бель-Иль материально, но духовное оружие он,  во  всяком  случае,
готовит.
   И, довольный этим открытием, он снова вернулся к столу. Он узнал  те-
перь все, что хотел, но все же просидел поэтом до тех пор, пока в сосед-
ней комнате не задвигаясь, собираясь в путь.
   Поэт сейчас же поднялся. Он распорядился, чтобы запрягли его лошадь в
тележку, которая ждала у дверей. Другой путешественник со  своим  слугою
садились на лошадей во дворе.
   ДаАртаньян проводил Жюпене до пристани. Тот погрузил  на  барку  свою
тележку с лошадью.
   Второй путешественник и его слуга сделали то же со  своими  лошадьми.
Как ни старался даАртаньян узнать имя неизвестного господина, это ему не
удалось. Однако он постарался хорошо запомнить черты его лица.
   Мушкетеру очень хотелось отправиться в Бель-Иль с обоими пассажирами,
но опасение испортить дело победило любопытство  и  заставило  его  вер-
нуться с берега в гостиницу. Вернувшись, он немедленно  лег  в  постель,
чтобы встать рано утром со свежей головой.


   XX
   Д'АРТАНЬЯН ПРОДОЛЖАЕТ СОБИРАТЬ СВЕДЕНИЯ

   На следующий день с восходом солнца даАртаньян собственноручно  осед-
лал Хорька, угощавшегося всю ночь остатками овса двух своих соседей.
   Мушкетер расспросил, о чем только мог, хозяина гостиницы, который по-
казался ему хитрым, подозрительным и преданным душой и телом Фуке.
   Чтобы не навлечь на себя подозрений, даАртаньян повторил свою басню о
покупке солончаков.
   Отправиться отсюда в Бель-Иль значило вызвать толки, которые неминуе-
мо дошли бы до замка. К тому же, как ни странно, путешественник со  слу-
гою остался для даАртаньяна загадкой, несмотря на все вопросы,  обращен-
ные к хозяину, по-видимому, хорошо знавшему своего постояльца.
   Порасспросив о солончаках, мушкетер направился к болотистой  местнос-
ти, оставив берег справа и углубившись  в  обширную  печальную  равнину,
представлявшую собой море грязи, на котором местами серебрились  отложе-
ния соли. Хорек смело ступал своими мускулистыми ногами по узеньким тро-
пинкам, проложенным в солончаках.
   ДаАртаньян, доверившись лошади, стал рассматривать три  остроконечных
утеса, возвышавшиеся на горизонте, точно копья, среди голой равнины.
   Местечки Пириак, Батп и Круазик, похожие друг на друга,  привлекли  к
себе его внимание. Когда мушкетер оборачивался назад, чтобы лучше ориен-
тироваться, он видел на горизонте тоже три колокольни: Геранда, Пулигена
и Сен-Жоашена. Они походили на кегли, между которыми он со своим Хорьком
изображал шар. С правой стороны от него был ближайший маленький порт Пи-
риак.
   В тот момент, когда ДаАртаньян въехал туда, пять огромных барж,  гру-
женных камнем, вышли из гавани. ДаАртаньяну показалось странным, что ка-
мень  вывозят  из  местности,  где  его,  по-видимому,  совсем  нет.  Со
свойственным Аньяну простодушием он попробовал узнать у местных  жителей
причину такой особенности.
   Старый рыбак ответил Аньяну, что камень не из Пириака и, конечно,  не
из болот.
   - Где же он добывается? - спросил мушкетер.
   - Его, сударь, привозят из Нанта и из Пенбефа.
   - А куда его везут?
   - В Бель-Иль, сударь.
   - Вот как! - воскликнул ДаАртаньян тем же  тоном,  каким  он  выразил
свое удивление поэту, когда просил познакомить его  с  секретами  типог-
рафского дела. - А разве там что-нибудь строится?
   - Как же, сударь. Господин Фуке каждый год ремонтирует свой замок.
   - Разве он такой старый?
   - Да, порядком.
   "Тогда нет ничего удивительного. Каждый владелец имеет  право  чинить
свою собственность, - подумал д'Артаньян. - Этак и мне бы сказали, что я
укрепляю свой дом на Гревской площади, тогда как я просто-напросто соби-
раюсь ремонтировать его. Мне кажется, что король  получает  неправильные
донесения, которые вводят его в заблуждение..."
