ось, вопрошайте преиспод-
нюю; быть может, там вам ответят.
   Молодой человек сделал несколько шагов вперед и, став  лицом  к  лицу
перед лордом Винтером, скрестил на груди руки.
   - Я спросил об этом у бетюнского палача, - произнес он  глухим  голо-
сом, с лицом, побелевшим от боли и гнева, - и  бетюнский  палач  ответил
мне.
   Лорд Винтер упал в кресло, словно пораженный молнией, и тщетно  искал
слов для ответа.
   - Да, не так ли? - продолжал молодой человек. - Это слово все  объяс-
няет. Оно ключ, отмыкающий бездну. Моя мать получила наследство от мужа,
и вы убили мою мать. Мое имя обеспечивало за  мной  право  на  отцовское
состояние, и вы лишили меня имени, а отняв у меня имя,  вы  присвоили  и
мое состояние. После этого не удивительно, что вы не  узнаете  меня,  не
удивительно, что вы отказываетесь признать меня. Конечно, грабителю неп-
ристойно называть своим племянником человека, им ограбленного, и  убийце
непристойно называть своим племянником того, кого он сделал сиротой.
   Слова эти произвели действие обратное тому, которого ожидал Мордаунт.
Лорд Винтер вспомнил, какое чудовище была миледи. Он встал, спокойный  и
суровый, сдерживая своим строгим взглядом яростный взгляд молодого чело-
века.
   - Вы хотите проникнуть в эту ужасную тайну, сударь? -  сказал  он.  -
Извольте. Узнайте же, какова была та женщина, отчета о которой вы требу-
ете у меня. Эта женщина, без сомнения, отравила  моего  брата  и,  чтобы
наследовать мое имущество, намеревалась умертвить и меня. Я могу это до-
казать. Что вы на это скажете?
   - Я скажу, что это была моя мать!
   - Она заставила человека, до тех пор справедливого и  доброго,  зако-
лоть герцога Бекингэма. Что вы скажете  об  этом  преступлении,  доказа-
тельства которого я также имею?
   - Это была моя мать!
   - Вернувшись во Францию, она отравила в монастыре августинок в Бетюне
молодую женщину, которую любил ее враг. Не докажет ли вам это преступле-
ние справедливость возмездия? У меня есть доказательства этого  преступ-
ления.
   - Это была моя мать! - с еще большей силой вскричал молодой человек.
   - Наконец, отягченная убийствами и развратом, ненавистная всем и  бо-
лее опасная, чем кровожадная пантера, она пала под ударами людей, никог-
да раньше не причинявших ей ни малейшего вреда, но доведенных ею до  от-
чаянья. Ее гнусные поступки  повинны  в  том,  что  эти  люди  стали  ее
судьями, и тот палач, которого вы видели и который,  по  вашему  мнению,
рассказал вам все, должен был рассказать, как он дрожал от радости,  что
может отомстить за позор и самоубийство своего  брата.  Падшая  девушка,
неверная жена, чудовищная сестра,  убийца,  отравительница,  губительная
для всех людей, знавших ее, для народов, у которых она  находила  приют,
она умерла, проклятая небом и землей. Вот какова была эта женщина.
   Из груди Мордаунта вырвалось давно сдерживаемое рыдание. Краска зали-
ла его бледное лицо. Он стиснул кулаки, лицо его покрылось потом, и  во-
лосы поднялись, как у Гамлета.
   - Замолчите, сударь! - вскричал он в ярости. - Это была моя  мать.  Я
но хочу знать ее беспутства, ее пороков, ее преступлений. Я знаю, что  у
меня была мать и что пятеро мужчин, соединившись против  одной  женщины,
скрытно, ночью, тайком убили ее, как низкие трусы. Я знаю, что вы были в
их числе, сударь, вы, мой дядя, были там, вы, как и другие, и даже гром-
че других, сказали: "Она должна умереть". Предупреждаю вас, слушайте хо-
рошенько, и пусть мои слова врежутся в вашу память, чтобы вы их  никогда
не забывали. В этом убийстве, которое лишило меня всего, отняло  у  меня
имя, сделало меня бедняком, превратило в развращенного, злого  и  беспо-
щадного человека, в нем я потребую отчета прежде всего у вас, а затем  и
у ваших сообщников, когда я их найду.
   С ненавистью в глазах, с пеной у рта, протянув руку вперед,  Мордаунт
сделал еще один угрожающий шаг к лорду Винтеру.
   Тот, положив руку на эфес шпаги, сказал с улыбкой человека, привыкше-
го в течение тридцати лет играть жизнью и смертью:
   - Вы хотите убить меня? В таком случае я признаю вас своим  племянни-
ком, ибо вы, значит, и в самом деле достойный сын своей матери.
