ина суперинтенданта, - громко объявил курьер, подавая Фу-
ке письмо.
   - Для его преосвященства епископа ваннского, - чуть слышно сказал ла-
кей, вручая письмо Арамису.
   Так как у лакея был факел, то он стал между суперинтендантом и  епис-
копом, чтобы оба могли читать одновременно.
   При виде мелкого убористого почерка на конверте Фуке радостно вздрог-
нул; только те, кто любит или любил, поймут его беспокойство, сменившее-
ся радостью. Он быстро распечатал письмо, в  котором  заключались  такие
слова:
   "Всего час, как я рассталась с тобой, и уже целую вечность я не гово-
рила тебе: люблю тебя"
   Это было все.
   Действительно, г-жа де Бельер рассталась с Фуке только час  тому  на-
зад, проведя с ним два дня; и, опасаясь, как бы воспоминания  о  ней  не
изгладились из сердца, которым она дорожила, она послала к нему  курьера
с этим важным сообщением. Фуке поцеловал письмо и  дал  посланному  при-
горшню золота.
   Что касается Арамиса, то и он был занят чтением, но с большей  холод-
ностью и сдержанностью. В записке содержалось следующее:
   "Сегодня вечером король был ошеломлен полученной им новостью: он  лю-
бим одной женщиной. Он узнал об этом случайно, подслушав  разговор  этой
молодой девушки с подругами. И теперь король весь во власти  этой  новой
прихоти. Девицу зовут мадемуазель де Лавальер, и она далеко не так  кра-
сива, чтобы эта прихоть перешла в бурную страсть. Берегитесь мадемуазель
де Лавальер".
   Ни слова о принцессе.
   Арамис медленно сложил письмо и спрятал его в карман. Что же касается
Фуке, то он все время прижимал к губам письмо г-жи Бельер.
   - Послушайте, - сказал Арамис, прикасаясь к руке Фуке.
   - А, что? - отозвался Фуке.
   - Мне пришла в голову одна мысль. Знаете ли вы девицу  по  имени  Ла-
вальер?
   - Нет, не знаю.
   - Вспомните хорошенько!
   - Ах да, одна из фрейлин принцессы.
   - Должно быть, она.
   - Так что же?
   - Да то, что вам следует сегодня же вечером сделать визит этой особе.
   - Вот как! Почему же?
   - Больше того. Именно ей вы должны отнести ваши камеи.
   - Подите вы!
   - Вы знаете, что я всегда даю хорошие советы.
   - Но так неожиданно...
   - Уж это мое дело. Начните ухаживать за Лавальер,  господин  суперин-
тендант. А я поручусь перед госпожой де Бельер, что это ухаживание чисто
дипломатическое.
   - Что вы говорите, мои друг, - воскликнул Фуке, - какое имя вы произ-
несли?
   - Имя, которое должно убедить вас, господин  суперинтендант,  в  том,
что раз я так хорошо осведомлен о ваших делах, то точно так же  осведом-
лен и о делах других лиц. Говорю вам, ухаживайте за девицей Лавальер.
   - За кем вам будет угодно, - отвечал Фуке, не помня себя от счастья.
   - Ну, ну, спускайтесь скорее на землю с вашего седьмого неба, -  ска-
зал Арамис, - вот господин Кольбер. Ото, пока мы читали, он собрал  вок-
руг себя целую толпу; около него так и увиваются и  хвалят  его,  льстят
ему; положительно, он становится силою!
   Действительно, Кольбера окружили все остававшиеся в саду придворные и
наперерыв говорили ему комплименты по поводу удачно устроенного праздни-
ка, что очень льстило его самолюбию.
   - Если бы Лафонтен был здесь, - сказал, улыбаясь, Фуке, -  какой  был
бы прекрасный случай продекламировать басню: "Лягушка,  желающая  уподо-
биться волу".
   Кольбер вышел на ярко освещенное место; Фуке ожидал его с  бесстраст-
ной и слегка насмешливой улыбкой. Кольбер тоже улыбался ему; он  заметил
своего врага с Четверть часа тому назад и приближался к нему зигзагами.
   Улыбка Кольбера предвещала что-то недоброе.
   - Держитесь, - шепнул Арамис суперинтенданту, - этот плут  собирается
попросить у вас еще несколько миллионов на  свои  фейерверки  и  цветные
стекла.
   Кольбер поклонился первый, стараясь принять как  можно  более  почти-
тельный вид.
   Фуке едва кивнул головой.
   - Ну как, ваше превосходительство, - спросил Кольбер, - вам понравил-
ся праздник? Хороший ли у нас вкус?
