ник?
   - Преступник, имеющий возможность укрыться в убежище, никогда не  бы-
вает в опасности.
   - Спасаться? Бежать?
   - Я говорю не об этом; вы забываете, что такие  процессы  могут  быть
возбуждены только парламентом, что ведение  их  поручается  генеральному
прокурору и что вы сами являетесь таковым. Итак, если только вы не поже-
лаете осудить себя самого...
   - О! - вдруг воскликнул Фуке, стукнув кулаком по столу.
   - Ну что, что еще?
   - То, что я больше не прокурор.
   Теперь мертвенно побледнел Арамис, и он сжал руки с такою силою,  что
хрустнули пальцы. Он растерянно посмотрел на Фуке и, отчеканивая  каждый
слог, произнес:
   - Вы больше не прокурор?
   - Нет.
   - С какого времени?
   - Тому уже четыре иль пять часов.
   - Берегитесь, - холодно перебил Арамис, - мне кажется, что  вы  не  в
себе, дорогой мой. Очнитесь!
   - Я говорю, - продолжал Фуке, - что не так давно явился ко мне некто,
посланный моими друзьями, и предложил миллион  четыреста  тысяч  за  мою
должность. И я продал ее.
   Арамис замолк. На его лице  мелькнуло  выражение  ужаса,  и  это  по-
действовало на суперинтенданта сильнее, чем могли бы  подействовать  все
крики и речи на свете.
   - Значит, вы очень нуждались в деньгах? - проговорил наконец Арамис.
   - Да, тут был замешан долг чести.
   И в немногих словах Фуке рассказал  Арамису  о  великодушии  г-жи  де
Бельер и о том способе, каким он посчитал нужным отплатить за это  вели-
кодушие.
   - Очень красивый жест, - сказал Арамис. - Во сколько же он  вам  обо-
шелся?
   - Ровно в миллион четыреста тысяч, вырученных за мою должность.
   - Которые вы, не раздумывая, тут же на месте и получили? О, мой нера-
зумный друг!
   - Я еще не получил их, но получу завтра.
   - Значит, это дело еще не закончено?
   - Оно должно быть закончено, так как я выписал ювелиру чек, по  кото-
рому он должен ровно в двенадцать получить эту сумму из моей кассы, куда
она будет внесена между шестью и семью часами утра.
   - Слава богу! - вскричал Арамис и захлопал в ладоши. -  Ничто,  стало
быть, не закончено, раз вам еще не уплачено.
   - А ювелир?
   - Без четверти двенадцать вы получите от меня миллион  четыреста  ты-
сяч.
   - Погодите! Ведь в шесть утра я должен подписать договор.
   - Ручаюсь, что вы его не подпишете.
   - Шевалье, я дал слово.
   - Вы возьмете его назад, вот и все.
   - Что вы сказали! - воскликнул глубоко потрясенный Фуке. - Взять  на-
зад слово, которое дал Фуке?
   На почти негодующий взгляд министра Арамис ответил  взглядом,  испол-
ненным гнева.
   - Сударь, - сказал он, - мне кажется, что я с достаточным  основанием
могу быть назван порядочным человеком, не так ли? Под солдатским  плащом
я пятьсот раз рисковал жизнью, в одежде священника я  оказал  еще  более
важные услуги богу, государству, а также друзьям. Честное слово стоит не
больше того, чем человек, давший его. Когда он держит его -  это  чистое
золото; оно же - разящая сталь, когда он не желает его держать.  В  этом
случае он защищается этим словом, как оружием чести, ибо если порядочный
человек не держит своего честного слова, значит, он в смертельной  опас-
ности, значит, он рискует гораздо большим, чем та выгода, которую  может
извлечь из этого его враг. В таком случае, сударь, обращаются к  богу  и
своему праву.
   Фуке опустил голову:
   - Я бедный бретонец, простой и упрямый, и мой ум восхищается вашим  и
страшится его. Я не говорю, что держу свое слово  из  добродетели.  Если
хотите, я держу его по привычке. Но простые люди достаточно простодушны,
чтоб восхищаться этой привычкой. Это единственная моя  добродетель.  Ос-
тавьте же мне воздаваемую за нее добрую славу.
   - Значит, не позже как завтра вы подпишете акт о  продаже  должности,
которая защищает вас от всех ваших врагов?
   - Подпишу.
   Арамис глубоко вздохнул, осмотрелся вокруг, как тот, кто ищет, что бы
ему разбить, и произнес:
   - Мы располагаем еще одним средством, и я надеюсь, что вы не  откаже-
тесь применить его.
