ликорна, который ей поклонился и  по-
дал знак, что сейчас спустится во двор.
   Лавальер поняла, что он пошел за катушкой. Она подошла к окну и,  со-
ответственно его наставлениям, уронила катушку. Едва  катушка  коснулась
земли, как Маликорн схватил ее и побежал в комнаты г-на де Сент-Эньяна.
   Де Сент-Эньян выбрал или, вернее, выпросил себе жилье как можно ближе
к покоям короля; он был похож на те растения, которые  тянутся  к  лучам
солнца, чтобы развернуться во всей красе и принести плоды. Его две  ком-
наты были расположены в том же корпусе дворца, где жил Людовик XIV.
   Господин де Сент-Эньян гордился этим соседством, которое  давало  ему
легкий доступ к его величеству, а кроме того, повышало шансы на  случай-
ные встречи с королем. В это время он роскошно обставлял свои комнаты  в
надежде, что король удостоит его своим посещением. Дело в том,  что  его
величество, воспылав страстью к Лавальер, избрал де Сент-Эньяна поверен-
ным своих тайн и не мог обходиться без него ни днем, ни ночью.
   Маликорн был принят графом беспрепятственно, так как был  на  хорошем
счету у короля. Де Сент-Эньян спросил посетителя,  нет  ли  у  него  ка-
кой-нибудь новости.
   - Есть, и очень интересная, - отвечал Маликорн.
   - Какая же? - перебил де Сент-Эньян, любопытный, как все фавориты.  -
Что же это за новость?
   - Мадемуазель де Лавальер переведена в другое помещение.
   - Как так? - воскликнул де Сент-Эньян, вытаращив глаза.
   - Да.
   - Ведь она жила у принцессы?
   - Вот именно. Но принцессе надоело ее соседство, и она поместила ее в
комнате, которая находится как раз над вашей будущей квартирой.
   - Почему над моей  квартирой?  -  вскричал  де  СентЭньян,  показывая
пальцем на верхний этаж.
   - Нет, - отвечал Маликорн, - не здесь, а там.
   И показал на корпус, расположенный напротив.
   - Почему же вы говорите, что ее комната расположена над моей  кварти-
рой?
   - Потому что я убежден, что ваша квартира должна  быть  под  комнатой
Лавальер.
   При этих словах де Сент-Эньян бросил на бедного  Маликорна  такой  же
взгляд, какой бросила на него Лавальер четверть часа назад. Другими сло-
вами, он счел его помешанным.
   - Сударь, - начал Маликорн, - разрешите мне ответить на вашу мысль.
   - Как на мою мысль?..
   - Ну да. Мне кажется, вы не совсем поняли, что я вам хочу сказать.
   - Не понял.
   - Вам, конечно, известно, что этажом  ниже  фрейлин  принцессы  живут
придворные короля и принца.
   - Да, там живут Маникан, де Вард и другие.
   - И представьте, сударь, какое странное совпадение: две комнаты,  от-
веденные для господина де Гиша, расположены как раз под комнатами  маде-
муазель де Лавальер и мадемуазель де Монтале.
   - Ну так что же?
   - А то, что эти комнаты свободны, потому что раненый де Гиш  лежит  в
Фонтенбло.
   - Ей-богу, ничего не понимаю!
   - О, если бы я имел счастье называться де СентЭньяном,  я  бы  момен-
тально понял!
   - И что бы вы сделали?
   - Я тотчас же поменял бы комнаты, которые вы занимаете здесь, на сво-
бодные комнаты господина де Гиша.
   - Что за фантазия! - с негодованием сказал де СентЭньян. - Отказаться
от соседства с королем, от этой привилегии,  которой  пользуются  только
принцы крови, герцоги и пэры?.. Дорогой де Маликорн, позвольте мне  зая-
вить вам, что вы сошли с ума.
   - Сударь, - с серьезным видом заметил молодой человек, -  вы  делаете
две ошибки... Во-первых, я называюсь просто Маликорн, а во-вторых,  я  в
здравом уме.
   И, вынув из кармана бумажку, прибавил:
   - Вот послушайте, а потом прочтите эту записку?
   - Слушаю, - отвечал де Сент-Эньян.
   - Вы знаете, что принцесса стережет Лавальер, как Аргус нимфу Ио.
   - Знаю.
   - Вы знаете также, что король тщетно пытался поговорить с  пленницей,
но ни ваял, ни мне не удалось доставить ему этого счастья.
   - Да, вы могли бы сообщить на этот счет кой-какие подробности, бедня-
га Маликорн.