   - Отменный, - отвечал Фуке так, что невозможно  было  уловить  в  его
словах ни малейшей насмешки.
   - Благодарю вас, - злобно процедил  Кольбер,  -  вы  очень  снисходи-
тельны... мы, слуги короля, люди бедные, и Фонтенбло нельзя  сравнить  с
Во.
   - Это правда, - флегматично кивнул Фуке, который  наиболее  мастерски
играл роль в этой сцене.
   - Чего же вы хотите, ваше превосходительство, - хихикнул  Кольбер,  -
средства у нас скромные.
   Фуке сделал жест, выражавший согласие.
   - Однако, - продолжал Кольбер, - вы могли бы с присущим вам  размахом
устроить его величеству праздник в ваших чудесных садах... В тех  садах,
которые обошлись вам в шестьдесят миллионов.
   - В семьдесят два, - поправил Фуке.
   - Тем более, - ухмыльнулся Кольбер, - это было бы поистине великолеп-
но.
   - Но разве вы думаете, сударь, что его величество  соблаговолит  при-
нять мое приглашение?
   - О, я не сомневаюсь, - с живостью воскликнул Кольбер, - я даже готов
поручиться в этом.
   - Большая любезность с вашей стороны, - ответил Фуке... -  Значит,  я
могу рассчитывать на вас?
   - Да, да, ваше превосходительство, вполне.
   - Тогда я подумаю над этим, - сказал Фуке.
   - Соглашайтесь, соглашайтесь, - быстро прошептал Арамис.
   - Вы подумаете? - переспросил Кольбер.
   - Да, - усмехнулся Фуке. - Чтобы выбрать день, когда  я  смогу  обра-
титься с приглашением к королю.
   - Да хоть сегодня же вечером, ваше превосходительство.
   - Согласен, - отвечал суперинтендант. - Господа, я хотел  бы  пригла-
сить и вас всех; но вы знаете, куда бы ни поехал король, он везде у себя
дома; следовательно, вам придется получить приглашение от его  величест-
ва.
   Толпа радостно зашумела.
   Фуке поклонился и ушел.
   - Проклятый гордец, - прошипел Кольбер, -  соглашается,  а  прекрасно
знает, что это обойдется в десять миллионов.
   - Вы разорили меня, - шепнул Фуке Арамису.
   - Я вас спас, - возразил тот, в то время как Фуке поднимался по лест-
нице и просил доложить королю, может ли он его принять.


   XXVIII
   РАСПОРЯДИТЕЛЬНЫЙ ПРИКАЗЧИК

   Спеша остаться один, чтобы получше разобраться в своих чувствах,  ко-
роль удалился в свои комнаты, и к нему вскоре после разговора с принцес-
сой явился г-н де Сент-Эньян.
   Мы уже привели этот разговор.
   Фаворит, гордый тем, что им дорожили обе стороны, и сознавая, что два
часа тому назад он стал хранителем тайны короля, уже  начинал,  несмотря
на всю свою почтительность, относиться свысока к придворным делам,  и  с
высоты, куда он вознесся или, вернее, куда вознес его случай,  он  видел
кругом только любовь да гирлянды.
   Любовь короля к принцессе, принцессы к королю, де Гиша  к  принцессе,
де Лавальер к королю, Маликорна к Монтале, мадемуазель де Тонне-Шарант к
нему, СентЭньяну, - разве от такого обилия не могла  закружиться  голова
придворного? А Сент-Эньян был образцом придворных, бывших,  настоящих  и
будущих.
   К тому же Сент-Эньян зарекомендовал себя как прекрасный рассказчик  и
тонкий ценитель, так что король слушал его с большим интересом, особенно
когда он рассказывал, с каким жгучим любопытством принцесса выпытывала у
него все, что касалось мадемуазель де Лавальер.
   Хотя король охладел уже к принцессе Генриетте, все же страстность,  с
какой она пыталась выведать о нем все, приятно  льстила  его  самолюбию.
Ему это доставляло удовлетворение, но и только; сердце его ни на мгнове-
ние не было встревожено тем, что могла подумать принцесса обо всем  этом
приключении.
   Когда Сент-Эньян кончил, король спросил:
   - Теперь, Сент-Эньян, ты знаешь, что такое мадемуазель  де  Лавальер,
не правда ли?
   - Я знаю не только то, что она представляет собой теперь,  но  и  чем
она будет в скором будущем.
   - Что ты хочешь сказать?