   - Конечно, нет, если оно благопристойно... как все, что вы предлагае-
те, мой дорогой друг.
   - Нет ничего более благопристойного, чем побудить  вашего  покупателя
отказаться от сделанной им покупки. Он из числа ваших друзей?
   - Разумеется... но...
   - Но если это дело вы предоставите мне, я не отчаиваюсь.
   - Предоставляю вам быть полным хозяином в нем.
   - С кем же вы вели ваши переговоры? Кто он?
   - Я не знаю, знаете ли вы членов парламента?
   - Большинство. Это какой-нибудь президент?
   - Нет, это простой советник.
   - Вот как!
   - И имя его - Ванель.
   Арамис побагровел.
   - Ванель! - вскричал он, вставая со своего кресла. - Ванель! Муж Мар-
гариты Ванель?
   - Да.
   - Вашей бывшей любовницы?
   - Вот именно, дорогой друг. Ей захотелось стать генеральною прокурор-
шей. Я должен был предоставить хоть это бедняге Ванелю, и, кроме того, я
выигрываю также на том, что доставляю удовольствие его милой жене.
   Арамис подошел вплотную к Фуке, взял его за руку и хладнокровно спро-
сил:
   - Знаете ли вы имя нового возлюбленного Маргариты Ванель?  Его  зовут
Жан-Батист  Кольбер.  Он  интендант  финансов.   Он   живет   на   улице
Круа-де-Пти-Шан, куда сегодня вечером ездила госпожа де Шеврез с письма-
ми Мазарини, которые она хочет продать.
   - Боже мой, боже мой! - прошептал Фуке, вытирая  струившийся  по  лбу
пот.
   - Теперь вы начинаете понимать?
   - Что я погиб, погиб безвозвратно? Да, я это понял!
   - Не находите ли вы, что тут придется, пожалуй, соблюдать свое  слово
несколько менее твердо, чем Регул?
   - Нет, - ответил Фуке.
   - Упрямые люди, - пробормотал Арамис, - всегда найдут  способ  заста-
вить восхищаться собою.
   Фуке протянул ему руку.
   В этот момент на роскошных часах из инкрустированной золотом  черепа-
хи, стоявших на полке камина, пробило шесть. В передней скрипнула дверь,
и Гурвиль, подойдя к кабинету, сказал:
   - Господин Ванель спрашивает, может ли принять его монсеньер?
   Фуке отвел глаза от глаз Арамиса и ответил:
   - Просите господина Ванеля войти.


   IX
   ЧЕРНОВИК КОЛЬБЕРА

   Разговор был в самом разгаре, когда Ванель вошел в комнату. Для  Фуке
и Арамиса его появление было не больше  чем  точкою,  которой  кончается
фраза. Но для Ванеля присутствие Арамиса в кабинете Фуке означало  нечто
совершенно иное.
   Итак, покупатель, едва переступив порог комнаты, устремил  удивленный
взгляд, который вскоре стал испытующим, на тонкое и вместе с  тем  реши-
тельное лицо ваннского епископа.
   Что до Фуке, то он, как истый политик, то  есть  тот,  кто  полностью
владеет собой, усилием волн стер со своего лица следы перенесенных  вол-
нений, вызванных известием Арамиса. Здесь больше не было человека,  раз-
давленного несчастьем и мечущегося в поисках выхода. Он поднял голову  и
протянул руку, приглашая Ванеля войти. Он снова  был  первым  министром,
снова был любезным хозяином.
   Арамис знал суперинтенданта до тонкостей. Ни деликатность  его  души,
ни широта ума уже не могли поразить Арамиса.  Отказавшись  на  время  от
участия в разговоре, чтобы позднее активно вмешаться в него, он взял  на
себя трудную роль стороннего наблюдателя, который стремится узнать и по-
нять.
   Ванель был заметно взволнован. Он вышел на середину  кабинета,  низко
кланяясь всем и всему.
   - Я явился... - начал он, запинаясь.
   Фуке кивнул:
   - Вы точны, господин Ванель.
   - В делах, монсеньер, точность, по-моему, добродетель.
   - Разумеется, сударь.
   - Простите, - перебил Арамис, указывая на Ванеля пальцем и  обращаясь
к Фуке, - простите, это тот господин, который желает купить  вашу  долж-
ность, не так ли?
   - Да, это я, - ответил Ванель, пораженный высокомерным тоном, которым
Арамис задал вопрос. - Но как же мне надлежит  обращаться  к  тому,  кто
удостаивает меня...
   - Называйте меня монсеньер, - сухо сказал Арамис.
   Ванель поклонился.
   - Прекратим церемонии, господа, - вмешался Фуке. - Давайте перейдем к
делу.