   - А как вам кажется, чего мог бы ожидать тот, кто придумал бы  способ
соединить любящие сердца?
   - О, король осыпал бы его своими щедротами.
   - Господин де Сент-Эньян...
   - Ну?
   - Разве вам не хочется отведать королевской благодарности?
   - Понятно, - отвечал де Сент-Эньян, - благодарность моего  повелителя
за умелое исполнение обязанностей будет для меня крайне драгоценна.
   - Так взгляните на эту бумажку, граф.
   - Что это такое? План?
   - План комнат господина де Гиша, которые, по всей вероятности, станут
вашими комнатами.
   - О нет, никогда!
   - Почему?
   - Потому что мои две комнаты  составляют  предмет  вожделений  многих
придворных, которым я их, конечно, не уступлю: на них покушаются  госпо-
дин де Роклор, господин де Ла Ферте, господин Данжо.
   - В таком случае прощайте, граф. Я предложу одному из этих господ мой
план и разъясню связанные с ним выгоды.
   - Почему же вы сами не займете этих комнат? - недоверчиво спросил  де
Сент-Эньян.
   - Потому что король никогда не удостоит меня своим  посещением,  а  к
этим господам пойдет без всяких колебаний.
   - Как, король пойдет к этим господам?
   - Пойдет ли? Десять раз, а не один! Вы меня спрашиваете, будет ли ко-
роль посещать квартиру, которая расположена в таком близком соседстве  с
комнатой мадемуазель де Лавальер?
   - Хорошее соседство... в разных этажах.
   Маликорн развернул бумажку, намотанную на катушку.
   - Обратите, пожалуйста, внимание, граф, - сказал оп, - что пол в ком-
нате мадемуазель де Лавальер, - простой деревянный паркет.
   - Ну так что же?
   - А то, что вы позовете плотника, его приведут к  вам  с  завязанными
глазами, запрут, и он сделает отверстие в вашем потолке,  следовательно,
в полу комнаты мадемуазель де Лавальер.
   - Ах, боже мой! - вскричал де Сент-Эньян, точно вдруг  прозревший.  -
Вот гениальная мысль!
   - Она покажется королю самой заурядной, уверяю вас.
   - Влюбленные не думают об опасности.
   - Какой опасности боитесь вы, граф?
   - Ведь это страшно шумная работа, по всему дворцу будет слышно.
   - Ручаюсь вам, граф, что присланный мной плотник будет  работать  без
всякого шума. Он выпилит особой пилой четырехугольник в шесть  футов,  и
даже ближайшие соседи ничего не услышат.
   - Ах, дорогой Маликорн, у меня голова идет кругом!
   - Я продолжаю, - спокойно отвечал Маликорн, - в  комнате  с  пробитым
потолком... вы внимательно слушаете?
   - Да.
   - Вы поставите лестницу, по которой либо мадемуазель де Лавальер  бу-
дет спускаться к вам, либо король будет подниматься к мадемуазель де Ла-
вальер.
   - Но ведь эту лестницу увидят.
   - Нет. Вы закроете ее перегородкой, которую оклеите такими же обоями,
как и другие стены комнаты; у мадемуазель де Лавальер она будет замаски-
рована люком, составляющим часть паркета и открывающимся под кроватью.
   - А ведь правда... - сказал де Сент-Эньян, глаза которого загорелись.
   - Теперь, граф, мне не нужно объяснять вам, почему король будет часто
заходить в комнату, в которой устроят такую лестницу. Я думаю, что  гос-
подин Данжо оценит по достоинству мою мысль, которую  я  сейчас  разовью
ему.
   - Ах, дорогой Маликорн, - воскликнул де Сент-Эньян, -  вы  забываете,
что мне первому вы открыли ее и, следовательно,  мне  принадлежит  право
первенства.
   - Значит, вы хотите, чтобы вам было оказано предпочтение?
   - Хочу ли? Еще бы!
   - Дело в том, господин де Сент-Эньян, что при первой раздаче наград я
обеспечиваю вам таким образом орденскую ленту, а может быть, даже недур-
ное герцогство.
   - Во всяком случае,  -  отвечал  де  Сент-Эньян,  покраснев  от  удо-
вольствия, - это послужит удобным поводом доказать королю, что  не  нап-
расно он называет меня иногда своим другом, и этим поводом, мои  дорогой
Маликорн, я буду обязан вам.
   - Вы не окажетесь забывчивым? - с улыбкой спросил Маликорн.
   - Как можно забывать такие вещи, сударь!
   - Я, граф, не имею чести быть другом короля, я просто его слуга.
