Ньюкасл.  Случай-то  вышел
неплохой: ходили слухи, что и в лагере и в городе народу тьма и  дворяне
изголодались. Вот я и направился в Ньюкасл.
   - А где твои товарищи?
   - Они остались на судне; ведь они простые матросы, ничего не знают.
   - А ты знаешь? - спросил Монк.
   - О, я! - отвечал моряк с улыбкой. - Я много шатался по свету  с  по-
койным отцом и умею на всех европейских языках  назвать  экю,  луидор  и
двойной луидор. Зато экипаж слушается меня, как оракула,  в  повинуется,
точно я адмирал.
   - Так ты сам выбрал Ламберта, потому что он хорошо платит?
   - Разумеется. И положа руку на сердце, милорд, признайтесь:  разве  я
ошибся?
   - Увидишь после.
   - Во всяком случае, милорд, если я ошибся, так я и виноват, а товари-
щи мои ни при чем.
   "Он очень неглуп", - подумал Монк. Помолчав несколько минут и продол-
жая разглядывать рыбака, од спросил:
   - Ты прямо из Остенде?
   - Прямехонько.
   - Стало быть, ты знаешь, что происходит здесь  у  нас?  Вероятно,  во
Франции и Голландии поговаривают о наших делах? Что делает человек,  на-
зывающий себя королем АНГЛИИ?
   - Ах, милорд, - вскричал рыбак с шумной и веселой  откровенностью,  -
вот удачный вопрос. Вы как раз попали на самого подходящего человека.  Я
вам все могу рассказать. Подумайте, милорд, когда я  заходил  в  Остенде
продавать наш улов, я сам видел бывшего короля: он разгуливал по  берегу
в ожидании лошадей, которые должны были везти его в Гаагу.  Высокий  та-
кой, бледный, черноволосый, а лицо не очень-то доброе.  Он,  похоже,  не
совсем здоров; верно, голландский воздух ему не по нутру.
   Монк внимательно слушал быстрый, цветистый рассказ  рыбака  на  чужом
языке; к счастью, как мы уже сказали, генерал хорошо знал по-французски.
Рыбак перемешивал всевозможные слова - французские и английские, а иног-
да вставлял и гасконское словечко. Впрочем, глаза его говорили  за  него
так красноречиво, что если можно было  не  понять  его  слов,  то  никак
нельзя было не понять выразительных взглядов.
   Генерал, видимо, постепенно успокаивался.
   - Ты, верно, слышал, зачем этот бывший король, как ты его  называешь,
отправляется в Гаагу?
   - Само собой, слышал.
   - Зачем же?
   - Все затем же, - отвечал рыбак, - у него одна  мысль:  воротиться  в
Англию.
   - Правда, - прошептал Монк, задумавшись.
   - Притом, - прибавил рыбак, - штатгальтер - вы знаете его, милорд?  -
Вильгельм Второй...
   - Ну, что же?
   - Помогает ему всеми силами.
   - Ты слышал об этом?
   - Нет, но я так думаю.
   - Ты, мне кажется, силен в политике? - спросил Монк.
   - Ах, милорд, мы, моряки, привыкли иметь дело с водой, и воздухом,  с
двумя самыми непостоянными вещами; стало быть, мы редко ошибаемся насчет
остального.
   - Послушай-ка, - сказал Монк, меняя разговор, -  говорят,  ты  хорошо
накормишь нас?
   - Постараюсь, милорд.
   - За сколько продашь свой улов?
   - Я не так глуп, чтобы назначать цену.
   - Почему?
   - Моя рыба и так принадлежит вам.
   - По какому праву?
   - По праву сильного.
   - Но я хочу заплатить тебе.
   - Вы очень добры, милорд.
   - И даже столько, сколько она стоит.
   - Я не прошу столько.
   - А сколько же?
   - Прошу одного - позволения уйти.
   - Куда? К генералу Ламберту?
   - Нет! - воскликнул рыбак. - Зачем мне теперь идти в Ньюкасл,  раз  у
меня нет рыбы?
   - Во всяком случае, выслушай меня. Я дам тебе совет.
   - Как! Милорд хочет заплатить мне и дать еще добрый совет? Какая  ми-
лость!
   Монк пристально взглянул на рыбака, который все еще внушал ему подоз-
рения.
   - Да, я хочу заплатить тебе и дать совет, потому что одно  связано  с
другим. Слушай, если ты пойдешь к генералу Ламберту...
   Рыбак пожал плечами, как будто хотел сказать: "Пожалуй, раз вы  этого
непременно желаете".