   - Монсеньер видит, - заговорил Ванель, - я ожидаю его приказаний.
   - Напротив, это я, как кажется, ожидаю.
   - Чего же ждет монсеньер?
   - Я подумал, что вы, быть может, хотите мне что-то сказать.
   - О, он изменил решение, я погиб! - прошептал про  себя  Ванель.  Но,
набравшись мужества, он продолжал: - Нет, монсеньер, мне нечего добавить
к тому, что было сказано мною вчера и что я готов подтвердить сегодня.
   - Будьте искренни, господин Ванель, не слишком ли тяжелы для вас  ус-
ловия нашего договора? Что вы на это ответите?
   - Разумеется, монсеньер, миллион четыреста тысяч ливров - это немалая
сумма.
   - Настолько немалая, что я подумал... - начал Фуке.
   - Вы подумали, монсеньер? - живо воскликнул Ванель.
   - Да, что, быть может, эта покупка вам не по средствам...
   - О, монсеньер!
   - Успокойтесь, господин Ванель, не тревожьтесь; я не  стану  осуждать
вас за неисполнение вашего слова, так как вы, очевидно, не в  силах  его
сдержать.
   - Нет, монсеньер, вы, без сомнения, осудили бы меня и были бы  правы,
- ответил Ванель, - ибо лишь  человек  безрассудный  или  безумец  может
брать на себя обязательство, которого не в состоянии выполнить.  Что  до
меня, то уговор, на мой взгляд, то же самое, что завершенная сделка.
   Фуке покраснел. Арамис промычал нетерпеливое "гм".
   - Нельзя все же доходить в этом до крайностей, сударь, - сказал супе-
ринтендант. - Ведь  душа  человеческая  изменчива,  ей  свойственны  ма-
ленькие, вполне простительные капризы, а порой - так даже вполне  объяс-
нимые. И нередко бывает, что еще накануне вы чего-нибудь страстно  жела-
ли, а сегодня каетесь в этом.
   Ванель ощутил, как с его лба стекают на щеки капли холодного пота.
   - Монсеньер!.. - пролепетал он в крайнем смущении.
   Арамис, чрезвычайно довольный той четкостью,  с  которой  Фуке  повел
разговор, прислонился к мраморному камину и стал играть золотым  ножиком
с малахитовой ручкой.
   Фуке помолчал с минуту, потом снова заговорил:
   - Послушайте, господин Ванель, позвольте объяснить вам положение дел.
   Ванель содрогнулся.
   - Вы порядочный человек, - продолжал Фуке, - и вы  поймете  меня  как
подобает.
   Ванель зашатался.
   - Вчера я желал продать свою должность.
   - Монсеньер, вы не только желали продать, вы сделали больше -  вы  ее
продали.
   - Пусть так! Но сегодня я намерен попросить вас, как о большом  одол-
жении, возвратить мне слово, данное мною вчера.
   - Вы дали мне это слово, - повторил Ванель, как неумолимое эхо.
   - Я знаю. Вот почему я умоляю вас, господин Ванель, - слышите, - умо-
ляю вас возвратить мне данное мною слово...
   Фуке замолчал. Слова "я умоляю вас", которые, как он видел, не произ-
вели желанного действия, застряли у него в горле.
   Арамис, по-прежнему играя ножиком, остановил на Ванеле взгляд,  кото-
рый, казалось, стремился проникнуть до самого дна этой темной души.
   Ванель поклонился и произнес:
   - Монсеньер, я взволнован честью, которую вы мне оказываете,  совету-
ясь со мной о совершившемся факте, но...
   - Не говорите "но", дорогой господин Ванель.
   - Увы, монсеньер, подумайте о том, что я принес с собой деньги; я хо-
чу сказать - всю сумму полностью.
   И он раскрыл толстый бумажник.
   - Видите ли, монсеньер, здесь купчая на продажу земли, принадлежавшей
моей жене и только что проданной мною. Чек в полном порядке, он  снабжен
необходимыми подписями, и деньги могут быть выплачены  без  промедления.
Это все равно что наличные деньги. Короче говоря, дело сделано.
   - Дорогой господин Ванель, на этом свете всякое сделанное дело, сколь
бы важным оно ни казалось, можно разделать, если позволительно таким об-
разом выразиться, чтобы оказать одолжение...
   - Конечно... - неловко пробормотал Ванель.
   - Чтобы оказать одолжение человеку, который  благодаря  этому  станет
другом, - продолжал Фуке.
   - Конечно, монсеньер...