   - Нет, - отвечал Мордаунт, сделав нечеловеческое усилие, чтобы  осла-
бить страшно напрягшиеся мускулы всего тела. - Нет, я не убью вас -  те-
перь, по крайней мере, - ибо без вас мне не открыть остальных. Но  когда
я их найду, то трепещите, сударь: я заколол бетюнского  палача,  заколол
его без всякой жалости и сострадания, а он был наименее виновным из всех
вас.
   С этими словами молодой человек вышел и спустился по лестнице, с виду
настолько спокойный, что никто не обратил на него  внимания.  На  нижней
площадке он прошел мимо Тони, стоявшего у перил и  готового  по  первому
зову своего господина кинуться к нему.
   Но лорд Винтер не позвал его. Подавленный, ошеломленный,  он  остался
стоять на месте, напряженно вслушиваясь. Только услышав топот удалявшей-
ся лошади" он упал на стул и сказал:
   - Слава богу, что он знает только меня.


   XLIV
   ОТЕЦ И СЫН

   В то время как у лорда Винтера происходила эта  ужасная  сцена,  Атос
сидел в своей комнате у окна, облокотившись на стол, подперев голову ру-
ками, и, не спуская глаз с Рауля, жадно слушал рассказ молодого человека
о его приключениях в дороге и о подробностях сражения.
   Красивое, благородное лицо Атоса говорило о неизъяснимом счастье, ка-
кое он испытывал при рассказе об этих первых, таких свежих и чистых впе-
чатлениях. Он упивался звуками молодого взволнованного голоса, как слад-
кой мелодией. Он забыл все, что было мрачного в прошлом  и  туманного  в
будущем. Казалось, приезд любимого сына обратил все опасения в  надежды.
Атос был счастлив, счастлив, как никогда еще.
   - И вы принимали участие в этом большом сражении, Бражелон? - спросил
бывший мушкетер.
   - Да.
   - И бой был жестокий, говорите вы?
   - Принц лично водил войска в атаку одиннадцать раз.
   - Это великий воин, Бражелон.
   - Это герой! Я не терял его из виду ни на минуту.  О,  как  прекрасно
называться принцем Конде и со славой носить это имя!
   - Спокойный и блистательный, не так ли?
   - Спокойный, как на параде, и блистательный, как на балу. Мы пошли на
врага; нам запрещено было стрелять первыми, и с  мушкетами  наготове  мы
двинулись к испанцам, которые занимали возвышенность. Подойдя к  неприя-
телю на тридцать шагов, принц обернулся к солдатам. "Дети, - сказал  он,
- вам придется выдержать жестокий залп; по  затем,  будьте  уверены,  вы
легко разделаетесь с ними". Была такая тишина, что не только  мы,  но  и
враги слышали эти слова. Затем, подняв шпагу, он скомандовал:  "Трубите,
трубы!"
   - Отлично, при случае вы поступите так же, не правда ли, Рауль?
   - Сомневаюсь, сударь, это было слишком прекрасно,  слишком  величест-
венно. Когда мы были уже всего в двадцати шагах от неприятеля, их мушке-
ты опустились на наших глазах, сверкая на солнце, точно  одна  блестящая
линия. "Шагом, дети, шагом, - сказал принц, - наступает пора".
   - Было вам страшно, Рауль? - спросил граф.
   - Да, - простодушно сознался молодой человек, -  я  почувствовал  ка-
кой-то холод в сердце, и при команде "пли", раздавшейся  по-испански  во
вражеских рядах, я закрыл глаза и подумал о вас.
   - Правда, Рауль? - спросил Атос, сжимая его руку.
   - Да, сударь. В ту же минуту раздался такой залп, будто разверзся ад,
и те, кто не был убит, почувствовали жар пламени. Я открыл глаза,  удив-
ляясь, что не только не убит, но даже не ранен. Около трети людей эскад-
рона лежали на земле изувеченные, истекающие  кровью.  В  этот  миг  мой
взгляд встретился со взглядом принца. Я думал уже только о том,  что  он
на меня смотрит, пришпорил лошадь и очутился в неприятельских рядах.
   - И принц был доволен вами?