   - Не проходи через болото, - продолжал Монк. - С тобой будут  деньги,
а я там поставил несколько шотландских отрядов. Шотландцы люди несговор-
чивые, плохо понимают язык, на котором ты говоришь, хоть он и составлен,
как мне кажется, из трех наречий. Они могут отнять у тебя то, что я тебе
дам. Вернувшись на родину, ты станешь рассказывать, что у генерала Монка
две руки, одна шотландская, а другая английская, и что шотландской рукой
он отнимает то, что щедро дает английской.
   - Ах, генерал, я пойду той дорогой, какой вы прикажете, - сказал  ры-
бак со страхом, слишком ясно выраженным, чтоб не быть преувеличенным.  -
А охотнее всего я остался бы здесь, если бы вы мне позволили.
   - Охотно верю, - отвечал Монк с едва заметною улыбкою. - Но я не могу
оставить тебя здесь, в собственной палатке.
   - Да я не смею и думать об этом, милорд, и прошу вас  только  сказать
мне, где прикажете остановиться. Не извольте слишком  беспокоиться:  для
моряков ночь проходит быстро.
   - Так я прикажу отвести тебя к твоей барке.
   - Как вам угодно, милорд. Если бы вы послали со мной плотника,  то  я
был бы вам премного благодарен.
   - Почему?
   - Потому что ваши солдаты тянули мою барку вверх по реке на веревке и
повредили ее о прибрежные утесы. Теперь в ней воды фута на два.
   - Стало быть, ты должен позаботиться о своем судне?
   - Так точно, милорд, - отвечал рыбак. - Я сейчас  выгружу  корзины  с
рыбой, куда вы прикажете; потом вы заплатите мне, если будет милость ва-
ша, и отпустите меня, если вам заблагорассудится. Со мной  легко  сгово-
риться.
   - Хорошо, хорошо, ты славный малый, - сказал Монк, который  при  всей
своей проницательности не мог найти ничего подозрительного в ясных  гла-
зах рыбака. - Эй, Дигби!
   Вошел адъютант.
   - Отведите этого человека и его товарищей в  маленькие  палатки,  где
помещаются маркитанты, у болота; там они будут близко к своей  барке,  и
все же им не придется ночевать на воде... Что тебе надо, Спитхед?
   Сержант Спитхед, который вошел в палатку генерала без  вызова,  отве-
тил:
   - Милорд, на аванпостах французский дворянин, он непременно хочет вас
видеть.
   Хотя оба говорили по-английски, рыбак тем не менее слегка  вздрогнул;
но Монк, занятый разговором с сержантом, этого не заметил.
   - Что за дворянин? - спросил Монк.
   - Милорд, - отвечал Спитхед, - он сказал мне свое имя, но эти прокля-
тые французские имена так трудны для шотландской глотки, что  я  не  мог
запомнить. Караульные сказали мне, что это тот самый  дворянин,  который
являлся вчера и которого вы не пожелали принять.
   - Да, у меня был в это время военный совет.
   - Что же прикажете теперь?
   - Приведи его сюда.
   - Надобно ли принять меры предосторожности?
   - Какие?
   - Завязать ему глаза, например?
   - Зачем? Он увидит то, что я хочу, чтобы все видели, то есть что око-
ло меня одиннадцать тысяч храбрых воинов, которые горят нетерпением про-
лить кровь за парламент, Шотландию и Англию.
   - Ас ним что делать? - спросил Спитхед, указывая на  рыбака,  который
во все время разговора стоял неподвижно, как человек все видящий, но ни-
чего не понимающий.
   - Да, правда, - согласился Монк.
   Он обратился к рыбаку:
   - До свидания, любезный друг; я нашел тебе помещение. Дигби, отведите
его. Не беспокойся, тебе сейчас же уплатят деньги.
   - Благодарив вас, милорд, - сказал рыбак.
   Он поклонился и вышел вместе с Дигби.
   Пройдя шагов сто, он увидел своих товарищей. Они оживленно перешепты-
вались и, казалось, боялись; он подал им знак, который несколько успоко-
ил их.
   - Эй вы! - закричал он. - Ступайте-ка сюда! Генерал  Монк  так  щедр,
что платит нам за рыбу, и так добр, что обещает приют на ночь.
   Рыбаки подошли к своему предводителю и в сопровождении  Дигби  двину-
лись к маркитантским палаткам, где им отвели квартиру.
   Дорогою рыбаки в темноте встретили солдата, который вел  французского
дворянина к генералу.