   - И он тем скорее станет другом, господин Ванель, чем больше  оказан-
ная услуга. Итак, сударь, каково ваше решение?
   Ванель молчал.
   К этому времени Арамис подвел итог своим наблюдениям. Узкое лицо  Ва-
неля, его глубоко посаженные глаза, изогнутые дугою брови - все говорило
ваннскому епископу, что перед ним типичный стяжатель и честолюбец. Поби-
вать одну страсть, призывая на помощь другую, - таково было правило Ара-
миса. Он увидел разбитого и павшего духом Фуке и бросился в бой,  воору-
женный новым оружием.
   - Простите, монсеньер, - начал он, - вы забыли указать господину  Ва-
нелю, что понимаете, насколько отказ от покупки нарушил бы его интересы.
   Ванель с удивлением посмотрел на епископа: он не ждал отсюда поддерж-
ки. Фуке хотел что-то сказать,  но  промолчал,  прислушиваясь  к  словам
епископа.
   - Итак, - продолжал Арамис, - чтобы купить вашу  должность,  господин
Ванель продал землю своей супруги, а это серьезное дело; ведь нельзя  же
переместить миллион четыреста тысяч ливров, а ему пришлось сделать имен-
но это, без заметных потерь и больших затруднений.
   - Безусловно, - согласился Ванель, у которого Арамис своим  пламенным
взглядом вырвал правду из глубины сердца.
   - Затруднения, - говорил Арамис, - выражаются в тратах, а когда  тра-
тишь деньги, то эти траты занимают первое место среди забот.
   - Да, да, - подтвердил Фуке, начинавший понимать намерения Арамиса.
   Ванель промолчал - теперь понял и он. Арамис отметил про себя его хо-
лодность и нежелание отвечать.
   "Хорошо же, - подумал он, - ты молчишь, мерзкая рожа, пока тебе неве-
дома сумма, но погоди, я засыплю тебя такой кучей золота, что ты  вынуж-
ден будешь капитулировать!"
   - Надо предложить господину Ванелю сто тысяч экю, - сказал Фуке, под-
даваясь природной щедрости.
   Куш был достаточный. Принц, и тот был бы обрадован таким барышом. Сто
тысяч экю в те времена получала в приданое королевская дочь. Ванель даже
не шевельнулся.
   "Это мошенник, - подумал епископ, - нужно округлить сумму до  пятисот
тысяч ливров". И он подал знак Фуке.
   - По-видимому, вы теряете больше, чем триста тысяч, дорогой  господин
Ванель, - сказал суперинтендант. - О, здесь даже не в деньгах дело! Ведь
вы принесли жертву, продав эту землю. Ну, где же была моя голова? Я под-
пишу вам чек на пятьсот тысяч ливров. И еще буду признателен вам от все-
го сердца.
   Ванель не проявил ни малейшего проблеска радости  пли  жадности.  Его
лицо было непроницаемо, и ни один мускул на нем не дрогнул.
   Арамис бросил на Фуке отчаянный взгляд. Затем, подойдя к  Ванелю,  он
жестом человека, занимающего видное положение, ухватил  его  за  отворот
куртки и произнес:
   - Господин Ванель, вас не тревожат ни ваши стесненные обстоятельства,
ни перемещение вашего капитала, ни продажа вашей земли. Вас занимают бо-
лее высокие помыслы. Я вижу их. Заметьте же хорошенько мои слова.
   - Да, монсеньер.
   И несчастный затрепетал: огненные глаза прелата сжигали его.
   - Итак, от имени суперинтенданта я предлагаю вам не триста тысяч лив-
ров, не пятьсот тысяч, а миллион. Миллион, понимаете? Миллион!
   И он нервно встряхнул Ванеля.
   - Миллион! - повторил Ванель, бледный как полотно.
   - Миллион! То есть, по нынешним временам, шестьдесят шесть тысяч лив-
ров годового дохода.
   - Ну, сударь, - заговорил Фуке, - от таких вещей не отказываются. От-
вечайте же - принимаете ли вы мое предложение?
   - Невозможно... - пробормотал Ванель.
   Арамис сжал губы, лицо его как бы затуманилось облаком. За этим обла-
ком чувствовалась гроза. Он все так же  держал  Ванеля  за  отворот  его
платья.
   - Вы купили должность за миллион четыреста тысяч ливров, не  так  ли?
Вам будет дано сверх того еще миллион пятьсот тысяч. Вы заработаете пол-
тора миллиона только на том, что посетили господина Фуке и  он  протянул
вам руку. Вот вам сразу и честь и выгода, господин Вaнель.
   - Не могу, - глухо ответил Ванель.