   - По крайней мере, он так сказал, когда поручил  мне  сопровождать  в
Париж господина Шатильона, посланного, чтобы сообщить королеве о  победе
и доставить захваченные знамена. "Отправляйтесь, - сказал мне  принц,  -
неприятель не соберется с силами раньше двух педель. До тех пор  вы  мне
не нужны. Поезжайте, обнимите тех, кого вы любите и  кто  вас  любит,  и
скажите моей сестре, герцогине де Лонгвиль, что я благодарю ее за  пода-
рок, который она мне сделала, прислав вас". И вот я  поехал,  -  добавил
Рауль, глядя на графа с улыбкой, полной любви, - я думал, что вы  будете
рады видеть меня.
   Атос привлек к себе молодого человека и крепко поцеловал в  лоб,  как
целовал бы молодую девушку.
   - Итак, Рауль, - сказал он, - вы теперь на верном пути. Ваши друзья -
герцоги, крестный отец - маршал Франции, начальник - принц  крови,  и  в
первый же день по возвращении вы были приняты двумя королевами. Для  но-
вичка это великолепно.
   - Ах да, сударь! - воскликнул Рауль. - Вы напомнили мне об одной  ве-
щи, о которой я чуть не забыл, торопясь рассказать вам о своих подвигах.
У ее величества королевы Англии был  какой-то  дворянин,  который  очень
удивился и обрадовался, когда я произнес ваше имя. Он назвал себя  вашим
другом, спросил, где вы остановились, и скоро явится к вам.
   - Как его зовут?
   - Я не решился спросить его об  этом,  сударь.  Хотя  он  объясняется
по-французски в совершенстве, но по его произношению я предполагаю,  что
это англичанин.
   - А! - произнес Атос и наклонил голову, как бы стараясь припомнить.
   Когда он поднял глаза, то, к своему изумлению, увидел человека, стоя-
щего в двери и растроганно смотрящего на него.
   - Лорд Винтер! - воскликнул он.
   - Атос, мой друг!
   Оба дворянина крепко обнялись. Затем Атос взял гостя за руки и  прис-
тально посмотрел на него.
   - Но что с вами, милорд? - спросил он. - Вы, кажется, столь же опеча-
лены, сколь я обрадован.
   - Да, мой друг. Скажу даже больше: именно ваш радосный вид увеличива-
ет мои опасения.
   С этими словами лорд Винтер осмотрелся кругом, точно ища  места,  где
бы им уединиться. Рауль понял, что друзьям надо  поговорить  наедине,  и
незаметно вышел из комнаты.
   - Ну, вот мы и одни, - сказал Атос. - Теперь поговорим о вас.
   - Да, пока мы одни, поговорим о нас обоих, - повторил лорд Винтер.  -
Он здесь.
   - Кто?
   - Сын миледи.
   Атос вздрогнул при этом слове, которое, казалось,  преследовало  его,
как роковое эхо; он поколебался мгновение, затем, слегка нахмурив брови,
спокойно сказал:
   - Я знаю это.
   - Вы это знаете?
   - Да. Гримо встретил его между Бетюном и Аррасом и примчался  предуп-
редить меня о том, что он здесь.
   - Значит, Гримо видел его?
   - Нет, но он присутствовал при кончине одного человека, который видел
его.
   - Бетюнского палача! - воскликнул лорд Винтер.
   - Вы уже знаете об этом? - спросил Атос с удивлением.
   - Этот человек сейчас сам был у меня, - отвечал лорд Винтер, - и ска-
зал мне все. Ах, друг мой, как это было ужасно! Зачем мы  не  уничтожили
вместе с матерью и ребенка?
   Атос, как все благородные натуры, никогда не  выдавал  своих  тяжелых
переживаний. Он таил их в себе, стараясь пробуждать в других только бод-
рость и надежду. Казалось, его личная скорбь претворялась в его  душе  в
радость для других.
   - Чего вы боитесь? -  сказал  он,  побеждая  рассудком  инстинктивный
страх, охвативший его в первый момент. - Разве мы не в силах защищаться?
Затем, разве этот молодой человек стал профессиональным  убийцей,  хлад-
нокровным злодеем? Он мог убить бетюнского палача в  порыве  ярости,  но
теперь его гнев утолен.
   Лорд Винтер грустно улыбнулся и покачал головой.
   - Значит, вы забыли, чья кровь течет в нем? - сказал он.
   - Ну, - возразил Атос, стараясь, в свою  очередь,  улыбнуться,  -  во
втором поколении эта кровь могла утратить свою свирепость.  К  тому  же,
друг мой, провидение предупредило нас, чтобы мы были осторожны. Нам  ос-
тается только ждать. А теперь, как я уже сказал, поговорим  о  вас.  Что
привело вас в Париж?
   - Важные дела, о которых вы узнаете со временем. Но что я  слышал  от
ее величества английской  королевы!  Д'Артаньян  -  сторонник  Мазарини?