   - Я хочу сказать, что она представляет собой сейчас то, чем желала бы
быть всякая женщина, то есть предмет любви  вашего  величества;  я  хочу
сказать, что она будет тем, что ваше величество пожелает сделать из нее.
   - Я спрашиваю совсем не о том... Мне не нужно знать,  что  такое  она
сегодня и чем будет завтра; как ты уже заметил, это зависит от меня,  но
я хотел бы знать, чем она была вчера. Передай мне все,  что  известно  о
ней.
   - Говорят, что она скромна.
   - О, - улыбнулся король, - вероятно, это пустые слухи!
   - Довольно редкие при дворе, государь, так что им можно, пожалуй, ве-
рить.
   - Может быть, вы и правы, мой дорогой... А ее происхождение?
   - Самое знатное: дочь маркиза де  Лавальер,  падчерица  господина  де
Сен-Реми.
   - Ах да, мажордома моей тетки... Помню, помню: я видел ее  мельком  в
Блуа. Она была представлена королеве. Теперь я упрекаю себя за  то,  что
не уделил ей тогда столько внимания, как она заслуживает.
   - Я уверен, государь, что вы всегда успеете наверстать упущенное.
   - Итак, вы говорите, что, по слухам, у мадемуазель  де  Лавальер  нет
любовника?
   - Во всяком случае, не думаю, чтобы вашему  величеству  было  страшно
соперничество.
   - Постой, - вскричал вдруг король, как будто сообразив что-то.
   - Что вам угодно, государь?
   - Я вспомнил.
   - Да?
   - Если у нее нет любовника, то есть жених.
   - Жених?
   - Как, ты не знаешь этого, граф?
   - Нет.
   - Ведь ты же в курсе всех новостей!
   - Простите, ваше величество. А король знает этого жениха?
   - Еще бы! Его отец приходил ко мне с просьбою подписать брачный дого-
вор: это...
   Король, несомненно, собирался назвать виконта до Бражелона, но  вдруг
оборвал фразу, нахмурив брови.
   - Это?.. - переспросил Сент-Эньян.
   - Не помню, - ответил Людовик XIV, пытаясь  подавить  охватившее  его
волнение.
   - Разрешите, ваше величество, помочь вам вспомнить, - предложил  граф
де Сент-Эньян.
   - Нет, по правде сказать, я сам не знаю, о ком я собирался  говорить;
смутно припоминаю только, что одна из фрейлин собиралась выйти  замуж...
но за кого, не могу припомнить.
   - Может быть, мадемуазель де Тонне-Шарант? - спросил Сент-Эньян.
   - Может быть, - ответил король.
   - Тогда фамилия жениха де Монтеспан; но мадемуазель де  Тонне-Шарант,
мне кажется, никогда не держась с ним так, чтобы он  боялся  сделать  ей
предложение.
   - Словом, - сказал король, - мне ничего или почти Ничего не  известно
о мадемуазель де Лавальер, и я поручаю тебе, Сент-Эньян, собрать  сведе-
ния о ней.
   - Слушаю, государь. А когда я буду иметь честь увидеть ваше величест-
во, чтобы сообщить эти сведения?
   - Как только ты добудешь их.
   - Я добуду их моментально, если только они долетят ко мне с той  ско-
ростью, с какой я стремлюсь снова явиться к королю.
   - Хорошо сказано! Кстати, не выражала ли принцесса какого-либо  недо-
вольства этой бедной девушкой?
   - Нет, я не замечал, государь.
   - Принцесса никогда не сердилась?
   - Не знаю; она всегда смеялась.
   - Прекрасно, но я слышу шум в передней; должно быть, мне идут  докла-
дывать о каком-нибудь курьере.
   - Это правда, государь.
   - Пойди разузнай, Сент-Эньян.
   Граф подбежал к двери и обменялся несколькими словами со  стоявшим  у
входа камердинером.
   - Государь, - сообщил он, вернувшись, - это  господин  Фуке,  который
только что прибыл по приказанию короля, как он говорит.  Он  явился,  но
так как время уже позднее, то он не просит немедленной аудиенции; с него
довольно, чтобы король знал о его приезде.
   - Господин Фуке! Я написал ему в три часа, приглашая явиться  в  Фон-
тенбло на другой день утром, а он является в  два  часа  ночи;  вот  так
усердие! - воскликнул король, очень довольный такой исполнительностью. -
Господину Фуке будет дана аудиенция. Я вызвал его, и я  должен  принять.
Пускай его введут. А ты, граф, - на разведку, до завтра!