   - Да, если вы полагаете, что на этой лестнице я найду голубую  ленту,
то я думаю, что и для вас на ней будет грамота на дворянство.
   Маликорн поклонился.
   - Теперь остается  только  заняться  переселением,  -  проговорил  де
Сент-Эньян.
   - Не думаю, чтобы король стал противиться. Попросите у него  позволе-
ния.
   - Сию минуту бегу к нему.
   - А я иду за плотником.
   - Когда он будет у меня?
   - Сегодня вечером.
   - Не забудьте о предосторожностях.
   - Я приведу его с завязанными глазами.
   - А я предоставлю вам одну из своих карет.
   - Без гербов.
   - И одного лакея. Понятно, не в ливрее.
   - Отлично, граф.
   - А Лавальер?
   - Что вас беспокоит?
   - Что она скажет, увидя нашу работу?
   - Уверяю вас, это доставит ей большое развлечение.
   - Еще бы!
   - Я уверен даже, что если у короля не  хватит  смелости  подняться  к
ней, то она окажется настолько любопытной, что сама спустится к вам.
   - Будем надеяться, - сказал де Сент-Эньян.
   - Да, будем надеяться, - повторил Маликорн.
   - Итак, я иду к королю.
   - И правильно делаете.
   - В котором часу придет плотник?
   - В восемь часов.
   - А как вы думаете, сколько времени отнимет у него работа?
   - Часа два, но ему понадобится время на окончательную отделку. Ночь и
часть следующего дня; словом, на всю работу, вместе с установкой лестни-
цы, уйдет два дня.
   - Два дня? Это долго.
   - Чего же вы хотите! Когда берешься открывать двери рая,  им  следует
придать приличный вид.
   - Вы правы. До скорого свиданья, дорогой Маликорн. Послезавтра  вече-
ром я буду уже на новой квартире.


   XLI
   ПРОГУЛКА С ФАКЕЛАМИ

   Восхищенный только что услышанным и очарованный открывающимися  перс-
пективами, де Сент-Эньян направился к квартире де  Гиша.  Четверть  часа
тому назад граф не уступил бы своего помещения за  миллион,  теперь  же,
если бы потребовалось, он готов был купить за  миллион  эти  вожделенные
комнаты.
   Но ему не было предъявлено таких требований. Г-н де Гиш не знал  еще,
где ему отвели помещение и, кроме того, был так болен, что ему  было  не
до переселения.
   Поэтому де Сент-Эньян без труда получил комнаты де Гиша, а свои пере-
уступил г-ну Данжо, который вручил управляющему графа куш в шесть  тысяч
ливров и считал, что заключил очень выгодную сделку. Комнаты Данжо оста-
лись за де Гишем. Но трудно было поручиться, что после всех этих переме-
щений де Гиш действительно будет жить в них. Что же касается г-на Данжо,
то он был в таком восторге, что ему не пришло даже в голову  заподозрить
де Сент-Эньяна в преследовании каких-либо корыстных целей.
   Через час после принятия решения де Сент-Эньян уже был хозяином новых
комнат. А через десять минут после того, как он стал хозяином,  Маликорн
входил к нему с обойщиком.
   В это время король не раз требовал де Сент-Эньяна, но в  квартире  де
Сент-Эньяна посланные находили Данжо, который направлял их в комнаты  де
Гиша. От этого произошла задержка, так что  король  уже  выразил  неудо-
вольствие, когда де Сент-Эньян вошел к своему повелителю, весь  запыхав-
шись.
   - Значит, и ты покидаешь меня, - сказал Людовик XIV тем жалостным то-
ном, каким произнес, должно быть, Цезарь  за  восемнадцать  веков  перед
этим: "И ты, Брут!"
   - Государь, - проговорил де Сент-Эньян, - я не покидаю короля,  но  я
занят сейчас переселением.
   - Каким переселением? Я думал, что ты перебрался уже три дня назад.
   - Да, государь. Но здесь мне неудобно, и я переезжаю в здание  напро-
тив.
   - Значит, я был прав, ты тоже бросаешь меня! - вскричал король. -  Но
это переходит всякие границы! Стоило мне только увлечься женщиной, и вся
моя семья сплотилась, чтобы вырвать ее у меня. У меня был друг, которому
я поверял мои печали и который помогал мне переносить их, - и  вот  этот
друг устал от моих жалоб и покидает меня, даже не подумав спросить у ме-
ня позволения!
   Де Сент-Эньян рассмеялся.
   Король догадался, что за этой непочтительностью  скрывается  какая-то
тайна.
   - В чем дело? - с надеждой спросил король.