Простите меня за откровенность, друг мой; я  не  хочу  оскорблять  имени
кардинала и всегда уважал ваше мнение: неужели и вы преданы этому  чело-
веку?
   - Д'Артаньян состоит на службе, - сказал Атос, - он солдат и  повину-
ется существующей власти. Д'Артаньян не богат и должен жить на свое  жа-
лованье лейтенанта. Такие богачи, как вы, милорд, во Франции редки.
   - Увы! - произнес лорд Винтер. - В настоящую минуту я так же беден  и
даже беднее его. Но вернемся к вам.
   - Хорошо. Вы хотите знать, не мазаринист ли я? Нет, тысячу  раз  нет.
Вы тоже извините меня за откровенность, милорд.
   Лорд Винтер встал и крепко обнял Атоса.
   - Благодарю вас, граф, - сказал он, - благодарю за это радостное  со-
общение. Вы видите, что я счастлив, я почти помолодел. Да, значит, вы не
мазаринист! Отлично. Впрочем, иначе не могло и быть. Но простите мне еще
один вопрос: свободны ли вы?
   - Что вы понимаете под словом свободен?
   - Я спрашиваю: не женаты ли вы?
   - Ах, вот что! Нет, - ответил Атос, улыбаясь.
   - Этот молодой человек, такой красивый, такой изящный и элегантный...
   - Это мой воспитанник, который даже не знает своего отца.
   - Превосходно. Вы все тот же Атос, великодушный и благородный.
   - О чем бы вы хотели еще спросить, милорд?
   - Портос и Арамис по-прежнему ваши друзья?
   - И Д'Артаньян тоже, милорд. Нас по-прежнему четверо друзей,  предан-
ных друг другу. Но когда дело доходит до того, служить ли кардиналу  или
бороться против него, иначе говоря, быть мазаринистом или фрондером,  мы
остаемся вдвоем.
   - Арамис на стороне д'Артаньяна? - спросил лорд Винтер.
   - Нет, - отвечал Атос, - Арамис делает мне честь разделять мои  убеж-
дения.
   - Можете ли вы устроить мне встречу с этим вашим другом, таким  милым
и умным?
   - Конечно, когда только вы пожелаете.
   - Он изменился?
   - Он стал аббатом, вот и все.
   - Вы пугаете меня. Его положение,  наверно,  заставляет  его  отказы-
ваться от всяких рискованных предприятий.
   - Напротив, - сказал Атос, улыбаясь, - с тех пор как он стал аббатом,
он еще более мушкетер, чем прежде. Вы увидите настоящего Галаора.  Хоти-
те, я пошлю за ним Рауля?
   - Благодарю вас, граф, в этот час его может не оказаться дома, но раз
вы полагаете, что можете ручаться за него...
   - Как за самого себя.
   - Не согласитесь ли вы привести его завтра в десять часов на Луврский
мост?
   - Ага! - произнес Атос с улыбкой. - У вас дуэль?
   - Да, граф, и прекрасная дуэль; дуэль, в которой и вы  примете  учас-
тие, я надеюсь.
   - Куда мы пойдем, милорд?
   - К ее величеству королеве Англии, которая поручила  мне  представить
ей вас, граф.
   - Ее величество знает меня?
   - Я знаю вас.
   - Вот загадка, - произнес Атос. - Но все равно, раз  вы  знаете,  как
она разгадывается, с меня довольно. Не окажете ли вы мне честь отужинать
со мной, милорд?
   - Благодарю вас, граф, - отвечал лорд Винтер. - Признаюсь,  посещение
этого молодого человека отбило у меня аппетит и, вероятно, прогонит сон.
С какою целью явился он во Францию? Во всяком случае, не для того, чтобы
встретиться со мной, так как он не знал о моем путешествии. Этот молодой
человек пугает меня, от него надо ждать кровавых дел.
   - А что он делает в Англии?
   - Он один из самых ярых сектантов, сторонников Оливера Кромвеля.
   - Кто привлек его на сторону Кромвеля? Ведь его отец и мать были, ка-
жется, католиками.
   - Ненависть, которую он питает к королю.
   - К королю?..
   - Да, король объявил его незаконнорожденным, отнял у  него  имения  и
запретил ему носить имя Винтера.
   - Как же он теперь зовется?
   - Мордаунт.
   - Пуританин, и вдруг, переодетый монахом, путешествует один по  доро-
гам Франции!
   - Переодетый монахом, говорите вы?
   - Да, вы не знали этого?
   - Я знаю только то, что он сам сказал мне.
   - Да, именно в этом платье он принял исповедь, - да простит мне  гос-
подь, если я богохульствую, - исповедь бетюнского палача.