   Король приложил палец к губам, и обрадованный Сент-Эньян выпорхнул из
комнаты, распорядившись, чтобы камердинер ввел г-на Фуке.
   Фуке вошел в королевский покой. Людовик XIV поднялся ему навстречу.
   - Добрый вечер, господин Фуке, - начал король с любезной  улыбкой.  -
Благодарю вас за аккуратность; мой посол,  должно  быть,  прибыл  к  вам
поздно.
   - В десять часов вечера, государь.
   - Вы много работали эти дни, господин Фуке, так как меня уверяли, что
в течение трех или четырех дней вы никуда не выходили из своего кабинета
в Сен-Манде.
   - Я действительно работал в течение трех дней, государь, - отвечал  с
поклоном Фуке.
   - Известно ли вам, господин Фуке, что мне нужно о многом переговорить
с вами? - продолжал король самым любезным тоном.
   - Ваше величество очень милостивы ко мне; разрешите мне напомнить про
обещанную аудиенцию.
   - Должно быть, кто-нибудь из духовенства собирается поблагодарить ме-
ня, не правда ли?
   - Вы угадали, государь. Час, может быть, малоподходящий, но время че-
ловека, которого я привез, драгоценно, и так как Фонтенбло лежит на пути
в его епархию...
   - Кто же это?
   - Новый ваннский епископ, которого ваше величество изволили назначить
три месяца тому назад по моей рекомендации.
   - Возможно, - сказал король, который подписал приказ, не читая,  -  и
он здесь?
   - Да, государь. Ванн - важная епархия: овцы этого пастыря очень  нуж-
даются в его божественном слове; это дикари,  которых  следует  воспиты-
вать, поучая их, и господин даЭрбле не имеет соперников в  этом  отноше-
нии.
   - Господин даЭрбле! - проговорил король, которому показалось, что  он
когда-то слышал это имя.
   - Вашему величеству неизвестно это скромное имя одного из вернейших и
преданнейших его слуг? - с живостью спросил Фуке.
   - Нет, что-то не помню... и он собирается уезжать?
   - Да, он получил сегодня письма, которые,  по-видимому,  требуют  его
немедленного приезда; и вот, отправляясь в такую глушь, как Бретань,  он
желал бы засвидетельствовать почтение вашему величеству.
   - И он ждет?
   - Он здесь, государь.
   - Пусть войдет.
   Фуке подал знак камердинеру, стоявшему за портьерой.
   Дверь открылась, вошел Арамис.
   Выслушивая его приветствие, король внимательно всматривался в это ли-
цо, которое, раз увидев, никто но мог позабыть.
   - Ванн! - произнес он. - Вы епископ ваннский?
   - Да, государь.
   - Ванн в Бретани?
   Арамис поклонился.
   - У моря?
   Арамис поклонился еще раз.
   - В нескольких лье от Бель-Иля?
   - Да, государь, - подтвердил Арамис, - кажется, в шести лье.
   - Шесть лье-это пустяки, - сказал Людовик XIV.
   - Но для нас, бедных бретонцев, государь, - отвечал Арамис,  -  шесть
лье, напротив, большое расстояние, если идти сушей, а шесть лье морем  -
это целая бесконечность. Итак, я имею честь доложить королю, что от реки
до Бель-Иля насчитывается шесть лье морем.
   - Я слышал, что у господина Фуке есть там красивый домик?  -  спросил
король.
   - Да, говорят, - отвечал Арамис, спокойно глядя на Фуке.
   - Как, говорят? - удивился король.
   - Да, государь.
   - Признаюсь, господин Фуке, меня очень удивляет одно обстоятельство.
   - Какое?
   - А вот! Во главе ваших приходов стоит господин д'Эрбле, и вы не  по-
казали ему Бель-Иля?
   - Ах, государь, - промолвил епископ, не давая Фуке времени  ответить,
- мы, бедные бретонские прелаты, все больше сидим дома.
   - Ваше преосвященство, - пообещал король, - я накажу  господина  Фуке
за его невнимание.
   - Каким образом, государь?
   - Я переведу вас в другое место.
   Фуке закусил губы, Арамис улыбнулся.
   - Сколько приносит Ванн? - продолжал король.
   - Шесть тысяч ливров, государь, - ответил Арамис.
   - Боже  мой,  неужели  так  мало?  Значит,  у  вас  есть  собственные
средства, епископ?
   - У меня ничего нет, государь; вот только господин Фуке выдает мне  в
год тысячу двести ливров.
   - В таком случае, господин даЭрбле, я вам обещаю нечто получше.
   Арамис поклонился.