   - Государь, друг, на которого король клевещет, хочет попытаться  вер-
нуть своему королю утраченное счастье.
   - Ты дашь мне возможность видеть Лавальер? -  с  живостью  проговорил
Людовик XIV.
   - Государь, я еще не могу сказать наверное, но...
   - Но?..
   - Но я надеюсь.
   - Каким образом? Как? Скажи мне, де Сент-Эньян.  Я  хочу  знать  твой
план. Я хочу помочь себе всей своей властью.
   - Государь, - отвечал де Сент-Эньян, - я  еще  и  сам  хорошенько  не
знаю, как я буду действовать, но имею основания думать, что завтра...
   - Завтра, говоришь ты?
   - Да, государь.
   - Какое счастье! Но почему ты переезжаешь?
   - Чтобы лучше послужить вашему величеству.
   - Каким же образом, переехав, ты сможешь лучше служить мне?
   - Знаете ли вы, где помещаются комнаты, отведенные для графа де Гиша?
   - Да.
   - В таком случае вам известно, куда я переселяюсь.
   - Известно; но все же я ровно ничего не понимаю.
   - Как, государь! Вы не знаете, что над  этим  помещением  расположены
две комнаты?
   - Какие?
   - В одной живет де Монтале, а в другой...
   - А в другой де Лавальер, не правда ли, де СентЭньян?
   - Вот именно, государь.
   - Теперь я понял, понял! Это счастливая мысль, де  Сент-Эньян.  Мысль
друга, мысль поэта; приближая меня к ней, когда весь мир меня с ней раз-
лучает, ты делаешь для меня больше, чем Пилад для  Ореста,  чем  Патрокл
для Ахилла.
   - Государь, - с улыбкой сказал де Сент-Эньян,  -  сомневаюсь,  чтобы,
выслушав мой план до конца, ваше величество продолжали  награждать  меня
такими пышными сравнениями. Ах, государь, я уверен, что многие  придвор-
ные пуритане, не задумываясь, выскажутся по моему адресу далеко не столь
лестно, когда узнают, что я собираюсь сделать для вашего величества.
   - Де Сент-Эньян, я умираю от нетерпения; де СентЭньян, я томлюсь;  де
Сент-Эньян, я не выдержу до завтра... Завтра! Ведь  до  завтра  -  целая
вечность.
   - Государь, если вам угодно, развлекитесь прогулкой.
   - С тобой, пожалуй; мы поговорим о твоих планах, договорим о ней.
   - Нет, государь, я остаюсь.
   - С кем же я поеду?
   - С дамами.
   - Нет, ни в каком случае!
   - Государь, так нужно.
   - Нет, нет! Тысячу раз нет! Нет, я не хочу  этих  страданий:  быть  в
двух шагах от нее, видеть ее, касаться ее платья и не говорить с ней  ни
слова. Нет, я отказываюсь от этой пытки, которую ты  считаешь  счастьем,
но которая на самом деле является мучением, сжигающим мне глаза и разби-
вающим сердце; видеть ее в присутствии посторонних и не иметь возможнос-
ти сказать, что я ее люблю, когда все мое существо дышит любовью и выда-
ет эту любовь перед всеми. Нет, я дал себе клятву никогда  больше  этого
не делать, и я сдержу свое слово.
   - Выслушайте меня, государь.
   - Ничего не хочу слушать, де Сент-Эньян.
   - В таком случае продолжаю. Необходимо, государь, -  поймите,  совер-
шенно необходимо, чтобы принцесса и фрейлины отлучились на два  часа  из
дворца.
   - Ты ставишь меня в тупик, де Сент-Эньян.
   - Мне тяжело приказывать моему королю, но в данных обстоятельствах  я
приказываю, государь. Мне нужно, чтобы состоялась охота или прогулка.
   - Но такая прогулка или охота покажутся всем странной причудой!  Про-
являя подобное нетерпение, я покажу всему двору, что мое  сердце  больше
не принадлежит мне. Ведь и теперь уже говорят,  что  я  мечтаю  покорить
весь мир, но прежде мне следовало бы покорить самого себя!
   - Люди, говорящие так, государь, дерзкие крамольники. Но кто  бы  они
ни были, я не произнесу больше ни слова, если ваше величество  предпочи-
таете прислушиваться к их мнению. Тогда завтрашний день отдалится на не-
определенное время.
   - Де Сент-Эньян, я  поеду  сегодня  вечером...  Я  поеду  ьочевать  в
Сен-Жермен с факелами; завтра я там позавтракаю и вернусь в Париж к трем
часам. Это тебя устраивает?
   - Вполне.