   - Хорошо! - произнес Арамис и неожиданно разжал пальцы; Ванель,  руку
которого он так крепко держали до этого, отлетел назад. - Хорошо, теперь
достаточно ясно, зачем вы сюда явились!
   - Да, это ясно, - подтвердил Фуке.
   - Но... - начал Ванель, пытаюсь осмелеть перед слабостью этих  благо-
родных людей.
   - Мошенник, кажется, хочет возвысить голос! - произнес  Арамис  током
властелина, повелевающего всем миром.
   - Мошенник? - повторил Ванель.
   - Я хотел сказать - негодяй, - добавил Арамис, к  которому  вернулось
его хладнокровие. - Ну, что ж, вытаскивайте ваш договор. Он у вас должен
быть где-нибудь под рукой, в каком-нибудь из карманов, как под  рукой  у
убийцы его пистолет или кинжал, спрятанный под плащом.
   Ванель пробормотал нечто невнятное.
   - Довольно! - крикнул Фуке. - Подавайте сюда договор!
   Ванель дрожащей рукой начал рыться в кармане; он вытащил из него  бу-
мажник, и в тот момент, когда он подавал Фуке договор, из бумажника  вы-
пала какая-то другая бумага. Арамис поспешно поднял ее,  так  как  узнал
почерк, которым эта бумага была написана.
   - Простите, это черновик договора, - пробормотал Ванель.
   - Вижу, - сказал Арамис с улыбкой, разящей сильнее удара бичом, - ви-
жу и в восхищении от того, что этот  черновик  написан  рукой  господина
Кольбера. Взглянитека, монсеньер.
   И он передал черновик Фуке, который убедился в правоте Арамиса.  Этот
вдоль и поперек исчерканный договор со множеством добавлений, с  полями,
совершенно  черными  от  поправок,  был  живым  доказательством  интриги
Кольбера и окончательно открыл глаза его жертве.
   - Ну? - прошептал Фуке.
   Ошеломленный Ванель, казалось, готов был провалиться сквозь землю.
   - Ну, - начал Арамис, - если бы вы не носили имя Фуке,  если  бы  ваш
враг не назывался Кольбером, если бы против пас был один этот презренный
вор, я бы сказал вам - отказывайтесь... подобная  гнусность  освобождает
вас от вашего слова; но эти люди подумают, что вы испугались, - они ста-
нут меньше бояться вас; итак, монсеньер, подписывайте!
   И он подал ему перо.
   Фуке пожал Арамису руку, но вместо копии, которую ему подавали,  взял
черновик.
   - Простите, не эту бумагу, - остановил его Арамис. - Она слишком цен-
ная, и вам следовало бы оставить ее у себя.
   - О нет, - отвечал Фуке, - я поставлю подпись на акте, собственноруч-
но написанном господином Кольбером. Итак, я пишу: "Подтверждаю руку".  -
И, подписав, он добавил: - Берите, господин Ванель.
   Ванель схватил бумагу, подал деньги и заторопился к выходу.
   - Погодите, - сказал Арамис. - Уверены ли  вы,  что  тут  все  деньги
сполна? Деньги необходимо считать, господин Ванель, особенно когда  гос-
подин Кольбер дарит их женщинам. Ведь он не отличается безграничною щед-
ростью господина Фуке, ваш достойнейший господин Кольбер.
   И Арамис, скандируя каждое слово чека, излил весь свой гнев, все ско-
пившееся в нем презрение, каплю за каплей, на негодяя, который в течение
четверти часа выносил эту пытку. Потом он приказал ему удалиться,  и  не
при помощи слов, а жестом, как отмахиваются от какогонибудь наглого  де-
ревенщины или отсылают лакея.
   По уходе Ванеля прелат и министр, пристально глядя друг другу в  гла-
за, несколько мгновений хранили молчание.
   Арамис первый нарушил его:
   - Так вот, с кем сравните вы человека, который, перед  тем  как  сра-
жаться с разъяренным, одетым в доспехи и хорошо вооруженным врагом,  об-
нажает грудь, бросает наземь оружие и посылает противнику воздушные  по-
целуи? Прямота, господин Фуке, есть оружие, нередко применяемое  мерзав-
цами против честных людей, и это приносит им порою успех. Вот  почему  и
честным людям следовало бы пускаться на плутовство и обман, если  имеешь
дело с мошенниками. Вы могли бы убедиться тогда, насколько сильнее стали
бы эти честные люди, не утратив при этом порядочности.
   - Но их действия назвали бы действиями мошенников.
   - Нисколько; их назвали бы, может быть, своевольными, но вполне чест-
ными действиями. Но раз вы с эти