   Дворянин ехал верхом, закутавшись в широкий плащ;  поэтому  рыбак  не
мог рассмотреть его, хотя и очень старался. А  дворянин,  не  зная,  что
едет мимо соотечественников, не обратил на них никакого внимания.
   Адъютант поместил гостей в довольно опрятной палатке, из которой выг-
нали ирландскую маркитантку. Она пошла искать где-нибудь приюта со свои-
ми шестью детьми. Перед палаткой развели большой огонь; он бросал  крас-
новатый отблеск на заросшие травою болотные воды, которые покрывал рябью
свежий ветерок.
   Разместив моряков, адъютант простился с ними и, уходя, сказал, что из
палатки видна мачта их барки, качавшейся на волнах реки; стало быть, она
еще но потонула. Это, видимо, очень обрадовало предводителя рыбаков.


   XXIV
   СОКРОВИЩЕ

   Французский дворянин, о котором Спитхед докладывал Монку и который, с
ног до головы закутанный в плащ, проехал пять минут назад  мимо  рыбака,
выходящего из палатки генерала, миновал несколько караулов, даже не бро-
сив на них взгляда, чтобы не  показаться  слишком  любопытным.  Согласно
приказанию, его провели прямо в палатку генерала.
   Там он ждал Монка, который явился, сначала собрав сведения о приезжем
от своих солдат и рассмотрев его лицо сквозь холщовую перегородку.
   Должно быть, люди, сопровождавшие французского дворянина,  рассказали
генералу о его скромности. Поэтому  прием,  оказанный  французу  Монком,
сразу показался незнакомцу лучшим, чем можно было ожидать в  такое  тре-
вожное время со стороны столь недоверчивого человека, как Монк.  Однако,
очутившись лицом к лицу с незнакомцем, генерал, по  своему  обыкновению,
устремил на него пристальный взгляд. Тот выдержал испытание без  всякого
смущения и страха.
   Через несколько секунд генерал показал жестом, что ждет.
   - Милорд, - сказал незнакомец на чистом английском языке, - я  просил
свидания с вами по чрезвычайно важному делу.
   - Сударь, - ответил Монк по-французски, - вы  француз,  а  между  тем
превосходно говорите на нашем языке. Прошу извинить меня, если  предложу
вам не совсем скромный вопрос: говорите ли вы так же чисто  по-французс-
ки?
   - Нет ничего удивительного, милорд, что я свободно говорю по-английс-
ки: в юности я долго жил в Англии, а потом еще два раза приезжал сюда.
   Слова эти были сказаны на чистейшем французском языке, сразу выдавав-
шем в говорившем уроженца Турени.
   - А в какой части Англии живали вы, милостивый государь?
   - В молодости я жил в Лондоне, милорд. Потом, в тысяча шестьсот трид-
цать пятом году, я ездил для своего удовольствия в Шотландию. А в тысяча
шестьсот сорок восьмом году я жил несколько времени в Ньюкасле, в монас-
тыре, сады которого заняты теперь вашей армией.
   - Прошу извинить меня, сударь, но эти вопросы с моей стороны понятны.
   - Милорд, меня бы удивило, если бы они не были мне заданы.
   - Теперь, сударь, скажите, чего вы хотите от меня?
   - Сейчас, милорд. Но одни ли мы здесь?
   - Совершенно одни - разумеется, кроме караульного.
   С этими словами Монк приподнял полотнище палатки и показал гостю  ча-
сового, который стоял в десяти шагах и по первому зову  мог  явиться  на
помощь.
   - В таком случае, - сказал дворянин столь спокойно, как если бы он  с
давних пор был в дружеских отношениях с генералом, - ничто не мешает мне
переговорить с вами, потому что я считаю вас порядочным человеком.  Тай-
на, которую я сообщу, вам, покажет, какое глубокое уважение я чувствую к
вам, милорд.
   Монк, удивленный такой речью, которая как бы устанавливала  равенство
между ним и незнакомцем, поднял на собеседника проницательный  взгляд  и
произнес с иронией, заметной только по интонации его голоса, так как  ни
один мускул его лица не дрогнул:
   - Благодарю вас, сударь. Но позвольте узнать, кто вы?
   - Я уже назвал свое имя вашему сержанту, милорд.
   - Извините его, он шотландец и с трудом запоминает имена.
   - Меня зовут граф де Ла Фер, - ответил Атос с поклоном.
   - Граф де Ла Фер! - повторил Монк, видимо, стараясь припомнить. - Из-
вините, сударь, но, мне кажется, я в первый раз слышу это имя. Занимаете
вы какую-нибудь должность при французском дворе?