   - Теперь я обо всем догадываюсь: он послан Кромвелем.
   - К кому?
   - К Мазарини. И королева верно угадала, что нас опередили. Теперь для
меня все ясно. До свиданья, граф, до завтра.
   - Ночь темна, - сказал Атос, видя, что лорд Винтер встревожен  более,
чем хочет показать, - а у вас, может быть, нет с собою слуги?
   - Со мной Тони, славный малый, хоть и простак.
   - Эй, Оливен, Гримо, Блезуа, возьмите мушкеты  и  позовите  господина
виконта.
   Блезуа был тот рослый малый, полулакей, полукрестьянин,  которого  мы
видели в замке Бражелон, когда он пришел доложить, что обед подан;  Атос
дал ему прозвище по имени его родины.
   Через пять минут явился Рауль.
   - Виконт, - сказал Атос, - вы проводите милорда до его гостиницы. Ни-
кому не позволяйте приближаться к нему в пути.
   - О граф, - произнес лорд Винтер, - за кого вы меня принимаете!
   - За иностранца, который не знает Парижа, - отвечал Атос, - и которо-
му виконт покажет дорогу.
   Лорд Винтер пожал ему руку.
   - Гримо, - сказал затем Атос, - ты пойдешь впереди и, смотри, остере-
гайся монаха.
   Гримо вздрогнул, затем кивнул головой и стал спокойно дожидаться отп-
равления в путь, с безмолвным  красноречием  поглаживая  приклад  своего
мушкета.
   - До завтра, граф, - сказал Винтер.
   - До завтра, милорд.
   Маленький отряд направился к улице Святого Людовика.  Оливен  дрожал,
как Созий, при каждом проблеске неверного  света.  Блезуа  был  довольно
спокоен, так как не предполагал никакой опасности.  Тони,  ни  слова  не
знавший по-французски, шел молча, озираясь по сторонам.
   Лорд Винтер и Рауль шли рядом и разговаривали.
   Гримо, согласно приказанию Атоса, шел впереди с факелом в одной  руке
и мушкетом в другой. Дойдя до гостиницы лорда  Винтера,  он  постучал  в
дверь кулаком и, когда дверь отворили, молча поклонился милорду.
   Назад шли в том же порядке. Проницательный взгляд  Гримо  не  заметил
ничего подозрительного, кроме какойто тени, которая притаилась  на  углу
улицы Генего и набережной. Ему показалось, что  он  уже  раньше  заметил
этого ночного соглядатая. Гримо бросился к нему, но не успел настигнуть:
человек, как тень, скрылся в маленьком переулке, а входить в него  Гримо
счел неразумным.
   Атосу было сообщено об успехе экспедиции, и, так как было уже  десять
часов вечера, все разошлись по своим комнатам.
   На другое утро, открыв глаза, граф увидел Рауля у  своего  изголовья.
Молодой человек, уже совершенно одетый, читал новую книгу Шаплена.
   - Вы уже встали, Рауль? - удивился граф.
   - Да, - отвечал молодой человек, немного смутившись, - я плохо спал.
   - Вы, Рауль, вы плохо спали! Значит, вы были чемто озабочены? - спро-
сил Атос.
   - Вы скажете, сударь, что я слишком тороплюсь вас  покинуть;  ведь  я
приехал только вчера, но...
   - Разве у вас только два дня отпуска, Рауль?
   - Нет, у меня десять дней отпуска, и я собираюсь не в армию.
   Атос улыбнулся.
   - Так куда же, - спросил он, - если только это не тайна,  виконт?  Вы
теперь почти взрослый, ибо участвовали уже в сражении и приобрели  право
бывать, где вам угодно, не спрашиваясь у меня,
   - Никогда, сударь! - воскликнул Рауль. - Пока я  буду  иметь  счастье
называть вас своим покровителем, я не признаю  за  собой  права  освобо-
диться от опеки, которой я так дорожу. Мне только хотелось провести один
день в Блуа. Вы смотрите на меня, вы готовы смеяться надо мной?
   - Нет, нисколько, - сказал Атос, подавляя вздох, - нет, я не  смеюсь,
виконт. Вам хочется побывать в Блуа, это так естественно.
   - Значит, вы мне разрешаете? - воскликнул Рауль радостно.
   - Конечно, Рауль.
   - И вы не сердитесь в душе?
   - Вовсе нет. Почему бы мне сердиться на то, что доставляет  вам  удо-
вольствие?
   - Ах, сударь, как вы добры! - воскликнул Рауль и хотел было броситься
на шею Атосу, но из почтительности удержался.
   А