   - Но все-таки, - продолжал он уже вслух, ибо возложенное на него  по-
ручение заставляло его быть недоверчивым, - согласитесь, милый  человек,
что камень этот везут странным путем.
   - Почему же? - спросил рыбак.
   - Камень доставляют из Нанта или Пенбефа по Луаре?
   - Да, по течению реки.
   - Это действительно удобно, но почему же его доставляют не  прямо  из
Сен-Назера в Бель-Иль?
   - Э, наши баржи плохи и непригодны для моря.
   - Не все ли равно?
   - Простите, сударь, вы, видать, никогда не плавали до морю, -  приба-
вил рыбак не без оттенка презрения в голосе.
   - Объясните мне это, милейший. Мне кажется, что проплыть из Пенбефа в
Пириак, чтобы потом отправиться из Пириака в Бель-Иль, - все  равно  что
совершить переезд из Рош-Бернара в Нант, а потом пуститься  из  Нанта  в
Пириак.
   - По воде путь короче, - возразил невозмутимый рыбак.
   - Но ведь так получается крюк.
   Рыбак отрицательно покачал головой.
   - Вы забываете о течении, сударь.
   - Согласен.
   - И о ветре.
   - А!
   - Конечно. Течение Луары доносит суда почти до Круазика. Если им нуж-
но чиниться или пополнить команду, они идут в Пириак вдоль берега.  Близ
Пириака они встречают течение в другую сторону, которое несет их до ост-
рова Дюме.
   - Хорошо.
   - Оттуда течение Видены отбрасывает их к следующему острову - Гедику.
   - Так.
   - А от этого острова прямой путь на Бель-Иль. Море между островами  -
как зеркало, по которому баржи плывут, словно утки по Луаре.
   - А все-таки этот путь долог, - заметил упрямый Аньян.
   - Да уж так приказал господин Фуке, - заключил рыбак, в знак почтения
к этому имени приподнимая свою шерстяную шапку.
   Быстрый и проницательный, как стальное лезвие, взгляд мушкетера  отк-
рыл в сердце старика только наивную доверчивость, а в его чертах выраже-
ние полного и спокойного удовлетворения. Он произнес "так приказал  гос-
подин Фуке" таким тоном, каким говорят: "воля божья".
   ДаАртаньян потрепал по шее своего коня, и тот, еще раз  показав  свой
прекрасный характер, двинулся в путь, ступая по  солончакам  и  втягивая
ноздрями сухой ветер, пригибавший прибрежные травы и жалкий вереск.
   К пяти часам мушкетер приехал в Круазик.
   Если б ДаАртаньян был поэтом, он залюбовался бы  громадными  отмелями
шириной в целое лье, которые во время прилива покрываются водой, а когда
море отступает, тянутся серыми, унылыми полосами, усеянными водорослями,
мертвыми травами и белыми редкими валунами, напоминающими кости на клад-
бище.
   Но он - солдат, политик, честолюбец - не находил утешенья даже в том,
чтобы смотреть на небо и читать в нем надежду или предупреждение.
   Для такого человека, как он, багровое небо означало  только  ветер  и
бурю. Белые легкие облака на синеве небосклона говорили всего лишь,  что
море будет спокойным. И ДаАртаньян решил:
   "При первом же приливе я поплыву, хотя бы в ореховой скорлупе".
   В Круазике, как и в Пириаке, мушкетер  заметил  на  берегу  громадные
груды камней. Эти исполинские стены убывали с каждым приливом,  так  как
камень увозили на остров Бель-Иль, что подтверждало подозрения, явившие-
ся у него в Пириаке.
   Но что сооружал Фуке? Чинил ли он разрушенную стену? Возводил ли  но-
вые укрепления? Чтобы узнать это, надо было увидеть.
   ДаАртаньян поставил Хорька в конюшню, поужинал, лег спать, а на  сле-
дующий день, на рассвете, уже расхаживал по гавани, вернее, по гальке.
   На отмели несколько рыбаков беседовали о сардинах и креветках.
   Аньян подошел к ним с веселой, приветливой улыбкой.
   - Будет сегодня ловля? - спросил он.
   - Да, - ответил один из рыбаков, - мы ждем прилива.
   - А где вы ловите рыбу, друзья?
   - У берегов.
   - А где ловится лучше?
   - В разных местах, например, близ острова.
   - Но до острова далеко.
   - Не очень. Четыре лье.
   - Четыре! Да это целое путешествие!
   Рыбак расхохотался.