   - Нет. Я просто дворянин.
   - И не имеете отличий?
   - Король Карл Первый пожаловал меня в кавалеры ордена Подвязки. А ко-
ролева Анна Австрийская наградила лентою ордена Святого Духа.  Больше  у
меня нет ничего, милостивый государь.
   - Орден Подвязки! Орден Святого Духа! Вы кавалер обоих этих орденов?
   - Да.
   - Но по какому случаю вы ими награждены?
   - За услуги, оказанные их величествам.
   Монк с удивлением посмотрел на человека, который казался ему одновре-
менно простым и величественным. Потом, как  бы  отказавшись  от  попытки
разгадать тайну этого величия и простоты, о которой  умалчивал  незнако-
мец, он продолжал:
   - Так это вы приезжали вчера на аванпосты?
   - Да, и меня не пропустили.
   - Многие генералы никого не впускают в лагерь, особенно накануне воз-
можного сражения. Но я поступаю иначе. Всякое предупреждение мне  полез-
но. Любая опасность послана мне богом, и я взвешиваю ее, сравнивая с си-
лою, дарованною мне им. Вчера вас не приняли только потому, что  у  меня
был военный совет. Сегодня я свободен и готов вас выслушать.
   - Очень хорошо, милорд, что вы меня приняли, тем более что  дело  мое
не имеет никакого отношения ни к сражению, которое вы намерены дать  ге-
нералу Ламберту, ни к вашему лагерю. В том порукой то, что я отвернулся,
не желая видеть ваших солдат, и закрыл глаза, чтобы не иметь возможности
сосчитать ваши палатки.
   - Так говорите же, сударь.
   - Я уже имел честь сказать вам, милорд, что я жил в Ньюкасле во  вре-
мена Карла Первого, когда покойный король был  предан  в  руки  Кромвеля
шотландцами.
   - Знаю, - холодно произнес Монк.
   - В то время я имел при себе значительную сумму, денег золотом и  на-
кануне сражения, предчувствуя то, что случилось на другой день,  спрятал
их в большом погребе Ньюкаслского монастыря, в башне, верхушку  которой,
освещенную луной, вы видите отсюда. Сокровище мое спрятано там, и я при-
шел просить, чтобы вы позволили мне  взять  его,  прежде  чем  мина  или
что-нибудь другое разрушит здание и раскидает мое золото  или  обнаружит
его и им завладеют солдаты.
   Монк знал людей. По лицу графа он прочитал его энергию, ум и осторож-
ность. Поэтому лишь благородной доверчивости мог он  приписать  поступок
французского вельможи, и это глубоко тронуло его.
   - Сударь, - сказал он, - вы в самом деле не ошиблись во мне.  Но  так
ли велико ваше сокровище, чтобы подвергаться ради него опасности? Увере-
ны ли вы, что оно еще на прежнем месте?
   - Оно там, без сомнения.
   - Хорошо, на один вопрос вы ответили. Теперь другой...  Я  спросил  у
вас: так ли велико сокровище, чтобы подвергаться опасности ради него?
   - Да, очень велико, милорд; я спрятал на миллион золота в двух бочон-
ках.
   - Миллион! - вскричал Монк, с которого Атос не спускал долгого  прис-
тального взгляда.
   К генералу вернулась вся его прежняя  недоверчивость.  "Этот  человек
хочет обмануть меня", - подумал он.
   - Так вы хотите, - сказал он громко, - взять эти деньги?
   - Если вы позволите, сегодня же вечером; и по соображениям, о которых
я вам говорил.
   - Но, сударь, - возразил Монк, - генерал Ламберт стоит не далее  меня
от аббатства, в котором хранятся ваши деньги. Почему же вы не обратились
к нему?
   - Потому, что в важных делах надо больше всего доверять  своему  инс-
тинкту. Генерал Ламберт не внушает мне такого доверия, как вы.
   - Хорошо. Я дам вам возможность отыскать деньги, если только они  ос-
тались на прежнем месте; ведь, может быть, их  там  уже  нет.  С  тысяча
шестьсот сорок восьмого года прошло двенадцать лет, случилось немало со-
бытий.
   Монк умышленно настаивал на этом, ему  хотелось  убедиться,  не  вос-
пользуется ли французский дворянин предлогом, чтобы отказаться от  поис-
ков. Но Атос и бровью не повел.
   - Уверяю вас, милорд, - произнес он твердым голосом, - я вполне убеж-
ден, что оба бочонка стоят на прежнем месте и не переменили хозяина.
   Этот ответ избавил Монка от одного подозрения, но внушил другое.