   С своей стороны король поклонился ему чуть ли  не  почтительно,  что,
впрочем, он имел обыкновение делать, разговаривая с  женщинами  а  духо-
венством.
   Арамис понял, что ею аудиенция окончена; на прощание он произнес  ка-
кую-то простую фразу, вполне уместную в устах  деревенского  пастыря,  и
скрылся.
   - Какое замечательное у него лицо,  -  сказал  король,  проводив  его
взглядом до самой двери и смотря ему вслед даже после его ухода.
   - Государь, - отвечал Фуке, - если бы этот епископ получил лучшее об-
разование, то ни один прелат в целом государстве не был бы более достоин
высоких почестей.
   - Разве он не ученый?
   - Он сменил шпагу на рясу и сделал это довольно  поздно.  Но  это  не
важно, и если его величество разрешит мне снова завести речь об епископе
ваннском...
   - Сделайте одолжение Но прежде чем говорить о нем, поговорим  о  вас,
господин Фуке.
   - Обо мне, государь?
   - Да, я должен сказать вам тысячу комплиментов.
   - Я не в силах выразить вашему величеству, как я счастлив.
   - Да, господин Фуке, у меня было предубеждение против вас.
   - Я чувствовал себя тогда очень несчастным, государь.
   - Но оно прошло. Разве вы не заметили?
   - Как не заметить, государь; но я покорно ожидал дня, когда откроется
правда. Видимо, такой день настал.
   - Значит, вы знали, что были в немилости у меня?
   - Увы, государь.
   - И знаете, почему?
   - Конечно, король считал меня расточителем.
   - О нет.
   - Или, вернее, посредственным администратором. Словом, ваше величест-
во считали: если у подданных нет денег, то и у короля их не будет.
   - Да, я считал, но я убедился, что это была ошибка.
   Фуке поклонился.
   - И никаких возмущений, никаких жалоб?
   - Ни того, ни другого, а деньги есть, - сказал Фуке.
   - Да, в последний месяц вы меня прямо засыпали деньгами.
   - У меня есть еще не только на необходимое, но и на все  капризы  его
величества.
   - Слава богу! Нет, господин Фуке, - сделался серьезным король, - я не
подвергну вас испытанию. С сегодняшнего дня в течение двух месяцев я  не
попрошу у вас ни копейки.
   - Я этим воспользуюсь и накоплю для короля пять или шесть  миллионов,
которые послужат ему фондом в случае войны.
   - Пять или шесть миллионов?
   - Только для его дома, разумеется.
   - Вы думаете, следовательно, о войне, господин Фуке?
   - Я думаю, что бог дал орлу клюв и когти для того, чтобы он пускал их
в дело в доказательство своей царственной природы.
   Король покраснел от удовольствия.
   - Мы очень много истратили в последние дни, господин Фуке; вы не  бу-
дете ворчать на меня?
   - Государь, у вашего величества впереди еще двадцать лет молодости  и
целый миллиард, который вы можете истратить в эти двадцать лет.
   - Целый миллиард! Это много, господин Фуке, - улыбнулся король.
   - Я накоплю, государь... Впрочем, ваше величество имеете в лице  гос-
подина Кольбера и меня двух драгоценных людей. Один будет  помогать  вам
тратить эти деньги - это я, если только мои услуги будут приняты его Ве-
личеством; другой будет экономить - это господин Кольбер.
   - Господин Кольбер? - с удивлением спросил король.
   - Разумеется, государь; господин Кольбер прекрасно умеет считать.
   Услышав такую похвалу врагу из уст врага, король почувствовал  полное
доверие к Фуке. Все это потому, что ни тоном голоса, ни взглядом Фуке не
выдал себя; это не была похвала, произнесенная для того, чтобы потом вы-
ругать.
   Король понял и, отдавая должное такому уму и великодушию, сказал:
   - Вы хвалите господина Кольбера?
   - Да, государь, потому что это не только достойный, но и  очень  пре-
данный интересам вашего величества человек.
   - Вы так думаете потому, что он часто противоречил вашим  намерениям?
- спросил с улыбкой король.
   - Именно, государь.
   - Объясните мне это, пожалуйста.
   - Да очень просто.  Я  человек,  нужный  для  того,  чтобы  раздобыть
деньги, а он для того, чтобы не дать им уплыть.
   - Полно, господин суперинтендант; вы, может быть, скажете мне что-ни-
будь, что внесет поправку в этот лестный отзыв.
   - В отношении административных способностей, государь?
   - Да.
   - Ни одного слова, ваше величество.
   - Неужели?
   - Клян