   - Так я еду сегодня в восемь часов.
   - Ваше величество угадали минута в минуту.
   - И ты мне ничего не хочешь сказать?
   - Не не хочу, а не могу. Изобретательность великая вещь, государь; но
случай играет в мире столь большую роль, что обыкновенно я стараюсь  от-
вести ему как можно меньше места, в уверенности, что и без  моей  помощи
ни позаботится о себе.
   - Хорошо, я доверяюсь тебе.
   - И поступаете очень разумно.
   Ободренный таким образом, король пошел прямо к принцессе и объявил ей
о предполагаемой поездке.
   Принцесса тотчас же усмотрела в этой импровизации замысел короля  по-
говорить с Лавальер или по дороге под прикрытием темноты, или где-нибудь
в другом месте; но она не обмолвилась ни словом о своих подозрениях и  с
улыбкой приняла приглашение. Она громко приказала фрейлинам  собираться,
решив сделать вечером все возможное, чтобы  помешать  любовным  интригам
его величества.
   Когда бедный влюбленный, отдавший это приказание,  ушел,  думая,  что
мадемуазель де Лавальер будет участвовать в поездке,  принцесса,  остав-
шись одна, немедленно распорядилась.
   - Сегодня мне достаточно будет двух фрейлин: мадемуазель де Тонне-Ша-
рант и мадемуазель Монтале.
   Лавальер предвидела удар и приготовилась к нему; преследования  зака-
лили ее характер. Она не доставила  принцессе  удовольствия  увидеть  на
своем лице печаль и растерянность.
   Напротив, с самой ангельской улыбкой она сказала:
   - Значит, принцесса, я сегодня свободна?
   - Да, конечно.
   - Я воспользуюсь этим, чтобы заняться вышивкой, на которую ваше высо-
чество изволили обратить внимание и которую я имела честь заранее  пода-
рить вашему высочеству.
   И, сделав почтительный реверанс, Лавальер удалилась. Вслед за ней уш-
ли де Монтале и де Тонне-Шарант.
   Слух о прогулке немедленно распространился по всему дворцу. Через де-
сять минут Маликорн уже знал решение принцессы; тотчас же он сунул  Мон-
тале под дверь записку, в которой содержалось следующее:
   "Нужно, чтобы Л. провела ночь в комнате принцессы".
   Согласно уговору, Монтале прежде всего сожгла бумажку, затем  задума-
лась. Она была очень изобретательна и скоро составила план.
   Когда настало время отправиться к принцессе, то есть  в  пять  часов,
она пустилась бегом через лужайку, но в десяти шагах от группы  офицеров
вдруг вскрикнула, грациозно упала на колено, поднялась и  пошла  дальше,
прихрамывая. Молодые люди подбежали, чтобы поддержать ее. Монтале вывих-
нула ногу. Тем не менее верная своему долгу, она решила продолжать  путь
к принцессе.
   - Что с вами? Почему вы хромаете? - спросила ее принцесса.  -  Я  вас
приняла за Лавальер.
   Монтале рассказала, как из-за  своего  усердия  она  повредила  ногу.
Принцесса выразила сожаление и хотела немедленно послать за хирургом. Но
Монтале стала уверять, что ее вывих не серьезен.
   - Ваше высочество, меня огорчает лишь, что я не могу исполнять сегод-
ня своих обязанностей. Я очень хотела попросить мадемуазель де  Лавальер
заменить меня подле вашего высочества.
   Принцесса нахмурила брови.
   - Но я но попросила, - продолжала Монтале.
   - Почему? - спросила принцесса.
   - Бедняжка Лавальер, по-видимому, очень обрадовалась, что всю ночь  и
весь вечер она будет свободна. У меня не хватило мужества предложить  ей
заменить меня.
   - Как?! Она обрадовалась? - спросила  принцесса,  пораженная  словами
Монтале.
   - Безумно обрадовалась: у нее прошла вся грусть, и она  даже  запела.
Ведь вашему высочеству известно, что Лавальер ненавидит свет и что в пей
осталось что-то дикое.
   "Нет, - подумала принцесса,  -  эта  веселость  мне  кажется  ненату-
ральной!"
   - Она уже все приготовила в своей комнате, -  продолжала  Монтале,  -
чтобы пообедать и насладиться одной из своих любимых книг. У вашего  вы-
сочества есть еще шесть фрейлин, каждая из которых сочтет счастьем  соп-
ровождать ваше высочество. Поэтому я не обратилась с просьбой к мадемуа-
зель де Лавальер.
   Принцесса промолчала.
   - Согласитесь, что я была  права?  -  продолжала