   Француз, вероятно, подослан, чтобы соблазнить  защитника  парламента;
бочонки с золотом - пустая выдумка; может  быть,  этой  выдумкой  хотели
пробудить в генерале корыстолюбие. Золота, наверное, не было.
   Монк хотел уличить французского дворянина во лжи и коварстве  и  изв-
лечь пользу из ловушки, расставленной ему врагами. Обдумав все это, Монк
сказал гостю:
   - Надеюсь, вы не откажетесь разделить со мной ужин?
   - Охотно, - отвечал Атос, кланяясь. - Вы делаете мне честь, которой я
считаю себя достойным, потому что чувствую к вам особенное расположение.
   - Прошу быть снисходительным: поваров у меня мало, да и те очень пло-
хи, а мой провиантмейстер вернулся с пустыми руками. Если  бы  в  лагерь
случайно не забрел французский рыбак, генерал Монк лег бы сегодня  спать
без ужина. У меня есть рыба - свежая, если верить поставщику.
   - Милорд, я хочу только иметь удовольствие провести с вами  несколько
лишних минут.
   После обмена этими учтивостями, во время которых Монк не  забывал  об
осторожности, подали ужин или то, что должно было заменить таковой. Монк
пригласил графа де Ла Фер сесть за стол и занял место против него.
   Блюдо с отварной рыбою, предложенное  двум  знаменитым  собеседникам,
способно было удовлетворить голодные желудки, но не взыскательный вкус.
   Ужиная и запивая рыбу плохим элем, Монк выслушал рассказ о  последних
событиях Фронды, о примирении принца Конде с королем, о предстоящем бра-
ке Людовика с инфантой Марией-Терезией.
   Но он не спросил, а Атос ни слова не сказал о политических интересах,
которые в то время соединяли или, что будет точнее, разъединяли  Англию,
Францию и Голландию.
   Глядя на Атоса и слушая его, Монк решил, что  он  не  может  быть  ни
убийцей, ни шпионом. Но вместе с тем в Атосе было столько тонкости ума и
твердости, что Монк принял его за заговорщика.
   Когда они встали из-за стола, Монк спросил:
   - Так вы серьезно верите в ваше сокровище?
   - Вполне серьезно.
   - И думаете, что нашли бы место?
   - Сразу же.
   - Если так, я из любопытства готов пойти с вами. Да мне и  необходимо
проводить вас. Вам невозможно проехать через лагерь без меня или без од-
ного из моих офицеров.
   - Генерал, я не допустил бы, чтобы вы так себя утруждали, если бы  не
нуждался в вашем присутствии; признаюсь, оно не только лестно, но и  не-
обходимо для меня, и потому я принимаю ваше предложение.
   - Нужно ли брать солдат? - спросил Монк.
   - Я думаю, что это бесполезно, если вам они не нужны. Два человека  и
лошадь, вот и все, что понадобится для перевозки обоих бочонков на фелу-
ку, которая Привезла меня сюда.
   - Но придется копать землю, разбивать камни. Вы, вероятно, не захоти-
те сами работать, не так ли?
   - Не нужно ни рыть землю, ни разбивать камни.  Сокровище  спрятано  в
монастырском склепе. Под плитой с железным кольцом скрыта лесенка в  че-
тыре ступеньки; там и лежат оба бочонка рядом,  залитые  гипсом  в  виде
гроба. А плиту можно узнать по надписи да ней. Раз все между нами  осно-
вано на доверии, я не стану скрывать от вас и скажу вам самую надпись:
   Hic  jacet  venerabilis  Petrus  Guillelmus  Scott,  Canon.  Honorab.
Conventus Novi Castelli. Obiit quarta et  decima  die.  Feb.  Ann.  Dom.
MCCVIII. Requiescat in pace [7].
   Монк слушал с напряженным вниманием. Он удивлялся не то изумительному
лукавству этого человека и замечательному искусству, с  каким  он  играл
свою роль, не то прямодушию, с которым он излагал свою просьбу. Ведь де-
ло шло о миллионе. Надо было взять этот миллион у солдат, которые  могли
счесть это воровством и, не задумываясь, покончили бы с похитителем уда-
ром кинжала.
   - Хорошо, - сказал он, - я пойду вместе с вами.  Приключение  кажется
мне таким чудесным, что я хочу сам нести вам факел.
   Он прицепил коротенькую шпагу и засунул за пояс  пистолет;  при  этом
движении он нарочно распахнул камзол и показал стальную кольчугу,  кото-
рая защищала его от кинжалов наемных убийц. Потом